Блеск и ярость северных алмазов

На его глазах прежде ничем не выделяющиеся незначительные люди начинали сколачивать гигантские состояния. Гусинский, Березовский, Смоленский, Ходорковский, Абрамович, «генерал Дима» Якубовский… Ясенев тоже всё это видел, но они смотрели разными глазами. Один с завистью к их бриллиантовому блеску, другой с яростным и бессильным пока гневом. Они были из касты неприкасаемых. Сама же власть и назначила их в эту категорию и давала по рукам каждому, кто покушался на эту касту.

Множились бандитские группировки, плодились, как кролики, братки в малиновых пиджаках. Успевай только жевать «капусту» и размножаться. Все «социальные лифты» стояли на ремонте. По статистическим опросам школьников, самой заманчивой перспективой было стать «вором в законе» и валютной проституткой. Не останавливало даже то, что многие криминальные авторитеты уже покоились на московских кладбищах, а «быков» и мелкую шелупонь хоронили просто пачками, по 20 копеек за пучок, ежедневно.

Но Козочко обладал высоким чувством самосохранения. Он сразу понял, что с открытым криминалом лучше не связываться. Себе дороже. Отпав вовремя от Мавроди, но многому у него научившись, он начал разрабатывать свои хитрые схемы. И тут взгляд его упал на архангельские алмазы. Слух о них в криминальном мире распространялся мгновенно.

А почему бы не возвратиться на свою малую родину? Однако он понял, что в одиночку ему с такой махиной не справиться. Нужны партнеры. Причем не всякая пьянь. Уж такого-то товара в 90-х было как гнилых кочанов капусты в базарный день на рынке. Нет, нужны солидные респектабельные люди, с весом и положением. Первым делом он разыскал Юру Жогина и восстановил с ним приятельские отношения. Тот пользовался в Архангельске большим влиянием в криминальном мире.

В природных алмазах, как известно, часто случаются разные включения, типа пузырьков воздуха или трещинок. Но только не ископаемые насекомые, как в янтаре. В раскаленную магму реликтовая живность не очень-то любила забредать. Зато это занятие позже понравилось всякой хищной двуногой фауне и флоре, которая была не прочь полакомиться драгоценными камнями. Что касается растений, то и среди них имеются не только вегетарианцы. К примеру, росянка охотно питается кузнечиками и бабочками.

Козочко в задуманной им афере с астраханскими алмазами требовались не только соратники, но и высокие покровители. Конечно же, в доле. Пришлось поискать и побегать по московским кабинетам. Жалобная убедительность и радужные перспективы – вот главные козыри Родиона с детства и юности. Избавиться от подельников всегда успеет, а пока к нему присобачились, кроме Жогина, еще Зверейко, Енотов, Бычковский, Нарциссов-Флокс и Собакин-Дубов. И как апофеоз этого пиршества, вишенка на торте – Банкетов.

Не клички, такие уж выпали анкетные данные. Уважаемые люди, отцы жизни, опора нации. А вот почему у двух были двойные фамилии, никто не знал. Сами они это никак не объясняли. Женушек, которые носили бы в девичестве признаки дубов и цветов, тоже не имелось. Их вообще не могло быть, поскольку оба принадлежали к лицам с нетрадиционной ориентацией. Но свою педерастию от посторонних глаз пока что скрывали. Время для вздернутых над головой гей-флагов и бравурных радужных парадов еще не пришло.

Этот цирк зверей сошелся не по признакам фауны и флоры, а в интересах кишок и желудка. Прожорливы были все. Они выступали в разных номерах программы на арене шапито под аплодисменты зрителей, но все вместе разводили на бабки восторженную публику. «Хлеба и зрелищ!» – вот что во все времена требует тупая чернь, начиная еще с Римской империи. Дело за малым. Кинуть ей кусок дерьма и оголить зад на потеху толпы.

К этому времени Родион Козочко уже давно стал попадать в сферы внимания милиции. А позже им заинтересовались и органы госбезопасности, в лице Ясенева. Как и другими участниками этого «пламенного хорала».

