скачать книгу бесплатно
– Так может наш объект из их числа? – Травину стало интересно.
– В том то и дело что нет! – Елена была поражена своему открытию не меньше своих собеседников. – Определенные способности у больных «белой язвой» наблюдаются к седьмой стадии болезни, а у нашего подопечного полное отсутствие каких-либо выдающихся умений. Вследствие этого говорить о том, что он сам заблокировал свою память, не приходится. Он достаточно быстро исцеляется. Клетки белой язвы заменяют пораженные и ему становится лучше. Однако повышенная регенеративная функция наблюдается у всех язвенников.
– Как вы думаете, профессор, – Саврасов просмотрел свои прошлые записи в блокноте, – может ли это быть из-за инородности «белой язвы» у объекта?
– То есть вы намекаете, что он приобрел болезнь уже развитой? – Кроберг высокородно ухмыльнулась.
– Да. Во время взрыва в БиоНИЦ, в воздух могли попасть тысячи всевозможных вирусов. Он был в эпицентре. Выглядит вполне логично, – резюмировал Саврасов.
– Науке неизвестны случаи, чтобы перерождающуюся язву можно было приобрести, – возразила Кроберг, но хоровод жужжащих мыслей окружил ее. Елена встала из-за стола и медленно направилась к карте.
– Но вас что-то взволновало… – Травин попытался было вставить ремарку.
– Взволновало? – отмахнулась профессорша. – Не говорите ерунду.
– Вам кажется моя идея слишком нереальной? – Саврасов наблюдал за профессоршей.
– Она мне кажется нелепой, но меня заинтересовало другое, – Елена смотрела на карту Деревни, словно пытаясь найти что-то. – Подцепить язву в вареве под куполом в Химграде он не мог. Но о чем я действительно не думала – о цепочке возможного пути, по которому язва могла быть привита искусственно.
– То есть это возможно? – осторожно спросил Травин.
– Возможно? Нет! Исключено. Я не думала об этом потому что все гипотезы о том, что «белую язву» можно привить были отметены. Ведь все испытания на животных, которых пытались заразить язвой, проваливались. Но характер его моний, скорость перерождения… Словно они были в инкубационном периоде, а сейчас одна за другой они вскрываются. Вот что интригует. Давайте так, – Елена без отрыва смотрела на карту, а именно на квадрат с номером 566. – Я санкционирую углубленные испытания над пациентом, чтобы выяснить: правы вы или нет.
– Вы сможете сказать, как он был заражен? – уточнил Травин.
– Если он был заражен, – поправила его Елена. – Хотя более чем уверена, что мы лишь получим открытие новой формы инкубационной монии. Об этом рано сейчас говорить, – Елена повернула голову назад, а после развернулась сама. – Тем более, как я понимаю, подобные нюансы не особо вашего… ума дело. Вы думаете, что он причастен к взрыву?
Саврасов улыбнулся.
– Подобные нюансы не вашего… – сверкнул глазами майор.
– Понимаю. Его приведут, как только вы распорядитесь, – Елена подошла к столу со своими бумагами. – Тест памяти показал, что пациент действительно страдает амнезией. Он не помнит ни себя, ни страну, в которой находится. Однако говорить о полном затирании памяти не приходится. Она лишь временно блокирована. Частично он помнит свою семью: единственное, что мы сумели установить это то, что у него есть мать и сестра. Его прошлое будет потеряно до тех пор, пока клетки «белой язвы» не приступят к регенерации мозга. Как только дадите команду – мы приступим к восстановлению памяти.
Елена собрала все бумаги в папку, протянула ее Саврасову и добавила:
– Вашими играми с картинками вы все равно ничего не добьетесь.
Майор встал со стула. Медленно подойдя к Кроберг, он взял папку. Профессорша быстро погружалась в раздумья и, не попрощавшись, поспешила удалиться из зала.
– А я думал, что это дело будет скучным, – Травин попытался пошутить.
Но Саврасов не отреагировал. Он кивнул головой в сторону двери, дав понять, что хочет видеть того, ради кого прибыл сюда. Его подчиненный вскочил со стула и быстро подошел к двери. В коридоре стоял санитар, которого Травин попросил привести пациента.
– А может мы все же зря приехали? – Травин встал за спинкой стула, на который сел Саврасов.
– Нам нужно его допросить, – напомнил майор.
– Мчались за триста километров, чтобы задать человеку вопрос о его имени, которого он не помнит?! – Травин всплеснул руками. – Лучше бы вернулись в Химград.
– Тебе так понравилось носить защитный костюм? – Саврасов слегка вздернул правую бровь.
– Там хоть было что-то реальное, а не погоня за тенью, – Травин подошел к майору и, наклонившись, добавил. – Этому малому, кто бы он ни был, уже не выбраться отсюда. А там у нас улики растаскивают.
– Отставить, – начальствующе потребовал Саврасов. – Обследовать завалы есть кому. Наша задача – быть здесь.
– Но почему мы?
