Исцели меня

– Я очень люблю тебя, – нежно ответил я на ее признания, – может, мне остаться?

– Нет, нет. Моя сентиментальность – это последствие пережитого, – добавила она, игриво приподнимая плечи.

– Я позвоню, – сказал я, продолжая прижимать ее к себе. Все внутри меня клокотало и подсказывало мне, что я должен остаться.

– Макс, иди, – произнесла она, отталкивая меня, – я прошу тебя, иди, мне тоже надо побыть одной.

– Я люблю тебя, малышка, – улыбнулся я, – я скоро вернусь и не позволю тебе плакать.

Я уже стоял за порогом, не решаясь сделать шаг к лифту, она кивала головой, поторапливая меня с уходом. В чем-то она была права, нам надо подумать, свести результаты прожитой недели. Я должен проанализировать свои действия и выяснить в чем я тороплюсь и чем давлю на нее. Она… я не знаю, о чем она будет думать, точно уверен, что будет плакать, поморщился я от безысходности.

Я поехал домой, но перед глазами стоял образ заплаканной Насти, и от ее непонятного настроения мне становилось нехорошо и подозрительно.

Дома меня встретил бодрый и веселый отец, который только и делал, что нахваливал мой выбор в девушке. Впервые за много времени нас объединило что-то особо мне дорогое. Мы сели на кухне и за кружкой чая проговорили целый час. Он мне рассказал о первой встречи с мамой, я, как маленький ребенок, с открытым ртом слушал эту историю. Его друг слезно просил составить ему компанию сходить в пединститут к его будущей девушке. Он нехотя пошел. На крыльце института стояла хрупкая девушка в белом платье с красными крупными цветами, с пышным подолом и округленными рукавами, впрочем, в то время это было супермодно.

Когда он о ней рассказывал, я задумывался, впадая в некое забытье, мечтательно воображая своих молодых родителей.

Она стояла в окружении подружек и рассказывала историю, все девчонки повально хохотали, она улыбалась и была довольна собой. Их взгляды встретились, она улыбнулась и задрала носик, делая вид, что он ей не интересен, а сама отслеживала его взглядом. Отец в любой другой раз просто прошел бы мимо, показав свою гордость, но эта девушка его покорила своей улыбкой. И он без стеснения зашел в толпу девчонок и стал рассказывать свою историю, не менее смешную, чем у нее. Девочки смеялись и кокетничали с незнакомым парнем, а она надула щеки и сложила руки на груди, недовольно притопывая каблучком. Так началась история любви моих родителей. Ради нее он совершал много безумных поступков, украл бусы в магазине и сорвал розу в городском парке, обольщая ее, залезал в окно на третий этаж ради прощального поцелуя, ходил по краю моста, доказывая свою преданность, признался в любви на асфальте перед домом. Я увидел отца в другом свете и был счастлив, что он сейчас живой и со мной.

От обсуждения своих любимых женщин мы перешли к рабочим вопросам. У него было много идей и большие надежды на меня, и это было очень кстати, учитывая, какие обязанности возложил на меня Николай Петрович. Я пообещал отцу, что подумаю над его проектом и внесу свои предложения, на что отец вдохновенно улыбнулся.

Я зашел в свою комнату, она показалась мне пустой и одинокой. На покрывале пятно крови напоминало мне о трагедии, которая чуть не произошла. Я устал себя терзать мыслями, от них нет толку. Нужно жить чувствами, интуицией и надеждой.

Посмотрел на телефон, с момента расставание прошло чуть больше часа, и я решил дать моей девочке еще время подумать, поплакать и пострадать, а после я поеду ее утешать. Сейчас, чтобы отвлечься от тупых, затягивающих мыслей, я опрокидываю коробку с письмами, образуя на столе кучу разноцветного бумажного хаоса. Беру первое попавшее письмо, вскрываю небольшой серый конверт и начинаю читать.

«Дорогая редакция! Хочу поделиться жизненным опытом. У меня пил муж, соседка посоветовала мне обратиться к бабушке из соседней деревни. Я уговорила мужа, мы поехали. Бабка долго шептала что-то над головой мужа, потом дала травы позаваривать. Я регулярно заваривала, муж пил эту траву и пьет по сей день, алкоголь больше не принимает…»

– Чушь какая, – произнес я, откидывая письмо в мусорную корзину, – если все было так просто, то в нашей стране не осталось бы ни одного пьяницы.