Из личного дела Ясенева. Соло, каденция

«…42 года, уроженец Брянска. Высшее техническое образование, кандидат наук. В органах госбезопасности с 1971 года. 17 лет на оперативной работе в Воронежской области. Имеет ранения. Полковник. С 1988 года в Центральном аппарате КГБ СССР. С 1990 года возглавляет отдел в Службе Управления экономической контрразведки. В браке с Гончаровой Елизаветой Сергеевной, профессором МГИМО, доктором наук. Детей нет. Награжден государственными орденами и медалями, именным оружием и знаком «Почетный чекист СССР» лично от Ю.В. Андропова за раскрытие особо опасного преступления в сфере шпионской деятельности иностранных граждан в Воронеже…».

Кадровик на Лубянке ошибся в одном, не успев перепроверить данные. Ясенев со своей супругой фактически состоял в разводе, заявление на расторжение брака уже было подано, оставалось оформить в Загсе. Но когда подходило время, дело откладывалось. То у него была какая-то командировка, то у неё что-то срочное. Или ларингит. Скорее всего, просто не хотелось. Так и тянулся этот развод уже несколько месяцев.

Но жили они порознь. Лиза оставалась в той квартире, которую они получили в Москве после переезда из Воронежа. А он, временно, на одной из служебных. Там, по правилам, происходили его встречи с источниками. Таких пустых гэбэшных квартир в столице было много. Соседи по лестничной клетке даже не догадывались.

На более понятном языке в художественной литературе «источники» называют «агентами». А в простом народе и того проще – «стукачами», хотя это несправедливо. Многие из них являются очень ценными и патриотичными кадрами органов госбезопасности еще с чекистских времен. И выполняют свою работу честно и профессионально.

Есть завербованные источники, а есть так называемые «инициативники». Это те, кто вызвался помогать органам госбезопасности добровольно, по зову, так сказать, сердца. Но им доверяют мало и проверяют долго. А вдруг подбросили? В целях дезинформации и проникновения в среду. Враг многолик, надо быть осторожным.

Житье-бытье Ясенева на служебной квартире, с одной стороны упрощало работу, но с другой – как-то не приветствовалось руководством. Нельзя путать божий дар с яичницей. То есть засвечивать секретную «лежку». Соседи ведь тоже бывают всякие. Некоторые, доживающие еще со сталинских времен, особо бдительные, непременно «настучат» о странном типе, вселившемся вдруг в пустую квартиру. Хотя все равно донос попадет кому надо.

Для общей характеристики следовало бы добавить, что этот «странный тип» был среднего роста, поджар, мускулист, темноволос и вообще имел обычную внешность среднестатистического мужчины. Встретишь такого на улице среди прохожих – и не запомнишь. Хорошее качество для контрразведчика. А из особых пристрастий Ясенева – зимняя рыбалка, охота по перу, шахматные этюды в эндшпиле и добрая рюмка бахчисарайского коньяка.

Был немногословен, точен и остроумен в репликах, целенаправлен, вгрызался в полученное дело, как медоед, с которым, как известно, даже царь зверей предпочитает не связываться. Подчиненные Ясенева так его за глаза и прозвали. А сам медоед, весом с рысь, не боится никого, самый сообразительный зверек из всего животного мира, и ему все по фигу. За свое бесстрашие и ум занесен в Книгу рекордов Гиннесса.

Он может напасть даже на огромного буйвола и крокодила, если те перейдут ему дорогу. Только медоед способен вести схватку один против шести львов, кушать королевских кобр и периодически драться с леопардами. Имеет настолько сильную иммунную систему, что даже после смертельного укуса эфы он просто засыпает, впадает в кратковременную кому, а проснувшись, возобновляет свою активность и дальше продолжает лакомиться той же ядовитой гадиной. Укус эфы способен разложить человеческую плоть, а с кожей медоеда не может ничего поделать.

Она у него действительно настолько жесткая и эластичная, что почти невосприимчива к пулям, копьям и мачете, просто поглощает удар и не рвется. Когда три леопарда пытаются разорвать медоеда, растягивая его в клыках в разные стороны, он умудряется еще извернуться в своей коже и вцепиться длинными когтями и острыми зубами в противников. Челюсти его настолько сильны, что без проблем дробят черепаховый панцирь.

Зверек получил свое название потому, что одно из его любимых блюд – пчелиные личинки, которые находятся внутри улья. Он любит их даже больше, чем сам мед. Энергия, которую получает медоед от проглоченных личинок, стоит того, чтобы быть смертельно ужаленным. Но он охотится за ними как настоящий маньяк. Атакует даже улья африканских медоносных «пчел-убийц».

