скачать книгу бесплатно
– Пой, сейчас подходящее время.
– Я не могу.
– Что же мешает тебе?
Я пожала плечами:
– Не знаю. Просто я опустошена.
Ангел протянул ко мне руку, от его ладони отделился голубой светящийся шарик с искроподобными вспышками, которые постоянно исходили от его поверхности. Шарик полетел по направлению меня. Я наклонилась, отошла в сторону. Явление, представшее передо мною, было слишком удивительным, слишком необычным.
– Не бойся, – сказал Ангел, – Пусть голубой огненный шар проникнет внутрь твоего горла. Тогда все страхи и печаль покинут тебя, в тебе чистым потоком запульсирует живой голос Неба.
Шар достиг моей шеи. Следующим моим ощущением было тепло, которое разлилось от шеи к сердцу, а от него по кровеносным сосудам к каждой клеточке моего тела. Со вчерашнего вечера в церкви не топили, по всем правилам я должна была озябнуть от холода, но мне было тепло, я ощутила радость, струящуюся вместе с теплом из моего естества. Душа моя возликовала, я прекрасно понимала, что такое состояние было достигнуто благодаря Ангелу, я хотела, чтобы оно никогда не заканчивалось.
– Теперь пой, – вновь сказал Ангел.
– Я не смогу.
– Сможешь. Пой.
Он произнёс эти слова так настойчиво, что я запела. В последнее мгновение мне показалось, что голос родился спонтанно и так же спонтанно разлился по церковному залу.
Он напоминал журчание тонкого ручья, шум ветра, когда колышутся в поле налитые колосья ржи, он был похож на звон маленьких колокольчиков, на сияние звёзд в ночном небе. Он был как само небо: безграничное, манящее, дарящее тебе сплошной покой, чтобы успокоить твоё страждущее сердце, твою покрытую кровоточащими ранами душу, чужую, далёкую от мирских забот. Мне показалось, что голос окутал всё тёплой волною и распространился за пределы церкви. Этот голос принадлежал мне, и в то же время без Ангела он не был бы так прекрасен, так совершенен. Мне показалось, бабушка Дарья слушала меня, любуясь моим пением.
Вдруг картина резко оборвалась, Ангел скрылся, и в церкви вновь стало темно. Позади меня послышался шорох, кашель, чьи-то шаги. Я была почти на грани экстаза, воодушевление захлестнуло меня целиком, тонкими невидимыми нитями я была связана с чудесным светлым миром Радости, Озарения и Покоя, который всегда остаётся недоступным обычным смертным. И вдруг всего этого не стало так быстро, так неожиданно в одночасье. Мне не доставало моего друга Ангела, незримого помощника и собеседника.
«О, Ангел, о свет моих очей,
Почему ты покинул меня
Вопреки моим ожиданиям?
Почему оставил меня с людьми,
Которые напоминают
Злых, отчаявшихся существ
В болоте жизни?
Мне не хочется возвращаться к ним…»
Кашель за моей спиной повторился. Я осмотрелась.
– Здесь кто-то есть?
– Я вспомнил, что забыл запереть дверь, поэтому, закончив молебен, я пришёл сюда, – произнёс отец Владимир.
– Вы тоже не спите?
Отец Владимир вздохнул.
– Несколько лет мучит меня бессонница, и я ничего не могу с этим поделать. Но, войдя сюда, я услышал необычный голос, который напомнил мне о моём детстве.
– О детстве?
– Да. Будучи ребёнком, я бегал к реке и любовался тем, как солнечные блики отражались от её ровной поверхности, играя ослепительными зайчиками. Это было давно, очень давно.
Отец Владимир перекрестился.
– Упаси, Господи, мою душу.
Я закуталась сильнее в платок, данный мне монашкой-черноризницей Аграфеной, втянула голову в плечи, чтобы выйти на мороз и тихонько добрести до своей кельи, однако отец Владимир задержал меня.
– Постой, у тебя очень красивый голос, ты поёшь так, что душа расцветает и грудь трепещет. Давно ли живёшь при монастыре?
