Птица, лишенная голоса

– Если хочешь, то пройди, приляг, – вежливо сказал он. – Не стоит так долго стоять на ногах.

Я кивнула, молча подошла к кровати и села, скрестив ноги. Подняв голову, я заметила, что Каран уже сидел на диване напротив. Мы снова молча уставились друг на друга. От его внимательного взгляда я смутилась и не сразу поняла, куда деть руки. Его глаза следили за мной, не пропуская ни одного движения. Я не понимала его, и мне оставалось все меньше времени, чтобы разгадать этого человека.

В голове все еще крутился вопрос, куда мне идти после того, как меня выпишут. Говорил ли Каран об этом с моим братом?

– Куда ты собираешься направиться завтра после больницы? – спросил он, читая меня как раскрытую книгу; я надеялась, он не заметил, с каким облегчением я выдохнула, боясь первая поднимать этот вопрос.

– Кажется, мне придется вернуться в Анкару.

Как у тебя получается так быстро придумывать очередную ложь?

Подумав пару мгновений, Каран ответил:

– Ясин рассказал мне о твоей ситуации. Если хочешь, можешь остаться у нас, пока все не наладится.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не улыбнуться, потому что он сказал ровно то, что я хотела услышать.

Ляль, в тебе и правда ни стыда, ни совести.

Нет, я просто одинока.

Не дождавшись моего ответа, Каран встал и подошел ко мне. Как только он оказался рядом, то наклонился ко мне так, чтобы наши лица были на одном уровне, и произнес:

– Что скажешь?

Он не просто спрашивал; он хотел, чтобы я согласилась.

– Я не хочу быть обузой, – ответила я.

Ты манипулятор.

– Тогда я потащу тебя на спине.

Я бы на это посмотрел, Ляль.

Я прикрыла глаза; мне было стыдно смотреть на Карана. Я покраснела, представив себе эту картину. Ох! Меня определенно тянуло к нему.

О, мы уже давно это поняли, милая.

– Я согласна, – наконец ответила я, пытаясь скрыть нотки энтузиазма в голосе.

Услышав это, Каран выпрямился и облегченно выдохнул.

– Раз мы договорились, то не буду больше тебя отвлекать, тебе нужно как следует выспаться.

– Хорошо, – произнесла я с улыбкой, и Каран улыбнулся мне в ответ. – Спокойной ночи.

– Я вернусь завтра, до того, как тебя выпишут. Если тебе что-то будет нужно, скажи, пожалуйста.

Я кивнула. Взглянув на меня напоследок, Каран развернулся и вышел из палаты. Я вдохнула аромат, который он оставил после себя, а затем встала, чтобы принять душ, и помотала головой, словно срывая с себя наваждение.

Я достала из чемодана необходимые вещи и направилась в уборную. Снимая одежду, я вдруг вспомнила, что не сообщила о своем отсутствии Арифу. Если он зайдет в палату и не обнаружит меня, то забеспокоится, лучше заранее его предупредить. Я вернулась в палату, открыла дверь и выглянула наружу. Коротко кивнула мужчинам, ожидавшим в стороне; я предположила, что они могли быть телохранителями, приставленными моим братом. Один из них сделал пару шагов мне навстречу.

– Госпожа Эфляль, у вас что-то случилось?

Я не хотела задавать ему глупый вопрос вроде «что вы делаете рядом с моей дверью?». Возможно, Ясин приставил их ко мне в целях безопасности.

– Мне нужен Ариф…

Я оглядела коридор, но никого больше не увидела.

– Ариф в конце коридора, по левую сторону. Мне позвать его?

– Нет, не нужно… – быстро ответила я и улыбнулась: – Я сама схожу.

Выйдя из палаты, я сильнее ощутила запах больницы. Меня немного подташнивало от голода. Я ведь уже упоминала, что была ипохондриком?

Дойдя до конца коридора, я повернула в левое крыло. Вдалеке я заметила Карана, Омера и Арифа, которые о чем-то беседовали. Я хотела подойти, но, услышав слова Карана, застыла на месте.

– Я уже предложил, Омер. Я не могу взять свои слова обратно, – его голос звучал сердито.

Что и кому он предложил?

– Мы могли бы найти другое место, Каран. Не нужно было предлагать приезжать к нам. Ты совершил глупость, – ответил Омер раздраженно. – Мы могли бы объяснить нашу ситуацию Ясину. Так не пойдет.

