Институтка. Уроки страсти

– Я… не могли бы вы купить мне билет? – Амадин спешно протянула несколько монет.

Просьба оказалась ошибкой. Она поняла это как только слова сорвались с губ.

Брови мужчины медленно поползли вверх, а взгляд стал очень внимательным. Амадин вдруг вспомнила, что на ней нет плаща, и она одета в форменное платье Академии. И хотя значок она спорола в доме Полетт, мужчина, наверняка, решил, что она – сбежавшая из пансиона школьница.

– Конечно! – он кивнул. – Куда?

Отступать было поздно, это вызовет еще больше подозрений. Поэтому Амадин бросила еще один взгляд на карту железных дорог.

– В… Сен-Рикье! – она постаралась, чтобы мужчина заметил ее замешательство.

Сен-Рикье был ничем не хуже и не лучше других городов, а если мужчина и сообщит жандармам, те решат, что беглянка намеренно указала неверное направление.

– Да, конечно… – спешно согласился мужчина. – Только… подожди здесь, хорошо?

Он спешно покинул зал. Амадин прикусила губу. Все казалось еще хуже, чем она планировала. Наверняка, мужчина отправился сообщить жандармам о подозрительной особе. Если те ее схватят и начнут проверять…

Выбора не было. Девушка подбежала к кассам.

– Один билет. Третий класс, – выпалила она, кидая монеты на стойку.

– Куда? – худая носатая кассирша даже не подняла взгляд.

– В… Ле Гран Буа! – выпалила Амадин, первое, что пришло на ум.

Кассирша все-таки посмотрела на нее.

– Милочка, вы действительно считаете, что этих денег хватит? – иронично осведомилась она.

– А до куда хватит? – Амадин понимала, что план бежать не привлекая внимания с треском провалился.

– Максимум – до Заммеля

– Давайте!

– Что?

Понимая, что конспирация провалилась, и ее наверняка запомнили, Амадин истерично усмехнулась:

– Мне все равно куда ехать, это же очевидно.

– Да, – взгляд кассирши смягчился.

По всей видимости, она приняла суетящуюся без причины молоденькую девушку за горничную, бегущую от домогательств хозяина. Длинные узловатые пальцы подцепили картонку из стопки таких же, лежащих рядом, кассирша быстро пронумеровала ее и протянула девушке, одновременно смахивая деньги с прилавка:

– Вот. До Заммеля. Второй путь.

– Спасибо!

Зажав картонный билет в одной руке и подхватив юбки второй, Амадин кинулась к выходу, ведущему на перрон. Вовремя! Господин в котелке как раз возвращался в зал ожидания в сопровождении жандармов.

И впервые за все время Амадин повезло: как раз подошел утренний поезд, и сейчас поток пассажиров выплеснулся на перрон к носильщикам с тележками и встречающими. Девушка возблагодарила богов за счастливую возможность и смешалась с галдящей толпой.

Однако ей надо было попасть на соседний путь, где было относительно безлюдно, а где-то в недрах вокзала поджидали жандармы и бдительный господин.

Может, потеряв след подозрительной особы, они разошлись, однако Амадин все равно старалась держаться среди людей, пока толпа не начала редеть.

Неожиданной помощью стало многочисленное семейство, уже виденное ею. Они прошли к вагону второго класса и девушка проследовала с ними. Переждав шумные проводы перед самым отправлением она, воспользовавшись суматохой на перроне, юркнула следом. Увидев билет, седовласый кондуктор недовольно встопорщил усы и собирался было разразиться обличительной речью, но Амадин умоляюще посмотрела на него, и кондуктор как-то сдулся.

– Третий класс начинается через два вагона, – буркнул он.

– Спасибо! – девушка послушно направилась туда. Уже присев у окна, она украдкой взглянула на здание вокзала и вновь увидела недавнего господина в котелке, который все еще стоял в компании двух жандармов и озирался по сторонам, силясь найти подозрительную девицу. Амадин вздрогнула и поспешно отвернулась, молясь, чтобы поборник нравственности и порядка не заметил ее в пестрой толпе работяг и крестьян. Оглушительный гудок паровоза показался ей благословением небес.

Состав вздрогнул и тронулся, лязгая сочленениям вагонов и набирая скорость.

Амадин прижалась лбом к холодному стеклу, пытаясь отдышаться. Сердце колотилось, словно бешеное, а в ушах звенело.

