Исцели меня

– Я хотел тебя поздравить с утра и накрыть на стол, но ты соблюдаешь пост перед исповедью и причастием, поэтому позволь тебя угостить хотя бы чаем…

Он замолчал и стал ждать ответа. В нем была осторожность, видя его робость, я не понимала причины.

– Зачем? Э-э-э… извините, я хочу побыть одна… – теряюсь я в своей речи, пытаясь освободиться из-под пристального прицела его темных глаз.

– Анаста… – начал он.

– Я просто хочу побыть одна. Вы хотели, чтобы я порвала с ним, я это сделала, но я не обещала, что при этом у меня будет улыбка на лице, – повысила я голос и от его назойливого внимания предалась бегству.

Стоило переступить порог комнаты, как грусть и депрессия вернулись вновь, а грудь сковало болью. Прижавшись спиной к двери, я медленно сползла вниз и обхватила колени руками. Вдруг в моем сознании стали всплывать лица людей, которым я за долгие годы помогла. В них были радость и покой, надежда и любовь, воодушевление и стремления прощать. Все тревоги и горести слетали с них, словно скорлупа, и они с благодарностью отвечают мне взглядом. Вот ради чего я должна жить, чтобы видеть, как люди меняются, обретают второй шанс на благополучную жизнь. Невзирая на свою жертву, я должна прийти в себя и начать работать, а оплакивать свою утрату я буду в свободное от работы время.

За размышлениями и угрызениями совести я не заметила, как закончилась ночь. Ранние лучи солнца пробивались через окно, озаряя всю комнату придавая ей сказочность и уют.

– Анастасия, ты спишь? – послышался голос за дверью.

Я собрала в себе силы и открыла дверь. Увидев меня, Александр изменился в лице, его холодные глаза стали печальными и в то же время озадаченными, я подозреваю, что сейчас очень жалко выгляжу.

Черная ряса до пола придает ему строгий вид, на рукавах блистают красные поручи, расшитые золотом, а от шеи вдоль рясы до пола широкой полосой одета епитрахиль[4], которая также расшита роскошными золотыми крестами и лозой винограда. От его вида у меня невольно проснулось уважение к нему, ведь большую часть времени я его знала именно таким: духовным, статным и непоколебимым.

– Перед тем как мы пойдем на исповедь, я хочу тебе сказать, что мне жаль о происшедшем. Честно я чувствую себя монстром… – растерянно произносит он, поглаживая большой крест на груди, опустив глаза.

– Не надо, – успокаиваю его, – я добровольно пришла сюда и хочу вернуться в свою прежнюю жизнь. Все мои переживания – это внутренняя борьба с собой, и я надеюсь, что время излечит меня. Я очень прошу вас проявить терпение, потому что сейчас мне по-настоящему больно, – я говорила мягко и спокойно. Александр одобрительно кивнул мне в ответ, не произнося ни звука. Его глаза снова стали холодными и бесчувственными.

Я наблюдаю, как Александр зажигает свечи, по-хозяйски обходя каждую икону на стенах, поклонясь, крестится, затем, обойдя иконостас, он стал шептать молитву. Перекрестившись через царские ворота, он скрылся в алтаре, давая мне возможность побыть наедине с моими мыслями. С иконостаса на меня смотрят лики святых, грудь наполнилась огненной болью, что невозможно вздохнуть, хочется заплакать, но источник слез уже иссяк. Мои глаза встречаются с глазами Бога, и я чувствую, что в них упрек и негодование. Ноги подкосились, словно кто-то по ним ударил, и я встаю на колени.

– Прости, Господи, я виновата, но не могла поступить иначе. Я думала, что ты мне дал эту любовь, а это было всего лишь испытание, самое трудное и жестокое в моей жизни. Это любовь научила меня понимать людей: ревность, обида и утрата, предательство, ложь, лицемерие и многое другое – это всего лишь отражение холодного сердца, а когда твое сердце полно любовью… Я смогу научиться так жить, только молю – помоги Максиму. Пусть он встретит девушку, которую сильно полюбит, и она залечит все его раны, только после этого я смогу обрести покой…

Я почувствовала, как поток холодного воздуха сквозняком прошел мимо меня, по телу побежали мелкие мурашки, а в воздухе запахло сладким ладаном.

– Ты уже приступила, похвально, – произнес Александр, который показался из дверей.

