Полная версия:
Ловушка для вратаря
– Тогда, может, за то, что не ушёл к Лили и Мику?
– Точно нет.
– За то, что ты всё ещё здесь? – он спрашивает, и в его голосе снова появляется что-то серьёзное. Я улыбаюсь.
– Мне нравится этот вариант.
Мы так и стоит напротив друг друга, близко, но не слишком. Словно что-то зависло между нами.
– А ты всё ещё не ответила, – говорит он тихо. – Насчёт того, почему решила подойти ко мне.
Я кусаю губу, отводя взгляд, будто думаю над ответом. Но на самом деле – просто боюсь быть слишком честной.
– Ты подошёл первым, разве нет? – усмехаюсь. – Потому что… ты смотрел так, как будто хотел, чтобы я подошла. И потому что я уже думала о тебе. А это – нечасто со мной случается.
Элайджа не сразу отвечает. Его взгляд становится мягче, и на секунду я думаю, что он действительно скажет что-то – важное, значимое.
Но он просто кивает, словно оставляет это про себя, делает шаг назад и говорит:
– Спокойной ночи, Грейси.
– Можно… взять твой номер? – спрашиваю я почти с отчаянием, боясь, что он исчезнет так же быстро, как появился, и мой голос чуть дрогнул.
Он смотрит на меня, чуть наклонив голову. И по-настоящему улыбается.
– Попроси у Айлин. Она всё равно захочет нас свести.
В Элайдже Рейвене чувствовалась эта внутренняя сила и дисциплина, которую можно развить в себе лишь годами упорной работы. Спокойная уверенность человека. Он выглядел как тот, которому я бы могла отдать своё сердце и не попросить его вернуть обратно несмотря на исход.
Он делает несколько шагов назад, а Лили как назло снова зовёт меня, уже менее терпеливо. Я чувствую, как во мне что-то опадает – лёгкое разочарование. Он уходит. Он правда уходит.
Но потом он, будто почувствовав, останавливается, поворачивается через плечо и добавляет:
– Мне понравилось, что ты подошла. Даже если я выглядел как человек, который не знает, как правильно ответить.
Его лицо освещается вывеской бара, на лицо полуулыбка, тихая, но ясная.
И с этими словами он исчезает за углом, оставляя меня стоять посреди ночи с глупой улыбкой и бешено колотящимся сердцем.
Это не было началом любви.
Это было началом чего-то большего, что ещё даже не знало, как называться.
Глава 3
Г р е й сМы мчали, оставляя за собой Флориду – знойную, влажную, как будто всегда слегка уставшую от солнца. Шоссе уходило вдаль – ровная серая лента, разделяющая юг и всё, что было впереди. Флорида постепенно отпускала нас: жара уже не липла к коже, воздух становился суше, чище.
– Значит, возвращаешься домой. Снова станешь местной.
– Звучит дико, правда?
За окнами медленно менялись пейзажи. С каждым часом казалось, что воздух становится свежее, а мысли – чётче. Мы ехали на север, и это ощущалось даже в музыке, что играла из колонок: лёгкий поп сменился чем-то более хриплым, настоящим, немного сыроватым – как дыхание перемен.
Лили поёт в моей бедной, дребезжащей от перегруза машине, пока мы продолжаем держать путь по шоссе. Мы ехали не спеша – в основном, потому что я боялась перегрузить машину, доставшуюся мне от дедушки. Наши разговоры то затихали, то разгорались снова. Несмотря на мои опасения, переезд ощущался не как бегство, а как движение туда, где начинается что-то новое.
– Да, немного странно. Но ты ведь скучала?
Я пожимаю плечами, не отрывая взгляд от дороги. Тело уже начало болеть с непривычки, и мысленно я рассчитывала, через сколько мы с Лили можем поменяться. Впереди нам ещё предстояло выбрать, где остановиться на ночевку: в Северной Каролине или Вирджинии.