Хоть она выбралась из города, но что делать дальше совершенно не знала.

Глава 5. Рейнард де Треви

Утро Рейнарда де Треви, герцога л’Армори, верховного инквизитора и Карающего меча королевства самым пошлым образом было омрачено похмельем. Голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. Проснувшись, Великий инквизитор долго лежал в кровати, задумчиво созерцая вышивку на балдахине, а заодно размышляя, что ему не показалось, и коньяк вчера был дешевым и некачественным. Выждав, когда комната перестала кружиться, он соизволил дернуть шелковый вышитый шнур у себя над головой.

Невозмутимый камердинер бесшумно вошел в спальню, неся поднос с похмельным зельем, а попросту рассолом, приправленным мятой и базиликом . Поставив его на край кровати, он замер, ожидая дальнейших распоряжений.

Рейнард в несколько глотков осушил кружку и опять откинулся на подушки, ожидая, когда напиток подействует. Как только в голове прояснилось, он подал знак слуге раздернуть шторы. Солнечный свет, хлынувший в спальню, показался возмутительно ярким.

– Который час, Гийом? – осведомился герцог, прикрывая глаза.

– Четверть десятого, монсеньор.

– Вот как? – Рейнард приподнял тяжелые веки и взглянул на часы. Словно в ответ, минутная стрелка вздрогнула, указывая на цифру три. В этот же момент ворота над циферблатом распахнулись, и оттуда выехала деревянная птица. Каркнула и снова скрылась в недрах механизма.

– Действительно, четверть… – герцог еще раз взглянул на циферблат. – Десятого…

– Да, монсеньор. Изволите завтрак в постель?

– Пожалуй.

Рейнард снова откинулся на подушки. Голова противно ныла, а к горлу подкатывала тошнота. Он нахмурился, пытаясь понять, как он напился до такого состояния, тем более в доме Тристана л’Эрме. Интересно, зачем вообще его пригласили?

В памяти всплыл вышитый батист, стройные ноги взлетающей вверх девушки, округлые ягодицы…

Тело напряглось, бурно реагируя на воспоминания о несостоявшейся ночи страсти. Рейнард недоуменно хмыкнул, удивляясь подобной реакции. В конце концов, он давно не мальчишка, чтобы возбуждаться при виде девушки в неглиже, но округлые ягодицы незнакомки будоражили воображение.

Герцог л’Армори шумно выдохнул и, решительно откинув одеяло, отправился в ванную комнату. Яркий блеск медных кранов заставил поморщится. Наполнять огромную мраморную чашу водой герцог не стал, просто включил душ, новомодное изобретение, и встал под тяжелые струи .

Прохладная вода привела в порядок мысли и усмирила тело. Кровь прилила к голове, заставляя вспомнить о делах насущных.

– Ваша светлость! Завтрак подан! – раздался голос слуги.

Рейнард по-звериному отряхнулся, разбрызгивая вокруг себя воду, и только потом обернул бедра мягкой тканью. В голове все еще шумело и он который раз проклял себя за то, что создавал магические плетения основательно набравшись – слишком уж болезненным получился откат. Девица и сама могла придумать, как вернуться в комнату. Например, использовать плетение отвода глаз, которому учат в академии магии. Хотя, если эта темноволосая особа училась так же, как и большинство знакомых ему дочерей аристократов, вряд ли знала хотя бы одно заклинание.

Этим можно объяснить ее желание продать себя в обмен на оплату обучения. Или же жена Тристана зная, что кто будет в гостях, вместе с подругой спланировали все, чтобы попытаться охмурить его. Рейнард скривился. Женщины не учли только одного: он давно не мальчишка. Герцог л’Армори никогда не шел ни у кого на поводу и всегда сам выбирал себе любовниц. И уж темноволосая девственница вряд ли могла рассчитывать на его благосклонность. В том, что любительница ночных прогулок в неглиже была девственницей, Рейнард не сомневался.

С этим, отринув мысли о соблазнительных ножках институтки, герцог л’Армори принялся за завтрак.

Часом позже он, тщательно выбритый и подтянутый, появился на крыльце. Карета, запряженная парой гнедых, уже стояла у ступеней.

Скупо кивнув на приветствие слуг, инквизитор сел в карету. Лакей захлопнул дверцу, кучер сразу же хлестнул вожжами, и пара гнедых двинулась вперед.