Они говорил обо мне. Почему Омер не хотел, чтобы я на время осталась у них? Мне казалось, мы поладили. Вопрос не в том, как он ко мне относился, тут должна быть другая причина.

– Давай уже закончим это обсуждать. Я сказал то, что сказал, и точка, – произнес Каран бескомпромиссно.

– Ты поступаешь опрометчиво, но как знаешь, – подытожил Омер.

Судя по всему, Омер не одобрял эту идею, но почему? Хорошо, что мне делать в таком случае? Я была в замешательстве, разрываясь между желанием Карана пожить у него и неодобрением Омера. Теперь из-за этого они поссорились. Тогда какое решение принять мне? Я на время отбросила эти мысли, сделала пару шагов назад и завернула за угол, чтобы меня не поймали с поличным. Все выглядело так, будто я только что подошла.

Каран и Ариф отвернулись. Когда я вновь вышла из-за угла, меня тут же заметил Омер. Мне не удалось понять по выражению его лица, о чем он думал. Казалось обидным, что он не желал видеть меня в их доме, но я постаралась скрыть это.

Заметив, что Омер куда-то смотрит, Ариф и Каран проследили за его взглядом и развернулись. Они вопросительно уставились на меня, пытаясь понять, что я здесь делаю.

Омер вынул руки из карманов.

– Что-то случилось, Эфляль? – спросил он.

Это тебя нужно спросить, что случилось.

Я старалась придать лицу нейтральное выражение.

– Я просто хотела предупредить Арифа, что собираюсь принять душ.

Пока Каран и Омер переводили взгляд с меня на Арифа, не понимая, зачем мне нужно было информировать их об этом, я молча вперила взгляд в Арифа.

– Хорошо, госпожа Эфляль, – ответил он, поняв намек.

Я кивнула ему и, не глядя на его друзей, направилась обратно к себе в палату.

Почему Омер не хотел, чтобы я жила с ними? Может, я представляла для них опасность, а может, это они были опасны для меня? Мне ничего не приходило в голову. Разве человек, который постоянно улыбался мне и был так добр все это время, не сможет найти комнаты, чтобы я восстановилась после произошедшего?

В уборной я рывком сняла с себя одежду.

– Как будто мне очень хотелось жить с тобой под одной крышей!

Ляль?

Я не хотела оставаться одна. Я боялась за свою жизнь. Но я не собиралась долго это обдумывать и расстраиваться, поэтому сразу направилась в душ. Стоя под напором горячей воды, я со злостью стиснула зубы. Понятно, что я была никому не нужна. Я часто привязывалась к людям, с которыми долгое время находилась рядом. Это могли быть не Омер или Каран, а кто-то другой, но мне просто хотелось, чтобы был хоть кто-то. Мне что, нужно заплатить, чтобы меня не бросали?

Интересно, можно ли сделать объявление, что мы разыскиваем сиделку для сумасшедшей девушки за деньги.

Очень смешно.

Выйдя из душевой кабинки, я аккуратно вытерла влажные волосы полотенцем и заплела их в колосок, чтобы завтра они могли красиво виться.

Пусть тогда они сами разбираются между собой. Поделом им.

Утром меня разбудил звонок на телефоне Карана. Я не имела ни малейшего понятия, когда он успел прийти и сколько прождал. Открыв глаза, я увидела, что он сидел на диване. Пиджак лежал на подлокотнике, а на Каране опять был строгий костюм.

Он потянулся и достал телефон из кармана, и в этот момент наши взгляды встретились. Каран виновато улыбнулся, словно говоря «прости», что разбудил, встал и вышел из палаты.

Как только дверь за ним закрылась, я тут же вскочила с кровати и направилась в уборную. Вымыв руки и лицо, я подошла к чемодану и взяла одежду, которую собиралась надеть сегодня. Выбор пал на белые спортивные штаны, черную футболку и такой же черный кардиган оверсайз. Распустив волосы, я немного взбила их, придав форму. Волны получились именно такими, как я и хотела. Мне хотелось сделать легкий макияж, но сейчас такой возможности не было. Моя косметичка была в другом чемодане.

Не зная, чем еще заняться, я присела на диван и стала ожидать возвращения Карана. Я уже собрала вещи и была готова покинуть больницу. Я сидела с сумкой на коленях, когда в палату вошел Каран. Он удивился, увидев, как быстро я со всем управилась. По его лицу было сложно понять, о чем он думал. Он сказал, что, как только придет доктор, мы можем уходить. И не успел он закончить фразу, как доктор вошел в палату.