– Недавно, – ответила я, – Месяц назад меня привёл сюда дедушка, а сам он дальше отправился.
– Раньше я ни разу не видел тебя здесь.
– Я помогаю сестре Марии на кухне стряпать просвиры, иногда мне доверяют воск лить, чтобы свечи делать.
– Тебе нравится у нас-то?
– Нравится. Здесь все добрые, хорошо ко мне относятся.
– А там в миру плохо относились?
– Всякое бывало.
Голос отца Владимира выдавал в нём человека средних лет, говорил он не торопясь, с расстановкой, спокойно.
– Согласишься ли петь в нашем хоре во время служб и обрядов?
– Соглашусь, – не раздумывая ответила я.
– Где твои родители? – спросил отец Владимир после минутного молчания.
– Не знаю, меня воспитывала бабушка Дарья, но она умерла, и теперь у меня никого нет.
– Ты можешь идти, а я ещё немного постою здесь, помолюсь.
Дойдя до двери, я снова обернулась:
– Скажите, Вы ничего необычного не заметили?
– Необычного? Я слышал твой голос и чувствовал, что стало тепло как-то. Мне было хорошо, уютно. У тебя есть дар, большой дар, способный принести счастье людям, тот дар, который дороже всех материальных благ вместе взятых. И не беда, что ты слепа, одинока. Да лучше не видеть всю эту мерзость, – отец Владимир махнул рукой, – мир тёмен и грешен, люди скупы и злы. Лишь устремлённый в иной мир, наполненный духом, сохранит доброту навсегда. Я знаю, ты сохранишь.
В келье пахло свежей древесиной, сёстры-монахини говорили, что эта часть пристроя появилась совсем недавно, когда из Московской епархии был выписан плотник Ефим для строительства и обновления обители Святого Андрея Первозванного.
Должно быть в келье на стенах было повешено множество икон, трещали свечи, только в ночной час они были потушены. Осторожно, чтобы не разбудить сестру Марию, я легла на жёсткую поверхность кровати, закуталась в ватное одеяло и уснула.
– Спокойной ночи, – в пространство прошептала я.
Я знала, Ангел слышал меня, но не ответил. Я погрузилась в сон с ощущением того, что мой невидимый друг охраняет меня.
– Завтра я буду петь в церковном хоре.
…После похорон дед Андрей или безвестный граф Андрей Дмитриевич Вяземский заколотил полусгнившие доски на окнах, взял дорожную котомку, где ещё тёплыми лежали накануне испечённые пироги с грибами, крупа и разные снасти на всякий случай, надел толстые меховые рукавицы и, стряхнув с моего воротника прилипший снег, сказал:
– Ну, что ж, пора.
Затем низко склонился надо мной, произнёс при этом:
– Может, ещё передумаешь, останешься? Макаровна тебя приютит, к тому же авось купец Селиванов из Петербурга пожалует.
– Зачем же?
– Шибко ему голос твой понравился. Он ведь в тот вечер всё про тебя выспрашивал, интересовался. Едва не силой хотел увезти в столицу к камаринскому свояченнику, который якобы большим знатоком музыки считается.
Услышав от деда такие слова, мне смешно как-то сделалось.
– Отчего радуешься? – удивился дед.
– Так ведь никуда не увёз меня ваш купец, вот она, я. Здесь, с Вами.
– Не увёз-то потому что я и Макаровна горой встали. Рождественские холода-де начинаются, кабы не застудить. Да и не к месту это девчушке-сироте без присмотра по столицам разъезжать.
– А что купец?
– Уехал, но обязательно обещался приехать. Ну, так что?
– Нет, дедушка Андрей, с Вами я пойду. Я по дороге Вам петь буду.
Дед Андрей поклонился на четыре стороны, крепче сжал мою ладонь.
– Пойдём.
