Фараон. Книга 2. Прогрессор поневоле

– Ну и в твой шатёр я попросил положить десять килограмм золотых украшений.

Его глаза расширились, это была очень хорошая награда.

– Клянусь своим сердцем вечно служить тебе, мой царь, – низко поклонился он, когда я его выпустил из объятий.

– Я принимаю твою клятву, Менхеперресенеб, – улыбнулся я и завершил награждение, – всё, теперь всем отдыхать.

Войско зашевелилось и начало расходиться, тут же послышались крики деканов и центурионов, которые стали отдавать приказы по обустройству лагеря. Здесь им моя помощь была давно не нужна, они с этим вполне могли справиться самостоятельно.

Рядом остановился Иамунеджех, посмотревший на меня с хитрой улыбкой. Именно он положил сегодня золото в шатёр друга.

– Гордость за своего царя распирает меня, – тихо сказал он. – Менхеперресенеб от счастья едва мог говорить.

– Мне он не показался очень довольным, – заметил я.

– Он не покажет на людях свою радость, – заверил меня военачальник, – но мне только что признался, посмотрев на меч и количество подаренных твоим величеством драгоценностей, что горд тем, что служит такому царю.

– А ведь это была именно твоя идея, Иамунеджех, наградить его прилюдно, – задумался я, – так что давай на досуге составь мне подобные характеристики на всех значимых людей из войска, с кем ты знаком. И про себя не забудь.

Египтянин сильно удивился моей просьбе. Было видно, что ему не очень этим хочется заниматься.

– Я не прошу тебя на них доносить Иамунеджех, – понял я причину его смущения, – меня интересует только возможность для их поощрения. Ну и, конечно, я ознакомлюсь и сразу уничтожу эти листы, никому их больше не показав.

– В таком случае, мой царь, – сразу успокоился он от моего подробного комментария, – конечно, я это с удовольствием сделаю для тебя.

– Благодарю, – кивнул я, отпуская его.

Он направился к шатру Менхеперресенеба, а я к своему, где меня ждали жаркие объятья горячих нубиек. Я ещё не принял решения, отправить ли их в поместье прямо сейчас, всё же когда за тобой и твоим бытом ухаживают женщины, жить становится много приятнее. К сожалению, и я это прекрасно понимал, нужно было своим примером показывать всем вокруг, что я воин и могу в походе обходиться без всего лишнего, хоть и, как царь, имел такую возможность. Военачальники, понятное дело, молчали, но их взгляды я всё равно видел, поэтому рано или поздно девушек вместе с драгоценностями придётся отправить в поместье.

***

Когда мы прибыли к Абиско и привычно стали вырубать все деревья в округе, в том числе и окультуренные рощи, со стен города, который был раза в три меньше по размерам, чем прошлый, на нас уставились весьма грустные физиономии. В этот раз никто стрелами в нас не кидался, гнусностей не кричал, люди лишь безмолвно взирали на то, как за часы уничтожается то, чему они посвятили годы жизни.

Наш же лагерь, который строили по той же схеме, что и у Дебода, приобретал очертания крепости с каждым днём, что мы здесь находились. И мы также привычно согнали крестьян, чтобы они копали ров, так что работа кипела и радости это в город совершенно не добавляло. Они знали, что такое иметь подобное сооружение недалеко от себя, и мы их не разочаровали. Менхеперресенеб, которому я снова передал все колесницы, отправился в разведку, попутно убивая всех, кто был рядом с городом, а также проводя расспросы, чтобы узнать обстановку. Она оказалась для нас ободряющей. Действительно, тогда, в ночь ухода от Дебода, вожди перессорились друг с другом и отвели войска в свои города, вот только что теперь делать, когда каждый был предоставлен сам себе, они не знали. Статистика была против них, со счётом 3:0 в захвате городов, пока вёл царь Менхеперра.

Помывшись и облачившись в новую одежду, я сам отправился рассмотреть город поближе. Колесница была подготовлена, и Меримаат повёз ближе. Рядом находилось ещё с десяток колесниц. Я поманил военачальников ближе к себе.

– Мне кажется, или стены тут ниже, чем у других городов? – спросил я у них.

– Глаз тебя не обманывает, мой царь, – тут же ответил Ментуиуи, – ниже, но недостаточно, чтобы их было легко взять штурмом.