Желая еще несколько минут провести в тишине, Рейнард плотно задернул шторки и откинулся на подушки. Несмотря на новые рессоры, экипаж все-таки покачивало, и герцога снова замутило.

Он поморщился и тяжело вздохнул. Надо было все-таки отклонить приглашение. Но Тристан слишком сильно настаивал, поэтому Рейнард все-таки согласился прийти, надеясь понять, что на уме у приятеля. Увы, без толку. Вечер заполнили пустые разговоры и, судя по утреннему состоянию герцога, дешевый алкоголь.

– Приехали, ваша светлость, – пробасил кучер.

Рей вышел из кареты, но вместо того, чтобы подняться на крыльцо, подошел к лошадям, погладил бархатный нос одной из них. Гнедая задумчиво фыркнула.

– Как они, Леон? – поинтересовался инквизитор, вытирая руку платком.

– Да как видите, – кучер расплылся в улыбке. – Хорошая пара, ваша светлость, ноги сухие…

– Думаю, надо будет испытать их в деревне.

– Оно бы хорошо, только кто вас тогда сюда возить будет? – насмешливо отозвался кучер. – Я-то с коняшками уеду.

– Вообще-то я планировал поехать сам.

– Боюсь, что кобылы падут раньше, чем вы соизволите, ваша светлость! – непочтительно отозвался Леон. – Вы ж до службы сам не свой.

– Это временно.

В отличие от остальных слуг кучеру, служившему еще у отца герцога позволялось гораздо больше, чем остальным. Рею он напоминал ворчливого деда, которого у инквизитора не было. Поэтому одергивать Леона и делать замечания за дерзость его светлость не стал. Махнул рукой на прощание и направился на службу.

В здании инквизиции было шумно. Суетились служащие, перепрыгивая через ступеньку, носились мальчишки-курьеры – их брали, чтобы не тратить время и силы на магических вестников внутри здания, где-то рыдала женщина, не то потерпевшая, не то преступница. Кажущийся, незнакомому с деятельностью инквизиции человеку, хаос под внимательным взглядом распадался на осмысленные и понятные процессы. Заметив Великого инквизитора все засуетились еще больше, демонстрируя усердие.

– Доброе утро, монсеньор!

– Ваша светлость, доброе утро! – Звучало со всех сторон.

Рейнард цепким взглядом окинул свою вотчину и проследовал в кабинет. Никаких срочных дел требовавших его пристального внимания пока не было, он знал это наверняка, еще когда принимал приглашение Тристана. А появись внезапно что-то срочное, его не постеснялись бы выдернуть из постели.

Причем не только из своей. Рейнард хмыкнул, вспомнив, как два года тому назад, его люди упустив начальника из виду, попросту стучали в каждый дом с вопросом, не ночует ли здесь герцог. Скандал был страшный, и усердных служак от увольнения спасло лишь то, что его величество хохотал, как сумасшедший.

Сам герцог криво улыбался и хранил молчание, поскольку в ту ночь они кутили вместе с королем, и никому об этом знать не обязательно. После этого он нанял Валентина. Выпускник магической академии, еще на собеседовании привлек внимание герцога. Юноша разительно выделялся среди молодых аристократов, рассчитывающих получить это место по протекции.

В памяти промелькнуло их собеседование.

– Итак, чем вы отличаетесь от остальных соискателей? – к тому времени Рейнард устал просматривать личные дела кандидатов.

Он ожидал пространных речей о желании служить закону, чести и долге, как это было с остальными, но юноша только пожал плечами.

– Умением грамотно писать и готовностью работать двадцать четыре часа в сутки, – не задумываясь ответил он.

Инквизитор кивнул и захлопнул папку, документы в которой он так и не начал читать:

– Вы приняты.

Его неоднократно пытались отговорить от подобного решения. Виданное ли дело: секретарь Великого инквизитора и Карающего меча империи – простолюдин без регалий и званий, но Рейнард был непреклонен. И ни разу не пожалел о своем решение.

Валентин не обманул, он действительно обладал знаниями и работал на износ, поэтому Рейнард потребовал для секретаря личное дворянство, что автоматически означало повышение жалования.

На Валентине это никак не сказалось, разве что он стал работать еще усерднее, чтобы оправдать оказанное доверие.