В руке на длинной цепочке он держал кадило, из которого шел тонкой змейкой дымок, наполняя все вокруг приятным запахом ладана. Я, смущаясь, поднялась с колен. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, но, не дождавшись от меня ответа, Александр повернулся к иконостасу и высоким голосом затянул молитву. Понимая, что близится мой час откровения, я начала трястись от волнения. Зная, что должна просить прощения у Бога, я еще осознавала, что Александр узнает, насколько я опустилась по его представлениям. Я очень хотела убежать далеко отсюда, потеряться среди тысячи людей, чтобы никто не смог заглянуть мне в душу.

– Ты готова? – обернувшись, произнес Александр. В отличие от меня он был спокоен. Я тяжело вздохнула и подошла к нему поближе. – Не смотри на меня, так тебе будет легче, – посоветовал он и по-доброму улыбнулся, поддержав меня.

Одобрительно кивнув, я посмотрела на икону Христа, желая получить хоть какую-нибудь весточку, которая облегчит мое страдание.

– Прости меня Господи, я… – я онемела и посмотрела на Александра, в его взгляде таилось любопытство, а я начала робеть еще больше.

– Смелей… – произнес он.

– Я повстречала парня, и он мне стал очень дорог… – воспоминания захлестнули меня, и я замолчала. Александр терпеливо ждал. – Я… я не понимаю, в чем мой грех?

Александр недовольно свел брови и вздохнул.

– Анастасия, тебя влекло к нему? – спросил он строго.

– Да, – шепнула я.

– В мыслях ты желала большего? – продолжал он давить на меня.

– Я..

– Ты вступала с ним в близость? – пытает он меня, что совершенно не по правилам исповеди.

– Нет, – произнесла я сквозь зубы и закрыла глаза, чтобы избежать его испепеляющего взгляда.

– Я не однократно видел, как ты целуешься с ним прямо на улице, просто млея от его объятий.

В его словах крылось оскорбление, унижение, я чувствовала себя падшей женщиной, которую вывели на площадь для общественного приговора. Я посмотрела в его холодные бесчувственные глаза, пытаясь найти в них хоть каплю понимания.

– Я полюбила его очень сильно и рисковала потерять свой дар. Да, мыслями я строила с ним будущее, мечтая о нормальной жизни: о браке и материнстве, но я сохранила свой дар, предавая мечту…

– Этот грех называется прелюбодеянием, ты согласна со мной? – шепотом, но настойчиво, спросил он.

– Да! – крикнула я и услышала свой голос, отраженный от стен, и свечи перед иконами задрожали. Меня переполняла боль от потери и сожаления, от своей безысходности, – Я понесла свое наказание, прошу, хватит пытать меня. Мне больно…

Мои глаза наполнились слезами, и от бессилия я опустилась на колени. Александр подошел ко мне ближе, опустившись, взял меня за руки. Меня пронзило неприязнью, но он с заботой посмотрел на меня и потянул, заставляя подняться.

– Опусти голову, – сказал он, положив свою большую ладонь мне на затылок, я невольно склонилась.

Александр положил епитрахиль мне на голову, под тяжелой тканью я почувствовала, как мне становится легче, и даю волю слезам.

– Господь и Бог наш Иисус Христос, благодатию и щедротами Своего человеколюбия, да простит ти, чадо Анастасию… – произносит он молитву, а я продолжаю рыдать и из-за своих слез не слышу продолжения молитвы.

Дальше все происходит как по наитию, Александр осеняет мою голову крестным знамениям, я целую крест и евангелие, еще раз подтверждая свою вину в прелюбодеянии.

– Теперь готовимся к причастию, – мягко произнес Александр. В его взгляде мелькает забота, но он быстро ее скрывает за строгостью и отдаленностью, словно в нем умещалось два человека. Впрочем, в данный момент меня это мало интересовало, я хотела быстрее закончить обряд, надеясь, что он меня освободит от моей боли.

Я пригубила вино, и оно обожгло мне горло, вкусила пресную просфору и почувствовала, как Господь стал ко мне ближе. Покорно поцеловав руку Александра, я благодарно поклонилась иконе Иисуса Христа и поспешила выйти из церкви.

– Теперь все кончено, – шептала я себе под нос.

– Анастасия…

Я обернулась и увидела, как Александр быстро идет ко мне. На его лице было явное сочувствие. Я, обхватив себя руками, нетерпеливо его ждала, а мысленно хотела оказаться в уединенном месте.

