Отель «Реббека»

– Я не имею права об этом рассуждать, – ответила Эллен и заметила, как Морган согласно кивает, – но окутывать такие страшные события мистикой – это, по меньшей мере, странно. И вообще, куда смотрела полиция? Неужели эта история так всех запугала, что никто даже к ним не обратился?

– Полиция приезжала, – сказал Николя. – Они все проверили. Состава преступления нет. Что наши люди должны были им сказать? Что подозреваем нашего постояльца в убийстве сотрудников? Приезжали врачи. Смотрели ребят. У них случился инфаркт. Это рядовой случай в медицинской практике. И что тут изменишь? Ни у кого из специалистов даже мысли не возникло, что смерть была насильственной. Но об этом знали все в «Реббеке».

Драматическая пауза.

– Так здесь появилась страшная тайна, которую отсюда больше никто не выносил. По правде говоря, этих Меркьюри просто стали бояться. Никто не хотел выступать свидетелем и лишний раз участвовать в деле. Все делали вид, что ничего не видели и мало что знают.

По словам Николя, его отец не раз рассказывал о легенде: о том, как все происходило и как случались трагические события. Очевидно, предки Николя были бы в ужасе, зная, что их потомки не смогут наладить нормальных отношений с этой семьей.

Эллен слушала и ужасалась. Эти люди вообще соображают, что они несут? Ладно, рабочие болтают – им просто нравится собирать небылицы. Наверное, так они развлекаются, чтобы скрасить однообразную работу. Но Николя? Его семья? В роду де Бриссак едва ли нашлось бы место для суеверных предубеждений. Мужчина с образованием, наделенный бездной вкуса… И напротив этого – невероятная приверженность к предрассудкам. Как это может существовать вместе?

Она не спускала глаз с директора. Даже в такие минуты он выглядел безукоризненно. Картинно смахивая кудрявые волосы, изображал погруженного в печаль человека.

Но как может Меркьюри убивать людей только за то, что его не заселили? Не кажется ли это кому-то «слегка» нереальным? Если даже он это сделал на самом деле, то, возможно, по другой причине?

Но Николя не собирался погружаться в объяснения. Он уже определил для себя, сколько положено знать, и заходить за эту черту не желал. Вопрос Эллен о загадочном договоре Меркьюри с его родственником Николя просто «не расслышал». Пора было уловить намек: что стоило знать, то он озвучил, остальные вопросы неуместны.

– Мне не нужны проблемы, – дал понять Николя. – Я предпочитаю делать все правильно. И не связывать себя с семьей Меркьюри. Я ничего о них не знаю: кто эти люди, где они живут и чем занимаются. Мафия ли это или сам дьявол – мне все равно. Прошу вас поменьше проявлять инициативы, я этого не люблю. А сделать все так, как велено. И главное…

– Ничего не спрашивать.

– Да. Никаких вопросов к мсье Меркьюри. Если только он сам не пожелает с вами поговорить. Здесь разрешаю пустить в ход весь свой потенциал. Можете его очаровать, если хотите.

Николя притворился, что приводит в порядок бумаги на столе. На самом деле его мысли улетели куда-то в пространство. Эллен не знала, стоит ли добавить что-либо еще. Да, вопросы имелись, но всеобщее напряжение не позволяло терзать эту тему.

– Спрашивайте, – сказал Николя, кинув на Эллен беглый взгляд. Ее порывы угаданы с легкостью: по-видимому, скрыть свои намерения не получилось.

– Я просто подумала… – Эллен не знала, как подобрать слова. – Почему все решили, что смерть, которая произошла в этом отеле…

– Смерти, – перебила мадам Морган. Уточнения, по ее глубочайшему убеждению, здесь были крайне необходимы.

– Да, – сбилась Эллен. – Как мог мсье Меркьюри убить этих людей? Ведь врачи установили: инфаркт. Чем этот инфаркт был вызван, по-вашему?

– Все происходило сразу после его отъезда, – объяснил Николя. – А поскольку еще мой прадед говорил, что с Меркьюри шутки плохи, все сразу поняли, в чем дело. Мы в состоянии связать одно с другим, понимаете? И мой дед их боялся, и мой отец. Наши предки никогда бы не стали перечить Меркьюри и тем более вмешиваться в договоренность. Условия сделки нарушить нельзя. Если такое случается – происходит что-то ужасное. И так каждый раз, если мсье Меркьюри уезжает в неудовольствии. Теперь вам ясно? Цепочка однообразна.

