Люди. Сборник рассказов

Ты солнца луч в часы дождя,

Последний вдох ты для меня.

Ты как подснежник в декабре,

Как капитан на корабле,

Как мамин яблочный пирог,

Ты указатель средь дорог.

Горячий чай в метель и стужу,

Под пледом сон ногой наружу,

И бесконечный жизни бег,

Ты просто лучший человек.

Прелюдия в соль минор

В дождливую октябрьскую погоду по грязи одного из микрорайонов города шла мать с сыном. Они искали музыкальную школу и набрели на маленькую серую одноэтажную постройку с табличкой «Детская школа искусств №4», вошли в главный и единственный вход. Мама ходила по кабинетам в поисках преподавателя игры на фортепиано. Ей посоветовали пойти в пятый. Там, в ожидании одного из учеников, преподавательница играла Шопена. Ей было около шестидесяти. Она сидела в юбке и блузке вишневого цвета с подобранным набором украшений того же цвета.

– Вы Лариса Александровна? – спросила мама, стоя в дверях.

– Да, а что вы хотели? – прекратила она играть.

– Я хочу, чтоб вы научили Мишу играть. Он уже занимался в музыкальной школе год, но не знает ни одной ноты. Сказал, что преподавательница учила запоминать последовательность нажатия клавиш!

– Сколько ему лет?

– Одиннадцать.

– Понимаете… У меня и так нет свободных часов. Вы хотели бы заниматься у нас в школе или брать частные занятия?

– Брать частые занятия…

– Так… А ну садись, Миш, – посадила она мальчишку, – сыграй, что умеешь.

Миша сыграл упрощенную версию «К Элизе» Бетховена. Он играл с чувством, это и понравилось учителю. Женщина посмотрела на маму.

– Его и правда клавиши учили запоминать? – спросила преподавательница. – Как это?

– Миша объяснял, что она показывала, какие играть, он повторял. У него память неплохая. Но нужно же ноты знать.

– Конечно! – развела руки Лариса Александровна. – Что за бред вообще! Учить так! Только время и силы забрали! Ужас! – задумалась учительница. – Миша, это правда?

Мальчик кивнул.

– Да… Ну, ладно… Давайте номер телефона… Когда хотите, чтоб я пришла?

– Как вам удобно. – Доставала мать телефон из сумки.

– Давайте во вторник. Не люблю ничего начинать в понедельник.

– Да, конечно!

Вторник настал очень быстро. Учительница пришла на пять минут раньше.

– Ой, у вас красиво так. Вот это да! – смотрела она по сторонам частного дома.

Миша провел ее в зал с фортепиано. Там стоял черный инструмент фирмы «Шредер», которому было уже около 150 лет.

– Какой инструмент старинный, – сказала преподавательница, присаживаясь рядом с Мишей. Она сыграла несколько произведений так красиво, что у Миши пошли мурашки по спине.

– Какое произведение твое любимое? – спросила преподавательница.

– Прелюдия соль минор, сочинение 23 Рахманинова. Включить на телефоне?

– Нет, что ты, – улыбнулась она. – Я прекрасно знаю это произведение! Я его играла в консерватории. Ой, ты знаешь, Сергей Васильевич Рахманинов мой любимый композитор.

– Выходит и мой тоже! Я смогу сыграть его когда-нибудь?

– Конечно! Только нужно стараться. Но начнем с мелодии из кинофильма «Осенний марафон». Смотрел его?

– Нет.

– Ну, да… Чего я спрашиваю вообще?.. А «Джентльмены удачи»?

– Конечно! И «Операцию «Ы» и другие приключения Шурика», и «Любовь и голуби», и «Служебный роман»! Я смотрел много разных фильмов, просто не все.

– Хах. Я поняла.

Лариса Александровна сыграла мелодии из всех перечисленных учеником кинолент и увидела, как загорелись его глаза. «Кажется, это мой ученик», – подумала она.

– Нравится что-то?

– Конечно, нравится! Я буду это играть?

– Если захочешь…

– Хочу! – перебил мальчик.

– Хорошо, но сейчас они еще будут трудны для тебя. Начнем с более простого, но не менее красивого. Но перед этим разучим ноты и гаммы…

Миша схватывал на лету каждое слово и уже через пару занятий они стали разбирать произведение. А еще через пару занятий он играл музыку, звучащую в «Осеннем марафоне». В это же время он индивидуально занимался английским, математикой и другими предметами, ходил на плавание и хореографию. Часто, в конце дня, после того, как сделает домашнее задание, он очень уставал и уже не мог садиться за ноты. Иногда даже вовсе не хотел, чтоб Лариса Александровна приходила. Ему было стыдно признаться, что он ничего не подготовил, хотя вновь и вновь обещал это сделать. Декабрьским утром, в субботу, когда выпал снег, Миша остался дома, родители же разбудили его пораньше, чтоб тот открыл учительнице музыки дверь, а сами уехали к бабушке. Миша, недолго думая, лег снова спать и не услышал звонки в дверь. Когда он проснулся и обнаружил, что проспал занятие, тут же позвонил маме и рассказал об этом. Мама в свою очередь позвонила преподавательнице.

– Лариса Александровна, здравствуйте!

– Здравствуйте… Я так понимаю, вы больше не хотите заниматься? Так бы и сказали… Я бы все поняла.

– Нет-нет! Лариса Александровна, простите, пожалуйста, что двери не открыли! Миша дома один остался и говорит, что уснул перед вашим приходом! Миша хочет заниматься! Очень некрасиво получилось, больше такого не повториться! Вы не замерзли?

– Со мной все в порядке. Я из-за занятия только переживала. Думала, вы так хотели показать, что больше не нуждаетесь во мне.

– Нет-нет! Что вы!

– У вас тут рынок не далеко. Я сходила, накупила все, что надо. Не зря съездила. Все хорошо, не беспокойтесь.

– Так неудобно…

– Все! Все нормально. Следующее занятие в понедельник по расписанию. Мне приходить?

– Да, конечно! Если, не дай тысячу раз Бог, такое еще раз случится – звоните сразу мне! Или мужу!

– Хорошо. До понедельника.

– До понедельника!

Миша очень переживал из-за этого случая и потом еще долго не мог его забыть. Ларисе Александровне было всегда приятно, когда Миша учил все, что надо. Ее настроение подымалось, и будучи серьезной женщиной, она незаметно для себя начинала улыбаться во время занятия. Часто бывало так, что она «разбавляла» разборы сложных произведений разными разговорами.

– Ты следишь за своими зубами? – снимала она очки и ставила в уголок клавиатуры.

– Да, чищу два раза в день, – соврал Миша, потому что чистил на самом деле всего один раз – утром.

– У моего мужа до сих пор свои зубы. И все здоровые! Он профессор в университете. Такой красивый, умный человек. Жаль, ты его не знаешь. Сейчас таким трудным стал. Его парализовало… Теперь вот ухаживаю за ним.

– Ого, я не знал.

– Да… Я же не рассказывала еще. А физику хорошо знаешь?

– У меня еще нет физики в школе.

– А-а-а… Мой сын отлично знает физику. Светлый ум у него! Помню, еще маленький был… кто-то выбросит на помойку электроприборы, а он сидел, копался в этом барахле, потом домой приносил какие-то части, а потом проходило время, у нас что-то ломалось, и он с помощью того, что нашел, все чинил. Телевизор, магнитофон, радиоприемник… Все! Он потрясающий. Да только институт бросил! Ты понимаешь?! Бросил! Работает сам на себя. Компьютерный мастер, видишь ли. Я рада, что ему нравится, но пройдет время, ему будет пятьдесят или шестьдесят, он разве сможет бегать вот так вот, как сейчас, по клиентам!

– Ну, вы же можете…

– Я-то могу… Это я к чему все. Миша, ты должен доводить все до конца, слышишь меня? Доводи все до конца. Вот мама моя – абсолютно талантливый человек! Ты бы видел, какие картины она пишет! Но не заканчивает их, понимаешь?! Что толку от половины картины, от половины связанного свитера или наполовину пошитого платья! Дело только тогда дело, когда оно завершено! Как подвиг, как работа, как цель. Если ты воспитаешь в себе привычку делать все до конца – будь уверен, ты нигде и никогда не пропадешь.

– Хорошо!

– Ну, вот и хорошо! Давай играть, а то я тебя заговорила уже, – надела она очки, – продолжаем.

Шли занятия за занятиями. Лариса Александровна терпела то, что ее ученик не учит материл на урок, учила все вместе с ним. Когда Миша начинал заниматься так, как это требовала преподавательница, он снимал с себя свитер, потому что ему ставало очень жарко от игры на пианино. Каждое следующее произведение становилось все сложнее и сложнее, и на каком-то моменте парень перестал понимать, зачем он этим занимается. Лариса Александровна все больше рассказывала о своей семье, о плохих лекарствах, о плохих завистливых преподавательницах из ее школы, а также о произведениях, которые она сочинила сама! Она играла каждое, а иногда, когда Миша выйдет в туалет, и сочиняла на ходу, а после записывала. Одно из ее произведений даже издали в нотном сборнике. Ученик предлагал издать собственный, но преподавательница отказалась, ей было некогда, особенно когда Миша не мог приготовиться к занятию как следует! И пусть ему было стыдно сотню раз, это ничего не меняло. Однажды она прочла свои стихотворения, которые писала в своей тетрадке в трамвае. Слова лились рекой, но ей было некогда заниматься стихами. Пусть они будут в тетради, ученики – вот, что главное! Со временем Мише подарили новое фортепиано «Беларусь». Оно было конечно же проще, но новее лет на сто тридцать и по звуку на много больше нравилось учительнице. Возможно, она просто привыкла к звучанию инструментов в ее школе, но и старое пианино «Шредер» тоже не подлежало точной настройке.

