Туманные хроники: Золотой город

Оно вернулось не то, чтобы внезапно. Хотя юноша предвкушал это возвращение каждой клеточкой своего тела, предсказать его с точностью до секунды было бы невозможно. Оно двигалось стремительно, почти что летало и в густом тумане чувствовало себя куда свободнее, чем за его пределами. И в этот раз оно вероломно подползло по земле и схватило зазевавшуюся жертву за ногу. Килиан даже и не подумал вскрикнуть – он всем телом шлёпнулся об землю, выронив фонарь. Камень, которым были вымощены улицы города, зашевелился под ним, а голень и бедро пронзила острая боль. Брюки с правой стороны потеплели и намокли.

Существо тащило его куда-то, а парень отчаянно пытался направить на тварь пистолет одной рукой, хватаясь за воздух, за камни, за грязь, лужи и сам туман другой. Внезапно ему удалось уцепиться за что-то тёмное и мягкое, но и это не спало – странный бесформенный объект пополз за парнем следом вместо того, чтобы удержать его на месте.

– Твою мать! – выпалил Килиан отчаянно, ощущая, как стремительно немеет нога. Был риск отстрелить её себе к чёртовой бабушке, но иного выхода не нашлось. Сжав спусковой крючок пистолета, парень выстрелил во тьму и фактически вслепую. Короткая вспышка и пронзительный хлопок дезориентировали его на мгновение, но сам он остановился. Кажется, сработало – существо отпрянуло в сторону, но ненадолго. Изнывающий от боли Маэстро слышал движения его мерзкого тельца, кружившего вокруг. Раненный Килиан лежал на земле, и силы покидали его вместе с кровью.

Парень попытался приподняться на локтях, но голова закружилась, и небо с землёй принялись меняться местами, танцуя странный пьяный танец. Впрочем, в этом проклятом тумане разве могло существовать небо? Он крепче сжал рукоять пистолета, готовый стрелять снова. Сдаваться Килиан Дюмон вовсе не собирался и, лениво перекатившись на бок, он осторожно притянул раненную ногу, готовый пусть даже и ползти к своему шансу на спасение. К сожалению, теперь при нём не было фонаря, и он вообще не мог ничего различить на расстоянии вытянутой руки. В зоне видимости его была лишь каменная дорога, залитая липкой чёрной слизью. Весь остальной мир поглотил туман.

– Ты слышишь?! – раздалось где-то неподалёку. Это был голос капитана Бергера. Килиан устало выдохнул, силясь подползти туда, откуда он доносился. Шансов было мало, и парнишка искренне пожелал капитану убираться вон. Ни черта не видно, и эта… штукауже вкусила крови двоих человек. Не стоило подавать ей десерт и закуски. Подумав об этом, Килиан шевельнул раненной ногой и с облегчением обнаружил, что всё ещё чувствует пальцы на ногах. Не безнадёжная ситуация. Он прополз ещё немного, сумел-таки приподняться и сесть.

Существо стихло и замерло где-то неподалёку, как будто готовясь к прыжку. Второе нападение, да ещё и находясь в положении сидя, Маэстро не переживёт – это он прекрасно понимал. Что ж, ну хоть напоследок попытается проявить себя. Переложив пистолет в левую руку, он попытался оголить предплечье, завернув рукав пальто. Чернильный дракон вылез из-под ткани лишь на треть, явив хозяину свою плохо прорисованную синеватую пасть с клыками. Он не шевелился, но уже немного потеплел – кожа вокруг змея ощутимо нагрелась.

– Привет, приятель. Вот и остались мы с тобой вдвоём, – горько подметил Килиан, не знавший точно, откуда ждать следующего нападения теней. Не теряя времени, он попытался направить все свои мысли в руку, туда, где аккумулировалось тепло – в голову крылатого змея. Для этого, конечно, нужны были силы. Килиан не лгал Амелии, когда говорил, что магия изматывает. Всякий раз, когда приходилось будить в себе искру, Маэстро чувствовал, как весь запас энергии, плескавшийся в нём, утекал буквально сквозь пальцы. Сквозь поры в коже. Испарялся с потом и вылетал с каждым выдохом через ноздри и рот. Килиан так ослаб, что уже еле-еле держал своё тело от падения на землю, но он всё же почувствовал, как его «питомец»на предплечье живенько шевельнулся, взмахивая чешуйчатым хвостиком. Очень вовремя.