Эллен дала понять, что все уяснила. Конечно, история звучала как какой-то триллер. Она задумалась: то ли в этом отеле все сумасшедшие, то ли на самом деле здесь происходят такие леденящие душу события. Чего дальше ждать? Представлять не хотелось.

Глубокая ночь за окном добавила жути и без того мрачному собранию. Туман обволакивал черные скелеты деревьев. Эллен уже на всех смотрела с опаской и дикой тоской, стремление осмысливать поток безумных сведений исчезло. Захотелось удрать куда-то в ванную комнату, под струю душа, и смыть эту трагичную энергию (но в идеале, конечно, еще сжечь одежду и помолиться).

Николя, по всей видимости, тоже готов был ретироваться. Он как-то вскоре распустил работников и попрощался со всеми в духе: «Всем спасибо, все свободны».

Сотрудники поплелись в соседнее здание: по своим комнатам. Топот на лестнице смешался с гулом голосов. Эллен тоже пошла спать. В конце концов, она решила: пусть этот день просто закончится, а паранойя от жутких историй исчезнет с появлением первых утренних лучей.

Новый день наконец настал. Воздух был пронизан солнцем. У входа в отель уже разгружали грузовик с продовольствием. Гудел мотор. Сотрудники разносили доверху нагруженные коробки с ингредиентами для рогаликов, круассанов и панини.

В ресторане вовсю пыхтела кофейная машина. На стойке в углу множилась армия полупустых тарелок и чашек. Люди завтракали, подолгу беседовали, а позже выходили перевести дух от сытной трапезы на террасу.

В кухне господствовал кофе. Кофейные запахи летели в открытые окна, отчего постояльцы торопливее спускались из номеров к ресторанной зоне.

Эллен позавтракала на террасе. Сегодня она была задумчива как никогда: мысленно прокручивала детали вчерашнего собрания.

Сотрудники «Реббеки» слишком суеверны, понимала она. Предпочитают ничего не осмысливать, а слепо доверять двухсотлетним легендам. Но вот вопрос: правда ли что-то мистическое происходит в этом здании? Или это чьи-то выдумки? Конечно, строение «Реббеки» настолько старое, что порой наводит ужас! Все эти длинные коридоры, подвальные помещения, склады. Может быть, здесь есть даже подполье (Эллен это, разумеется, не проверяла, не хватало еще туда сунуться и не найти дороги обратно!).

Подсвеченный рокошью снаружи, внутри отель холодный, мрачный. Каменные стены хранят в себе тяжелую историю.

Убитые молодые портье… Боже, все это звучит жутко. Эллен фантазировала: может, здесь живут их привидения? Где они обитают? В тех подвальных катакомбах? Встают ночью в черно-желтом тумане, окружают отель, заходят к постояльцам в комнаты и под видом настоящих портье просят их спуститься в подвал? Приглашают за собой. Утягивают в темные комнаты: сырые, скользкие. Все ниже, ниже… И говорят им: «Идем за мной! Спускайся сюда!»…

Брр! Мурашки по коже! Какой бред лезет в голову! Эллен зажмурилась и поднесла к губам чашку кофе. Взглянула на небо: за зеленью деревьев пряталось солнце. Щебетание птиц. Белоснежная балюстрада и бирюзовое море. Райская красота. А что творится в мыслях? Мрак! Не сказать иначе.

Пора прекращать что-либо обдумывать, решила она. Ей еще здесь работать. Не покидать же должность, когда она столько ради нее трудилась? Испугалась легенды о Меркьюри! Ну и ну. Мысли просто опутаны ужасом.

Здесь все, вероятно, происходит так же, как с портретами в лобби: никто ничего не знает, но все лихорадочно поддерживают саму идею. Просто верят в мистику. А это очень заразительно. Сложно стоять на своем, когда вокруг каждая история подчиняется необъяснимому. В таком обществе засомневается любой.

И сейчас Эллен чувствует, как погружается в абсурд. Медленно. И основательно. Можно сказать, утопает с головой.

Глава 2

Постояльцы после завтрака почти не высовывались из номеров. Наступала жара. Делать ничего не хотелось. Сотрудники слонялись по лобби и решали задачи механически. Наступал долгий, томительный день, так похожий на все предыдущие.