– Почему ты? – злобно парировал майор. – Потому что я так захотел. Потому что у этих белых халатов есть что скрывать. Умерь свой пыл и прекрати ныть.
В эту минуту дверь в зал совещаний открылась, и в помещение вошел Кир. За ним санитар. Саврасов встал со своего места и осмотрел долгожданного гостя. Кир был одет в штаны и широкую рубаху бледно зеленого цвета. Он смотрел перед собой, а как увидел федералов, то внимательно осмотрел каждого из них. Санитар указал Киру на стул за столом совещаний, в паре метров от того, который выбрал Саврасов. Затем поспешно вышел.
Кир поерзал на стуле, сев поудобнее. Он осмотрел зал, положил руки на стол и, остановив взгляд на самом заметном из офицеров, приготовился слушать.
– Майор Саврасов, – офицер смотрел на Кира сверху вниз. – Это капитан Травин.
Коллега Саврасова сел за стол, при этом он пытался выглядеть как можно грознее. Кир посмотрел на него и быстро отвел взгляд в сторону.
– А меня вроде как Киром все зовут, – он посмотрел на майора.
– Вроде как? – переспросил Саврасов.
– Я не помню своего настоящего имени, – пояснил Кир.
– А кто сообщил вам о том, что вас именно так зовут? – Саврасов начал свой допрос.
– Мой сосед по дому, – Кир пытался вспомнить его имя, мысль о котором сейчас так лениво цеплялась за язык, – Таш, его зовут…
– Давно знакомы с ним? – майор сделал запись в блокноте.
– Несколько часов. Я очнулся ночью. Он вколол мне лекарство от спазма.
– Вы знаете, как сюда попали?
Кир посмотрел на Травина. Но тот был безучастен, лишь продолжал сверлить взглядом, сурово хмуря брови.
– Не знаю.
– Чем Вы больны?
– «Белой язвой», – к горлу Кира подступил комок.
– Вы боитесь? Почему? – Саврасов сделал запись на странице и подошел к столу.
– Я не знаю кто я, и почему здесь. Хотя мне сказали, что я болен, но я не ощущаю себя таковым. И ожоги, я полностью обгорел, – Кир смотрел на свои руки. – Вы знаете что со мной произошло? – он положил дрожащие руки на стол. Сбивчивое дыхание с небольшим хрипом вырывалось из ноздрей. Саврасов сжал губы и слегка потряс перед собой ручкой.
– Когда вы трогаете свои ожоги, ощущаете ли вы какой-либо эмоциональный всплеск? – майор изучающее смотрел на руки Кира. После этого вопроса, по ним пробежала дрожь и, на одной из них, дернулась мышца.
– Я вообще ничего не ощущаю, – Кир с обидой смотрел на офицера.
– Это потому что у вас повреждена нервная система, – пояснил майор.
– От огня?
– Почему от огня? – Саврасов нахмурил брови и слегка наклонился вперед.
– Ожоги ведь как-то появились, – голос Кира дрогнул.
– Вы знаете, что ожоги появляются от огня или вы помните, что получили их вследствие пожара? – Саврасов прищурившись, смотрел пациенту в глаза.
– Я… – Кир запинался, не мог подобрать слова.
Майор продолжал играть в гляделки, внимательно изучая реакцию объекта.
– Я знаю, что ожоги как у меня, появляются от огня. И я помню, как вокруг меня пылал огонь.
– Хорошо, – Саврасов сел за стол, положив перед собой блокнот. – Что скажете о моем блокноте? – вдруг спросил майор.
Кир смотрел на офицера, пытаясь понять, шутит ли он. Но Саврасов молчал, ожидая ответа. Кир посмотрел на блокнот. Это была перекидная маленькая книжка в твердом переплете, обычный маленький аксессуар 21 века. Если не брать во внимание, что к нынешнему 2222 году подобные записные книжки были полным анахронизмом, то блокнот мог придать своему владельцу серьезности.
Кир не нашелся с ответом и лишь развел руками.
– Хорошо, – Саврасов сделал еще одну пометку.
У Травина смазалась суровость, и он сам переставал понимать смысл вопросов своего босса. Но через пару секунд он снова устремил свой грозный взгляд на объект.
– Вернемся к огню, – Саврасов оторвался от блокнота, – Вы сказали, что помните, как он пылал вокруг. Что-нибудь еще?
Кир лишь помотал головой: он ничего не помнил. Лишь непонятные обрывки, которые нельзя было назвать воспоминаниями. Спиной он продолжает ощущать, как откуда-то идет сильнейший жар. Как он расходится и обволакивает его. Руки, особенно пальцы, иногда горят, хотя никакого пламени рядом нет, и они не чувствуют никакого прикосновения. Память говорит ему полунамеками о том, что жар идет сзади, о том, что надо обернуться и укрыться. Носом он периодически чувствует горячий воздух, но когда оборачивается, то никакого огня нет.
– Я выжил в какой-то катастрофе? – сделал вывод Кир.
– Да, – Саврасов кивнул Травину и тот достал из кейса, что стоял возле его стула, толстую папку и передал ее майору.