– По Грейсону – да. По всему остальному – не так уверена.
– А по хоккею?
Я резко повернула голову и посмотрела на неё. Лили, как ни в чём не бывало, уткнулась в телефон, но уголки её губ дёрнулись в усмешке.
– Даже не начинай.
Мы ехали молча какое-то время, музыка тихо разливалась по салону. Я уставилась на небо – ясное и голубое, – мне хотелось верить, что это какой-то знак, что всё будет хорошо.
Солнце светило сквозь лобовое стекло, за окном плыл очередной пригород, когда Лили, несмотря на мои возражения, закинув босые ноги на панель, вдруг проговорила:
– Насколько отчаянной я кажусь, если мне хочется повторения? – спросила она меня.
Я тихо простонала.
– Лили, я уже устала повторять тебе. Это нор-маль-но, – по слогам растянула я. – Хороший секс – это приятно. Логично, что ты хотела бы повторения.
– Думаешь, стоит написать ему?
– Он дал тебе свой номер?
Отвечаю вопросом на вопрос, прекрасно зная ответ.
– Он бабник, Лили. Ты, конечно, можешь попробовать написать ему в директе или попросить его номер у Айлин. Но я боюсь, что ты просто безответно влюбишься.
– Тебе обязательно быть всегда правой?
– Да?
Она качает головой, но смеётся, пряча лицо в ладонях.
– Ты ужасная подруга, Грейси.
– А ты придумываешь сценарии у себя в голове и романтизируешь их.
– Не начинай.
– Помнишь, как тебе нравился Оливер? – она хнычет после моих слов. – Ты уже видела вас с ребёнком, назвала задержку «знаком», и была готова убежать с ним в закат.
– Ты жуткий прагматик.
– Нет, просто я такая же, как ты.
– И поэтому ты запала на Элайджу?
– Я не запала на него!
– Ага, конечно. Ври себе, но не мне! Вчера ты не скрывала, как смотрела на него.
Я хотела что-то возразить, но не могла найти слов. Потому что она была права. Вчера между нами летали искры, а сейчас я уже не могла в это поверить.
– Послушай, Ли. Он просто… симпатичный. И интересный. Да, он цепляет. Но он трудоголик. У таких, как он, нет времени на отношения. А мимолётное меня не интересует. Не говоря уже о том, что у него может быть девушка. Или я ему не нравлюсь.
– И ты говоришь, что ты не прагматик.
– Я смотрю правде в глаза.
– Хочешь, я узнаю у Айлин, есть ли у него кто-то? Или спрошу у него самого?
– Не стоит, – я качаю головой, сама боясь узнать ответ на интересующий вопрос. Правда в том, что у парней вроде него всегда кто-то есть, а я точно такая же как Лили – в шаге от того, чтобы мысленно построить розовый замок и поселить в нём Элайджу и себя.
– Вы бы хорошо смотрелись вместе.
– И как ты это себе представляешь? Чувак живёт на другом конце страны. И это при условии, если бы мы прошли все предыдущие этапы вроде того, нравлюсь ли я ему.
– Конечно ты ему понравилась! Я видела всё своими глазами.
– Ты была на эндорфиновой волне, подруга. Счастливая и оттраханная.
– Ну и что? А как насчёт того, чтобы переспать с ним? Я теперь за то, чтобы этот божий дар был у всех.
Я быстро смотрю на подругу, не веря её словам.
– Напомни, почему мы вообще дружим?
– Потому что ты обожаешь меня, детка. А ещё я – официальный представитель твоей половой жизни. И по моей статистике там засуха!
Теперь приходит мой черёд захотеть накрыть лицо ладонями.
– Давай лучше закроем тему моей засухи. Может, напишем Микаэлю?
Выбирая из двух зол, я делаю выбор в пользу секса подруги в надежде что хотя бы так она отстанет от меня.