С появлением в отеле Николя все приободрилось. Директор радостно сообщил о долгожданном гоночном фестивале, который пройдет в отеле «Ребекка» буквально через пару месяцев. Заявка одобрена: отель получил возможность размещать у себя гостей гонок. Скоро, совсем скоро звезды, журналисты и бизнесмены будут пить здесь шампанское и гулять по зеленым аллеям парка! Именно с таким воодушевлением Николя рассказывал это работникам, которых собрал, чтобы поделиться радостной новостью. Все кивали или присвистывали в тех моментах, когда он называл имя какой-либо знаменитости.

Сотрудники восприняли новость с большим энтузиазмом. Молчала только Эллен. Она понимала: работы теперь будет невпроворот. Но, разумеется, интересных моментов от фестиваля станет не меньше. Как бы то ни было, деваться некуда. Дата фестиваля уже назначена, договоры подписаны. Николя пребывал в приятном оживлении. И все в отеле заполнилось едва ли не праздничной сутолокой.

Два месяца пролетели незаметно. Все готовились усердно, но еще усерднее трепались по поводу того, станет ли главная звезда гонок прошлого фестиваля, Колин Перкинс, победителем этого года. Американский гонщик был жутким скандалистом. Кстати, большим любителем выпить и разнести что-нибудь в номере. Поскольку эти две составляющие стали бессменной частью его образа, Эллен с ужасом представляла, какая предстоит работа с этим типом впереди.

Менеджмент Колина Перкинса был не лучше него. Акулы в профессиональной деятельности жадны до денег, юридически грамотны и очень своенравны. Кажется, все упоминания в прессе о Перкинсе связаны со скандалами. И чего только о нем не писали. Эллен искренне надеялась на то, что все эти статьи были самой настоящей ложью, раздутой СМИ. А Колин – на самом деле премилое создание, о котором всё врут. Так это или иначе, но день фестиваля неминуемо наступал, и «Ребекка» вот уже несколько дней как пребывала в состоянии возбуждения.

Гости повалили в отель еще до наступления гонок. Все хотели погулять по саду, полюбоваться гипсовыми скульптурами, башенными часами или изучить коллекцию портретов неизвестных людей.

Стоило наслаждаться произведенным эффектом: отель был воплощением торжественности и праздности. Праздник жизни – так можно было назвать то, что происходило здесь в эти дни.

Стояла чудная погода. Шлепанье сонной морской волны издавалось эхом на террасе. Этот звук становился особенно приятным всегда в сопровождении хлопков от шампанского.

Официанты с набриолиненными волосами, в черных жилетках выглядели как манекены. Портье напоминали солдатиков: красные кители с золотыми пуговицами подчеркивали стройные тела юношей. Все носились на выпрямленных ногах и почти не сгибали колени.

На входе гостей встречал парнишка-швейцар по имени Венсан. Его темно-зеленая униформа вторила цвету прелестной аллеи. Наняли его буквально несколько дней назад, однако парень уже проявил себя как специалист и очаровал галантностью. Эллен наблюдала за швейцаром из окна: Венсан выглядел подобающе случаю и прекрасно справлялся. Можно сказать, первое впечатление у гостей оставалось правильным.

К восторгу богатых дам, молодые люди были все как на подбор красивыми. Хорошее обслуживание было не самым последним звеном в психологии воздействия. Эллен постаралась прикрыть все фронты: если случится конфуз, то юноши быстро пустят в ход свои обольстительные улыбки.

Обольстить дам – это задача не номер один. Как заставить Колина Перкинса быть довольным обслуживанием? Вот что терзало больше всего.

Узнать о том, что Перкинс прибыл, было несложно: толпа устремлялась к звезде и сносила на пути все, что стояло рядом. Удлиненные светлые волосы, высокий, широкий в плечах. Его образ определенно нравился публике.

Перкинс вступил в сезон действующей звездой и, видимо, ожидал защитить свой титул. Прибыл с огромной делегацией. Менеджмент был сразу заметен: шумные, назойливые, эти мужчины болтали без умолку на американском сленге. Остальные гонщики вели себя чуть скромнее, хотя шумели не меньше.

Мужчины обсуждали предыдущие сезоны гонок, машины и спорт. Эти темы не сильно будоражили Эллен. Она часто отключалась от речей и оставляла себе лишь отдаленные звуки гостиничной жизни.