«У меня муж ушел к другой женщине, потом вернулся и стал жаловаться, что по-прежнему меня любит, но какая-то сила тянет его к другой. Я пошла к ясновидящей, которая сказала, что на муже очень сильный приворот. Долгое время она лечила мужа по фотографии, через месяц после этого он вернулся ко мне…»

Это письмо, я отправляю туда же, куда и первое, и долго пытаюсь уложить в голове то, что прочитал.

«Я потомственная ведьма и хочу сказать, что можно очень легко отомстить своим врагам. Один раз напугаешь, а в другой раз будут бояться. Предлагаю сделать куклу из воска…»

Дальше идет описание этой куклы. У меня волосы встали дыбом от прочитанного, ведь оказывается, что любой умелец может смастерить такую куклу и сделать с человеком все, что вздумается. Это письмо не просто нужно выбросить, а превратить его в пепел, чтобы никто и никогда не узнал, с какой легкостью можно мстить своим врагам.

Я сделал паузу и налил себе кружку горячего душистого кофе, чтобы привести мысли в порядок.

«Я гадала на Рождество и в зеркале увидела образ незнакомого мужчины. Через полгода я познакомилась с мужчиной, в точности похожим на тот образ. Мы встречались год, а сейчас я выхожу за него замуж и очень счастлива. Раньше я не верила в мистику, но факты заставляют меня поверить в чудо…»

– До встречи с Настей я тоже не верил в мистику, – ухмыльнулся я сам себе.

Вспомнив о ней, я почувствовал тревогу и решил позвонить. Она не берет трубку, я не представляю, что скрывается за этими длинными и безответными гудками: может, она спит или готовится к работе, а может, пошла в душ и не слышит, что я ей звоню.

Я принялся работать дальше, читая весь этот ужас, просто недоумевал. Люди странные, вместо того, чтобы устно выразить свое недовольство, они тайно наводят порчи, чтобы завоевать чью-то симпатию, они делают привороты, а чтобы не идти к врачу, они совершают немыслимые обряды. Что из всего этого правда, а что плод больного воображения?

Следующие письмо поразило меня до глубины души.

«Вы мне можете не верить, я бы тоже в это не поверил, если бы не пережил сам. В нашем подъезде жила баба, она давно овдовела и жила одна. Я жалел ее, где с сантехникой помогу, где гвоздь вобью, люстру повешу, но могу поклясться, что никаких намеков я ей не давал, помогал чисто по-соседски. Она чаем меня напоит, то покормить меня хочет, я всегда думал, что это чисто из благодарности. Мы с женой дружно жили, она меня не ревновала. Даже шутя говорила, что с нее не убудет, если я раз в месяц доброе дело сделаю и помогу соседке. Как-то в пороге жена нашла иголку, потом скрещенные иголки, перед порогом клочки волос, мы подумали, что кто-то глупо шутит. Хотя у меня были мысли руки оторвать этим шутникам, но все замялось само собой. В нашей семье начались скандалы, просто на пустом месте. Моя любимая жена начала меня раздражать, когда она смеялась, меня бросало в дрожь, стало бесить, когда она жует или просто сопит. Когда я не сдерживал свои раздражения, я стал цепляться к ней, она с ответным скандалом, и доходило до того, что я готов был ударить ее, занося руку над ее головой, какая-то сила останавливала меня. В один из таких моментов я выбежал из квартиры, и навстречу мне шла соседка и пригласила в гости для утешения. Она мне рюмочку, другую, я больше захмелел не от водки, а от горя, в котором пребывал, а проснулся я в кровати с соседкой. Было ужасно стыдно, хотел вернуться к жене, а эта стерва ужом вилась вокруг меня, она уже распустила слух. Я пришел домой, жена плакала и орала, я в ответ на нее собрал самые бранные слова. А в душе люблю ее, но сам себя не узнаю. И ухожу к этой стерве, ненавижу ее всем сердцем, но какая-то сила манит меня к ней, и я, хмельной, оказываюсь в ее постели. Снова иду к жене, а она мне про развод говорит, мол, не может больше так. А что я, я-то не готов разводиться, надеясь вернуть свою прежнюю семью. Весь дом обсуждает нас, на меня пальцем тычут, мол, какую золотую девку променял, было бы на что. Я согласен с ними, рад бы вернуться, да ноги не идут. После энного количества выпитого я решился уйти навсегда и последней рюмкой водки запил горсть таблеток. Что было – не знаю, кто был рядом со мной – не помню. Я валялся бесхозный, ненужный в пустой палате, и первая, кто ко мне пришла, была моя жена. Без упреков, без скандалов, я перед ней, как на смертном одре, исповедался. Она выслушала меня и ушла. Я подумал, что все. Но на следующий день она пришла с незнакомой женщиной, и та начала читать молитвы. Каждый день они приходили и молились, мне стало лучше. За то время, пока я был в больнице, жена продала квартиру и купила в другом районе. После выхода из больницы мы обвенчались и стали часто посещать церковь. Конечно, мы не железные, и эта история периодически всплывает между нами. Мое здоровье после отравления пошатнулось, а жена от пережитого постарела лет на десять, но мы стараемся верить друг в друга. Я хочу сказать, берегите себя, мужики, и верьте в Бога – это единственная защита от всякой твари».