Вот и сейчас, в застегнутом на все пуговицы черном мундире с серебряным шитьем, из-под воротника которого, точно ошейник, выглядывала белая полоска рубашки – дань памяти ордену храмовников, основавших инквизицию и называвших себя “псами Господними” – Валентин сидел за своим столом, разбирая утреннюю корреспонденцию., чтобы передать ее начальнику, когда тот придет. При виде входящего инквизитора Валентин спешно вскочил и вытянулся в струнку.

– Монсеньор. – старинное обращение, оставшееся с тех времен, когда инквизиция являлась государством в государстве, а власть Великого инквизитора была сильнее, чем власть короля. Времена прошли, а обращение осталось, и секретарь неизменно использовал его. Рейнард даже привык к этому.

– Валентин, доброе утро. Что у нас сегодня плохого?

Подобное приветствие стало традицией, еще с тех времен, когда разгневанные аристократы постоянно строчили жалобы на герцога л’Армори. Поняв бесполезность своих усилий, жалобщики затаились, а приветствие осталось.

– Пока что – без происшествий, – отрапортовал секретарь. – Будете просматривать почту?

Рейнард кивнул:

– Да. Скажи чтобы принесли две чашки кофе и заходи.

Еще одна традиция. которой оба неуклонно следовали.

– Да, монсеньор, – Валентин направился к дверям, отдать распоряжение дежурному, а герцог проследовал к себе в кабинет. Дверь оставил открытой, не сомневаясь, что кофе будет подан моментально.

Кофе действительно появился словно по волшебству, хотя почему словно, бытовые артефакты для оснащения кухни отдела герцог заказывал лично. Поднос опустился на столик у окна, чтоб не осквернять рабочий стол переживший не одно поколение начальников. Герцог наконец рухнул в кресло, вытянул ноги и с силой помассировал затылок, стремясь унять тупую боль, точно обруч сдавливающую голову. За закрытыми дверями было можно расслабиться, секретаря он смутить не опасался

– Тяжелый вечер? – участливо поинтересовался секретарь, разливая кофе и поглядывая на болезненно хмурящееся начальство.

– Да, – коротко отозвался Рейнард.

– Обезболить?

– Не стоит.

Валентин понятливо кивнул. Попытки излечить мигрень от несвоевременного колдовства были чреваты разрывом кровеносных сосудов. Секретарь не стал спрашивать, что заставило начальника применять магию, хорошенько перебрав, тот и сам расскажет, если сочтет нужным.

– Ладно, что на сегодня? – сделав несколько глотков, Рейнард отставил чашку.

Валентин послушно начал передавать документы на подпись.

– Окончание расследования о подделке магических артефактов, дело передается в суд, – перечислял он, протягивая папку. – Список о присвоении очередного звания по выслуге лет, список ежемесячных расходов…

Рейнард подхватывал очередную бумагу, небрежно вчитывался в строки и ставил в конце документа размашистую подпись. – Приказ академии об исключенных адептах…

– В этом году их стало больше. Наконец-то подняли стандарты?

– Оплату за обучение, – Валентин неодобрительно покачал головой, а Рейнард усмехнулся и откинулся на спинку кресла, вертя в руках перо.

– Я слышу в вашем голосе осуждение?

Секретарь пожал плечами.

– Вы же понимаете, ваша светлость, оплата и так была высока, а сейчас… – он обреченно махнул рукой.

– Договаривайте, – разрешил герцог.

– Вы не хуже меня знаете, сколько молодых и талантливых магов не закончат академию и будут вынуждены расстаться с даром.

– Стране нужны артефакты, если мы хотим идти в ногу с прогрессом.

– Да, но скоро их некому будет изготавливать. Уже произошло несколько случаев поломок, две были с жертвами.

– Считаете, это – диверсия? – насторожился Рейнард.

– Повышение оплаты за обучение? Несомненно!

– Поломки, болван!

– Скорее халатность магов и… – Валентин помолчал. – Низкий уровень знаний тех, кто изготавливал эти артефакты. Хотя все они закончили академию магии.

– Ясно… – Рейнард повертел в руках список и отложил в сторону. – Как вы думаете, Валентин, стоит ли инквизиции провести более тщательное расследование этих происшествий?

– Думаю, ваша светлость, это пошло бы на пользу всем.