Несмотря на то, что цены на проживание в отеле за пару ночей вскочили в разы, постояльцы заполонили номера «под завязку». Казалось, что люди были готовы заплатить целое состояние даже за койки, на которых спали прачка Оливия или садовник Жиль. Слава Богу, сотрудники жили в отдельно стоящем здании, надежно прикрытом зеленью сада, иначе им пришлось бы бороться за собственную кровать.

Президентский люкс, в котором жил в эти дни мистер Перкинс, достиг баснословной стоимости. Это и понятно. Заселять в лучший номер надо было главную звезду фестиваля.

Отель заполнился секьюрити. Верзилы в черных костюмах бродили следом за знаменитыми гостями. Тут были актеры, музыканты и даже политики. Эллен чувствовала себя небольшим коренастым человечком, который запутался среди людей ростом от ста восьмидесяти и выше.

Постояльцы растекались по периметру отеля, но в конце концов к вечеру все равно встречались в одном-единственном месте: на террасе ресторана. Пустующих столиков не осталось. Официанты разносили доверху нагруженные подносы и тут же обратно толкали столики на колесах с пустыми и полупустыми бокалами.

Тончайшая колористическая гамма открывалась здесь под вечер. Бардовые закаты. Синяя гладь воды. Подталкиваемое темным течением море билось о камни, словно имитировало плеск игристого вина в бокалах. Влажный ветер закручивал дамские волосы в завитушки.

Звезды «зажигались» под вечер резко, словно их кто-то включал на небе. В саду мелькали причудливые тени. Эллен любила наблюдать за гостями с террасы: пьяно мотая головами, они болтали каждый на своем языке и кучковались по интересам. Спокойная музыка всегда заполоняла паузу, когда человеческое жужжание прекращалось хотя бы на секунду.

Эллен вдохнула сырой, вечерний воздух и наклонилась на белоснежную ограду: морская волна слизала песок с камней и умчалась обратно. Шум волн действовал как лекарство, но, к сожалению, совсем недолго. Пока чьи-то возгласы, которые летели из лобби, не начали вытягивать из прекрасной сомнамбулы.

– Нет, ты послушай меня! – кричал кто-то в лобби. – Я ненавижу, когда мне дышат в спину. Мне нужно побыть одному!

Несколько мужчин пытались перекричать друг друга. Их эксцентричность казалась образцовой. Нисколько не уступая противнику, каждый старался выделить свое «я» и непременно оставить за собой последнее слово.

Эллен нехотя прислушивалась к звукам в лобби. Старалась не реагировать в надежде, что возня угаснет как-нибудь без ее участия. Но эфир заполнялся криками, и наслаждаться красотой природы становилось сложнее.

– Колин, успокойся, – попросил мужчина. – Это просто твои капризы. Сейчас проблем хватает и без твоей истерики.

– А, я еще и истерик? – Крик из лобби сделался оглушительным. Он эхом прошелся по террасе и засел в пустотах сада.

Пора было втягиваться в неприятное дело, пока оно не приняло невероятный размах. Все очевидно: в заварухе участвовал не кто иной, как мистер Колин Перкинс. Эллен уже почти ожидала подобного исхода вечера. Она поняла: вариантов немного, придется примирять враждующие стороны.

В лобби стоял сам мистер Перкинс, его менеджеры, охрана и молодой портье Франсис. Парень был слегка напуган. Перкинс показывал пальцем в его сторону и ругался по-английски.

Эллен быстро вникла в проблему. Дело оказалось, как всегда, плевым, но Перкинс без внимания оставаться не собирался. Он заливался краской: требовал, чтобы услужливый портье катился подальше, как, впрочем, и два прикрепленных к нему охранника.

Эллен намекнула: иметь личного портье – это привилегия. Но раз неугоден – он не станет ему мешать. После чего предупредила, что в целях безопасности лучше не отказываться от сопровождения совсем.

– Я хочу, – командным тоном выдал Перкинс, – чтобы вы убрали и верзил.

Эллен посмотрела на менеджеров звезды, с которыми лично решала вопрос по охране.

– Ваши менеджеры сами заказали вам охрану, – объяснила она спокойным тоном.

Менеджеры подтвердили ее слова и начали наперебой уговаривать знаменитость.

– Колин, – сказал Маккинзи, – надо оставить обоих охранников. Это для твоего же блага. – Он перевел взгляд на громадных мужчин. – Вы ведь не мешаете ему?

– Нет, сэр, – пробасил один из охраны. – Мы все делаем строго по инструкции. Мы здесь, но при этом нас не видно.

– Не видно, – засмеялся Перкинс, – ты смотрелся в зеркало?

