Я не хочу умирать

– Решил вернуться? – спросил вполне ожидаемо появившийся Странник.

Я ничего не отвечал на этот ернический вопрос. Поняв, что рядом я никого смущать не буду, я в подобной же манере, немного с раздражением обратился к нему:

– Ты хочешь узнать правила приема?

С легкой улыбкой он ответил:

– Уж я-то давно тут состою. Сашенька тоже недавно вернуться сюда намеревалась. Ну, по крайней мере, попыталась вернуться.

Почти сразу он добавил:

– А почему ты не пошел в буддийский центр, чтобы пхову для них прочитать? Или, может быть, кто-то из них был правоверным иудеем, а ты тут за него перед Христом распятым свечки ставишь.

– Ай, не пори чушь, я поставил свечи за упокой, то есть поступил по обычаю, который я знал.

Не глядя на меня, Странник поставил аналогичною моим свечу в один ряд с шестью, что поставил я. Он принялся устремленно смотреть на пламя, исходящее от этой свечи.

Я, с раздражением понимая, что он ставит авансом за следующего гостя, спросил его:

– Ты ведь понимаешь, что за еще живых людей свечи сюда не ставят?

Он, сохраняя абсолютно неизменное выражение лица, не переводя взгляд от пламени, спокойно ответил мне вопросом:

– Почему?

Я хотел живо сказать что-нибудь проясняющее, но быстро понял, что не смогу внятно назвать причину, да и не знал я ее. В итоге я просто начал столь же сосредоточенно смотреть на свечи.

Неожиданно Странник спросил меня:

– Кто на этот раз будет руками махать?

Я, все с тем же вниманием глядя на пламя, спокойно ответил, не переводя взгляд на Странника:

– Маши ты, рефери-Мефистофель.

Странник усмехнулся и сделал круговое движение ладонью у меня перед глазами.

Я ощутил невесомость и тут же уже привычную для меня опору под ногами. Освещение, которое в прошлый раз было добавлено мной, было неизменным и на полу были видны уже спекшиеся пятна крови. Я допускал, что нашему гостю будет некомфортно в подобных условиях, но не сказал по этому поводу ни слова.

За стеклом на больничной койке лежала женщина, на вид лет сорока пяти, хотя о возрасте было очень опрометчиво делать выводы в подобных реалиях. К женщине было подсоединено множество устройств, в том числе довольно объемная маска, к которой тянулась трубка, видимо, через которую подавался кислород. Возле ее кровати стояло два человека, мужчина и молоденькая девушка, в медицинских халатах. Они сосредоточенно смотрели на мониторы.

Я понимал, что это всего лишь момент ее смерти, и спокойно сказал:

– Ну, думаю, что она не будет на нас кидаться, – спокойно проговорил я и добавил закономерный вопрос: – От чего она умирает, кстати?

– От инсульта. Геморрагического инсульта, – ответил мой собеседник.

Все так же спокойно я поинтересовался:

– А бывают другие?

– Если совсем в общем, бывают ишемические. Правда, от них умирают в разы реже.

– Она умирает от того инсульта, который ты назвал первым?

– Геморрагического. Так или иначе, у нее остановка сердца, никакой активности уже нет. Последние пять минут ее пытались реанимировать. Как видишь безрезультатно.

В палате было еще пять коек, возле каждой из которой были выставлены определенные устройства и какие-то мониторы, на которых отображались различные цифры и, как я понял, кардиограммы. На этих койках находилось еще пять человек, лежащих пока еще в застывшем положении. Вполне возможно, что они не особо-то и двигались даже в потенциале запущенного времени. Однако что-то незримое говорило мне, что их души еще не отлетели. Хотя, может, это все ерунда, как и само существование души вовсе. Чем бы она ни являлась.

– Инсульт же вроде одна из основных причин смерти? – вспомнив какую-то статистику, уточнил я.