Тварь появилась из тумана всего на секунду, но тут же отпрянула от своей жертвы, не успев приблизиться. Чёрное слизистое тело чудовища полыхнуло огнём, и плотную стену тумана взорвал крик. Или визг. Или даже лязг. Звук был нечеловеческий, пронзительно скрипучий, дрожащий и вибрирующий. От него зазвенело в ушах так, словно кто-то нацепил на голову Килиана ведро и знатно бахнул по нему железным черпаком. Непроизвольно вскрикнув от боли, парень упал на землю без сил. Рука его пылала, мышцы предплечья разбила невыносимая судорога, и всё вокруг заполонила тьма.

– Килиан! Килиан, очнись, дружок! – раздалось у него над ухом, а затем по лицу прилетела пощёчина, жгучая и отрезвляющая. Парень распахнул глаза и тут же увидел перед собой знакомые лица. Небритый капитан Бергер и румяный Ренар склонились над ним, подсвеченные жёлтым сиянием двух керосиновых ламп.

– Кажись… отпугнул… – пролепетал парень несвязно, сам не понимая, о чём толкует. Плут рассмеялся ему в лицо, а капитан с облегчением выдохнул.

– Живой…

– Тебя фортуна тоже любит, Маэстро! – хрюкнул Ренар весело. – Только ногу надкусили немножечко, даже бедренную артерию не задело!

– Отстань от него! – оттолкнул рыжего болтуна Бергер и, ухватив Килиана за плечи, помог ему подняться и опереться на себя. В голове у парня всё ещё было мутно, окружающий мир ощущался нестабильным и чрезмерно подвижным. Казалось, ещё немного и юношу вывернет наизнанку, но то явно было последствие использования магии. После неё всегда приходила эта невыносимая усталость. Нога же хоть и гудела от боли, но по-прежнему сгибалась. Опустив взгляд на своё колено, парень заметил, что ранение его перетянуто какими-то тряпками. Похоже, кэп и Плут постарались. Сколько ж он пробыл в отключке? Капитан дождался, пока взгляд Килиана немного прояснится и спросил серьёзно: – Что это было хоть?

– Парочка прыгунов, – отвечал Маэстро вяло. Язык его подсох и шевелился во рту с большим трудом. Он осмотрелся и только сейчас сообразил, что туман вокруг немного рассеялся, вновь сделав это место видимым. Даже больше, чем прежде. Теперь этот кусок улицы освещало сразу два фонаря. К слову, совсем рядом, возле одного из них стоял Матьё Арсан со своей подругой-курительной трубкой. Держа перед собой лампу, он рассматривал бесформенную массу каких-то тряпок и жижи, размазанную по земле приличного размера кучей. Увы, понимание того, что эта субстанция была когда-то человеком, пришло не сразу и всплеском холодной воды ударило парню в голову, вмиг прогоняя усталость.

– Смотри на след, – мизинцем Арсан указал на длинное, протянутое вдоль тротуара чёрное пятно. – Вот тут оно её протащило. Игралось что ли? Что за жуть такая?

– Это не оно её протащило, – преодолевая первую волну отвращения, выдавил Килиан из себя. – Это я за тело зацепился, пока тварь меня волокла.

– Хм, что ж… – задумался Арсан, делая долгую затяжку. Табак в трубке подёрнулся крохотными алыми огоньками и тут же погас. Матьё выдохнул облачко дыма и изрёк с видом старого мудреца: – Этого мы полиции говорить не будем.