Он схватил сигарету из пачки и потянул ее в рот. Эллен предупредила, что курить здесь нельзя, но просьба сошла на нет.

– Поверь, Колин, – сказал Маккинзи, – охрана тебе не помешает.

– Это ты так решил?

– Так решили мы все. Ты же знаешь, мы хотим тебе добра.

Перкинс посмотрел на Маккинзи таким взглядом, как будто хотел напомнить, сколько «добро» это стоит в переводе на доллары.

– Добра, – хохотнул он и побил себя по куртке в поисках зажигалки.

Тут в дело вступил второй менеджер. Этот грузный мужчина носил фамилию Бернс, однако почему-то все называли его просто «Берни».

– Сейчас ты должен думать о деле, – напомнил Бернс. – Англичане наступают нам на пятки! Ты же не хочешь, чтобы победил этот выскочка Харли Джонс?

Перкинс метнул недобрый взгляд на менеджера. Еще бы. Он лучше умрет, чем отдаст свой титул англичанину!

Маккинзи пытался внушить подопечному, что рассеивать внимание сейчас не время. Надо быть готовым к настоящей схватке. И поменьше мелькать в разных статейках, которые только и делают, что описывают похождения Перкинса да его пьянки. Менеджер был убежден: так можно не просто оскандалиться, но лишиться титулов и всех контрактов.

Оба мужчины говорили наперебой, и каждый дополнял речи друг друга. Эллен это все что-то напоминало. Кажется, эти двое были похожи на персонажей «Алисы в Зазеркалье»: двух уморительных толстяков-близнецов. Бог знает откуда взялись такие ассоциации, ведь внешне они были непохожи.

Менеджеры раздражали занудством. Перкинс недовольно морщил лицо и просил их заткнуть свой рот хотя бы на минуту, чтобы он мог в спокойной обстановке и без мерзкого фона прикурить сигарету.

Эллен осмелилась заявить, что если господин Перкинс так рьяно выступает против охраны, то пусть ходит один, но по взгляду Маккинзи поняла, что поторопилась с суждением. Он тут же взорвался негодованием.

– Вы что, совсем? – выкрикнул Маккинзи. Стало понятно: далекий от галантных пасторалей, он сейчас выдаст все, что накопил после выходок подопечного. Мужчина живо объяснил, что не разрешал вмешиваться в диалог. На что Перкинс откликнулся: нет уж, пусть участвует. Если есть хоть какая-то сила, способная отозвать этих «шнырей», то пусть имеет слово.

– Колин, – сказал менеджер со вздохом, – ты, вероятно, не помнишь, так как не трезвеешь уже давно, что в том году на тебя напали. Что? Забыл, как это было?

Перкинс запустил целую тираду по поводу того, что случайная выходка фаната не может теперь до конца дней отравлять жизнь. Мало ли какие случаи происходят иногда со знаменитостями! Не сидеть же целыми днями в обществе охраны. Он что, хочет уничтожить его частную жизнь?

Маккинзи настаивал на том, что гарантий нет ни в чем. Даже здесь, в «Реббеке», может случиться что угодно, поэтому от охраны отказываться нельзя.

– Мистер Маккинзи, – поспешила вставить Эллен, – мы гарантируем безопасность в нашем отеле. Система охраны у нас на высоком уровне…

Но, встретившись глазами с менеджером, добавила:

– Однако спешу согласиться, что дополнительная охрана никогда не помешает.

Эллен исправилась вовремя: еще секунда – и ее сметали бы с пола. Пришлось сменить тактику – теплые отношения с дебоширом все равно стоили мало. С его менеджерами, по крайней мере, общение происходило в деловом порядке, поэтому переметнуться на их сторону было выгодней.

Теперь уже трое человек уговаривали звезду прекратить капризничать. Перкинс только молчал и жевал незажженную сигарету. Эллен пообещала: портье больше не появится, но подчеркнула, что от охраны отказываться нельзя. Перкинс требовал дать ему настроиться на победу и побыть одному. Эта реплика показалась всем смешной: каждый понимал, что в этом случае следовало бы отказаться от ежедневных попоек. Тогда эффективность могла бы еще как-то возрасти.