Я задумчиво погладил подбородок.

«Четыре метра, не шесть, тут вполне можно обойтись штурмовыми лестницами», – подумал я.

– Вот же бабуины тупые, – выругался внезапно Иамунеджех, прерывая мои мысли.

Когда я недоумённо посмотрел на него, он показал на стену, где два стражника, видя, что на колесницах подъехали явно важные люди, решили показать к нам своё отношение и, в отличие от остальных своих товарищей, которые грустили, сняли свои набедренные повязки и показывали нам чёрные задницы.

– Дай-ка мне лук, – попросил я своего возницу.

Когда оружие было предоставлено, я сам взял из колчана показавшуюся мне самой сбалансированной стрелу, затем положил на тетиву и привычным движением выпустил её в полет, ощутив, как в затылок мне ударил резкий порыв ветра, хотя до этого было тихо. Стрела улетела по настильной траектории в сторону города, и одна из жоп с криком, донёсшимся даже до нас, исчезла со стены. Тут же и вторая пропала, хотя я только накладывал вторую стрелу на тетиву.

– Жаль, – спокойно прокомментировал я её исчезновение, возвращая оружие Меримаату, который с гордостью убрал его в чехол, прикреплённый сбоку на колеснице.

Военачальники с нескрываемым восхищением посмотрели на меня.

– Мой царь, как обычно, точен, – улыбнулся Ментуиуи, – хотя и попал не в голову.

Воины заржали над его весьма простой шуткой, напряжение спало, и мы, подшучивая и размышляя, как, интересно, там дела у раненного в задницу, отправились обратно в лагерь.

– Соберите ту мою сотню, с которой я не давал спать нубийцам, – задумчиво попросил я, когда мы добрались до шатров, – есть у меня пара мыслей.

Тут же раздались команды, и очень скоро я рассматривал знакомые лица. Некоторых я знал даже по именам.

– Проходили мы тут недавно мимо некрополя с пирамидами, который был окружён стеной, – сказал я, прогуливаясь перед воинами, – как думаете, она по высоте больше или меньше городской?

Воины переглянулись, боясь открыть рот в моём присутствии.

– Хопи, – я окликнул знакомого нубийца, которого когда-то лично штопал, – что скажешь?

Он тут же упал на колени и склонил голову.

– Если мой царь позволит высказаться своему ничтожному рабу, скажу, что если и выше, то ненамного.

– Вот и я думаю так же, – я показал ему встать в строй, – а потому скажите своим командирам, что снова поступаете в моё личное распоряжение. Ну и я прикажу дать вам двойную норму еды, у меня снова будет для вас работёнка.

Легионеры этому сильно обрадовались, поскольку ночные походы были точно лучше нудной рубки леса, обустройства лагеря и копания рва.

– Бенермерут, – обратился я к воспитателю, который всегда меня сопровождал по лагерю вместе с Меримаатом, – попроси Иамунеджеха, чтобы мне заготовили лестницы высотой с городские стены.

– Да, мой царь, – поклонился он, уходя в сторону южного входа, где обычно находился руководитель работ по обустройству лагеря.

Ближе к вечеру мы выдвинулись к некрополю, моя сотня тащила на себе четыре большие лестницы. Дойдя до заинтересовавшей меня стены, я заметил, как нервно посматривают в сторону остроконечных пирамид воины. Пирамиды нубийцев явно строились по примеру египетских, были значительно меньше в основании, но зато стройнее и острее.

– Пока я с вами, вам нечего бояться, – прикрикнул я на воинов, затем направился к самой стене, и мне приставили к ней лестницу, чтобы я мог взобраться наверх.

– Так, а вы отошли назад метров на триста и затаились, – крикнул я на них сверху.

Воины с лестницами всё это проделали и, когда я приказал бегом преодолеть разделяющее нас расстояние с весьма увесистыми предметами на плечах, сделали это весьма небыстро, так что я прекрасно видел, как они приближаются к стене.

– Подождём заката солнца, – я опустился на тёплый камень, а воины устроили привал внизу, сев прямо на лестницы.

Солнце скрылось за горизонтом довольно быстро, и темнота навалилась на пустынную местность. Я дождался, когда окончательно станет темно, и отложил поданные мне снизу закусь и вино.

– Давайте, то же самое, – крикнул я воинам.