– Посмотрим график их игр и составим план.
Вот стратегия, которой я придерживалась годами – чужая личная жизнь почти так же интересна, как сериал, но в случае брейк-апа доставит мне меньше страданий. Меньше риска – меньше боли. Всё легко и просто, главное придерживаться плана.
– Представим, просто гипотетически, – предупреждаю я, зная, какую реакцию ожидать, – что я напишу ему.
Лили тут же визжит, что я аж вздрагиваю.
– Любовь витает в воздухе! – начинает петь она.
– Какая нахрен любовь? Это просто… размышления.
– Зануда.
Я тяжело вздыхаю, задаваясь вопросом, почему вообще начала этот разговор.
– Ладно, обещаю не перебивать. Продолжай. Пожалуйста, – неохотно добавляет она.
– Даже если что-то ударит мне в голову и, набравшись смелости, я напишу ему. Что это будет?
– «Привет, как дела?»
– «Привет, как дела?» Серьёзно? Ты издеваешься?
– Мой другой вариант тебе не понравится.
– Я готова выслушать.
– Спроси у него по теорию длины члена. С Миком это сработало!
Я заливаюсь смехом, качая головой.
– У вас с Миком несколько… другие вайбы.
– Ты ведь не назвала нас сейчас тупыми?
– Ого, ты уже защищаешь его, – тихо смеюсь, пока Лили, кажется, планирует способ моего убийства. – Если честно, не уверена, что Элайджа ответит.
– Почему?
– Во-первых, он может просто не увидеть сообщение, во-вторых, может у него есть девушка.
– Он не выглядел так, будто она есть.
– Ну, помнишь, как на той вечеринке осенью я спросила у понравившегося парня номер телефона? Дал свой номер – а потом оказалось, что он не свободен. И даже не сказал сразу.
– Но это не повод отчаиваться после одного неудачного опыта! Ты же классная.
Я усмехаюсь, вспоминая свой «она это сделала» момент. Я так гордилась собой, когда смогла подойти к понравившемуся незнакомцу и попросить его номер. Ещё больше я гордилась собой, когда он не отказал и дал мне его. Но чем я не гордилась, так это как решила найти его в социальных сетях – у парня была девушка! И пока мы переписывались, он даже не сказал об этом.
– Всем занятым парням нужно носить таблички.
– Ага, и татуировки с номером хозяйки, если он вдруг потеряется, – Лили поддерживает, смеясь.
– В-третьих, Элайджа наверняка слишком занят. Я из тех, кому нужны отношения. И не с профессиональным спортсменом. Он уже в отношениях с хоккеем.
– Но хороший секс тебе тоже не помешает. Даже, упаси боже, – она драматично закатывает глаза, – с профессиональным спортсменом. Это вклад в твоё ментальное здоровье. И ты сама говорила мне, что спортсмены более выносливые.
– Я смотрела его статистику.
– Сталкерша, – бурчит Лили.
– Кто бы говорил, – смеюсь. – Спорим, в следующем сезоне он окажется в НХЛ. Вместе с Миком.
– Они переподписываются? – спрашивает подруга, и я смеюсь.
– А ты уже покушаешься на деньги Мика?
– Просто интересно.
– Им пора. Они засиделись в этой лиге. Но в отличие от Элайджи, Мика вызывают в основной состав чаще.
– Я и забыла, какая ты фанатка, Грейси.
– Будет странно смотреть их игры после того… как познакомилась с ними лично.
– А представь, если бы ты с ним переспала! Это же история для внуков.
– Ага, или напишу мемуары. «Грейсон Старр и её лакросс в овертайме».
– Что? Я не поняла половины… – вдруг замолкает Лили, но это длится не более секунды, когда она кричит: – О боже мой!
Я сразу пугаюсь, внимательнее глядя на дорогу. Мы ведь никого не сбили? Я бы заметила, верно?