– Ишемия сердца обычно почаще, – совершенно спокойно ответил мой партнер.

– Ну хорошо, давай звать ее. Только не хохочи. Ты ее напугаешь, а я с ней поговорить хочу, – строго обратился я к Страннику.

– Слушаюсь, мой повелитель, – сказал он и жестом руки как бы пригласил женщину на разговор.

Женщина предстала перед нами спиной к барьеру. Она была в больничном халате, но без медицинских погремушек.

– Время, – негромко проговорил Странник.

Женщина спокойно, но абсолютно потерянно смотрела на нас. Я начал свою речь:

– Здравствуйте. Через шестьдесят секунд ваша жизнь оборвется. – Было видно, как Странник улыбнулся. Вероятно, его позабавила подобная формулировка. Я, стараясь не отвлекаться на него, продолжал свою речь: – Мы ничего не можем сделать. Сейчас мы в пространстве между жизнью и смертью.

Женщина внимательно слушала ту несусветицу, которую я ей говорил. Я хотел сказать про планшет, но сообразил, что в руках у меня его не было. Странник протянул женщине планшет с маркером и абсолютно спокойным голосом обратился к ней:

– Любезный молодой человек не отказывает нашим гостям в возможности передать послание близким.

Ничего не говоря, женщина взяла планшет и маркер. Маркер окрасился в фиолетовый цвет. Она принялась что-то сосредоточенно писать на листе бумаги, который был прикреплен к планшету.

Мы со Странником хранили мертвенное молчание. Было слышно, как скрипит маркер по бумаге. Наконец женщина посмотрела на нас и с глазами, к которым уже подступили слезы, сказала, протягивая мне лист.

– Передайте моим родным, чтобы следили за собой. Нет ничего лучше здоровья. – Спустя мгновение она проговорила медленно, как бы по слогам: – Нет ничего важнее здоровья.

– Мы постараемся это сделать, – сказал я и посмотрел на Странника, на лице которого расползалась мягкая улыбка. Он посмотрел на женщину добрым взглядом и так же тихо, но с еще более добрым выражением тихо проговорил:

– Время.

Женщина исчезла, а Странник начал смеяться.

Я молча наблюдал за ним. Спустя секунд десять он сквозь уже утихающий смех обратился ко мне:

– Не знаю, что было забавнее, твоя искренняя готовность помочь или ее сакраментальная фраза. – Странник вновь не мог говорить из-за смеха. Наконец он продолжил:

– Все твои размышления – тлен! Нет ничего лучше и важнее здоровья! Посмотри, что она там написала хоть.

Я посмотрел на лист. На нем довольно разборчиво было написано фиолетовым буквами: «Дорогие мои, я вас люблю, берегите себя, храните здоровье! Нет ничего лучше здоровья!»

Странник ернически спросил:

– Передашь?

– Я в этот раз никому ничего не обещал. Это ты сказал ей, что я могу передать, – холодно ответил я.

– Ну, я же не требую, а просто прошу, – слезно посмотрев на меня, сказал Странник.

– Ты демон лукавый! – прокричал я.

– Ну, правды ради, обещать что-то изначально было твоей идеей. И если мы все же часть друг друга, то ты ведь ничуть не в меньшей степени лукавый демон.

– Я, по крайней мере, искренне хочу передать.

– Благими намерениями… – Странник намеренно оборвал фразу. Ее окончание было и так очевидно.

Я грустно взглянул на лежащую женщину, для которой лучшее было здоровье. Интересно, что именно этого сейчас у нее и не было.

– Запускай, – сказал я Страннику.

Странник, как уже бывало не раз, молча пожал плечами. Действие, видимо, запустилась, потому что я четко услышал напряженное пикание различных устройств. Доктор, глядя на один из мониторов, попросил девушку в халате, видимо, медсестру, зафиксировать момент смерти. Та довольно быстро записала на какой-то бумаге, находящейся на планшете у нее в руках, видимо, время смерти, и вместе с доктором они быстро удалились из палаты, оставляя тело пациентки ждать своей посмертной участи.