Мне объяснили, что через пару дней нужно будет снова вернуться в больницу, чтобы медсестры смогли снять швы, и упомянул, что мне не стоит забывать пользоваться специальными кремами, чтобы шрам стал менее заметным. Я заверила доктора, что обязательно буду выполнять все по инструкции, потому что мне самой хотелось поскорее избавиться от синяков на лице.

Больница, в которой я пролежала все это время, оказалась частной. Учитывая мое долгое пребывание в стационаре, операцию, анализы и наблюдение, я понимала, что мне придется заплатить за такой сервис довольно крупную сумму.

Для меня это была не проблема; содержимого моего кошелька и баланса на кредитке хватило бы, чтобы купить дом в Турции.

Все уже поняли, что ты богатая.

Когда я собралась оплатить расходы на кассе, Каран страшно оскорбился. Он резко ответил мне, что все уже оплачено, и это меня разозлило. Хорошо, я не смогла справиться самостоятельно с некоторыми вещами, и поэтому они помогали мне, но оплатить больничные услуги я могла и сама. У меня была такая возможность, эти расходы касались лично меня и моей ситуации.

Я сказала Карану об этом. Я настойчиво стала расспрашивать, сколько он заплатил, и Каран ответил мне вежливо, но зло:

– Пожалуйста, ты могла бы помолчать немного? Голова раскалывается.

Грубиян.

Мне было обидно, но я не стала продолжать. Если он заплатил, это его дело. Видимо, в моих средствах он не нуждался. Вместо этого я молча направилась к выходу из больницы. Подойдя ближе, я увидела сквозь стеклянную дверь пять черных машин, выстроившихся в ряд. Рядом стояли люди в костюмах. Я не могла понять, зачем им понадобилось разъезжать по городу с таким апломбом. Внутренний голос предупреждал, что я связалась с опасными людьми, но я всеми силами старалась его заглушить. Если брат им доверял, то и я могла.

Ко мне подошел Ариф и жестом показал на одну из машин; поблагодарив его, я села внутрь. Обивка кремового цвета в салоне подсказывала, что машина совсем новая.

Каран купил машину, чтобы подвезти тебя до дома?

Не стоит так сильно преувеличивать.

Осмотрев машину, я стала наблюдать за Караном в зеркале заднего вида.

Раздражает. Сам от себя в восторге. Противно.

ЧТО? Ты перегибаешь палку, Ляль.

Я пожала плечами в ответ на внутренний голос.

Каран что-то зло выговаривал стоящему напротив Омеру. Кажется, они спорили. Они ведь не могли все еще обсуждать мой приезд в их дом? Это не настолько большая проблема, чтобы уделять ей так много времени.

Вчера, перед тем как лечь спать, я решила, что обдумаю это утром на свежую голову. Но Каран приехал так рано, что у меня не было шансов ускользнуть из больницы самостоятельно. Или, может, я сама себя обманывала. В любом случае сейчас не так сильно меня заботило, потому что я опять проголодалась. Потому что я опять проголодалась. В последний раз я ела только суп, и то почти сутки назад. Мой урчащий желудок могли слышать все, кто находился рядом.

Каран сел в кресло водителя и, не говоря ни слова, поехал; остальные машины тут же тронулись с места. Две машины перестроились, встав перед нами, еще две остались позади. Я прочитала достаточно книг, чтобы понять, что такое построение защищало от нападения.

У Карана и Омера машины были марки «Range Rover». Другие автомобили тоже выглядели дорого, и все черного цвета. Откуда у этих незнакомцев деньги и как они их зарабатывали? Я понимала, что раз они были друзьями Ясина, то не делали ничего противозаконного. Но все же мне было сложно успокоиться, находясь в неведении.

Я сидела на пассажирском сиденье, Каран – за рулем. Держа правую руку на руле, левую он согнул в локте и облокотился на открытое окно. Приложив пальцы левой руки к губам, он внимательно смотрел на дорогу. Он очень хорошо вел машину. Я наблюдала за тем, как он слегка щурит глаза, крепко сжимая руль. Он казался таким красивым.

А раньше ты как будто этого не замечала, Ляль?

Я отвернулась от Карана и уставилась перед собой.

Мы оба молча смотрели на дорогу. Прошло около пятнадцати минут, а я все еще не понимала, куда мы направлялись. Я была в Стамбуле впервые, и даже если бы спросила, все равно бы не поняла. Поэтому я просто продолжала смотреть вперед.