– Пожалуйста, скажи, что мы никого не сбили, – едва слышно произношу я. – Что случилось?
– Что? – Лили отмахивается. – Я придумала, что тебе написать твоему голкиперу.
– Он не мой, – тут же поправляю я. – И он мне не нужен.
– Ты говорила, что раньше писала истории.
– Писала. И что?
– Ты слишком долго думаешь, Грейси. Соображай!
– Попросить Элайджу прочитать мои фанфики? Спасибо, но нет, – я отметаю эту идею как можно быстрее, пока мне не стало плохо.
– Напиши книгу!
– Написать книгу? Чтобы склеить парня? Ты серьёзно?
Я нервно смеюсь. Возможно, во время секса с Миком, тот случайно уронил её вниз головой, и она окончательно сошла с ума. Другой причины я не могу найти. Или она всегда была такой, просто я не замечала?
– Ты – героиня своей жизни! Так что действуй! Вперёд!
– Ты что, накурилась?
Я почти на сто процентов уверена, что Мик всё-таки уронил её вниз головой. Или хороший секс вышиб ей мозги? Такое вообще возможно? Делаю мысленную заметку прогуглить это, как только выдастся свободная минута.
– Или попроси номер у Айлин, – всё продолжает предлагать Лили. – Этот вариант даже более безобидный.
– Ты всегда была такой безбашенной?
– Это не я, это мои идеи. Начни писать книгу и скажи, что тебе нужна консультация профессионального игрока.
– Почему в твоих устах это звучит так просто? «Начни писать книгу», – коверкаю я.
– Тебе не обязательно её публиковать.
– То есть мне врать?
– Это ложь во благо.
Я вижу указатель на ближайшую придорожную закусочную. Если я и хочу и дальше выносить эти разговоры – мне стоит съесть что-то как можно более сладкое в ближайшее время.
– И о чём, по-твоему, будет моя книга?
Почти уверена, что у Лили есть ответ и на этот вопрос.
– Любовный роман? – спрашивает она у меня. – Вроде одного из тех, что мы с тобой так любим читать. С горячими сценами. Пожа-а-алуйста!
– Ты просто хочешь почитать порнушку? Я оставила тебе почти все свои книги, не благодари.
– Я хочу порнушку от тебя.
– Как это звучит, – смеюсь я, заезжая на парковку закусочной. – С тебя какао за стресс.
– Я пытаюсь устроить твою жизнь! Напиши о том, что знаешь. Как кто-то вроде тебя встречает хоккеиста и становится без ума от него. Девушка, хоккеист и искры!
– А потом он пропадает при таинственных обстоятельствах, его тело находят на дне озера и во всём обвинят мою героиню?
– Только если во всём будет замешана его злобная бывшая. Назовём его… Элиас. Или Илай. Но потом окажется, что у него был брат-близнец, и она убила не того брата, а твой… Элиас всё это время скрывался в Восточной Европе.
– Это что, пересказ мексиканского сериала? Может быть у главного героя ещё и амнезия?
– Это твоя книга. Можешь придумать всё, что захочешь. Хочешь – зомби апокалипсис, стерву-бывшую, реалити-шоу или что-то ещё. Конкурс поваров. Всё, что захочешь!
– Сначала, ты предлагаешь мне склеить Элайджу, а теперь я уже должна написать целую хоррор-эпопею в духе Декстера на коньках в зомби-мире? Ты думаешь, писать легко? Я не делала этого много лет.
– Я знаю, что ты решила, что я сошла с ума, но, – она улыбается мне, приобнимая, – сойди с ума вместе со мной. Воспринимай это как ещё один эксперимент! А вдруг этот хоррор на коньках тебе снова понравится?
– Во что я ввязываюсь, – шепчу я, смотря на вывеску закусочной. Если я хочу пережить этот день и не сойти с ума – мне нужен самый большой кусок торта.
– И я всегда была немного сумасшедшей.