– Ты самый смышленый и толстокожий медоед в мире, – говорила Александру его жена Лиза. – За что только я тебя люблю? Ешь всё подряд, что бы я ни приготовила, хоть топор свари в кастрюле. Только работа, работа и работа. Ни в театр сводить, ни цветы подарить, а хоть мой день рождения или годовщину нашей свадьбы помнишь?

– А как же. Нарочно подгадал, чтобы они совпали в один день. Двойная зарубка в памяти. Как раз сегодня. Подарок и букет чайных роз за мной, когда вернусь с Лубянки. А пока прими словесное поздравление и крепкий любовный поцелуй.

– Нет, настоящий медоед! Но вкусный.

Они дружили еще со школьной скамьи в Брянске. Студентами поженились. Правда, кончали разные вузы. Он – технический, она – МГИМО. В Воронеже началась полнокровная семейная жизнь. В Москве продолжилась.

– А ты, Лиза, медоуказчик, – продолжил Александр. – Есть в Африке такая небольшая птичка, которая указывает медоеду путь к улью диких пчел. Она зазывает его специфическим свистом, перелетая с ветки на ветку, а тот бежит за ней следом, вприпрыжку.

– Какая же ей польза?

– Дело в том, что эта птичка тоже очень любит пчелиные личинки, но по понятным причинам не может их достать из улья. И вот тут ей на помощь приходит медоед. Он разрушает улей, съедает весь мед, а личинками делится со своей подружкой. Такое вот взаимовыгодное сотрудничество.

Лиза посмотрела ему в глаза и задумчиво произнесла:

– Наверное, эта птичка – единственный настоящий друг медоеда. А у тебя, Ясенев, кто друзья?

– Ты, – серьезно ответил он. – Только у меня нет крыльев, как у тебя. И я не летаю, а дерусь с гиенами, шакалами и прочими двуногими тварями… А насчет друзей, – добавил, помолчав, – есть восточная мудрость. Друзьями у тебя остаются только те, кого с годами не сожрала зависть.

– А уж сам-то ты как медок любишь! – улыбнулась жена. – Не напасешься. Что приготовить моему любимому медоеду на ужин?

– Дюжину ядовитых лакомых скорпионов.

Иногда Ясенев задумывался об обстоятельствах, которые помогали ему в продвижении по служебной лестнице, в карьерном росте. Двигали вперед не только объективные факторы, которые во многом зависели от его профессионализма, мастерства, знаний, настойчивости, цепкости в каждом порученном деле, силы воли. Весомую роль значили помощь и поддержка коллег по работе, мудрые советы наставников и руководителей, опытных чекистов, да и просто друзей по жизни.

Но главную скрипку в их дуэте играла жена. И в этом плане ему очень повезло, а он был действительно влюблен в неё еще с детства. Как и она в него. Судьбой ему досталась по жизни красивая, стройная, нежная, спокойная, разумная, обаятельная, неземная женщина. Ее терпение, умение принимать все ранние тяготы быта и не делать из них больших семейных проблем, все те сложные и трудные обстоятельства, которых было много на том или ином этапе их совместного пути, были для него неизменно дороги, а ей делали честь и славу.

Вот только в том эпизоде, когда пришлось разъехаться, произошел некий сбой, музыкальная гармония разладилась, скрипки вышли из строя. Но Лиза прошла с ним плечом к плечу весь его долгий чекистский путь, стала товарищем по работе, коллегой, и он мог, безусловно, гордиться ею и не опасаться за свой семейный тыл. Там все было надежно и прочно. А когда в твоем тылу всё благополучно, без семейных напряг и размолвок, тогда и работается легко и спокойно, с полной отдачей и результативностью. Наверное, сам виноват, если что-то пошло не так.

А в День чекиста Ясенев всегда поднимал вместе с друзьями-коллегами тост за жен. И звучали такие слова: «Жизнь – Родине. Сердце – любимой женщине. Честь – никому». И дома его уже ждал праздничный ужин, а на пороге встречала прекрасная, нарядная, любящая Елизавета, обязательно в элегантном платье и туфлях на высоком каблуке. Словно это было их первое знакомство.

Что же послужило причиной их семейного разрыва? Если уж продолжать аналогии, то медоеды по натуре одиночки. А когда увлекаются охотой – особенно. У Ясенева это происходило довольно часто. Profession de foi. Что с французского означает «исповедание веры», а по-простому – профессиональные обязанности.