***

Туман никогда не задерживался на всю ночь, но мог продержаться до пяти часов или накатывать несколькими волнами. Чаще всего, он опускался на город вскоре после заката, но в редких случаях ждал до полуночи, а иногда и до самой глубокой ночи, почти до утра, чтобы явить себя. В этот раз он, как могло показаться, отступил уже к десяти часам вечера, но золотой колокол дал два коротких звонка, предупреждая о том, что расслабляться рано. Значит, где-то в Вильдорее по-прежнему плавало облако, готовое разрастись и поглотить улицы вновь. Возникшей передышкой перед этим событием, Бесстрашные воспользовались, чтобы направиться в укрытие.

Они шли назад к набережной тем же маршрутом, что спланировали заранее. Менять его просто не было смысла. При поддержке капитана и Плута Килиан был в состоянии передвигаться, пусть и довольно медленно. В двух местах – в голени справа и на бедре спереди – время от времени уколом напоминала о себе боль, но кровотечение вроде бы остановилось. И хотя воздух вокруг был пронзительно холодным, а с каждым выдохом изо рта по-прежнему вырывались облака пара, юноша пылал и обливался потом. Волосы его намокли, как и ткань рубашки, облепляя тело. К счастью, впереди уже виднелась широкое полотно реки Краклюр, покрытое мелкой рябью и серебристыми отблесками лунного света. Они возвратились на старый рыбацкий склад до того, как туман сгустился бы снова.

– Есть желание прогуляться ещё немного? – спросил Арсан у капитана, когда они разместили раненного юнца на куче старых холщовых мешков, сваленных в тёмном и сыром углу этого продуваемого всеми ветрами сарая. – Ну, а что? Пусть Плут с Маэстро останется, а мы ещё немного подышим воздухом?

– Нет, хватит на сегодня, – решительно отказался Симеон Бергер, оглядывая тенистые лица своих товарищей. Он вынул пистолет из кобуры и положил его на «стол». – Если и был кто живой на той улице, то сгинул. Мы не поможем, да и мало нас. Теперь даже ещё меньше. Дождёмся, пока туман не рассеется окончательно и пойдём к капитану Кампьену, сообщим о бедняжке.

– М-да, опознать её будет непросто, – протянул Арсан задумчиво. – Ни кошелька, ни сумки при ней не было. Только вот эта штуковина неподалёку валялась… – старик бросил на ящик что-то маленькое и металлическое. – Хотя, может, она и не её вовсе…

– Дай-ка взглянуть, – попросил Плут, бодрым шагом подскакивая к ящикам. – Ценное что-то?

– Ой, иди отсюда, рожа хитрая! Будешь ещё с трупов убиенных теперь добро тащить? Знаешь, как это среди честных людей называется?

– Знаю. Мародёрство, – усмехнулся рыжий парень невозмутимо. – Только не я же этот ключик с тела снял, Арсан! И кто из нас негодяй, получается?

– Я не с тела его снял! Штуковина просто на земле валялась – говорю же! – рыкнул старик злобно, вынимая изо рта трубку, пожалуй, впервые за весь вечер. Недобрый знак. От неожиданности даже Ренар внезапно смолк и отшатнулся от своего оппонента. Капитан тяжело вздохнул.

– Заткнитесь оба, – небрежно отмахнулся он от этих двух. – Это просто старый ключ.

– А я могу посмотреть? – Килиан напомнил о себе из своего тёмного угла. От гнилой стенки сарая, на которую он опирался боком, тянуло сквозняком, поэтому он вынужден был поплотнее запахнуть своё пальто и втянуть шею в шарф, который мадам Эрхард связала для него когда-то. Он был тонкий, но тёплый. Сейчас он стал для уставшей и мёрзнувшей головы раненного парня настоящим спасением – он грел и покалывал кожу, впитывал в себя мелкие капли пота и мягко обнимал челюсть и затылок, словно домашнее одеяло. Всё остальное туловище этот небольшой кусочек материи спасти не мог, конечно же, но этого было более чем достаточно, чтобы сердце Килиана преисполнилось благодарности к неравнодушной старушенции, принявшей его в свой круг когда-то.