– Как вовремя я уехала из города, – смеюсь.
– А вот за это я откажусь давать тебе советы касаемо соблазнения твоего хоккейного мальчика, – она вздыхает. – Ты ведь знаешь, – вдруг продолжает она, – что даже если ты возвращаешься в старый город – ты не обязана возвращаться к старой версии себя.
Я знала, но от этого вся ситуация не пугала меня меньше.
Мы останавливаемся в маленькой придорожной закусочной где-то на границе Джорджии и Южной Каролины. Те самые места, где пахнет пережаренным беконом, горячим кофе и дешёвым моющим средством, которым протирают липкие столешницы. Из динамиков над стойкой негромко играет кантри, официантка жуёт жвачку и даже не пытается это скрыть, а в углу сидит парочка дальнобойщиков.
Когда Лили отходит в уборную, я смотрю на экран своего мобильного. Сажусь у окна, кручу в руках телефон и смотрю, как мимо проносятся грузовики. Всё внутри зудит от какого-то глупого, нераспознанного желания. Я думаю об Элайдже. Не о спортсмене с идеальными руками и ухмылкой на миллион, а о том, как он смотрел на меня в баре – будто видел меня. Настоящую.
И именно это пугает.
Меня пугает, как быстро он въелся в голову. Пугает, как остро я помню его взгляд, голос, ту невыносимую близость, когда он находился рядом. Всё это происходит слишком быстро. Слишком рано. Я не привыкла так – чувствовать всерьёз. Я не умею.
Я слишком долго держала дистанцию. Не позволяла себе никого впустить по-настоящему. Всё всегда было под контролем. А сейчас – одна встреча, один вечер, и вся броня трещит по швам.
Я понятия не имею, что с этим делать: то ли исчезнуть, то ли шагнуть навстречу. Мне хочется написать. Хочется, чтобы он сам написал. Хочется слишком многого – и всё это кажется опасным.
Лили приносит кофе и плюхается напротив с тарелкой вафель и с прищуром смотрит на меня:
– Ты уставилась на телефон, как будто от этого зависит твоя жизнь, – говорит она. – Пойду узнаю про твой какао.
– Может, и зависит, – бормочу я.
Всё происходит как-то само по себе. Я не знаю, почему листаю диалоги в мессенджере. И я правда не знаю, почему решаю рискнуть. Я открываю чат с Айлин. Несколько секунд смотрю на пустое поле сообщения, будто оно может укусить. Сердце стучит где-то в горле, будто не знает, что ему делать. Я глубоко вдыхаю и пишу.
«Ты разбираешься в медицине?»
Кто бы знал, почему я начинаю с этого. Я стараюсь сделать лицо невозмутимым, хотя рядом никто не сидит. Мне хочется выбросить телефон в окно. Или себя – следом за ним, но слишком поздно.
Айлин тут же появляется в сети, читая сообщение, что означает, что всё – дороги назад нет.
Айлин:
«Смотря какой уровень знаний тебе нужен, дорогая».
Я улыбаюсь, нервно, а сердце делает очередное сальто. Она всегда пишет с этой лёгкой ироничной нежностью, будто мы знакомы сто лет.
Грейс:
«Насколько возможно, что секс с Миком пережал Лили какие-то нервы, что теперь она несёт бред?»
Мои пальцы дрожат. Это глупо. Я делаю вид, что шучу. Хотя знаю, куда веду этот разговор. Хотя не уверена, что действительно готова к этому.
Айлин:
«Какого рода бред?»
«Вообще эндорфины и окситоцин довольно сильно влияют на наше самочувствие».
Я читаю это и думаю: сейчас или никогда. Прыжок в пустоту. Прыжок в честность. Я делаю этот прыжок, когда печатаю следующее.
Грейс:
«Она шипперит меня с твоим братом».
Я сильно жмурю глаза после того, как отправляю это, как будто это может отменить всё произошедшее. Я в ужасе.