– Ты куда? – спросил он, пытаясь отдышаться после шага. – Ты…

– Я не уйду, просто хочу побыть одна. Хочу собраться с мыслями, я ведь сделала все, как вы меня просили.

– С завтрашнего дня ты можешь приступить к работе, ты прошла исповедь, и теперь ты чиста.

– Приятно это слышать, – произнесла я с ухмылкой. Каким надо быть бесчувственным человеком, чтобы любовь называть грязью. – Я пойду?

– Все в порядке? – произнес он и схватил меня за руку, что стало для меня неожиданностью. Меня наполнили воспоминания о ласковых прикосновениях Макса, которые так не похожи на прикосновения Александра, я резко одернула руку. В лице Александра была растерянность, а я вспыхнула гневом.

– Прости, – шепнул он, – я просто хотел убедиться, что ты в порядке, – пытается он оправдаться.

– Я справлюсь. Не надо больше так делать, никогда, – настойчиво сказала я и впервые в жизни увидела, как Александра робко опустил голову, словно теперь я была его наставником.

– Хорошо, – кивнул он виновато.

– Ответьте, предать мечту – это грех?

Он растерянно приподнял плечи. Я знала, что за его озадаченным взглядом есть ответ на данный вопрос, только они нарушать все его назидания, поэтому он предпочел молчать.

– Что ж, вам лучше идти по своим делам, – вежливо произнесла я, он одобрительно кивнул головой, развернулся и пошел обратно в церковь.

Я еще некоторое время провожала его взглядом. Подойдя к высокой массивной деревянной двери церкви, он оглянулся, и наши взгляды встретились. В этот момент я почувствовала знакомое тепло и хотела ошибиться в его намереньях, он улыбнулся мне, и в ту же секунду посмотрел на меня холодным равнодушным взглядом.

За домиком Александра была небольшая тропинка, по которой практически никто не ходит. По узенькой тропке я шла вглубь леса, мне бы очень хотелось потеряться в лесной чаще, но за последние годы в долгих раздумьях я исходила вдоль и поперек этот лес, поэтому заблудиться в нем было невозможно. Я свернула с тропинки вбок и пробиралась сквозь густые ветки рядом стоящих деревьев. Тонкие веточки соскальзывали с пальцев и ударяли мне в лицо. Не замечая боли, я шла к забытому мною убежищу. Через полчаса бесконечного блуждания, вся исцарапанная ветками, я вышла на небольшую поляну – это было то самое место. Удивительно, как средь непроходимой чащи сохранилась нетронутая деревьями ровная полянка, она была точно такой, когда я ее видела в последний раз. Сочная густая зелень, среди которой рассыпались маленькие желтые цветочки, перемешанные с синими колокольчиками, в редких местах виднелись сухие ветки, вероятно, сломанные непогодой, и прошлогодние листья. Здесь меня никто не найдет, ведь нужно быть безумцем, чтобы отправиться в непроходимый лес. Я медленно опускаюсь к земле. Мое горе меня подавляет, и я все ниже и ниже стремлюсь вниз, пока совсем не склонилась на землю. Подо мной хрустят сухие ветки и листья, впиваясь мне в ноги и живот, боль разливается повсюду, и я нахожу в ней радость, ведь это единственное, что приглушает страдание в душе.

«О-о-о, ты совсем малышка», – вспомнила я голос Макса и зарыдала. Сейчас он меня не найдет, я надежно себя спрятала от него.

– А-а-а-а! – закричала я и ударила кулаком об землю. – А-а-а-а!.. – продолжаю я кричать в отчаянии и снова бью о землю, беззащитная листва разлетается в разные стороны, сухие сучья веток режут мне руки.

«Я тебя люблю, Настя, доверься мне, я буду рядом», – слышу его голос в своей голове, и эти воспоминания просто душат меня.

– А-а-а-а! – кричу я навзрыд, с жадностью запускаю пальцы в мягкую холодную землю, загребая листву в кулаки, продолжаю кричать, выпуская на волю всю свою обиду и злость.

«Я люблю тебя, малышка… Я скоро вернусь и не позволю тебе плакать», – это последние его слова перед уходом. В изнеможении я переворачиваюсь на спину. Сквозь слезную завесу вижу, как высокие стволы деревьев соединяются пышными зелеными кронами, образуя окно в небо, по которому беззаботно плывут облака.

– Я тебя не люблю! – закричала я в небо. – Я не могу тебя любить!..

Листья деревьев шуршали от слабого порыва ветра, шепча о чем-то далеком. Я выдохнула и стала смотреть в небо. Тонкие лучи света рассеиваются, пробиваясь через плотную крону деревьев, пытаясь осветить темноту внизу леса. Пахнет сыростью и одновременно свежей травой, такая нотка прослеживается в аромате Максима. Мысли делают большой круг, я не хочу думать о нем, но что-то обязательно напомнит о том, что он был в моей жизни, и круг замкнулся.

Смотрю, как в свете яркого солнца перелетают птицы с ветки на ветку и ведут беседу в забавной трели, а внизу, где сейчас лежу я, совершенно темно. Сюда пробиваются самые тоненькие лучики света, создавая сумрак. Мои мысли, сердце, даже самое сокровенное ядро моей души, покрылось толстым махровым сумраком.

Повернув голову, я увидела перед собой большой муравейник, который совершенно чудесным образом я его не разрушила собой. В нем кипит жизнь, маленькие муравьишки с мохнатыми лапками идут строем, неся на спине какие-то белые шарики. Жаль, что я уделяла ботанике мало времени, но даже без этих знаний, я вижу, что в этом маленьком мире полно жизни. Я наблюдаю за этими маленькими существами, и мне становится спокойно, будто отпустила нить, которая резала мне пальцы от тяжелого груза. Даже во тьме есть жизнь, значит, я тоже выживу в надежде, что слабый лучик света когда-нибудь озарит мою жизнь счастьем.

Часть 2

Вступление

По общепринятым правилам считается, что после полуночи наступает следующий день. Сейчас, в преддверии нового дня, я смотрю через балконное окно в темную даль и ничего не чувствую, но знаю, что во многих домах под покровом ночи рождается любовь. Она позволяет пережить боль, забыть все обиды, расставить приоритеты и понять, что хочешь в жизни. Это абсолютное счастье, когда в душе спокойно, в мыслях порядок, а в сердце – любовь. Совсем нереалистично и слишком идеально для меня. Не правда ли?

Гаснет свет, и во тьме где-то совсем близко ощущаю шаги любимого. Неожиданно надо мной загорается множество маленьких лампочек, имитируя звездное небо. Я приподнимаю взгляд кверху и пусть даже в отражение ненастоящих звезд посылаю пламенную молитву, потому что сейчас больше всего боюсь потерять то сокровенное, что нечаянно обрела.

Мой трепетный вдох и затаившееся дыхание, его теплые прикосновения, нежные поцелуи напоминают мне, что я еще жива и сильна…

Я вижу золотой столп света, который идет из дальних вершин космоса и опускается ко мне.

«Спасибо!» – шепчу я…

Глава 1

Она

Не знаю, по какой причине, но Александр раз в месяц приглашает меня прогуляться в одном из городских парков. Я не в восторге от этой идеи, потому что по-прежнему не люблю общественные места к тому же боюсь случайной встречи с людьми, которых навсегда вычеркнула из своего сердца.

Александр всегда идет в стороне, будто он телохранитель, а не духовный наставник, хотя это даже к лучшему. Я до сих пор вижу в нем виновника моего расставания с Максимом, хоть это и не так. Таисия и Тамара, которые работают в церкви, и говорят, что Александр очень добрый человек, они его ценят и уважают. У него есть свои прихожане, которым он помогает словом, делом, никогда не осудит и не оттолкнет. Конечно, они не понимают моей неприязни к нему, они вообще не понимают смысла моего появления в церковном доме. Я скрываю всю истину за молчанием и работой.

Середина августа, погода необычайно солнечная. Я поднимаю лицо вверх, наслаждаясь ласковыми прикосновениями солнечных лучей, а теплый ветер обдувает меня, делая мою жизнь на миг беззаботной. Но, вспомнив, кто я есть, быстро выхожу из мимолетного забвения. Для меня все стало одинаковое, я не почувствовала терпкого вкуса осени, не ощутила игривого хруста снега под ногами, равнодушно отнеслась к веселой весенней капели и первой зеленой травке, не увидела сочных красок лета. Словом, за прошедший год я потеряла все свои сенсоры, которые вели меня к свету, и погрузилась во тьму и безграничную депрессию.