Но служба в органах госбезопасности и была его религией, идеей, верой и мечтой с ранней юности. Работая, он забывал обо всем прочем, сосредотачиваясь лишь на главной цели. Изобличить преступника. А кто увлекается соблазнами, пусть даже тихой семейной жизни, никогда до цели не доберется. Отличное качество для контрразведчика, но плохое для семьянина.

Адажио с аданте. Медленно вперед

После разговора со Свиридовым Ясенев позвонил Баранову и отменил назначенную встречу.

– А что случилось, Саша? – встревоженно спросил начальник «Севералмаза».

– Да ничего особенного! Ларингит разыгрался в ваших северных широтах. Давай завтра? В тот же час.

– О,кей.

Еще бы «вау» добавил. Не любил Ясенев этого англосаксонского сленга. Всех этих брендов и трендов. И почти в каждом голливудском фильме звучащей детской угрозы: «Я тебе сейчас задницу начищу» вместо нашего простецкого эротического пожелания: «Пошел на …»

Он усмехнулся. В Якутии Гриша сказал бы проще: «Замётано, брат!» Ну, да ладно. Никакого ларингита у него не было, просто хотел, чтобы Баранов слегка подергался перед визитом контрразведчика. А являться лучше всегда неожиданно. Как Черный человек Моцарту или Есенину, и обязательно со словами: «Узнал, баклажан? Это я, совесть твоя пришла, давненько не виделись!»

Он поехал в Управление ФСК и встретился там с генералом Смирновым и Демидовым. Капитан Ряжский выполнял его особые поручения на встречах с источниками. Они обменялись впечатлениями и провели короткое совещание, пригласив еще двух человек. Один был начальником оперативного отдела в ведомстве Смирнова, второй – контрразведывательного. Обоим по тридцать лет. С их личными делами в Центре Ясенев был знаком, молодые, настырные, перспективные. Государственники, не либеральная шелупонь. Ему сейчас в Архангельске именно такие и были нужны, для опоры.

Ясенев намеренно ограничил круг участников лишь тремя местными чекистами. Частые командировки в область, изучение объектов, информация от источников, анализ фактов убедили его в осторожности с архангельскими коллегами. Да взять хотя бы сегодняшний и вчерашний случаи в кабинетах Баркова и Свиридова. Тяга с документами. Кучки алмазов на столе. Он, конечно, их старый приятель, но что-то ребята совсем обнаглели.

Если они так ненавязчиво предлагали алмазы ему, контрразведчику из Москвы, то уж со своими местными кураторами могли бы вообще срастись и не церемониться. Да и в просмотренных им документах, справках, отчетах, прочих закрытых материалах по «Северной геологии» и «Архангельскгеологии» было много намеренной путаницы. Словно лиса петляла по заснеженному полю. Но следы оставляла. А на то он и охотник, чтобы неторопливо распутывать и идти за плутовкой.

Конечно, геологоразведка – это не добыча алмазов в промышленном масштабе. Всего лишь первый этап, но от него зависит многое. Например, скрыть для отчетности реальные запасы ископаемого сырья. Поставить другие цифры. Сослаться на ошибки, погрешности или на то, что кимберлитовая трубка – это ведь не сундук с алмазами, которые можно с точностью подсчитать и взвесить. А под шумок, пока суд да дело, выгребать из кимберлитовой трубки сколько душе угодно.

Ясенев даже заместителя Смирнова полковника Тарланова на оперативное совещание деликатно не позвал. Просто не поставил в известность, «забыл». Да и проходило оно не в здании УФСК, а в ресторане «Бристоль» за дружеским обедом. Это было вызвано тем, что в Центре на Тарланова имелся компромат, собранный за последние три месяца.

Им занималась Служба собственной безопасности ФСК. Он подозревался в должностных нарушениях, имелись не до конца проверенные факты, свидетельства арестованных по другим делам, агентурные показания. Но все это не выглядело до конца убедительным. Можно ведь и ошибиться. А вдруг всё это огульные обвинения и клевета? Чекиста ранит не только нож или пуля.

Решение по полковнику Тарланову в Центре еще не было принято, но Ясенева предупредили о бдительности и осторожности. На всякий случай слишком близко к теме «объект» не подпускать. В конце концов, тому всего год до пенсии, можно просто тихо и незаметно спровадить ветерана на дачный покой. Так будет для всех лучше. Но можно было и не предупреждать, Ясенев просто родился «бдительным и осторожным».