Они, немного разморённые от длительного отдыха, действовали сначала не очень складно, на что я назначил три дополнительные пробежки, и у них сразу стало получаться значительно лучше. Воины, приноровившись к бегу с лестницами, довольно бодро на десятый раз стали взбираться на стену. Когда они явно устали, я попросил дать мне возможность спуститься и, оказавшись на земле, спросил у Меримаата и Бенермерута:

– Что думаете? Успеют они взять стену, до того как поднимется тревога?

Они уже поняли, зачем я тут устроил забеги, поэтому переглянулись. Ответил старший.

– Мой царь, это точно может сработать. Ведь в противном случае ты теряешь небольшое количество воинов.

– Я не сильно этого хочу, – пожал я плечами, – но да, сам думаю, что это может сработать, поскольку мы ещё так ни один город не брали.

Мы все отправились назад, и я, собрав своих военачальников, поделился с ними результатами наших сегодняшних тренировок.

– Мой царь, – ответил Ментуиуи мне словами Меримаата и Бенермерута, – мы и правда ничем не рискуем, можно попробовать.

– Тогда предлагаю завтра ночью и попробовать, чтобы не тянуть кота за… хвост, – предложил я, и они со мной согласились.

***

Как и вчера, войско вечером разожгло костры. Вот только их горело больше, чем сидело за ними реальных людей. Легионы в полном вооружении и готовности ждали сигнала выхода. Едва наступило моё любимое время, за несколько часов до рассвета, когда сон был особенно сладок, я повёл свою сотню вперёд, и мы за двадцать минут преодолели расстояние до города, а затем ещё быстрее добежали до стен и, словно птицы, с помощью лестниц взлетели на самый верх. Воины бросились резать спящих часовых, зажимая им рты, я же с десятком нубийцев спустился вниз и убрал тяжёлый запирающий ворота брус. Сигнальщики у стен, увидев, как ворота открылись, замахали факелами, показывая приказ к атаке. Вскоре в город хлынула толпа молчаливых легионеров. Я приказал не издавать ни звука, пока мы не окажемся внутри, и вот дальше я понял, что не продумал тот момент, что будет, когда воины окажутся уже внутри беззащитного города. Я почему-то акцентировался больше на том, как попасть внутрь, чем на опасении, что без дополнительных распоряжений начнётся натуральная резня. Воины врывались в дома, убивали всех, грабили и шли дальше. Те, кто награбил больше, чем мог унести, сносили свою добычу к воротам, оставляя её у товарищей, которые находились там для охраны входа в город.

«Бл…ь, – выругался я, смотря, как над городом стали то тут, то там подниматься дымы пожаров, – об этом я как-то забыл сказать военачальникам».

Воины делали привычную для себя работу: убивали мужчин, женщин насиловали или сгоняли на площадь, усаживая на колени, а вереница ценностей, золота и оружия всё больше стекалась к воротам, начиная превращаться в приличного вида холм.

– Мой царь, – ко мне подошёл улыбающийся Ментуиуи, вся броня которого была запачкана в чужой крови, – об этом походе точно сложат легенды. Два дня, и новый город пал. Всё благодаря его величеству!

Тут он посмотрел на мою кислую физиономию и тяжело вздохнул.

– Что случилось, твоё величество? Опять недовольно тем, как быстро мы захватили город?

– Нет, с этим нет вопросов, – покачал я головой, показывая рукой на творящуюся вокруг бойню, – ведь можно было захватить только дом наместника, не обязательно же убивать.

– Мой царь, – Ментуиуи удивлённо посмотрел на меня, – эти проклятые нехси должны чётко знать, что бывает, если они сопротивляются своему царю. Урок, который мы преподадим им сегодня, они точно запомнят надолго и в следующий раз сами откроют ворота, не допуская штурма.

– Просто не хотелось, чтобы пролилось столько невинной крови, – я постарался не слышать женских криков, которые раздавались повсюду.

– Воинам нужно выплеснуть свою ярость, мой царь, – к нам тихо подошёл и Иамунеджех, – к тому же у них долгое время не было женщин. Это опасно в длительном походе, твоё величество. Сегодня же они утолят все свои низменные позывы и станут снова покорными, словно ягнята.