Мы ехали по длинному участку дороги, окруженному деревьями, когда мой желудок предательски заурчал. Уловив движение слева, я повернулась, и мы встретились с Караном глазами. Он на секунду задержал взгляд на моем животе, а потом отвернулся. Теперь и он знал, что я голодная. Конечно, желудок будет напоминать о себе, я же ничего толком и не ела. И пока тишина все так же витала в салоне машины, я поняла, что мы были в пути почти сорок пять минут. Мы ехали куда-то далеко от центра, а тут еще и постоянные пробки.

Мне стало зябко, наверное, это из-за голода. На дворе была середина октября, и температура день ото дня начинала медленно снижаться. Я стала возиться на сиденье, пытаясь застегнуть кардиган на все пуговицы, надеясь, что это поможет мне согреться. Каран повернулся, чтобы посмотреть, что я делаю, а потом включил обогрев. Я ничего ему не сказала и не повернулась в его сторону. Если он не хотел разговаривать, я тоже не буду. Что страшного могло произойти, если бы мы немного поговорили? Я была вся как на иголках. Например, он мог бы ради вежливости спросить, как я себя чувствую?

Впервые после долгого нахождения в больнице я могла дышать свежим воздухом, но чувство эйфории было отравлено человеком, который молча сидел рядом и не проронил ни слова, пока мы были в дороге.

Я сосредоточилась на виде за окном. Я буду делать так же, как он, и просто игнорировать его присутствие. Тут я обратила внимание, что мы выехали за черту города или, возможно, находились где-то очень далеко от центра. Вокруг стояла всего пара домов, и это точно было не то место, где меня обнаружили ночью. Наверное, они везли меня в какой-то другой дом, но я решила не спрашивать; смогу увидеть, когда мы доберемся.

Ты пытаешься манипулировать им, Ляль?

Вроде нет…

Спустя еще пятнадцать минут мы подъехали к большому дому, окруженному со всех сторон высокой живой изгородью. Перед нами открылись большие черные ворота. Как только мы въехали внутрь, я осознала, что эти люди в разы богаче меня.

Он тебя перещеголял, Ляль.

Дом был огромным. На окраине сада виднелась еще одна пристройка. У ворот стояла сторожевая будка размером с гостиную. Пока Каран поворачивал направо, чтобы припарковать машину, я разглядывала окрестности, пытаясь не показывать своего любопытства.

Ты опять как-то странно косишь.

Машины, следовавшие за нами, тоже заехали на территорию. Внутренний двор рядом с домом был настолько большим, что на нем можно было разместить парковку для торгового центра. Больше домов в округе не было видно. Этот участок располагался посреди леса. Возможно, эти люди чего-то очень сильно боялись. Здесь было слишком много охраны.

Шерлок бы тобой гордился!

Каран взглянул на меня, прежде чем выйти из машины, и кивком головы показал следовать за ним. Я наклонилась назад и схватила сумку, которую оставила на заднем сиденье, а потом быстро вышла из машины и подошла к Карану. Меня удивило, что охрана, стоящая во дворе, старалась не смотреть в нашу сторону. Внимательно приглядевшись, у входа в дом я разглядела силуэт, стоявший в проеме, и от удивления встала как вкопанная. Сердце заколотилось в груди, и я, очнувшись и бросив сумку на землю, побежала в сторону главного входа.

Глава 5

Дорога в неизвестность

Невозможно сосчитать, сколько ударов пропустило мое сердце. Я до конца жизни буду благодарна человеку, который постоянно распутывал клубок моих смятений. Долгое время внутри меня зияла рана, которая с годами покрылась коркой. Именно он исцелил меня, избавив от ноющей боли.

В дверях дома стоял мой брат – человек, в объятиях которого я обрела любовь и сострадание. Я кинулась ему навстречу, не сдерживая слез; только сейчас я поняла, как долго ждала этого мгновения, чтобы снова встретиться с ним, Ясином Гёркемом…

Наши сердца стучали в унисон, и я еще крепче обняла Ясина, чтобы ощутить его тепло и заботу.

– Брат! Как хорошо, что ты приехал.

– Добро пожаловать, сестра.

От его голоса внутри меня распустились цветы счастья.

– Как ты? – Он прижал мою голову к своей груди. – Как себя чувствуешь? Все хорошо?