А вот с генералом Смирновым никаких проблем не было. Он уже перешагнул пенсионный возраст, недавно подал рапорт об отставке и спокойно досиживал свой срок. Служака был честный и справный. А на молодого московского полковника посматривал насмешливо и даже слегка презрительно, как на выскочку и карьериста. Искренне не понимал: ну чего так дергаться, из кожи лезть? Везде же так, даже хуже.

Наверное, забыл, что сам был в молодости таким же ретивым. Ему, в принципе, было теперь на всё чихать, делами особенно не занимался и уже особо в них не вникал. Ясеневу, по указанию из Центра, как мог, помогал, и на том спасибо. Можно было бы вполне обойтись и без него, но в данном случае генерал являлся просто витриной или мундиром для встреч с власть предержащими славного города Архангельска. Прежде всего с мэром и губернатором области.

За обедом в ресторане «Бристоль» Смирнов, как хозяин, начал с цветистого тоста, но Ясенев, подождав, пока отойдет официант, жестко оборвал:

– Алексей Иванович, мы тут не затем собрались. Давайте к делу. Что у нас с «Севералмазом»? – Видя растерянное лицо генерала, он добавил: – Нет, аппетит не отменяется, кушать и пить будем за разговором, но без здравниц. Открою секрет, который ни для кого уже, возможно, не тайна. Лицензию на разработку самого перспективного в России Ломоносовского месторождения «Северазмаз» вот-вот получит, вопрос с ней в министерствах и в администрации президента почти решен. Если только не форс-мажор, когда небо упадет на землю. Технико-экономическое обоснование у Баранова уже имеется. Ископаемые запасы подтверждены. Казалось бы, флаг в руки. Начинай работу с опережением графика. Но воз и ныне там. Почему? Что тормозит?

Пока Смирнов искал ответ в тарелках с салатом и морскими деликатесами, Ясенев обратился к его коллегам:

– А что думает по этому поводу наша молодежь?

Первым отозвался подполковник Лоскутов:

– Проект на разработку Ломоносовского месторождения по оценкам специалистов требует капитальных вложений на сумму более 700 миллионов долларов, у Баранова таких денег нет. Ему надо подключать другие фирмы и корпорации, а также местные власти с их фондами.

– Помимо строительства горно-обогатительного комбината в проект входит еще и создание целого населенного пункта на пятнадцать тысяч человек, – толково добавил подполковник Пискарев. – С развитой инфраструктурой. Однако ни того, ни другого нет даже в зачатке.

– Поживем – увидим, – отделался псевдомудрой поговоркой Смирнов.

– Так даже каких-либо телодвижений в эту сторону не наблюдается, – возразил Лоскутов. – Разработка месторождения находится в глухом тупике. Не говоря уж о строительстве поселка.

– Может быть, потому и тормозится, что заранее знают – рабочие руки не понадобятся? – вступил в беседу Демидов. – Зачем деньги впустую тратить? Вот и ответ. Намеренная консервация проекта. Но в чьих интересах? Чувствую в воздухе тонкий аромат «Де Бирс».

– Куда же без него, – согласился Ясенев, принюхиваясь. – И еще один любопытный и важный вопрос. «Севералмаз» в этом проекте не одиночка. Есть и другие компании, например, «Согласие». Но среди многочисленных владельцев и учредителей различных юридических образований нет, казалось бы, самого главного интересанта. «АЛРОССА». Почему?

– А ведь эта якутская компания не только имеет самый большой стаж в разработке коренных месторождений. Она еще обладает и соответствующими технологиями, мощным оборудованием и квалифицированными специалистами, – резюмировал Демидов.

– Ну, это вам в Москве должно быть лучше известно, почему? – снова отделался уклончивой фразой Смирнов. – Разбирайтесь в высоких правительственных кабинетах. Не наш уровень.

– Разберемся, – пообещал ему Ясенев. И задал последний вопрос, чтобы «прощупать почву»: – Жаль, что с нами сейчас за столом нет полковника Тарланова, но, в общих чертах, каково его видение ситуации по «Архангельской алмазоносной провинции»? Спрашиваю просто, как коллег полковника. Вам знакомо его мнение?