Ментуиуи кивнул, подтверждая его слова. Мне происходящее не очень нравилось, я хотел обойтись меньшей кровью, но ещё лучше понимал, что меня бы сейчас никто не понял, если бы я бросился отнимать у воинов законную добычу.

– Ладно, заканчивайте тогда сами, – вместе с азартом от быстрого захвата ворот я потерял и настроение, – я в лагерь.

Военачальники переглянулись, и я видел, что они смущены. Оставив их, я вышел за ворота, где меня на колеснице поджидал Меримаат, и мы поехали обратно, а поскольку он едва не пританцовывал от разбирающего его любопытства, я рассказал, как мы захватили ворота и что сейчас происходит в городе.

– Не вздумай туда полезть! – сразу предупредил его я, видя, как он в сильном возбуждении от моего рассказа всё время хватается за кинжал, который висел у него на поясе, – я за тебя перед визирем отвечаю, мне прошлого раза с твоими поисками хватило.

Мои слова сильно его обидели, но спорить он не посмел.

– Обещаю, мой царь, – наконец нехотя выговорил он слова клятвы, которые я у него потребовал произнести. Не хватало ещё его потерять в простой битве.

Довольный тем, что хоть с этой стороны подставы не следует теперь ждать, я вошёл в шатёр, где на циновках расположились девушки, тихо о чём-то беседуя. Мой вид, запах крови и дыма заставил их задрожать от страха, но я поднял руку, чтобы их успокоить.

– Вам нечего бояться, сегодня не повезло лишь городу.

На их лицах сразу появились улыбки, и они, поднимаясь с пола, заторопились за водой и свежими вещами, чтобы меня помыть и переодеть. Свои обязанности они знали прекрасно, обучили их превосходно, в этом у меня не было ни к дарителям, ни к ним нареканий.

Глава 5

Город грабили два дня и две ночи, оставив в живых из двадцатипятитысячного города хорошо, если пять тысяч. Узнав об этом, я спал с лица, спросив у них враз осипшим голосом:

– Нах…я это было делать? Вы ёб…е, что ли, перебить просто так столько народу? Хоть бы в рабство продали или выкуп взяли, а что с мёртвых-то взять?

Военачальники пожали плечами, сказав, что дали специально воинам, в том числе и недавним их соседям, сполна пролить кровь сородичей. Теперь они будут привязаны к легиону кровью, и случай дезертирства, который произошёл с Лутфи и его воинами, теперь точно не повторится. У меня было куча доводов, почему так было не нужно делать, но что толку, погибших было уже не вернуть. Гибель столь большого количества людей легла тягостным бременем мне на сердце и заставила задуматься о том, что нечего пускать все фазы захвата городов на самотёк. Оставил одну – и вот, что получил по итогу, груду бесполезных трупов.

Пока я рефлексировал по этому поводу, жизнь текла своим чередом. Оставшихся живых людей в городе связывали, делая рабами, и настало время делёжки награбленных богатств. Как я понял, они распределялись следующим образом: если воин захватил раба, он с ним и оставался, золото, металлы, ткани, масло и прочие ценности этого времени распределялись по степени влияния воина на бой. Первыми наградили ту сотню, которая брала вместе со мной ворота, затем тех, кто предоставил отрубленные руки воинов, а уже потом по спискам военачальников, тех отличившихся, кто, по их мнению, был этого достоин. Самым последним досталось уже самое не ценное, но наградили всех, мотивируя их этим прилагать больше усилий в следующем бою.

Когда общее награждение закончилось, ко мне подошли три военачальника.

– Твоё величество, – они торжественно мне поклонились, – твоя доля перенесена и упакована. Мы хотели спросить только, сколько из этого пойдёт на подношения богам? Чтобы мы сразу знали, сколько отделять для храмов.

– Каким богам? – удивился я, заставив их замереть.

– Ну, военная кампания идёт успешно, – замялся Ментуиуи, явно понимая, с кем разговаривает, – обычно принято подносить хорошие подношения в храмы богов. Цари обычно жертвуют в фиванский храм Амона-Ра треть от всей добычи.

– Думаю, отец не обидится, если я принесу дары позже, по собственному разумению, – спокойно ответил я, хотя в глубине души поднялась волна возмущения.

«Оху…и совсем, что ли? Хер этим жрецам, а не подношения», – разозлился я, вспомнив последний подарок оттуда.

– Как будет удобно твоему величеству, – тут же согласились они.