Чтобы избежать оживленного места, я спустилась по узенькой тропинке, пройдя по зеленому газону, встала рядом с раскидистой ранеткой. Ее извилистые и низко опущенные ветки были усыпаны маленькими, слегка румяными яблочками. А за ее мощным стволом можно легко спрятаться или, в моем случае, понаблюдать за счастьем других людей, которого мне так не хватает.

Я заметила маленького светловолосого мальчика лет пяти, в белой майке с синими полосками и белых со стрелками шортах до колен. Он очень похож на морячка. Смело отойдя от мамы, озираясь по сторонам, он с круглой клумбы сорвал три оранжевых цветка. Щурясь от солнца, он посмотрел в сторону маленькой барышни. Теперь понятно, к чему этот геройский поступок. Я улыбнулась и продолжила наблюдение. Маленькая блондинка с длинными кудрями ниже пояса, в пышном бирюзовом платье и таким же бантом на голове стояла и что-то объясняла маме, которая сидела на скамейке перед ней. Молодая женщина удивленным, умиляющимся взглядом смотрит на свою дочь, поглаживая ее по голове. К этому моменту маленький рыцарь-морячок несмелыми шагами добрался до своей барышни, она обернулась в его сторону, и я увидела сказочно милое личико девочки. Поджав губы, видно от волнения, он с серьезным видом протянул ей цветы. Она улыбнулась, и на пухлых щечках появились ямочки, посмотрев голубыми искринками сначала на маму, потом на него, она робко приняла букет. Кокетливо улыбнувшись, она быстро подошла к нему и поцеловала в щечку. Мамочки детей вежливо переглянулись, одобряя столь чистый и ранний порыв чувств. Мальчик встрепенулся, расправив плечи, почувствовал себя победителем и побежал к маме, рассказывая о своем приключении.

Все мое время проходило в работе, поэтому я очень редко замечала такие мелочи, которые меня искренне могли порадовать. В моей жизни снова много боли, много обездоленных и дошедших до крайности людей. Все как раньше, с единственной разницей, что нет родителей и моего любимого человека.

Светлое воодушевление, подаренное этими милыми детьми, сменилось на легкую грусть. Я отвернулась в сторону, чтобы не омрачать такие искренние чувства своими депрессивными мыслями, и обнаружила, что Александр куда-то пропал. Я настолько привыкла к его присутствию в близком пространстве моей жизни, что почувствовала себя потерянной среди множества деревьев и бесконечных троп. Первым делом я решила пойти к машине, возможно, он уже там, и пошла той дорогой, которой пришла к этому наполненному любовью месту.

«И почему он не в рясе, так его найти куда проще», – возмутилась я про себя. Я высматриваю высокого худого брюнета в серой футболке поло с широкими горизонтальными синими полосками и простых синих джинсах со стилизованными потертостями около карманов. Он одевается совершенно неприметно, но добавляет в стиль аксессуары: часы на толстом кожаном ремне, очки, либо деловой кожаный клатч, что придает его внешности некую изюминку.

Я немного не дошла до остановки, когда меня остановило любопытство, и, отойдя с тропинки к широким кудрявым кустам акации, я стала наблюдать. Александр стоит на парковке перед черным тонированным «БМВ» седан и с кем-то разговаривает через опущенное стекло передней двери. Он широко улыбается, показывая белизну своих ровных зубов и хитро прищуривая глаза, что-то отвечает своему тайному собеседнику или собеседнице. Я никогда еще его не видела таким простым и раскрепощенным. У него прекрасная улыбка, когда-то суровый холодный взгляд сейчас наполнен счастливым блеском и непринужденностью, его движения не скованы, и если бы я не знала, что он священник, то подумала бы, что вижу перед собой заядлого ловеласа. Я продолжаю наблюдать в надежде, что тайный собеседник выйдет из машины.

По тротуару идут две девушки. Одна высокая стройная шатенка, на ней откровенно вызывающий комбинезон с сине-белым орнаментом, похожим на гжель: нижняя часть в виде шорт, которые чуть прикрывают ягодицы, верхняя часть больше похожа на провисшую легкую тряпочку, которая закреплена двумя шнурками на шее и двумя за спиной на лопатках. Вторая девушка, обладательница пышной красной шевелюры, за счет массивных босоножек на каблуке кажется тоже высокой. Оживленно говоря, она подтягивает свое разноцветное облегающее платье без бретелей, которое то и дело норовит открыть ее выдающиеся прелести.