Перкинс осушил бокал и впихнул его в руки менеджеру. Наконец гонщик выдохся. Алкоголь клонил ко сну, и теперь можно было ждать, когда знаменитость сдастся. Так и решили: с Перкинсом останется всего один охранник (и тот, на которого указал он сам), остальные удаляются на отдых. Перкинс утвердил вышеизложенные условия и зевнул. Затем подтолкнул охранника в спину и сказал:

– Шагай! Вы меня все бесите.

После чего театрально раскланялся.

– Надеюсь, не надо напоминать о бутылке виски? – сказал он деловито и зашел в лифт. – Принесите в мой номер. И не позднее чем через две минуты.

Он выставил два пальца вверх и заулыбался. Эллен не стала уточнять, куда делся весь элитный алкоголь, который для звезды оставили заведомо в люксе.

– Колин! – прикрикнул Маккинзи родительским тоном. – Тебе уже хватит! Ты пьяный и так.

Перкинс в ответ только вынул изо рта жеваную сигарету и кинул ее к ногам менеджера.

– Никакого алкоголя ты больше не получишь, – предупредил Маккинзи, но сразу пожалел о сказанном.

Наступила тишина. Перкинс придержал двери лифта – створки со страдальческим скрипом вернулись на место. Он окинул Маккинзи безумным взглядом. Все замерли. Колин помедлил несколько секунд, затем глубоко вздохнул и парировал с обезоруживающей простотой:

– Тогда и в гонках участвовать не буду.

Минута молчания.

– Все! Решено! – крикнул он хрипло. – Я не участвую в гонках! Скажите это всем и вычеркните меня, ясно? Эй! Репортеры!

Все всколыхнулись. Поднялся шум.

– Колин! Колин!

– Эй вы! Где вы, журналюги?

Колин заорал и ударился об двери настырного лифта. Он голосил, измывался над менеджерами и, кажется, наслаждался произведенным эффектом:

– Где вы, репортеры? У меня есть для вас сенсация!

На радость менеджерам, репортеры отдыхали на террасе и из-за музыки не слышали, что вопли принадлежат не абы кому, а королю эпатажа. Перкинс знал, что не напрасно драл глотку: менеджеры сдувались, как проткнутые шарики. Они были готовы пойти уже на что угодно, лишь бы прекратился вой и репортеры ничего не поняли.

– Тихо, черт бы тебя побрал! – прорычал Маккинзи и закрыл рот Перкинса ладонью. Он оглянулся на Эллен:

– Несите чертову бутылку в номер! И не подпускайте сюда журналистов!

Он впихнул звезду поглубже в лифт. Следом зашел охранник и перекрыл обозрение могучей спиной.

Берни, как человек более сдержанный, подошел к Эллен, чтобы добавить важную деталь.

– И не говорите никому об этом разговоре, – сказал он тихо. – Я могу на вас рассчитывать?

– Разумеется, мистер Бернс, – ответила Эллен. – Я сейчас же прикажу принести мистеру Перкинсу выпивку и…

– И поживее, madame! Ле Фантомас! – крикнул Колин, когда двери закрылись.

Он захохотал, как полоумный, и лифт отправился наверх. В лобби установилась тишина.

Глава 3

Наступил день гонок. Отель временно опустел – все отправились на трассу, – но жизнь в «Реббеке» продолжала кипеть. Необходимо было убрать номера, подготовить горячие блюда, закуски, а также запастись тонной шампанского. Кто победит в этом году, еще не знали, но к вечеринке в честь победителя готовились ударно. Николя предупредил: все должно пройти по высшему классу. Для нового чемпиона гонок он даже лично приготовил подарок-сюрприз.

Примечательно, что за день до гонок, сразу после дикого похмелья, Перкинса словно подменили. Он буквально ушел в себя и часами пребывал в мрачной задумчивости. Очевидно, переживал за предстоящее событие. Чудил с несчастными постояльцами отеля весь день: подходил к едва знакомым людям и задавал им странные вопросы, а главное, совершенно бессвязные. Некоторые пожилые дамы жаловались на то, что Перкинс пугал своим взглядом: он подолгу сидел на диване в лобби и смотрел на них так, словно хочет напасть.

Как бы то ни было, за день до гонок Перкинс проявил себя хоть и безумно, все же профессионально. Он включился в дело и проделал большую предварительную работу. Кажется, даже медитировал. В своем номере Колин закрылся еще с раннего вечера. Запретил к нему приближаться и ни с кем не разговаривал. Персонал уяснил: к номеру Перкинса не совать и носа. Никто не хотел связываться с этим типом и тем более выяснять, какой тантрической ерундой он там один занимался.