– Тогда последний вопрос, – сказал Ментуиуи, – может, стоит отправить караван с лодками с захваченным сейчас? Пока мы не пошли к следующему городу?

– Я думал об этом и считаю, да, надо наложниц и драгоценности отправить в поместье, – согласился я с ним, – неизвестно, что ждёт нас впереди, лучше идти налегке.

– Благодарю за разрешение, мой царь, – облегчённо ответил он, – я тогда распоряжусь, чтобы для каравана была выделена охрана.

– А я, мой царь, тогда отправлюсь вперёд, чтобы посмотреть, как готовятся в Гнауи Шема к нашему прибытию, – вмешался в разговор Менхеперресенеб, на поясе которого висел подаренный мной меч.

– Хорошо, только далеко не заезжай, чтобы не попасть снова в засаду, – попросил я.

Он поклонился и сказал, что учтёт прошлый негативный опыт. Дальше мне пришлось искать толмача, чтобы рассказать девушкам, что их ждёт дальняя дорога, поскольку войско идёт дальше, а они отправляются в моё поместье. Они поплакали, не захотев со мной расставаться. И вовсе не из-за того, что привязались ко мне, а только из страха плыть в неизвестность, но я убедил, что они будут под охраной, и в конце путешествия их ждёт спокойная жизнь в ожидании возвращения их господина. Пару раз утешив их, я освободился через несколько часов и покинул свой шатёр без сил, зато в приятной неге.

В лагере тем временем бурлила жизнь, воины обменивались наградами, выбирая то, что больше нравилось каждому, а военачальники были заняты формированием каравана. Захваченные в городах лодки служили для этого отличным средством, поскольку отправлять груз так было и проще и, самое главное, безопаснее. Осталось только выбрать главного, кто его поведёт. Остановились на Иамунеджехе, который должен был поторопить возвращение других военачальников, поскольку они что-то задерживались с возвращением.

– Рехмиру передай, чтобы следил за всеми наложницами, не дай боги свяжутся с кем посторонним, – напутствовал я его, – потом не разберёшь, где чей ребёнок.

– Он это и сам прекрасно понимает, мой царь, – очень серьёзно ответил Иамунеджех, – вопросы престолонаследия не та тема, к которой можно относиться несерьёзно.

– Ну, знает или не знает, я не хочу гадать, лучше повторить два раза, – не отстал я, и военачальник заверил, что передаст мои слова слово в слово.

Когда наконец всё было собрано, солдаты сдали свои ценности и рабов под опись, чтобы потом получить всё обратно в поместье, когда мы вернёмся, и все вышли проводить отплывающий длинный караван лодок разного размера в сторону поместья. Туда мы вернёмся после захвата всех городов Нижней Нубии, так думал я тогда.

– Мой царь, – единственный оставшийся со мной в лагере Ментуиуи стоял рядом до тех пор, пока последняя лодка не скрылась из зоны видимости.

– Завтра выступаем, – сказал я, – это ещё не конец кампании.

– Впереди два города, – подтвердил он.

– Кстати, давно хотел спросить, – поинтересовался я у него, – а дальше разве городов нет? Я насколько помню, их ещё очень много было до второго порога.

– И до второго и дальше, мой царь, куда заходили наши цари древности, – кивнул он, – но дальше второго порога идёт царство Керма, там нет больше самостоятельных городов-государств, как здесь в Нижней Нубии – это единое целостное царство.

– Хм, – я задумчиво почесал подбородок, – а там золотые прииски есть?

– Конечно, не меньше, чем здесь, – подтвердил он.

– И говоришь, что вы туда давно не ходили? – покосился я на него.

Он удивлённо на меня посмотрел.

– Мой царь, – на его лице показалась улыбка, – если его величество думает пойти туда, то лучше это сделать чуть позже, когда мы наберём достаточно сил. Ведь воевать с целым государством, пусть и ослабшим, – это всё же тяжело для простого похода по усмирению восставших городов.

– Ладно, посмотрим, – решил я, – а что насчёт остальных городов? Визирь говорил, что взбунтовались только эти шесть.

– Верно, твоё величество, – согласился он, – остальные остались верны царю Хатшепсут.

– Если они остались верны, то почему не помогают нам? – удивился я от подобных открытий. – Где войска, где провизия? Где какая-то иная помощь?

