скачать книгу бесплатно
– Мертвые остаются с нами, – сказал китаец, глядя Андрею в глаза. – Они всегда с нами, – он невесомым движением ладошки сделал круг вокруг себя.
Андрей опять кивнул.
– Им нравится, когда мы помним их и думаем о них хорошо, – Чан испытующе посмотрел на Андрея, словно желал убедиться, что тот слышит его, понимает, согласен с ним. – Им нравится, когда мы живем хорошо. – Чан замолчал, решив, видимо, что для первого раза сказал достаточно.
– А что значит жить хорошо? – спросил Андрей.
– Жить хорошо? – Китаец чуть шевельнул почти незаметными бровями. – Не ссориться с собой, не обижать себя, не обманывать себя... Это им нравится.
Андрей опять промолчал, не чувствуя себя готовым к такому разговору. И что-то подсказало – китаец прав, он произнес слова, которые ему хотелось услышать.
– Пошли, – сказал Чан. – Тебе надо переодеться.
Занятия начались немедленно и продолжались три месяца. Андрей даже не заметил, как промелькнуло жаркое лето, как наступила осень, сухая, ясная, теплая осень украинских степей. Китаец потребовал, чтобы Андрей приходил к нему через день, но обязательно. Пришлось уволиться с автобазы, поскольку дальние рейсы не позволяли выдерживать это условие. Когда закончились три месяца, он отнес китайцу еще тысячу долларов, и занятия продолжались. Но теперь уже каждый день. Андрей чувствовал, что меняется. Он стал сдержаннее, невозмутимее, спокойнее. Чай перед занятием и немногословные откровения китайца были не просто приятны, они стали необходимы, и Андрей уже с утра думал о том, как он приедет в вишневый сад, как они с Чаном выпьют чаю, посидят молча, как Чан скажет что-то новое или продолжит вчерашние свои слова. Однажды, когда Андрей опаздывал и вбежал в сад запыхавшись, он увидел, что китаец уже сидит на своем месте, пьет чай из блюдечка и смотрит черными глазами в ясное украинское небо.
Андрей поклонился, поздоровался, сел напротив.
– Опоздал немного, – сказал он.
– Опоздал, потому что торопился, – ответил китаец. – Не надо торопиться. За временем не угонишься. Уходит автобус – пусть уходит. Это не твой автобус. Улетает самолет – пусть летит. Это не твой самолет. Уходит девушка – пусть идет. Это не твоя девушка.
– А если умирает девушка? – неожиданно спросил Андрей.
– Значит, она не уходит, – Чан твердо посмотрел Андрею в глаза. – Она остается.
– Со мной?
– С тобой.
Андрей невольно оглянулся, но, кроме трепещущих на земле и в листве солнечных бликов, ничего не увидел. И, смешавшись, поднял к лицу чашку.
– Она здесь, – сказал китаец чуть слышно. – Я ее вижу. Ты мне не веришь? – спросил он, поймав ускользающий взгляд Андрея. – Тебе сказать, какая она?
– Да.
– У нее длинные рыжие волосы. На ней синие джинсы и полотняная куртка с «молниями»...
– Она что-нибудь говорит?
– Молчит, – сказал китаец, глядя в вишневую листву.
– Зачем она здесь? – Андрей спросил, не поднимая глаз от стола, – он боялся столкнуться взглядом со Светой.
– Ты сам ее вызвал. Все время вызываешь... Не отпускаешь...
– Это плохо?
– Для тебя плохо.
– Она хочет, чтобы я ее отпустил? – в голосе Андрея невольно прозвучала обида.
– Нет, – ответил китаец.
– Как же мне быть?
– Живи, – ответил Чан, и Андрей понял, что продолжать этот разговор не следует, что-то подсказывало – остановись. Но он не мог не задать еще один вопрос.
– Скажи... Ты можешь научит меня видеть подобные вещи?
– Да, – помолчав, ответил китаец. – Но это слишком...
– Дорого? – уточнил Андрей.
– Нет. – Китаец сделал отбрасывающий жест рукой, словно его заподозрили в чем-то недостойном. – Это слишком долго, опасно, потребует много жертв от тебя. Ты молод, тебе рано видеть... И потом... должно быть позволение высших сил, – закончил китаец.