Я наблюдаю за Лили. Она всё ещё смеётся, поправляя волосы за ухо. Такая уверенная. Такая настоящая. Я думаю о том, что дороги назад нет, и я знаю это. Только если на нас прямо сейчас не произойдёт падение метеорита, который бы благополучно обнулил этот день. Какова вероятность? Она способна уйти в минус?
Айлин:
«Кто ты по знаку зодиака?»
Ответ приходит, и я даже на долю секунды сомневаюсь, тому ли человеку я писала всё это время, моргая. Ещё раз перечитывая сообщение, я смеюсь. Мой мозг спотыкается, пытаясь догнать её реакцию, но от следующего сообщения моё сердце на мгновение замирает.
Айлин:
«Хотя это неважно, ты в его вкусе. Тебе дать его номер? Или ему – твой?»
Моё сердце срывается в пропасть. Так легко? И всё это… на самом деле происходит?
Грейс:
«О боже, как много вопросов».
«И я правда знаю, как звучат мои слова и надеюсь, что ты не решишь, что я общаюсь с тобой только ради этого».
«Я пытаюсь сказать, что я не использую нашу дружбу, Айли».
«И вообще, я рада, что познакомилась с тобой».
Айлин:
«Я не первый день в этом мире, Грейс, и ты явно не из тех людей».
«Так кто ты по знаку зодиака?»
«Я хочу посмотреть вашу совместимость».
Я улыбаюсь. Мне становится чуть легче. Может, всё не так страшно. Может, я всё же не разрушу всё, чего даже ещё не началось.
Грейс:
«Твой брат тоже верит в это?»
Айлин:
«Поверит».
«Спортсмены довольно суеверны».
Но, если быть честной – меня пугает не сам факт, что Элайджа может получить мой номер. Меня пугает то, что я почувствовала тогда, в баре. В ту первую секунду, когда наши взгляды встретились. Что-то щёлкнуло внутри. Что-то – слишком большое, слишком настоящее. Это было мгновенно, и это было не под контролем.
Я боюсь этих чувств. Боюсь, что они настоящие. Боюсь, что это может стать больно. Или слишком хорошо. Я не знаю, я запуталась.
Где-то между Джексонвиллем и Саванной я поняла, что моя машина не предназначена для переездов, особенно если на пассажирском сиденье сидит Лили с ногами на панели, пакетом снеков на коленях и десятью идеями романтических сюжетов в голове. За окнами мелькали автозаправки, мотели с мигающими вывесками и пластиковые пальмы, пережившие ураган.
Дорога тянулась, как жвачка под жарким солнцем. Мы обсуждали мужчин, секс, погоду и смысл жизни – не в этом порядке и не с целью что-то выяснить. И всё это под саундтрек из безумного плейлиста Лили, где Гарри Стайлс плавно переходил в аудиокнигу по астрологии. И всё это… как-то странно точно отражало то, что происходило внутри меня. Хаос, полный трещин, подобно асфальту, по которому мы ехали.
✗ ഠ 🎔 ✗ ഠДом дедушки встретил нас тишиной – плотной, мягкой и почти обволакивающей. Входная дверь скрипит, когда я её открываю, будто приветствует меня. Внутри всё кажется меньше, чем в памяти, но не менее родным от этого. Этот дом – мои детские воспоминания, и теперь я снова в нём, с его деревянными полами, старыми окнами и запахом времени, уже впитавшимся в стены.
Когда я переступаю порог, я будто возвращаюсь в старую версию себя.
Правда в том, что мне нравился Бостон и пригород. Я скучала по этим улочкам, по запаху осени в воздухе здесь, в конце концов, по снегу и немного биполярной погоде. Я скучалапо звукам, которые здесь ни с чем не спутать. И мне не терпелось узнать, как всё изменилось за те годы, что меня здесь не было. Но настоящей причиной моего возвращения был Грейсон – мой дедушка.