– И все? – немного удивленно спросил я.

– И все, – спокойно проговорил Странник.

Границы барьера исчезли. Я стоял посередине палаты в нескольких метрах от умершей женщины, смотря прямо на нее. Я подумал о том, что, несмотря на всю бескомпромиссность, был особый шарм в работе реанимации. Больница была в движении, хотя в палату никто и не заходил. Было отчетливо слышно тяжелое дыхание людей, лежащих на соседних койках, на трех пациентов так же, как и на женщину, были надеты маски, к которым тянулись трубки. Наверняка кто-то из них воспринял произошедшее, что подпитало их чувство безысходности, а может быть, и надежду на скорое облегчение. За окном, которое разделяло палату и коридор больницы, было видно, как довольно быстро и решительно по коридорам проходили какие-то люди. Видимо, медработники. Они проходили быстро, но в этой быстроте не было ощущения суеты. Было ощущение безысходности, усталости и обязательности к решительным и быстрым действиям, но никак не ощущение суеты.

– Слушай, – начал я неуверенно, – я тут много думал, и у меня появилась гипотеза о том, кто ты есть и откуда.

– Удиви меня, – изображая заинтересованность, проговорил Странник.

Я начал довольно быстро, но четко говорить Страннику историю, которая зародилось во мне за последний день.

– Ты был человеком, каким-нибудь психотерапевтом. Дважды был женат, и в жизни все вроде бы даже складывалось. У тебя, возможно, даже дети были. Но тебя интересовали совсем другие вещи. Ты хорошо знал легенды о посмертном существовании. Ты намеренно и сознательно при жизни расщепил свое сознание, чтобы в зажизненных обителях встретиться с тем собой и, обрекая ту часть себя на вечные мучения, сам сделался свободным от жизни и смерти. Ты где-то между, ты наблюдатель, у тебя нет цели. Твоя душа расколота, поэтому ты как Странник просто исчезнешь, а не умрешь. Ты знаешь об этом. Но у тебя нет никаких эмоций, кроме ликования при виде крушения жизни. Я написал про тебя стихотворение.

Я высказал все это довольно последовательно и на последних словах протянул моему компаньону сложенный лист, который вытащил из внутреннего кармана.

Странник внимательно, не моргая, смотрел на меня. Листок бумаги он не взял, а лишь спокойно прокомментировал мою теорию:

– Интересная мысль. Ты не думал написать книгу об этом?

– Так я прав?

– Если ты прав от и до, что это поменяет?

Я не знал, что я могу ответить на этот вопрос. Мне неважно было, поменяет ли это что-либо. Я просто хотел знать. Знание было самоцелью.

Взглянув на развернутый листок, хотя Странник, вероятно, и так прекрасно знал его содержание, он спросил у меня:

– Ты ждешь от меня дифирамбов?

– Разумеется, нет! Просто мне кажется, что у меня получилось описать твою бытность. Я не прав?

Странник улыбнулся:

– Еще раз. Предположим, что прав. Ты доволен?

Я вновь молчал, искренне не зная, уместен ли вообще был критерий довольности в данной ситуации.

Мы стояли в тишине, глядя друг на друга. Наконец-то, поняв, что ответа я не получу, я строго сказал Страннику:

– Завершай.

– Слушаюсь, мой господин, – с улыбкой ответил он и медленно свел ладони на уровне груди.

Невесомость. Храм.

Глава 8. «Ты все равно умрешь»

Я стоял перед канунником, на котором в ряд горело восемь одинакового размера свечей. Последняя отличалась только тем, что была сделана из красного воска. Видимо, эту свечу поставил Странник за следующего минутного собеседника. А может, и нет, людей было много. Видимо, богослужение только завершилось.