Я долго приходил в себя от прочитанного. Кажется, семейное счастье такое хрупкое, а мужик в любом возрасте может стать жертвой приворота. Я вспомнил, сколько разбил сердец, и мне стало страшно, что одна из них захочет отомстить мне или совершить обряд, привязывающий меня. Мне стало жутко не по себе. Беру следующее письмо.

«Еще когда я была девушкой, мне поставили диагноз поликистоз яичников. Шанс забеременеть три процента из ста. Поначалу меня это не волновало. Учеба, карьера. Потом я встретила его, и моей любви не было границ. Он мне сделал предложение, очень красивое и романтичное. Я думала, что такое предложение может быть только в фильмах про сказочную любовь, но все же… Я должна ему была признаться, что, возможно, у нас не будет детей. Свадьба расстроилась, а я почувствовала себя немощным уродом, после я впала в депрессию. Я наблюдала за молодыми мамами, за подругами, которые выходят замуж, рожают прелестных карапузиков, и я откровенно им завидовала. Сложно быть женщиной, при этом осознавать, что ты женщина наполовину. Однажды я проходила мимо нашей городской церкви и увидела столпотворение, конец которого уходил вниз по улице до следующего квартала. Я поинтересовалась, в чем дело, мне ответили, что привезли мощи Матроны, они исполняют любые пожелания. Я никогда ни во что не верила, но желание иметь ребенка было настолько велико, что я встала в конец очереди. Десять часов на жаре, без еды и воды я стояла, ждала, и когда подошла к святым мощам, то растерялась, а сзади меня уже подгоняли другие люди, желающие увидеть чудо. В сомнениях я вышла, так не сказав Матроне своего пожелания, но что-то екнуло во мне. В последующие месяца я объехала все крупные церкви и монастыри в округе, и каждый раз просила помочь мне стать матерью. Я ждала, надежда угасала. Но однажды, проснувшись утром, я услышала тихий женский голос: “Ты достойна”, – сказал он мне. Я подумала, что показалось. Через месяц своему любимому я сообщила, что у нас будет ребенок. Моему мальчику сейчас восемь лет, и я думаю, что, когда медицина бессильна, остается верить только в чудо и не сдаваться…»

«Вот про какое чудо говорила Настя», – подумал я, и в области сердца защемило. Посмотрев на часы, я понял, что мы должны были созвониться, но я так увлекся всей этой ерундистикой, что потерял счет времени. Я набираю номер, чувствую себя виноватым, поглядывая на часы.

– Малышка, извини, что долго не звонил, – произнес я в трубку.

– Э-эм, Максим, это София Вячеславовна…

– Что?..

В эту секунду мир остановился, а удары сердца участились вдвое.

София попросила меня приехать, что пугало меня и приводило в отчаяние. Не помню, как я добрался до квартиры Насти, меня трясло от волнения, мысли путались и воспроизводили самые нехорошие картинки. София, как нарочно, не дала никакого объяснения, будто хотела помучить меня. Буквально через десять минут после звонка я стоял на их пороге… Они как два молчаливых истукана застыли передо мной.

– Настя! – заорал я сходу.

– Максим, – пыталась успокоить меня София, их лица были печальными, а глаза Софии заплаканные, что еще рождало во мне большую тревогу.

– Настя…

– Макс, она ушла… – спокойно произнес Ярослав, протягивая мне белый продолговатый конверт. Я ловлю себя на мысли, что не хочу знать, что там, иначе все это станет правдой. – Вскоре после твоего ухода она собрала вещи, попрощалась с нами и уехала…

София зарыдала, закрывая лицо коричневым вязаным кардиганом.