Саврасов открыл ее и, взяв несколько больших фотографий, разложил перед Киром в произвольном порядке. На пяти фотоснимках были изображены груда искореженного металла и развалины зданий.
– Вам что-нибудь говорят эти снимки? – тихо спросил Саврасов, пытаясь не сбить Кира с мыслей.
Кир медлил с ответом. Он перекладывал снимки с одного места на другое. Потом он взял один из них и поднес ближе.
– Вот этот, – Кир показал отобранную фотокарточку.
На ней было изображено частично обрушившееся здание ночного клуба «Невъ-8». Саврасов поджал губы и посмотрел на капитана.
– А другие? – Травин рукой указал на остальные снимки.
– Нет, – Кир мельком оглядел их. Ничего знакомого. И его внимание уже нельзя было оторвать от снимка со знакомым зданием. – Что это за место? Я там получил ожоги?
– На других снимках изображены руины биологического научного центра имени Ласара, – пояснил Саврасов. – Этот же снимок ничего общего с ними не имеет, – майор сделал короткую запись на листе блокнота.
Кир отложил фотографию и вновь стал смотреть на снимки.
– Мне ничего не говорит это название, – Кир изо всех сил пытался вспомнить, в какой-то момент он даже стукнул кулаком по столу, напугав Травина.
– Ваши ожоги вы получили именно в том разрушенном центре около месяца назад, – добавил майор.
– Я там работал?
– Увы, мы не знаем, – Саврасов закрыл блокнот и положил его во внутренний карман плаща. – Что же, наша беседа на этом завершена.
Травин встал со стула. Он подошел к Киру, собрал фотографии и положил их обратно в кейс. После чего последовал за уходящим майором.
– Постойте, – окликнул Кир уходящих офицеров. – Но ведь такого не может быть, чтобы обо мне ничего не было известно?
Саврасов посмотрел на Кира. Ему показалось странным, что Кир не встал со своего места.
– Почему же ничего? – Саврасов кинул беглый взгляд на кейс в руках напарника. – Вы убедили нас в том, что вы единственный подозреваемый в организации взрыва научного центра. Мы еще встретимся.
Офицеры спешно удалились. Кир на мгновение остался наедине с собой. Слова Саврасова стали настоящим нокаутом. Он хотел встать и бежать за ними, чтобы еще раз переспросить. Но слова майора гудели в голове, вызывав острый приступ боли. Позже, когда его вели обратно в личную лабораторию Кроберг, он задавал себе вопрос: «Мог ли я сделать это?». Он смотрел на санитара, идущего рядом, словно пытаясь по его лицу понять, как он к нему относится: негативно, зная, что он совершил преступление или с сочувствием. Но лицо санитара ничего не выражало. Взгляд его был устремлен вперед, а спокойный размеренный шаг говорил о полной расслабленности и безынтересности к происходящему.
Санитар довел трясущегося Кира до лаборатории и передал помощнице Елены. Она уже ждала. Девушка посадила пациента в кресло и сделала ему успокоительный укол. После чего Кир стал медленно приходить в себя. Он заглянул ей в глаза. Ее звали Марина. На ее лице с небольшим шрамом на лбу, красовалась миловидная улыбка.
– Хватит заигрывать, – в лабораторию фурией ворвалась Кроберг.
Елена подлетела к своему столу и взяла какую-то папку и столь же стремительно вылетела вон. Марина стояла возле приборной панели и вносила какие-то данные. Оставшись наедине с Киром, она решилась задать вопрос:
– Извините, а вам не больно? —по-детски поджимая губки, обернулась она.
– Нет, – безразлично ответил Кир. – Я практически ничего не ощущаю, а боли и подавно. Что со мной сейчас будут делать?
Марина пожала плечами.
– Профессор сейчас вернется и скажет, что она планирует. Она не ставит меня в известность, если речь идет о чем-то интересном, – лаборантка округлила глаза и отвернулась в противоположную сторону.
– Интересном? – насторожился Кир.
В лабораторию вернулась Кроберг. Не доходя до своего стола, она бросила на него толстую папку и подошла к пациенту. Выхватив из нагрудного кармана датчик, похожий на ручку, она приложила его к правой руке Кира. Елена нажала несколько раз на кнопку сверху, после чего в руку пациента вонзилась небольшая игла. Кир почти ничего не почувствовал.
– Что вы делаете?
– Проверяю, – профессорша посмотрела на небольшой экран датчика; обошла кресло и повторила свое действие на левой руке Кира. – Марина, приготовь раствор деактиваторов.
Кроберг посмотрела в глаза Киру, отодвинула веки. Многозначительно хмыкнула. После чего попросила его несколько раз сжать ладони в кулаки.
– Тебе тяжело дышать? – протараторила она. – Как ты сейчас себя чувствуешь?
– Дышу нормально. Кости ломит немного, и кожа в некоторых местах зудит.
– Ты очень заинтересовал федералов, так что займемся восстановлением твоей памяти. Они настаивали, чтобы я ускорила процесс.