Бергер приблизился к Маэстро и протянул ему вещицу. На покрытую бурыми пятнами крови ладонь парня лег ключик – небольшой, медный, потемневший и слегка позеленевший за годы использования. Бородка была незамысловатая – два мелких выступа, один короткий вырез. Ничего особенного, такой замок и отмычкой вскрыть ничего бы не стоило. Зато головка была симпатичная – в форме треугольника с полустёртой гравировкой в виде буквы «М» на одной стороне и цифрой «6» на другой.

– Как будто от номера в гостинице… – подытожил Маэстро, продолжая вертеть ключ в руках. – Может, девица приезжая была? Это объяснило бы, как она оказалась на улице в такой час.

– Ты хоть разглядеть её успел? – спросил Бергер, присаживаясь на ящик рядом. – Молодая она была или старая? Ну, рост там, цвет волос, ещё какие-нибудь приметы?

– Молодая, точно не старше тридцати. Волосы тёмные вроде бы, а так… больше ничего и не скажешь. Обычная девчонка, одета была скромно, но опрятно – не нищенка какая-нибудь, но и не богачка.

– Хоть что-то, – печально вздохнул капитан. Наверное, из всех четырёх Бесстрашных, присутствовавших здесь, лишь ему и Килиану было не наплевать на случившееся. Плут хоть и не был злодеем, но никогда не придавал значения смертям и несчастьям тех людей, которых не знал и не видел лично. Арсан, побитый жизнью старый пёс, повидал за свою жизнь столько всякого дерьма, что вид растерзанных туманом тел более не трогал его вообще. И, хотя Бергер, тоже много лет прослужил в полиции, а теперь ещё и считался самым опытным Бесстрашным из всех, всё же он по какой-то причине до сих пор не утратил способность видеть за всяким подобным случаем – чью-то боль и утрату. Наверное, потому что неосознанно сопоставлял всякую подобную трагедию со своей собственной.

– Осталось у тебя ещё немного ликёра? – спросил он у Килиана, выдержав недолгую паузу в разговоре. Парень кивнул и извлёк из внутреннего кармана пальто серебряную флягу. Несколько глотков плескалось на самом дне, но принимать у товарища бутыль Бергер не стал. Вместо этого он по-отечески взглянул на юнца и произнёс начальственно: – Выпей всё. Быстрее встанешь на ноги.

Килиан Дюмон не стал спорить. Откупорив флягу, он прильнул к ней губами и вылил в себя всё, что в ней оставалось. Терпкая жидкость вязла на языке и лилась по горлу медленно, шипя и обжигая плоть изнутри. Впрочем, определённый обезболивающий эффект искрящийся ликёр и впрямь оказал на тело молодого человека. Боль в ноге чуть приутихла, а разум погрузился в состояние постепенного успокоения, такого убаюкивающего самого себя полудрёма. Голоса товарищей казались теперь невнятными, плохо различимыми, а свет немногих ламп согревал уплывающие куда-то вдаль мысли. На миг Маэстро забыл и о чудовищах, и о бедной девушке, и о тумане вообще. Он устало сомкнул веки и погрузился в блаженную тишину, где не было места тревожным мыслям и страху.

…но там было кожаное кресло с высокой спинкой, на которую, по обыкновению, был накинут отцовский халат. Там книги спали на полках, на столе лежали нотные тетради, исписанные отцовским ровным почерком. Там вдалеке доносилось ворчание граммофона и мелодичный смех кузины Сеголен. Там у мамы были мягкие и тёплые ладони, а в воздухе витал аромат засахаренных фруктов…

– Как вам нравится моё платье, мсье Дюмон? – спросила у него златокудрая девчонка с большими глазами цвета янтаря, крутясь вокруг своей оси. Ткань её светло-розового наряда переливалась перламутром, а на плечах покачивались пышные белые бантики. Остановившись и чуть не упав от того, что закружилась голова, девчушка тут же нацепила на лицо улыбку и уставилась на Килиана в ожидании ответа. Мальчик не знал, куда себя от этого деть.