– Оно такое же, как и у всех нас, – после минутной паузы ответил Смирнов. И добавил: – Игорь Алексеевич дельный работник. Как к моему заму у меня к нему нет никаких претензий или нареканий.

– Я не о том. Может быть, у него есть какой-то особый взгляд? Предложения? Свои «пять копеек»?

– У нас все взгляды едины.

– Так не бывает. Даже в ведомстве архангела Михаила и в пчелином улье они имеют свои оттенки. Ну да ладно, сам встречусь и переговорю.

Лоскутов и Пискарев молчали. То ли не хотели говорить при генерале, то ли были согласны с ним. А может, ни то, ни другое. Но чувствовалось, что в самом коллективе архангельских чекистов фигура Тарланова стояла как-то особняком, типа изгоя или прокаженного. В Центре Ясеневу было запрещено идти на откровенный разговор с ним, но он решил все-таки в конце командировки нарушить это табу.

После совещания и обеда он не стал делать никаких общих выводов. Они были им уже давно сделаны, еще с Якутии. Ситуация в Архангельске мало чем отличалась. Но это общие выводы, а каждый конкретный случай имел свою специфику, лицо и фамилию. Пока надо подождать, когда семечки в арбузе дозреют.

Адажио на итальянском языке означает медленный темп в музыке, анданте – идти вперед, но умеренно, как бы прогулочным шагом. Эти термины сейчас соответствовали работе Ясенева по «Архангельской алмазоносной провинции». Но иногда он переходил в крещендо. И это был уже другой Ясенев. Пока время для этого не наступило.

Редакция «Независимой газеты». Гимн Перу

Перед главредом Трегубовым сидела одна из его лучших перьев, Анна Чернобурова. Виталий Егорович по праву мог гордиться своим «детищем», поскольку пестовал её лично, как, впрочем, и всех других, подающих надежды талантливых журналистов. Но многие, не выдержав обрушившейся на них славы, быстро сгорали. Они кончали свои карьеры в гламурной «желтой прессе» или радикально-оппозиционной, националистической. Обе дороги тупиковые. Либо вообще под забором, в прямом и переносном смысле. Алкоголь и панель – извечные спутники древнейшей профессии.

Сам Трегубов, мужчина средних лет в очках, умел лавировать между всеми ветвями власти, бизнесом и интересом читателей, чтобы газета всегда имела высокий рейтинг. Его ценили и при советской власти, и при новой, псевдодемократической. Профессионализм стоит того. Он был хорошим шахматистом и любил разыгрывать многоходовки, соблюдая интересы всех влиятельных и заинтересованных лиц.

А особенно предпочитал эндшпильные этюды, как и Ясенев. Иногда, в свободное время в ЦДЛ, Домжуре или Доме кино, где-нибудь на отдыхе в санаториях Кисловодска или Ялты, они могли перекинуться за приятной беседой в шахматы, но все их партии всегда заканчивались вничью. Никому еще не удавалось победить. Кто знаком с шахматами, тот знает, как важно быть виртуозом в эндшпиле, когда даже в проигрышном положении можно одержать вверх.

В газете Трегубов аккуратно вел свою «независимую» линию, оставляя за спиной поле для отступления и перегруппировки. Он был мудр с юности, потому что взял себе за правило не доказывать что-либо с пеной у рта, а, зная истину, не спорить. Особенно с дураками. Всё равно ничего не докажешь. Сами поймут, со временем. «Гуру» – так кратко в одно слово называли его в профессиональной среде.

Было у него и другое жизненное кредо. Слабые люди мстят, сильные прощают, а умные игнорируют. Поэтому Трегубов никогда не ставил свою личную жизнь и отношения с людьми выше той планки, которую занимала его газета и вся журналистская деятельность. А если ему приходилось слышать от коллег или бывших друзей какие-то обидные обвинения в свой адрес, оскорбления или даже ругань, он просто отвечал:

– Я вас услышал. Но куда мне до вас! Мне еще долго опускаться. Вы дышали всё это время моей добротой, теперь задохнетесь моим безразличием.

Чернобурова пришла в газету три года назад на волне всеобщей эйфории, сразу после окончания МГУ с «красным дипломом», большим гонором и страстным желанием свергать и крушить всё, как её старшие либеральные братья и сестры. Трегубов быстро обломал её бодливые рожки. Взял на работу простым стажером да еще с испытательным сроком. И вначале поручал всякую мелочь, с которой справилась бы и редакционная уборщица.