– Ты знаешь, у меня был в детстве рояль! – рассказывала она на уроке.

– Но это же так дорого! – заметил Миша.

– Да, но рояль был сломан. У него не работали педали, не было одной ножки, и папа поставил его на бревно. Просто на кусок дерева, который нашел на заднем дворе. Мы тогда тоже жили в частном доме. Но это стоило того… Я сейчас жалею, что не пошла на композиторский факультет… Очень жалею… Подумала, что это не так важно… Я же с третьего раза поступила в консерваторию!

– Да? Я не знал!

– Ну, конечно. Я же не рассказывала… Два года подряд не могла сдать русский, представляешь?! По всем предметам пять, а по русскому, видишь ли – три! Или четыре… Не помню. Короче… Поступила все-таки.

– И вы довольны?

– Конечно! Ты знаешь, вот мы занимаемся, а ко мне недавно ученица обратилась. Славная девочка, ни черта не учила! Нашла мужа в Израиле, переехала туда жить и стала преподавать на дому. Там музыкальные занятия огромных денег стоят! Так она приехала, попросила у меня ноты, я ей дала, сколько могла… Шесть толстенных папок…

– Здорово…

– Да! Это всегда пригодится.

– Почему вы не издадите собственный сборник произведений?

– Знаешь, что я хочу сказать? – Лариса Александровна сняла очки и положила в угол клавиатуры, – надо заниматься чем-то одним. Потому что успеть все невозможно. Надо сосредоточиться на чем-то одном и идти в этом направлении без остановок, только тогда будет результат.

– Допустим, – сказал Миша.

– Я сосредоточена на вас. Да и поздно мне что-то делать…

– Не поздно!

– Поздно, Мишенька. А вот на тебя еще надежд–ого-го!

– Неправда, вы просто не хотите!

– Так, – надела она очки, – давай играть.

Мише очень нравилась музыка. Лариса Александровна привила ему страсть к классическим произведениям, и ученик слушал Моцарта и Шопена. Единственный среди всех своих одноклассников. Ему было очень неприятно, когда Денис Мацуев, известный пианист-виртуоз, самовлюбленно исполнял произведения Рахманинова и всем демонстрировал свою технику, когда стоило показать чувства. Музыка, по мнению Миши, была не последовательностью нот в сочетании с ритмом. Настоящая музыка – это то, считал он, что льется изнутри одного человека и разливается внутри всех, кто ее слышит, заполняя каждую клетку теми впечатлениями, которые единственно пережил исполнитель, и только он мог бы их так передать, ведь если исполнители хоть сколько-нибудь похоже играют произведение, значит, они играют не от души, потому что души не могут быть похожи, как впечатления не могут быть у всех истинно одинаковы. Лариса Александровна считала так же и всячески поддерживала его стремление играть новые произведения. Легко бралась за те, которые ей не нравились, лишь бы ее ученик хотел продолжать работать.

Когда мальчик был в девятом классе, в его семье было уже четверо детей. Младшая дочь – 1 год, младший сын – 3 года, Миша – 15 лет и старший брат – 22 года. Его мама прекрасно выглядела, всячески за собой следила, и никто никогда не сказал бы, что она мать четверых детей. Преподавательница музыка всегда это замечала.

– Миш, у тебя мама так молодо выглядит, – говорила она.

– Да, возможно.

– Не «возможно», а так и есть. Говори ей, что она красивая. Чаще говори. Она же старается для вас всех. Ей будет очень приятно… Поверь, мне…

И Миша говорил. Даже спустя много лет после этого разговора. В девятом классе пришло время выбирать учебное заведение для Миши. Он решил, мать поддержала, отец одобрил, а Лариса Александровна подготовила его в музыкальное училище. Днем и ночью он играл прелюдию соль минор, чтоб исполнить ее на экзамене. Произведение, которое даже в консерватории редко играют из-за высокой сложности. Каждый день репетиция, каждый день пот капал на клавиатуру. Четыре года упорного труда ради произведения, которое дало Мише новый виток в жизни. Решающее произведение, которое стоило каждого дня за пианино, и каждой неловкости, и каждого снятия очков Ларисы Александровны.

До экзамена оставалось совсем немного времени, и Мише дали повторить его программу. Он сел за большой рояль, приподнял крышку и расположил на подставке ноты прелюдии соль минор Рахманинова с подписью, посвященной его учительнице «Моей дорогой ученице от Марии Ивановны. Доводи все до конца, любимая!»