– Простите, – шепнула она и ушла в комнату.

Ярослав продолжал стоять с протянутым письмом. Я неуверенно беру тяжелый конверт, трясущейся рукой вскрываю его.

– Я тебя оставлю, – вежливо произнес Ярослав и пошел за женой.

Вскрываю конверт, из него что-то скользнуло вниз, глухо ударяясь об пол. Поднимаю медальон, который я ей подарил, и усмехаюсь, уверяя себя, что это неправда. Из конверта я достаю тетрадный листок в клетку, в крупных заостренных буквах узнаю почерк Насти.

«Максим, мне очень сложно писать эти строки, а сказать прямо в глаза я бы вообще не решилась. В последнее время мы стали близки друг другу, и все чаще я стала задумываться о том, как может сложиться наше будущее. Ты делал намеки на что-то большее, а я желала верить, что все получится. Рядом с тобой я теряла голову и откровенно хотела предаться этой страсти и наплевать на все запреты, которыми повязали меня. С тобой я забывала о своей боли и чувствовала себя абсолютно нормальной. Ты для меня открыл новый мир, нежность, добро, заботу и самое главное – любовь. Воспоминание об этих чувствах я заберу с собой, за это тебе большое спасибо. Когда я помогла твоему отцу, я поняла, что не смогу оставить свой дар, даже ради тебя и того, что ты мне даешь. Ведь на месте твоего отца могли оказаться близкие нам люди, из-за моего эгоизма они рискуют оказаться без помощи, тогда бы я не смогла простить себя и тебя тоже. Я прошу прощения у тебя за то, что позволила этим чувством зайти так далеко. Если бы в то утро я дала отпор твоей настойчивости, то между нами ничего не было бы, и сейчас бы ты не страдал. Я причиняю тебе боль – прости. Я прошу меня забыть, а наши отношения – это нелепая ошибка. Пойми, я – незаметная тень в этом мире, и никто и никогда не должен был меня увидеть и уж тем более полюбить. В твоем сердце много любви и ласки, и я верю, что ты найдешь, кому подарить эти прекрасные чувства. Тебя окружают много любящих людей, только ты не привык обращать на них внимание, оглянись… и ты их увидишь. Не ищи меня, судьба не даст нам второго шанса, просто живи, как жил до встречи со мной.

Прощай, твоя Настя».

Сжимаю бесстрастно похрустывающий листок в кулаке, а меня наполняет неутолимая боль и неконтролируемая злость.

– Настя-я-я-я-я! – ору я на всю квартиру, не веря тому, что прочитал.

Первой в коридор выбегает София. Ее заплаканные красные глаза округлились в испуге.

Не контролируя себя, я направляюсь в комнату Насти. Мне кажется, что это глупая шутка, и она просто прячется от меня. Одернув штору, я выхожу на балкон и нахожу там укромное уютное местечко, которого раньше не видел. В дальнем углу стоит телескоп, труба которого направлена куда-то в небо, около него уместно расположено плетеное кресло-качалка, на него небрежно набросили коричневый клетчатый пушистый плед, край которого свисает прямо на пол, и сверху поставили стопку книг. Я на миг представил, как Настя прячется в этом тайном месте от каждодневной суеты и читает книгу, от прохлады кутается в коричневые кубики пледа или наблюдает за звездами, пытаясь понять законы Вселенной. Но я вспомнил о письме, и вся эта картина в сознании рассыпалась на мелкие кусочки пазла. Не теряя времени, я продолжаю искать.

Открыв шкаф, я увидел, что одежды стало очень мало: это еще раз подтверждает все мои опасения – она меня бросила. Я заглядываю под кровать, в надежде увидеть ее, но нахожу идеальную чистоту. В дверях стоит растерянная София, но я настолько одержим надеждой ее найти, что нагло прохожу мимо Софии. Беспардонно вхожу в комнату родителей. Увидев на окне коричневые, тяжелые от изобилия складок ламбрекены и такие же широкие шторы, я подумал, что за ними могут укрыться сразу несколько человек. Но, отодвинув их, я увидел широкое окно, на котором стояли раскидистые комнатные цветы в виде мини-деревьев. Я уговариваю себя, что она находится в пределах этой квартиры, продолжаю осматривать комнату, невзирая на недовольные и растерянные взгляды Софии и Ярослава. Я обнаружил еще одно место, где можно легко спрятаться. Огромное коричневое покрывало с выбитыми цветами, застилало широкую кровать. Края покрывала касались пола. Отличное место, чтобы спрятаться, но, откинув покрывало, я нахожу все ту же идеальную чистоту и разочарование.

– Настя-я-я, – ору я, – выходи!

Меня трясет в отчаянии, и я лезу с проверкой в встроенный шкаф за зеркальной дверцей, отталкиваю разноцветное белье и строгие костюмы и не нахожу ее.

– Настя-я-я, – мой голос становится хриплым. Я оглядываю ванную, осматриваю кухню, в которой абсолютно негде спрятаться, и в отчаянии выхожу в коридор. – Настя-я-я.

Ярослав подошел ко мне и положил мне руку на плечо, я ее мгновенно скинул, тогда он взял меня за плечи и впечатал в стену, крепко прижимая и не давая мне пошевелиться.

– Успокойся, мальчишка! – закричал он на меня. – Она ушла и нас тоже бросила! – продолжал он кричать, с каждым словом вдавливая меня в стену. София подскочила, схватив его за плечи, и попыталась оттащить от меня. – Если бы ты не полез со своей любовью, все было бы…

– Что было бы? – собрав все силы, я оттолкнул его.

Мы яростно прожигали друг друга взглядом, София мужественно встала между нами, рискуя попасть под удар.

– Она бы каждый день корчилась от боли и считала, как один нудный день сменится на такой же другой. Почему она должна жертвовать собой?

– Это ее миссия, – сказал он твердо, продолжая испепелять меня взглядом исподлобья.

– Это ее наказание, которое навязали ей вы, – ткнул я пальцем в них, в ответ получил ненавидящие взгляды обоих родителей. – Вы хоть раз видели ее в приступе боли?

– Э-э-э, – произнес растерянно он, а София внимательно посмотрела на мужа.

– Понятно, – нервно ухмыльнулся я, – где она может быть?

– Наверно, с Александром, но где найти его, мы не знаем, – с сожалением произнесла София, пожав плечами.

Меня невольно уколола ревность.

– Как вы можете доверять свою дочь непонятно кому?

– Слушай, ты ничего не знаешь о нашей жизни. Если она решила уйти – это ее выбор, и мы не должны ей мешать, – снова завелся Ярослав. – Настя, она особенная, она святая…

– Любому человеку, даже такому особенному, как она, нужна поддержка, иначе она просто когда-нибудь сломается. Я потрачу все свои силы, пусть на это уйдет вся моя жизнь, но я найду ее.

Их взгляды были потерянными, вряд ли мы можем понять друг друга, я подозреваю, что до появления меня им было несладко, но их жизнь хотя бы была стабильна, а после появления меня их мир перевернулся. Но мой мир тоже перевернулся после появления ее, а сейчас я лишился всего, и эти мысли с болью пульсировали у меня в голове.

– Максим, мы тебе дадим знать, если она вернется, – робко произнесла София мне вслед. Я ей неохотно кивнул и вышел из квартиры.

Мир потерял краски, словно кто-то выключил свет. Когда-то детская площадка перед ее двором была полна детей и заботливых мамочек, дети радостно галдели и смеялись, а сейчас одинокие качели тихо колышутся под ветром, редкий дождь прогнал всех детей, а серые тяжелые тучи нагоняют тоску на сердце. Задумчивый, я сел на бордюр тротуара. Вспоминая сегодняшнее утро и ее неожиданные слезы, я понял, что она прощалась со мной. Вдруг она где-то там одна в очередном приступе боли… Я с силой сжимаю пальцы в кулаки, закрыв глаза, кладу их на голову. Отчаяние и беспомощность давят меня, превращая в пресмыкающегося.

– Тебе плохо, милок? – послышался знакомый женский голос, но я настолько убит своим горем, что не обращаю внимания.

– Она мне не поверила, просто надо было немножко подождать, и жизнь бы сама расставила все по местам. Настя…

– Все пройдет – сказал тот же голос, открыв глаза, я обнаружил, что рядом никого нет. Я никак не мог вспомнить, кому принадлежит этот голос. Может, я схожу с ума? Либо вольный ветер донес до меня чью-то речь…

Одиночество стало моим союзником, а мое желание найти ее вновь стало моей навязчивой идеей. Хорошо, когда твоя заветная мечта воплощается в реальность, взобравшись на вершину своего счастья, ты вдруг по нелепой причине теряешь свою мечту – тогда наступает тьма. Как будто червяк изнутри выедает все светлое и хорошее, что было во мне, и маленькая надежда теплится в душе, и я ее старательно берегу от этого червя, который с каждым горьким днем подбирается к моей надежде. Сколько я еще протяну в этой жестокой битве самим с собой?