– Кроме нас, – криво усмехнулся герцог, представляя какой шум поднимут его враги. Академия магии была неприкосновенна. Этакое государство в государстве. Одного этого достаточно, чтобы взяться за расследование., не говоря уже о том, что он с удовольствием припомнит некоторым преподавателям их издевки.

– Инквизиции тоже нужны сильные маги, – осторожно заметил секретарь, моментально уловив сомнение во взгляде начальника. – Можем обосновать проверку этим.

Рейнард согласно кивнул. Мысленно сразу же укорил себя в недостойной мелочной мести, но тут же великодушно простил себе эту слабость. В конце концов, он работает на благо родины, и личные отношения тут не при чем… Почти не при чем…

Заметив, что секретарь все еще стоит, ожидая распоряжений, герцог кивнул.

– Ты прав. Подготовь всё, что сейчас есть по Академии, а заодно статистику магических происшествий последних лет и… – он посмотрел на украшенный лепниной потолок, производя нехитрый расчет. – Список адепток третьего и четвертого курса.

– Адепток? – уточнил педантичный Валентин.

– Именно.

Не обращая больше внимание на секретаря, герцог притянул к себе папку и начал изучать документы.

Глава 6. Амадин Гросс

Вагон третьего класса не отличался ни убранством ни комфортом. Пассажиры выходили и заходили, втискивали корзины и кофры под жесткие лавки, дремали, сплетничали, резались в карты – словом вели себя привычно и безопасно, но Амадин все равно нервничала. Предчувствие опасности по мере удаления от столицы не оставляло ее. Забившись в угол. подальше от окон с которых нещадно дуло, девушка настороженно приглядывалась к каждому входящему.

Но время шло, поезд неторопливо но уверенно, набирал ход, приближал беглянку к побережью. Пассажиры если на девушку и поглядывали, то с праздным интересом, а не как подозрительный господин с вокзала, решивший поиграть в детектива.

Тучная дама, умостившись на лавке рядом, попыталась было разговорить соседку, но не слишком преуспела и переключилась на немолодого служащего напротив, любовно обнимающего саквояж. Обсуждение касалось цен на мясо, недавно введенных новых налогов и выросших цен. в разговор вмешались работяги, расположившиеся на соседней лавке, затем – две женщины, горничные, ехавшие на новое место службы. Они начали сетовать на низкое жалование, часть которого уходила на покупку форменного платья, служащий поддакивал, а соседка Амадин сочувственно охала. Шум в вагоне стоял невообразимый, но девушка скоро начала клевать носом – сказалась бессонная ночь.

Когда она проснулась день уже уверенно перевалил за середину. Поезд как раз подъезжал к станции.

– Блодетт! Стоим час! – проорал кондуктор, перекрикивая стук колес и вокзальный шум. Пассажиры загалдели и стали подниматься с мест, когда в вагон вошел жандарм с листком дешевой серой бумаги.

– Проверка! – мужчина пристально оглядел вагон, одернул форму и пошел вдоль рядов, то и дело наклоняясь то к одному то к другому и показывая листок. Судя по всему – рисунок преступника или преступницы. Амадин вжалась в сидение. Неужели, ее сейчас найдут? Закуют в кандалы и отправят обратно в столицу? От страха живот скрутило…Чем ближе подходил жандарм, тем больше девушка пыталась спрятаться за плечо сидящей рядом женщины.

Надо было сойти раньше и пересесть на дилижанс – промелькнула запоздалая мысль. Она закрыла глаза.

– Скажите, вы не встречали? .

Это раздалось совсем рядом над головой. Амадин вздрогнула. Зашуршала бумага, жандарм явно протягивал листовку с портретом преступника. Или преступницы.

– Не-а, – громогласно прогудела соседка, – Не видели. Аж от самой столицы едем, не видели.

– Прошу прощения – служба!

Капрал двинулся дальше, девушка открыла сначала один глаз, а потом, убедившись, что ее оставили в покое – второй.

– Совсем стыд потеряли, – пробурчала женщина. – Инквизиции на них нету!

Амадин не ответила. Она напряженно следила, как жандарм дошел до конца вагона и махнул рукой, позволяя выйти. Пассажиры недовольно повскакивали со своих мест и потянулись к дверям, намереваясь прогуляться по перрону. Девушка осталась на месте, выжидая, пока утихнет дрожь. Сердце колотилось где-то в горле, а перед глазами плясали темные мушки.