Несколько дней мы добирались до леса, дед Андрей знал все тропинки, все перелески. На пятый день мы вышли на поляну, там была прорыта землянка, куда он часто наведывался, чтобы перезимовать, выждать холода, согреться на лежанке возле трещавшего костра.
Наломали еловых веток, затопили печь, и воздух сразу же наполнился хвойным ароматом с запахом сосновой смолы. Настояли отвар из шишек. Сделав несколько глотков, я тотчас согрелась.
– Ель приносит здоровье, даёт силы, – сказал дед Андрей, – Отец мой однажды от ревматизма избавился благодаря отвару из ели, а рецепту этому меня ещё бабка моя дворянка обучила. Она при Павле первой красавицей слыла. Говорили даже, что император имел на неё тайные виды.
– Дедушка Андрей, а Вы вернётесь обратно в своё имение?
Дед Андрей растопил снег в котелке, поставил его на огонь, посыпал щепоткой соли, добавил травы, пшено, помешал, попробовал на вкус.
– Ела когда-нибудь похлёбку графа Вяземского? – спросил дед Андрей, причмокивая.
Я замотала головой, горячий пар из котелка вместе со специями обдал меня, ощутив приятный аромат, желудок нудно заурчал.
– Когда попробуешь, поймёшь.
Дед положил пакетик с солью обратно в холщовую котомку.
– Вернусь ли я в имение? Не знаю. Именье-то моё называется Большой Елец. Слыхала о такой деревеньке?
– Не-а.
– К брату пойду, давно ведь не видел его, сердце моё ноет. Только сначала пойду пешком в Иерусалим, поклонюсь гробу Господню, вымолю прощение за свои грехи. Эх, Танюша, устал я от странствий, хочется угол свой иметь, успокоиться на старости лет, передать хоть какой-нибудь живой душе свою любовь, умение. Приятно, когда кто-нибудь заботится о тебе.
Дед Андрей ещё раз помешал похлёбку, протянул мне поварёшку:
– Попробуй-ка.
Осторожно, чтобы не обжечься, я пригубила горячее варево.
– Вкусно? – поинтересовался дед.
– Постно.
– Сейчас будет так, что пальчики оближешь. Я ведь мясо более пятидесяти лет не ем, ибо не хочу боль причинять и страдания божьим тварям. Здесь когда-то один святой человек жил, исцелял он немощных, дарил им надежду.
– А теперь он где?
– Лет двадцать назад почил, и меня он вылечил. Некоторое время я с ним в этой вот землянке жил, обучался у него, философию особую познал. Суть же философии такова: оказывается, существует где-то Источник Всеобщего Счастья и Благополучия, только мало кто знает об этом Источнике.
– Источник?
– Он даёт все блага, какие человек пожелает.
– Почему же люди бедны и несчастны?
– Им ничего не известно о существовании Источника.
– Дедушка, скажите, где находится Источник?
Дед Андрей пожал плечами.
– Святой старец перед смертью говорил, что Источник Счастья заложен внутри каждого человека, найти его помогает какой-то ветер Удачи или Белый Вихрь, но про вихрь святой не успел поведать. Ты ешь, ешь. Всё уже готово. Нам бы хорошенько выспаться нужно, завтра путь долгий предстоит.
Голод как рукой сняло, несмотря на то, что около суток я не брала в рот ни маковой росинки. Источник счастья я представляла себе неким светом, живущим отдельно от человеческих страстей и скорби. Отныне мысли об Источнике не покидали меня. Я видела его во сне, я разговаривала с ним. Насытившись, дед Андрей уснул, а я продолжала лежать рядом с топчаном, безуспешно пытаясь объять необъятное. Источник целиком завладел моими мыслями. Я укрыла деда Андрея пуховой шалью, доставшейся ещё от бабушки Дарьи, сама осторожно вышла из землянки, остановилась на протоптанной площадке.
– Здравствуй, – услышала я в темноте.
Темнота постепенно начала исчезать, преобразовываясь в сплошное свечение, однако это свечение существовало только перед моим внутренним взором. Ангел приблизился ко мне, прошептал:
