скачать книгу бесплатно
– Не надо, мамка.
– Сестрицу Софьюшку видела… Чую, за мной она пришла.
Озноб по спине пошёл у Яшки. Он не мог отвести взгляда от мамкиных сухих губ и рук, комкающих край простыни.
– Не смей, мамка, не смей! – Метнулся к дверям, сорвал с гвоздя тулуп и шапку. – Я доктора привезу!
Лёша присел на край постели, накрыл материну шершавую от работы руку своей ладошкой, зажмурился, аж задрожал от напряжения.
– Не получается… – с отчаянием прошептал он.
– Что не получается, Лёшенька?
– Вылечить тебя не выходит.
– Не надо, сынок, я сама поправлюсь… вы с Полиной собирайтесь в школу, – через силу сказала мать. – Опоздаете – учительница заругает.
Лёша решительно замотал головой:
– Я не пойду в школу. Боюсь, если уйду, то придёт она.
– Кто, Лёшенька?
Он скорбно сжал губы и снова покачал головой: не скажу.
Мать только вздохнула:
– Водицы принеси, во рту сухо…
Воды принесла заплаканная Полинка.
***
Яшка гнал Вишенку во весь дух. Только бы успеть, только бы успеть!
Но вот, слава богу, и станция. Яшка остановил лошадь возле одноэтажного здания больницы, построенного купцом-меценатом ещё при царе Николае, и взбежал на крыльцо.
В коридоре пахло карболкой, от резкого запаха защекотало в носу; по обе стороны на лавках сидели люди, расстегнув шубейки и тулупы. Один крестьянин собирался перекусить: разложил на коленях белую тряпицу с хлебом, луком и солью, видно, давненько здесь сидит.
– Тебе чего, милый?
Яшка обернулся и увидел пожилую женщину в белом халате и косынке с красным крестиком.
– Мамка заболела, ей надо доктора.
– Ты откуда?.. Из Василёвки? Хорошо, завтра доктор или фельдшер приедет.
– Надо сейчас, – с отчаянием сказал Яшка, – мамке очень худо.
Медсестра покачала головой и мягко сказала:
– Никак нельзя, милый, видишь сколько сегодня больных.
– Я никуда не уйду, буду здесь сидеть, – плюхнулся на скамью Яшка.
Мужик, завтракающий хлебом, подвинулся, поглядел с сочувствием. На шум из двери кабинета выглянул молодой, не старше тридцати лет человек, в таком же халате, как у сестры, на голове сидела белая шапочка.
– Что случилось, Елизавета Андреевна? – спросил он.
«Доктор», – определил Яшка, вскочил и заговорил с мольбой:
– Дяденька доктор, мамке плохо, другой день не встаёт… жар у неё.
– Хм… хорошо, в стационаре я осмотр закончил, доктор больных примет. Ты на лошади приехал?.. Отлично.
– Но Олег Никитич, – попыталась возразить сестра, – как же можно…
– Надо ехать, вдруг что-то серьёзное. – Олег Никитич скрылся за дверью и через несколько минут вышел в пальто с меховым воротником, в руках – маленький кожаный чемоданчик.
«Лекарства, должно быть…» – с уважением покосился Яшка и побежал отвязывать Вишенку.
***
Доктор потёр озябшие руки, достал из чемоданчика деревянную трубочку, приложил её к мамкиной спине и стал вслушиваться в хриплое дыхание.
– Жар, кашель? – спросил он, не отрывая трубочки.
– Да… дышать тяжко.
– В больницу вам надо, Вера Семёновна. Полежите у нас в стационаре, полечитесь…
– Это чего такое? – испугалась мать.
– Ну… больница.
– Как же я деток одних оставлю?
По мамкиному лицу было видно: она надеялась, что доктор успокоит, скажет, мол, полежишь пару деньков – и будешь здоровёшенька, Вера Семёновна. А он – в больницу.
– Наверняка найдётся какая-нибудь добрая соседка. – Олег Никитич бросил взгляд на мрачного Яшку и добавил: – Да и старший сын взрослый, справится.
– Нет, доктор, увольте. Не поеду, – откинулась на подушку мать. – Если оставите порошков каких, то спасибочко скажу, а в больницу не поеду.
И так и эдак уговаривал Олег Никитич – не согласилась. Тогда, покопавшись в чемоданчике, он оставил порошков в бумажных пакетиках, наказав принимать по часам.
Яшка повёз доктора обратно. Не несмышлёныш какой-нибудь, понимал, что тот по доброте своей согласился в Василёвку ехать. Не топать же ему до больницы в мороз и ветер по заснеженной дороге, поминутно оборачиваться, высматривать попутку.
– Мамка поправится? – после молчания решился спросить Яшка.
– Конечно, как же иначе, – торопливо ответил доктор, но в глаза не посмотрел, и Яшке стало не по себе.
***
Перед божницей теплится огонёк лампадки, освещая тёмные лики Спасителя, Божьей Матери и святых. Маленький Лёшка стоит на коленях и молится горячо и страстно, как не молился ещё ни разу за свою недолгую жизнь.
– Отче наш, Иже еси на небесех… да святится имя Твое… – шепчет он слова молитвы, истово крестится и бьёт поклоны. – Миленький Боженька, спаси мою маму. Всё-всё для тебя сделаю, только спаси маму Веру…
Слёзы текут по Лёшкиному личику и капают с подбородка на полосатую дорожку, огонёк лампадки расплывается радужным пятном.
– Миленький Боженька…
Это ничего, что он молится своими словами, мамка говорит, что Бог поймёт, он всё понимает, он есть любовь.
Огонёк лампадки становится всё ярче и ярче, светятся лики святых и Спасителя, а Божья Мать глядит так ласково. Луч света медленно движется сам по себе, становится всё шире. Это уже не тонкий луч, а целый столб света с пляшущими внутри золотыми пылинками. Свет накрывает Лёшку, согревает его тельце, озябшее от долгого сидения на полу, нежно гладит стриженую голову. Лёша подносит ладони к лицу и с изумлением видит, как по ним пробегают искорки, похожие на крошечных светлячков.
– Спасибо, миленький Боженька!
Мелко дрожат руки, сила рвётся из них. Он заставляет себя подняться с колен и на слабых ногах подходит к матери. Её глаза закрыты, слышно хриплое, прерывистое дыхание. Лёшкины ладони прилипают к мамкиному телу магнитами, сила идёт из них потоком, перетекает в неё. Уставший так же, как тогда в лесу, он лезет на тёплую печь и мгновенно проваливается в сон.
***
Вера пробудилась ещё затемно, когда в чёрных квадратиках окон ещё не забрезжил рассвет. Она пошевелилась и повела глазами, с удивлением и радостью чувствуя лёгкость в теле. Потрогала рукой лоб – жара не было.
– Ай да доктор, помогли его порошки!
Она встала, потихоньку оделась и вышла в кухню, где на печи спали Лёша и Яшка, но, к несчастью, задела ухват. Тот с громким стуком упал на пол.
– Что такое? – подскочил на лежанке Яшка. – Мамка, ты зачем встала? Не ходи, я тебе ведро поставил.
Из-за его плеча высунулась Лёшина голова:
– Мам, а ты уже здоровёшенька?
– Отудобела, слава тебе… Думаю, чего лежать, корову доить надо-тка.
– Мы подоим, ты ложись. Доктор не велел вставать. – Яшка почти насильно уложил мать обратно в постель. – Лёшка, вставай, лежебока, у Вишенки в загородке чистить надо.
– Ещё не рассвело даже, эвон какая темень.
Спорить с Яшкой опасно, можно и братскую затрещину получить, поэтому Лёша сполз с печки, натянул штаны с рубахой, погремел длинным носиком рукомойника. Вытираясь вышитым рушником, он внимательно рассмотрел ладони. Они были обычными. А вчера-то как бегали по ним искорки, будто в догонялки играли. Получится ещё или нет?
Лёша таращился на ладони и увидел, как снова побежали по пальцам сверкающие точки, руки потянулись друг другу как намагниченные.
– Мам! Никуда не уходи, я тебя лечить буду, я теперь умею! Смотри!
Лёшка показал руки.
– Царица Небесная! Что это, Лёшенька? – ахнула и перекрестилась мать.
– Бог дал.
***
В воскресенье Лёшка управился с уроками и запросился в усадьбу.
– Иди… только не болтай там, что не следует, – многозначительно сказала мать. Она совсем поправилась и сейчас месила ржаное тесто на присыпанном мукой столе.
– Знаю, не буду.
Ха, «не болтай»! Да разве можно сдержаться и не рассказать про этакое чудо закадычному дружку Лёньке? Это же Лёнька!
Птицей долетел Лёша до усадьбы, стукнул в окно, вызывая приятеля на крыльцо. Они перебежали широкий господский двор и свернули за угол амбара.
– Холодно, чёрт! – Лёнька дрожал в плохонькой кургузой курточке. – Может, лучше в комнате посидим или в кухне? Там тепло…
– Нет, там народу много. Смотри!
Лёша сдёрнул варежки сунул руки дружку под самый нос.
Тот отшатнулся:
– Да… сейчас ущипнёшь… или дашь понюхать какую-нибудь дрянь.
– Балда! Смотри… видишь?
У Лёньки глаза стали по полтиннику, он несмело притронулся пальцем к сияющей ладони.
– Ух ты! Это чего такое?
– Бог дал, – серьёзно ответил Лёша.
– А зачем?
– Чтобы мамку вылечить. Я долго просил – и он дал.
– Ого! А меня вылечить сможешь? Чирей на заднюхе вылез, – поморщился Лёнька, – смерть как болит. Пойдём в библиотеку, там, кажись, никого нет.
Генеральская библиотека занимала большую комнату в два окна, с тёмно-синими бархатными шторами со шнурами и кисточками, оставшимися от прежних хозяев; вдоль стен стояли сколоченные коммунарами деревянные стеллажи, сплошь заставленные книгами.
– Вот это да-а… – восхищённо прошептал Лёшка. Он ещё никогда не видел такого богатства. – За всю жизнь не перечитать.
– Эва, я уже по сто раз всё перечитал! – прихвастнул Лёнька.
– Брешешь.
– И не брешу.
– И вот эту тоже? – Лёша ткнул пальцем в толстую книгу в чёрном кожаном переплёте.