Девушка в комбинезоне, увидев Александра, смело подошла к нему, говоря что-то, достает из маленькой сумочки белую пачку. Вторая девушка осталась ждать подругу на тротуаре. Александр мгновенно меняется в лице, взгляд его становится серьезный, он скрывает улыбку, поджимая губы. Она, не видя его перемен, продолжает что-то говорить. Александр сурово сдвинув брови, достает из кармана черную зажигалку, давая возможность даме прикурить. Нагло пуская дым прямо Александру в лицо, она что-то коротко произносит, явно заигрывая. Он, посмотрев на часы, коротко отвечает, и девушка резко отшатнулась от него. Быстро схватив подругу за локоть, девушка поспешила уйти, та, спотыкаясь на высоких каблуках, о чем-то эмоционально спрашивает свою подругу, но девушка старается поскорее удрать.

«Да, Александр умеет делать сногсшибательные комплименты», – подумала я ухмыляясь.

После ухода назойливых дам Александр вновь стал спокойным, на лице появилась улыбка. Меня разрывает любопытство, но я боюсь подойти к нему, потому что он, как ловкий актер, спрячет свой счастливый взгляд за непробиваемой стеной холода, и я ничего не узнаю.

Поняв свою беспомощность, я отхожу подальше от тропинки и сажусь на густую зеленую траву в тень небольшого дубка. После проявления Александра с другой стороны у меня в голове появились вопросы, и раздумье беспощадно съедает мое время, и поэтому я открываю свою синюю книгу и начинаю читать свои последние записи. «Святые супружеские пары. Все началось с Адама и Евы, они стали прародителями всего человечества. Авраам – ветхозаветный патриарх, родоначальник евреев и жена его Сара не могли иметь детей. Сара была терпелива и кротка и позволила служанке родить от Авраама первенца его. Бог несколько раз являлся в дом Авраама, но однажды он явился в образе трех странников. Авраам принял их по всем правилам гостеприимства, после чего ему сказали, что через год у девяностолетней Сары будет сын Исаак законнорожденный сын Авраама, ему было суждено стать родоначальником большого народа. Авраам и Сара прожили вместе до глубокой старости. Иоаким и Анна, родители пресвятой Богородицы матери Христа, долгое время не имели детей. Их обвиняли, что у них тайные грехи, поэтому они не имеют детей. Но пара молилась, и Анна пообещала, что если у нее будет дитя, то она отдаст его во служение Богу. И ангел сказал ей, что родит она дочь преблагословенную, через нее будет даровано всему миру спасение».

Опираясь на ствол массивного дерева, я закрыла глаза и начала думать: «Наверное, большая честь – знать, что твой ребенок будет спасителем мира и куда большая ответственность. Кто же я в этом мире и есть ли для меня вторая половинка? Как я хочу иметь семью и жить, делая хорошие дела. Помоги мне, Пресвятая Богородица, твое рождение было выплакано и вымолено твоими родителями, может, через череду моего страдания ты позволишь обрести мне любовь».

– Вот ты где прячешься? – прервал мои размышления голос Александра.

От неожиданности я вздрогнула и открыла глаза. Он улыбнулся и спрятал довольный взгляд за темными очками, которые снял с головы.

– Поехали домой, – произнесла я и закрыла книгу.

Он протянул мне руку, чтобы помочь встать, я вежливо отказалась и встала сама. Он поджимает губу, скрыв улыбку, возможно, не удивляясь моим очередным отказом от помощи.

– Устала? – неожиданно спросил он, когда мы подошли к нашей машине.

Не отвечая на вопрос, я невольно посмотрела на то место, где стояла неизвестная машина.

– Тогда я за рулем, – произнес Александр, после моего молчания. Он, посмотрев в эту же сторону, что смотрю я, задумчиво сморщил лоб, делая свои выводы.

Я опомнилась в испуге и спряталась за нашу большую белую машину, боясь, что его разозлит тот факт, что я подсматривала за ним.

– Анастасия?.. – растерянно позвал меня Александр.

– Да, я сейчас, – вздохнула я и как ни в чем не бывало села в машину.

Александр, надев маску серьезного человека, терпеливо ждал меня за рулем. С сегодняшнего дня я была уверена, что там, под равнодушной и непробиваемой маской, возможно, живет простой, нормальный человек, у которого, может быть, есть сочувствие и личная жизнь. Смотрю на него, и мою голову разрывают вопросы, ответы на которые я хочу немедленно получить.