Она

Укутавшись в куртку, которую Максим дал мне в день первого нашего поцелуя, я думаю о нем и о своем поступке. Александр выделил для меня комнату в своем доме. Эта комната больше похожа на кабинет небольшого размера: вдоль стены стоит большой книжный шкаф, где большая часть литературы о религии, житие святых и молитвословы, и среди всего этого я нашла несколько книг из классики: Пушкина, Достоевского и Толстого. Около шкафа стоит новый письменный стол молочного цвета, стопка чистых листов бумаги и пара ручек. Может, Александр желает, чтобы я написала свою исповедь на этих листочках, просто еще не озвучил свою просьбу вслух? Так или иначе, за эту неделю я вымучена его моральным давлением и напоминанием о том, что мои помыслы были грешны. Я комочком съежилась на большой кровати, смотря на деревянное распятье на белой стене, чувствую себя беспомощной, хотя знаю, что Бог всегда рядом со мной. Перевожу взгляд на кованые цветы, которые забавно вплетены в узор дужки кровати, хочу до них дотронуться руками, но, протянув ладонь, чувствую, что замерзаю, и прячу руку в куртку. Смотрю в окно, где в небольшой щели задернутой плотной шторы проплывают тяжелые тучи.

Комната мне кажется тюрьмой, в которую меня посадили за мое преступление. Я утопаю в своей вине перед Максимом, всматриваюсь в укромные местечки своей души и не могу найти утешения.

– Покажи мне правильный путь, – шепнула я, глядя на распятье.

– Анастасия, – послышалось за дверью.

Я вздрогнула и быстро сняла куртку, спрятав ее в нижнем ящике комода. Нерешительно я открываю дверь.

– Я приглашаю тебя на вечернюю службу, завтра исповедь, – монотонно сказал Александр, если только бы он знал, как в данный момент на его месте я хочу видеть другого, то он бы проклял меня.

– Кто еще будет на службе?

– Только мы, я отпустил служащих домой, – мягко произнес он, и мне показалась, что в его глазах блеснули радостные искорки. Неужели ему доставляет радость моя провинность?

Я просто молчала, мне было мучительно покидать мою добровольную тюрьму, но обряд был важнее моих страданий. Через порог стоит Александр и терпеливо меня ждет. В его темно-карих глазах я увидела тревогу, которая быстро сменялась строгостью и равнодушием.

– Настя, ты думаешь о нем?

– Я не могу с вами говорить об этом, – смущенно ответила я, пряча взгляд.

– Раньше мы говорили обо всем, пока ты не встретила его. Ты уже неделю сидишь затворником в этой комнате, я понимаю, что тебе тяжело…

– Отец Александр, – настойчиво перебила его я, – просто идемте на службу.

За эту неделю Александр следил за тем, чтобы мне было комфортно, рекомендовал духовные книги, приносил еду, и я понимаю, что очень груба с ним и свожу наши разговоры до минимума. Я неоправданно зла на него, потому что именно он настоял на моем разрыве с Максимом. Душой я знаю, что не Александр виноват в моей проблеме, но его бесчувственность и равнодушие отталкивает меня от него, заставляя думать, что мое горе доставляет ему радость.

Запах ладана успокаивает меня, взгляды ликов ласкают теплом и гармонией, и я понимаю, что я дома. Но глухие шаги Александра заставили меня вздрогнуть и почувствовать дискомфорт.

Он начал молитву. Высокий тягучий голос эхом разносился по всей церкви, я подхватывала его в молитве, наши голоса слились в унисон, и в этой мелодичной, похожей на песню молитве я старалась забыть, что завтра перед лицом Господа я признаюсь, что моя любовь была грехом и прелюбодеянием. Молитва увлекала меня, усыпляя сомнения и тревоги, и время незаметно прошло.

– Анастасия, сегодня день твоего рождения… – осторожно начал говорить Александр.

Для меня было шоком, что впервые в жизни я забыла про этот день, который мы с радостью проводили всей семьей, отправляясь на пикник в парк. Я подумала о том, как горестно моим родителям, и сконфузилась.