Меня трясло; я была похожа на воробья, который долго искал родное гнездо. Вместо ответа я лишь сильнее прижалась к нему.

– Не заставляй меня беспокоиться, Эфляль. Скажи что-нибудь, пожалуйста, – произнес он взволнованно.

Я судорожно вздохнула и крепче обняла брата. Я была так счастлива, словно наконец-то нашла недостающую половинку, став цельной.

Прошли месяцы с тех пор, как я видела Ясина. Пока он был на задании, мы не могли ни видеться, ни общаться. Я не знала, как ему удалось так быстро приехать сюда, но сейчас это было не важно. Он здесь, остальное не имело значения. Ничего больше не имело значения.

Как только наши взгляды встретились, я ощутила прилив щемящей тоски. В глазах Ясина читались те же чувства.

– Ну давай, скажи же что-нибудь, – попросил он. – Как ты?

Я услышала нотки беспокойства в его голосе. Моя душа, которая несколько мгновений назад терзалась в клетке, при виде его превратилась в птицу и воспарила в небо. Рядом с ним никто не мог меня обидеть или расстроить. Я знала это как свои пять пальцев. Потому что я была его сестрой.

Я не переставала обнимать Ясина и даже пустила пару слезинок. Но эти слезы были слезами счастья. Брат, увидев мокрые дорожки на моих щеках, отстранился.

– Ха! Поздновато уже для слез, – сказал он со смехом и поцеловал меня в лоб. А потом прошептал на ухо: – Не плачь. А то я тоже заплачу. Тогда эти придурки будут еще долго над нами издеваться.

Я улыбнулась, беспокойство медленно отпускало меня. Я отстранилась от брата и вытерла слезы на щеках. Ясин внимательно рассматривал меня, в то время как я не могла отвести взгляда от его точеного лица. Мне показалось, что он немного сдал. От бессонницы появились мелкие морщинки в уголках и круги под глазами, плечи осунулись, словно он нес на себе тяжелый груз… Мне не хотелось быть одним из этих грузов.

Прищурившись, он отошел и еще раз внимательно осмотрел меня с головы до ног. Оценивал нанесенный ущерб, никак иначе. Его острый взгляд примечал каждую деталь и вскоре остановился на моем лбу, где на брови можно было заметить шов. Увидев нарастающую тревогу в его глазах, я, не дожидаясь, потянулась к нему. Громко поцеловала в обе щеки[6].

– Ох, – наконец произнесла я. – Словно всю жизнь не виделись.

Улыбнувшись, он положил свою руку мне на плечо и притянул к себе.

– На секунду я подумал, что ты разучилась говорить, – ответил брат, поцеловав меня в висок. – Давай зайдем внутрь, не мерзни на улице.

Он слегка похлопал меня по спине. Шагая в ногу с братом, я не видела, что все это время делали люди, с которыми я приехала. Мы с Ясином вели себя так, словно этот дом был нашим, и направились, как я полагала, в сторону гостиной. Я положила свою голову ему на плечо и приобняла за талию. Ощутив холод металла на его правом боку, я невольно вздрогнула, но старалась не подавать вида. Мне никогда не нравилось оружие. По моему телу пробежал озноб.

Не глядя на меня, брат продолжил:

– Меня пугает, что ты так мало говоришь. – Легкая улыбка коснулась моих губ, как только я это услышала. – Чего нам теперь опасаться, камней с небес?

Мы присели на диван рядом друг с другом. Я тут же повернулась к нему.

– Я переволновалась, когда увидела тебя. Молчала, потому что не знала, что и сказать, – ответила я.

Глядя на него, я не могла сдержать слез. Хоть он и не был моим родным братом, он был моей родственной душой.

– Я так скучала по тебе, – добавила я, и Ясин потянулся к моей руке. Взяв пальцы в свои ладони, он коснулся их губами.

– Я тоже скучал по тебе, горе луковое.

Сначала он поцеловал мою руку, а потом коснулся губами виска. Он снова положил руку мне на плечо:

– Давай больше не будем расставаться надолго.

Однако я узнала, что Ясину все-таки придется уехать через несколько часов. Мы не виделись последние два года, и сейчас мне придется снова коротать одинокие месяцы без него, но я не хотела думать об этом. Я хотела быть здесь и сейчас и использовать каждую свободную минуту, чтобы провести время вместе. Я не хотела расстраиваться, потому что знала, что еще успею вдоволь ощутить грусть, как только он меня покинет.

Все еще находясь в объятиях брата, я оглядела гостиную. Просторная комната от пола до потолка была облицована стеклянными панелями. Все предметы в комнате были светлых оттенков, словно их выбирала женская рука. В доме больше никого не было, а мебель казалась обветшалой, поэтому я предположила, что человек, который обустраивал эту гостиную, наверное, уже умер.

Вау, Ляль! Ладно, допустим, хозяйкой была женщина, но откуда тебе пришло в голову, что она умерла?

Тогда почему такие богатые люди не могли позволить себе обновить старую мебель? Конечно, с некоторыми предметами могли быть связаны определенные воспоминания, но все же.

Каран и Омер были похожи друг на друга, но их сходства было недостаточно, чтобы считать их родными братьями. Раз они разного возраста, то не могли ходить в один и тот же класс вместе, и мне казалось, что Каран пользовался бо́льшим авторитетом, чем Омер, поэтому этот дом принадлежал именно Карану. Должно быть, именно его мать занималась обстановкой.

Ты смотрела слишком много сериалов.

Я прекрасно понимала, что значит тосковать по матери. Наверное, Каран так сильно скучал по ней, что не стал обновлять мебель, которая осталась ему в наследство после ее кончины. Иногда, когда я смотрела на него, то видела в нем маленького ребенка. Я представила, как за его темными глазами прячется одинокий мальчик. Кто знает, какие эмоции он скрывал там, в глубине.

– О ком это ты так задумалась?

Голос брата вырвал меня из размышлений. Я подняла голову, которая секундой ранее лежала на его плече. Оглядев комнату, я поняла, что мы были не одни. Каран, Омер и Ариф сидели на диване напротив нас. Все уставились в мою сторону, желая услышать ответ, поэтому я выпрямилась и откашлялась.

Мы никому не расскажем о наших мыслях о Каране.

– Не знаю, я просто задумалась, – ответила я пустым голосом.

Глаза брата превратились в щелочки.

– Есть что-то, что тебя беспокоит, или кто-то, о ком я не знаю? – спросил он, приподняв бровь.

Он имел в виду, не появился ли у меня парень. До этого времени я впускала в свою жизнь только двух людей. Ясин знал только об одном. Он тогда сильно ревновал. Сейчас мне было смешно, что он тревожился о парне, которого даже не существовало.

Я ущипнула его за щеку[7].

– Нет же, дорогой! Ты единственный мужчина в моей жизни. У меня все хорошо, – весело ответила я.

– Ну и прекрасно, – он сразу же прекратил хмуриться. Когда его взгляд упал на присутствующих в гостиной, я тоже повернулась к ним. – Дайте нам минуту, пожалуйста. Нам есть что обсудить с сестрой.

Трое молодых людей, которые не произнесли ни слова с того момента, как мы выехали из больницы, одновременно встали. Не высказав возражений в адрес брата, тон которого был достаточно резок, они вышли из гостиной через дверь, которая вела прямо в сад. Как только они ушли, я обернулась к брату и села, подогнув одну ногу под себя. Я вновь почувствовала знакомый аромат парфюма, который заполнил мои легкие в тот самый момент, когда я обняла Ясина. Он пользовался теми же духами, что и мой отец. Помню, как много лет назад я проснулась посреди ночи вся в слезах из-за кошмарного сна, пытаясь дозваться отца. Брата тогда рядом не было, он работал. «Брат, – произнесла я тогда, – я забыла запах отца». Той ночью я поняла, что человек может плакать просто потому, что начинает забывать такие маленькие детали.

Я не знаю, как ему это удалось, но он нашел тот запах, который я искала. Мне никогда не забыть ту радость, которую я испытала в тот день. Я горела желанием вобрать этот аромат в себя, тем самым удержав его рядом с собой чуть дольше. Ясин – это моя семья. Мне было восемнадцать, прошел год с того момента, как я потеряла семью. В этот момент я хоть и была взрослой по возрасту, но в душе оставалась ребенком. За последующие двенадцать месяцев я потеряла себя. Мой брат, который поддерживал меня и заставлял держаться на плаву, как-то распылил духи из флакона себе на шею, притянул меня к себе и убаюкивал, прижимая к груди. После долгих месяцев бессонницы я спала так же глубоко и спокойно, как если бы отец был рядом. Я никогда не забуду тот момент и то, как брат гладил меня по волосам, укладывая спать.