– Как я буду знать, что такое позволение есть?
– Если позволение будет, ты узнаешь. Однажды проснешься и почувствуешь – можно. А если спрашиваешь, значит, рано. Собираешься уехать? – неожиданно спросил Чан.
– Откуда ты знаешь? – изумился Андрей.
– Поезжай, – с какой-то отстраненностью произнес китаец, закрыв глаза. По лицу его скользили солнечные зайчики, пробивающиеся сквозь листву. – Пора.
– Я привык к тебе...
– Это хорошо.
– Мы еще увидимся?
– Ты опять приедешь сюда... Застанешь меня живым или мертвым, но увидимся, – произнес китаец странноватые слова и улыбнулся виновато.
* * *
За неделю Андрей собрался, купил билет, попрощался с теткой и выехал в свой город. И теперь, глядя со второй полки на знакомые пригороды, почувствовал, что все еще не избавился от оцепенения в душе. Без радости возвращался, настороженно, с опаской. Его никто не встречал, он не сообщил о своем приезде даже матери. В купе молча собрался, кивнул попутчикам и вышел на перрон. Домой отправился пешком. И, проходя квартал за кварталом, словно здоровался с городом.
Едва позвонил в дверь, мать открыла тут же, словно стояла и ждала его. Она припала к груди и на какое-то время замерла.
– Ну и слава богу, – проговорила наконец. – И слава богу... И ладно. И хорошо.
Андрей бросил на вешалку куртку, сумку оставил на полу, присел к кухонному столику.
– Как тут у вас?
– Все хорошо, Андрюша, все хорошо.
– Никто не искал, никто не звонил, никому я не нужен?
– Вроде не звонили... Все знают, что тебя нет в городе... Чего звонить...
– Опустел, значит, город, обезлюдел.
– Не скажи... Такие толпы по магазинам носятся – того и гляди затопчут! А знаешь... – обернулась мать от плиты, – был звонок... Совсем недавно... Как же он назвался? Тут у меня записано на календаре... Вот, Павел Николаевич. Знаешь такого?
– Встречались.
– Он хороший человек?
– Надеюсь. Ничего не передавал?
– Спросил, когда возвращаешься.
– А ты?
– Не знаю, говорю... Я ведь и в самом деле не знала, когда приедешь... Предложила ему оставить телефон – отказался. Сказал, что ты знаешь, как его найти.
– Найду, – обронил Андрей.
– А больше вроде никто не звонил. – Мать попыталась продолжить разговор, но Андрей замолчал.
А уже вечером, погуляв по городу, начав потихоньку привыкать к нему, набрался наконец решимости позвонить родителям Светы. Он понимал, что звонить все равно придется, и чем быстрее это сделать, тем лучше. Иначе он будет думать только об этом звонке, только к нему готовиться, только его опасаться. Дождавшись, когда мать выйдет на кухню, он набрал знакомый номер. Трубку поднял отец Светы, и Андрей поразился перемене – его голос был почти старческий.
– Здравствуйте, Сергей Николаевич... Это Андрей.
– Андрей? Простите... Какой Андрей?
– Не узнаете, Сергей Николаевич?
– А... Теперь вот узнал. – На другом конце провода наступило молчание, и чем дольше оно тянулось, тем становилось тягостнее. Андрей понял, что разговора не получится.
– Я только сегодня приехал... И вот решил позвонить...
– Понятно... Проветрился, значит, немного, развеялся... Спасибо, что не забыл, очень приятно.
– Как я мог забыть, Сергей Николаевич!
– Вот и я говорю... Только вот что, Андрей... Не надо больше звонить. Знакомство исчерпано, воспоминания, связанные с тобой, радостными не назовешь... Живи себе. – Из трубки послышались частые короткие гудки.
Андрей осторожно положил трубку на рычаги и остался неподвижно сидеть у телефона. Ничто не изменилось в его лице, во взгляде, в позе. Человек, взглянувший на него со стороны, увидел бы лишь невозмутимость Андрея, спокойствие, хотя точнее было бы назвать это состояние какой-то окаменелостью. Этому он научился у китайца. Радость ли у тебя, горе, испуган ты, подавлен, торжествуешь победу – твои чувства пусть клокочут внутри. Единственное, по чему можно было догадаться о волнении Чана, – он вскидывал голову, словно подставляя лицо под удары, от которых не уклонялся, которыми скорее упивался. И вот сейчас, услышав короткие гудки, положив трубку на рычаги, Андрей незаметно для самого себя вскинул подбородок. Бейте, дескать. Заслужил.
Был ли он потрясен разговором, обескуражен, сражен? Нет. Более того, наступило горькое удовлетворение. Незаслуженная обида всегда освобождает человека для действий свободных и раскованных. Он сделал то, что считал необходимым, он позвонил, и только он один знает, чего ему это стоило, он произнес слова, которые казались ему уместными. Он сделал свое дело. С ним не пожелали разговаривать? Как будет угодно.
– Пей до дна, – говорил в таких случаях Чан. – Ты должен выпить до дна любую чашу, которую тебе подносит судьба. Вино это, молоко или яд – пей. Горе, обида, бедность, отчаяние – пей до дна. И если судьба дарит любовь, дарит радость, самую малую, радость утреннего пробуждения, радость при виде восхода солнца или отблеска луны на вишневых листьях – пей до дна.
Андрей не раз убеждался, что китаец прав. И не стремился смягчить себе боль, уйти от неприятного разговора, уклониться от опасной встречи. Все, что предлагала ему судьба, он выпивал до дна, спокойно, смиренно.
Едва ли прошло более получаса после разговора с отцом Светы, и он снова набрал номер – позвонил Пафнутьеву. Но за прошедший год его номер изменился, пришлось объясняться с секретаршей, набирать еще номер, еще... И наконец в трубке прозвучал почти забытый голос следователя.
– Павел Николаевич? Здравствуйте... Это Андрей.
– Какой Андрей?
– Тот самый, – ответ невольно получился излишне самоуверенным, но не подвернулось других слов, да Андрей и не знал, как объяснить, кто он такой – он еще не пришел в себя после предыдущего разговора.
– Да? – Пафнутьев задумался, помолчал, что-то подсказывало ему, что трубку бросать не следует. И вспомнил. – Андрей? Это ты? Елки-моталки, как давно я тебя не видел!
– Сегодня приехал, – Андрей облегченно перевел дух – он опасался, что и здесь получит разворот.
– Из-за границы?
– Да... С Украины.
– Как Украина?
– Хиреет.
– Ну что ж, – раздумчиво произнес Пафнутьев. – Зато свое государство. И никто не заставляет москалям поганым сало отдавать.
– Сами отдают, – усмехнулся Андрей. – Все поезда забиты бабками с салом.
– Да? – удивился Пафнутьев. – Ну да ладно... Какие планы?
– Никаких. Мама сказала, что вы звонили, вот я и решил, что...
– Молодец! Повидаемся?
– А надо ли?
– Старик! Я тебя не узнаю! Разве нам не о чем поговорить?
– А разве есть? – Андрей все еще опасался безразличия Пафнутьева.
– Да! – закричал в трубку следователь. – У нас с тобой прекрасный повод для встречи! У нас куча незаконченных дел!
– Какие дела? – Андрей растерялся от неожиданности. – Разве они не закрыты? – голос его дрогнул, и Пафнутьев понял, что парень до сих пор опасается последствий прошлогодних событий.
– Старик, слушай меня внимательно, – размеренно заговорил Пафнутьев. – Прошлый раз, когда мы встречались с тобой на природе, помнишь? Так вот, я дал тебе слово или, скажем проще, – обещание, кое с кем разобраться.
– Помню.
– Обещания я не выполнил. Виноват. Но и не отказался от него. Ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да.
Только после общения с китайцем Андрей понял, насколько полны смыслом самые простые слова – «да» и «нет». Люди нередко произносят сотни умных, тонких, многозначительных слов с одной целью – не обронить одно из этих коротеньких слов. И вот Андрей, оценив их силу, частенько даже злоупотреблял ими, но никто не возражал, потому что действительно просто разговаривать с человеком, который может вот так легко сказать – да или нет. Сразу обнажается суть разговора и суть взаимоотношений.
– Мы продолжаем наши игры? – спросил Пафнутьев.
– Да, – сказал Андрей.