– Об этом, видимо, мы узнаем, только когда спросим у них об этом напрямую, – хмыкнул он, показывая, что у него накопились ровно такие же вопросы, что и у меня.

– Похоже, что так, – согласился я, – ладно, и это отложим на потом. Тогда пойду велю Меримаату и Бенермеруту начать складывать вещи, выступаем, пока солнце не набрало силу.

– Твоё величество, – Ментуиуи поклонился и тоже пошёл отдавать приказы, притихший было после отплытия каравана лагерь снова стал приходить в движение.

***

Я обычно мало обращал внимания на окружающую местность, ведь живность при виде большого количества людей спешила убраться куда подальше, даже львиные прайды, часто оглашающие по вечерам своим рёвом саванную местность недалеко от реки, быстро покидали свои лежбища, как только видели передовые отряды колесниц, разведывающих дорогу.

Слонов и носорогов пока не попадалось, зато остальной живности было полно, охотники каждый вечер приносили в лагерь мясо, которое разнообразило ужин солдат. Я обычно в эти моменты сразу думал о полевой кухне, единообразной для всего войска, но пока об этом оставалось только мечтать. Первым делом нужно было единообразие в вооружении, а то последним прибывшим достались копья с каменными наконечниками, что было точно нехорошо. Да и в принципе легион только по бесконечным тренировкам и выучке походил на единое армейское подразделение, всё остальное хромало: начиная от разнообразия щитов, которые набирались, как и где можно, заканчивая луками и стрелами, которые также просто выгребались из складов в захваченных городах и, понятное дело, были до безобразия разными. Ну хотя бы стрел было в достатке, и то ладно.

Размышления над тем, как сделать войско ещё лучше и эффективнее, не давали мне покоя, ведь от его наличия совершенно точно теперь зависела моя жизнь. Я не знал, отчего и почему сановники при Хатшепсут решили вставлять мне палки в колёса, зато было понятно, что, кроме собственной армии, меня никто не мог защитить от их козней. А в том, что они будут, можно даже не сомневаться. Самое интересное в этой ситуации было то, что Хатшепсут на них абсолютно бесполезно жаловаться, это целиком её люди и она не стала бы раздувать из моих слов проблему. Максимум, что их ждало, – лёгкое порицание от царя. Поэтому я и решил пока затаиться, определить всех, кто гадит в мою сторону, а только потом при удобном случае отомстить. К тому же, будем откровенны, у меня и сил пока для этого было недостаточно. Большая часть чиновничьего и управленческого аппарата была за Хатшепсут, и я понимал причину их озабоченности. Она была хорошим царём, в Египте царил мир, все жили сытой и довольной жизнью. Лезть и разрушать это мне не хотелось, ведь сам я, не факт, что смогу справиться лучше. Становиться номинальным царём, отдавая власть визирю и военным, было бы ещё глупее, я знал на исторических примерах, чем это обычно заканчивается. Оптимально было бы разделить с ней обязанности, чтобы она занималась хозяйственной работой, а я военной частью, но тут я не обольщался. Женщина, которая не побоялась пойти против устоев общества и провозгласить себя мужчиной-фараоном, не будет удовлетворена ролью второго плана, ей нужна была вся власть целиком, и это ставило на моих мирных начинаниях с ней большой и жирный крест. И это ещё если не учитывать роль, к которой она готовила свою дочь, с этим тоже придётся считаться, ведь, если она решит провозгласить её царём, это уже будет прямая конфронтация со мной. Чтобы переход власти произошёл окончательно и ни у кого другого не было прав на трон, царь Менхеперра, по идее, должен был умереть. Эти мысли часто приходили мне в голову, и пока я не знал точно, как буду действовать, если наше противостояние с Хатшепсут усилится. Устраивать в Египте гражданскую войну из-за власти я не собирался. Не так уж она мне требовалась, я вполне готов был спокойно жить дальше, но, к сожалению, этого мне не давали сделать, подталкивая к усилению конфронтации, причём обеими сторонами этого конфликта.

С такими мыслями я и добрался до двух городов-соседей, которые, оказывается, находились друг напротив друга по разным сторонам реки. Почти сразу к войску, становившемуся лагерем, стали прибывать колесницы, и вскоре к нам с Ментуиуи подъехал и запылённый Менхеперресенеб.