Постепенно в голове прояснилось, а дышать стало легче. Судя по всему, жандармы разыскивали не ее, значит, есть шанс добраться до побережья.

Амадин вздохнула. Она предпочла бы не выходить, но желудок протестующе простонал, напоминая о том, что она не завтракала. Пришлось, краснея, протискиваться мимо сочувственно глянувшей соседки, чтоб обменять пару последних медяков, глухо бренчавших в кармане, на какую-нибудь еду. На перроне оказалось ветрено, но гораздо свежее чем в вагоне. Амадин с наслаждение вдыхала воздух, пропахший мазутом и дымом.

Она прошлась по платформе, стараясь не привлекать внимания. Впрочем, в суете узловой станции, это не составило труда. Всюду сновали грузчики, вытаскивая с прицепной платформы громоздкие тюки. От головы состава фонило магией так, что сводило зубы: меняли стержень ходового артефакта. Простая работа почему-то вызвала огромный ажиотаж среди работников на станции.

Следить за ними Амадин не стала. Сверившись с часами на башне вокзала, она направилась ко входу, рядом с которым стояла торговка с корзиной снеди. Самой обычной, из той, что пользуется спросом у путешественников: еще пышущие жаром пирожки, завернутые в промасленную бумагу сэндвичи, пышные пончики, с белыми от сахарной пудры боками. Пончики оказались решающими. Амадин сглотнула и, точно завороженная, подошла поближе.

– Тебе чего, девонька? – торговка скользнула по ней цепким взглядом, до медяка оценивая одежду покупательницы.

– Да… вот… – монеты жалко звякнули в кулаке. Старуха хмыкнула:

– Из дома сбежала, или что?

– Или что, – подхватила Амадин. – Я это… горничной работаю. Младшей. Хозяйка на сносях, вот– вот разрешиться. Ну меня и отправили в имение – порядок навести, а господа позже приедут, что ребеночку городскую пыль глотать.

Она сама изумилась, что вот так, сходу придумала историю.

– И то верно, – женщина ничуть не удивилась услышанному. – А что хозяйка раньше не поехала. Небось, с целителем рожает?

– А как же!

– Эх, что за мода пошла, – посокрушалась торговка. – Раньше приличные дамы повитух звали, а сейчас – целитель!

Судя по тому, как старуха протянула последнее слово, целителей она не жаловала. Амадин пожала плечами. Желудок заурчал, и девушка смутилась

– Ой, что ж это я, заболталась, – спохватилась торговка. – Вот, бери, свеженькие!

Она сунула Амадин под нос булку, судя по потрескавшейся корке – вчерашнюю, но девушка не стала возражать: выглядела сдоба вполне прилично. А пахла вообще изумительно.

– А жандармы что здесь ходят? – поинтересовалась она, откусывая от хрустящего края.

– Да, вынюхивают… говорят – опасного преступника ищут .

В животе опять похолодело. Что, если опасный преступник – это она? Хотя прошел же жандарм мимо… Может, просто не признал? От этих мыслей корка жалобно хрустнула под пальцами, крошки посыпались к ногам и на них тут же налетели воробьи.

– А… кого?

– Кто ж его знает. сказывали: бумага из столицы пришла, с вестником.

Старуха подняла вверх указательный палец, подчеркивая важность события и неодобрительно покосилась на стоявших неподалеку стражей порядка. Они лениво рассматривали суетящихся пассажиров, перекидываясь между собой короткими фразами.

– С самого утра тут, – пожаловалась торговка, недовольно кривясь – Всех покупателей распугали, чтоб их!

– Они тоже люди подневольные, – вступилась Амадин, выдыхая. Если с самого утра, так может и не по ее душу . – Думаете, им в удовольствие всех допрашивать?

– Можа и так, – неожиданно согласилась торговка. И сунула в довесок пару румяных яблок. – А ты бери, бери деточка. Бледные вы столичные, заморенные.

Девушка поблагодарила, отошла к вагону, с хрустом вгрызаясь в сочный полосатый бочок.

– Барышня, – раздалось за спиной, – а вас-то я и не опрашивал.

Девушка обернулась, силясь проглотить ставшее колом яблочко. Перед ней возвышался жандарм со всё тем же листом и с интересом рассматривал ее. Она все же не удержалась и закашлялась, так что из глаз брызнули слезы.