Я никогда не знала отца. И, если быть до конца честной, меня это даже не интересовало, потому что его мне заменил Грейсон. Он был моей опорой, моей взрослой фигурой, тем, кто всегда держал меня за руку – в прямом и переносном смысле.
В детстве он был моим лучшим другом. Тем, кто научил меня первым ругательствам и поставил на коньки. Он был тем, кто разрешал мне не есть морковь и помогал выгребать её из тарелки, прикрывая от мамы. С ним я чувствовала себя понятой – как будто в этом мире есть хотя бы один взрослый, который на моей стороне.
Когда мама решила начать всё заново во Флориде – я не особенно возражала. Мне тоже хотелось чего-то нового, и мы долго уговаривали Грейсона всё бросить и поехать с нами. Он отнекивался, держался за этот дом, за привычную рутину. Только после сердечного приступа год назад, он добровольно согласился переехать в дом престарелых. Или потому что понял, что пора.
Никто не заставлял меня возвращаться, это было моим решением – отчего-то мне хотелось провести время рядом с ним, пока я могу. Он постарел, стал забывчивым, чуть медлительным, но, казалось, рядом с ним ним я снова чувствую, как будто всё становится легче, проще, как раньше.
А ещё я чувствовала вину. Разговаривая с ним по телефону, как я ни пыталась отогнать её, я чувствовала, как мы продолжаем отдаляться, между нами словно выросла дистанция. Не в милях, а в молчаниях. Я буквально ощущала, как теряю эту тонкую связь между нами, ну, и ещё я знала: если сейчас не вернусь, может оказаться слишком поздно.
✗ ഠ 🎔 ✗ ഠДом Грейсона – это кусочек прошлого, застывшего во времени. Он небольшой, одноэтажный, с облупившейся белой краской и крыльцом, которое теперь поскрипывает при каждом шаге. При дедушке такого не было – он любил, чтобы и в доме и сам дом был в порядке. С тех пор, как он переехал в дом престарелых, здесь царит тишина, но не гнетущая, скорее, ожидающая, когда в доме снова зазвучат голоса и заиграет жизнь.
Клянусь, рутина переезда постепенно сведёт меня с ума. Этот водоворот, захвативший меня целиком. Коробки, сумки, бумажки, ключи – и постоянный шум в голове. Кто бы мог подумать, что у меня столько вещей… и столько эмоций. На мгновение перед отъездом мне стало одиноко. Одна часть меня радовалась новому старту, в то время как другая… вполне естественно я боялась не влиться в собственную рутину. Я была официально безработной, пусть и с небольшими накоплениями.
Лили была той, кто развлекал меня большую часть времени, став моим незаменимым помощником. Моим маяком среди хаоса. Она шутит, подбадривает, помогает носить коробки и варит нам кофе с утра. Завтра первым рейсом она отправится домой.
Когда позже я вновь оглядываю дом, в которой мне снова предстоит жить, переполненный вещами, я буквально хватаюсь за голову, не зная, с чего начать. Я ведь хотела быть минималистом – откуда, чёрт возьми, столько вещей?
Но хуже этого, пожалуй, то, что это дом моего детства – до того, как мы с мамой переехали во Флориду. И после переезда дедушки, моего Грейсона, в дом престарелых он кажется чересчур пустым. Я не помню времени, чтобы его не было внутри.
Громкий хлопок багажника отвлекает меня от мыслей. Я вспоминаю наш разговор, когда мы только выезжали в Бостон. Если бы переезд не свёл меня с ума – это с радостью сделала бы Лили своими гениальными «идеями».
– Полегче! – кричу я подруге, осматривая дом, заваленный теперь и моими вещами тоже. Теперь в воздухе царит запах затхлой мебели, пыли и… моих нереализованных мечт, словно оставшихся в доме после моего отъезда будучи подростком.