– А оно должно мне нравиться, мадемуазель Мелюсан?.. – переспросил он с сомнением и лишь пожал плечами. Округлые щёки девчушки вмиг окрасились странным оттенком бордового, и, нервно поджав губы, гостья бросилась прочь, обратно к своим родителям и гостям.

– Девчонки странные… – сделал вывод Килиан, глядя ей вслед. Гостья прижалась к своему отцу и тот, отвлекшись от разговора с другими взрослыми, нежно погладил дочь по златокудрой голове.

– Она надеялась, что ты сделаешь ей комплимент, – пояснила матушка, бесшумно проплывая мимо, словно призрак. Как она умудрялась быть в курсе всех дел в этом доме – всегда оставалось для мальчика загадкой. Она появлялась из неоткуда, уходила в никуда, всё слышала и всё понимала. Вот и сейчас она очутилась на входе в гостиную и, поймав растерянный взгляд сына, игриво подмигнула ему. – В следующий раз просто скажи, что её платье выглядит восхитительно.

– Так я ничего не понимаю в девчачьих платьях, – искренне недоумевал Килиан, и этот его ответ матушку от души повеселил. Он закрыла лицо ладонью, скрывая свой тихий смех.

– А я совершенно не разбираюсь в музыке, мой мальчик, – чуть успокоившись, ответила она с улыбкой. – Но твой отец постоянно просит меня послушать, что он там насочинял. Понимаешь, к чему я клоню?

– Людям почему-то интересно мнение тех, кто ничего и ни о чём толком не знает?

– Боже мой, ты слишком умён для своего возраста, – утирая слёзы в уголках глаз, еле сдерживала хохот маменька. – Но всё же чаще нам интересно мнение тех, к кому мы небезразличны. Тех, кого мы любим, уважаем или считаем своим другом.

– Но друзья тоже могут ничего не знать…

– Верно. Так что следовать их советам вовсе не обязательно, но участием близкого человека можно просто насладиться и согреть свою душу. Представь себе, разделять свои сомнения с кем-то, кто тебе дорог, бывает очень приятно. Даже если ему совсем нечем тебе помочь.

«Он сам так решил, мальчик мой»– голос дядюшки ворвался в это воспоминание и отравил его. Всё вдруг стало горьким и желчным, словно подступающая рвота. Килиан вздрогнул, прогоняя наваждение и вновь ощущая острый укол в ноге.

– К-который час? – спросил он, разлепляя воспалённые веки. Рядом кто-то лениво шевельнулся и проворчал что-то нечленораздельное. Похоже, Плут задремал в соседнем углу, свернувшись креветкой. Больше в старом, скрипящем на ветру домике никого не было.

– Арсан и кэп пошли в полицейский участок… к Кампьену… – более-менее разборчиво проговорил Ренар, прерываясь на зевоту. Вокруг всё ещё было темно, но, раз эти двое ушли, значит утро было уже на подходе. Они б не рискнули сунуться на улицу раньше времени. Килиан медленно повел плечами, слегка выгнул спину и повертел головой, разминая затёкшие мышцы. Тело отозвалось на эти движение скрипом и ноющей болью, но в целом жить было можно. И даже раненная нога как будто бы сохранила свою подвижность. Успех! Если повезёт, не придётся всю жизнь хромать и ходить с палкой.

Размокнув замёрзшие пальцы рук, Маэстро только сейчас понял, что так и держал ключ погибшей бедняжки у себя в кулаке. Выгравированная на металле буква «М»отпечаталась в коже, словно клеймо. С минуту парень смотрел на него, пытаясь ухватит за хвост мысль, промелькнувшую в голове. Увы, ничего не вышло, и, разочарованно вздохнув, Маэстро сунул ключ в карман пальто.

Очередной выход в туман остался позади, а Килиан всё ещё был жив. Ничего принципиально важного эта вылазка ему не дала, но хотя бы и не убила. Уже неплохо…

Глава 5. Жизнь и смерть

Первый