Казалось, что восемь свечей представляли собой законченную картину целого, и мне было тяжело находиться в этой атмосфере удушающей полноты. Я в последний раз взглянул на свечи, которые уже сгорели почти наполовину. Что бросилось мне в глаза, так это то, что красная свеча было наполовину сгоревшая, как и остальные семь.

Я вышел из храма, надел шапку и поверх натянул свой капюшон. Капюшон был весьма свободным и объемным. Дождь уже прекратился, но я чувствовал себя комфортнее в нем. Приятно светило солнце. На дорогах стояли лужи, но они только добавляли уюта в идиллию погоды. Я быстро шел к своему дому и думал о словах, вызвавших бурю эмоций у Странника. «Нет ничего лучше здоровья». Нельзя сказать, что эта фраза не казалась бестолковой и мне. Подобного рода фразы, даже вполне искренние, можно было часто услышать не только в пустых поздравлениях, но даже и во вполне разумных рассуждениях. Здоровье – это хорошо. Вне всяких сомнений. Но не должно ведь оно затмевать собой какие-то вещи, которые лучше или важнее. А что лучше? Что важнее? Как ни крути, мы вновь упираемся в вещи не от мира сего. А если посмотреть на границы материального мира, к которым многие люди прибиты гвоздями, то, возможно, и вправду ценнее здоровья и нет ничего. Только вот если материальными границами все и заканчивается, то разницы ведь никакой и нет, жили вы когда-либо вообще, как именно вы жили, ну и конечно, не имеет значения, как вы умрете.

– Шестьдесят секунд! – оживленно произнес Странник.

Я осознал, что стою лицом к барьеру. Странник стоял у меня за спиной, но я понимал, что это он. Недоумение застыло у меня на лице.

– Ты слишком беспечно переходишь дороги.

Я понимал, что вижу парня в капюшоне, который бежал через дорогу, не глядя по сторонам. В полуметре от парня застыл грузовик, летевший прямо на него.

Наверное, я представлял заранее, во всяком случае, точно задумывался, что именно буду делать в подобной ситуации шестидесяти секунд. Я точно понимал, что времени терять не стану. Я повернулся к Страннику и прокричал ему:

– Дай мне маркер и планшет!

У меня в руках тут же появились планшет с листом бумаги и серый маркер. Я с раздражением взглянул на маркер и, поняв, что его цвет все еще серый, бросил его и планшет перед собой на пол и вновь прокричал Страннику:

– Дай мне нож!

Он изобразил удивление, но у меня в руке мгновенно появился довольно крупный нож. Примерно такой же, как был у военного. Я тут же резко полоснул себя ножом по венам левой руки. Нож был абсолютно тупой, он не оставил ни царапины. Я со злостью взглянул на Странника. Тот продолжал издевательски улыбаться.

У ножа было острие. Я, не теряя ни секунды, перевернул нож лезвием вверх, давая больше потенциала острию, и со всей силы вонзил его в запястье все той же левой руки. Я начал буквально рвать себе вены. Из раны обильно потекла и даже захлестала кровь. Я нанес еще один удар, на этот раз настолько глубоко, что острие вышло с другой стороны руки. Мне было безумно больно, но в столь экстремальный момент это не имело значения. Я сел на корточки перед планшетом, отшвырнул нож в сторону и отвел истекающую кровью руку в сторону, чтобы не заляпать бумагу. Указательным пальцем правой руки, смачивая его кровью из левой, я принялся быстро, но аккуратно выводить надпись. Несколько капель крови все же попали на лист бумаги, но это было не важно – надпись была ясно читаемая. Когда я закончил, то быстро протянул Страннику лист, на котором кровью было написано:

«Я не хочу умирать».

– Ты все равно умрешь.

– Во всяком случае, не исчезну.

– Ты боишься.

– А ты нет. Время.

Резюме Странника

Когда-то недосбывшисьВ реальности людской,Я в ней, не воплотившись,Недообрел покой.Я смертью был оставлен,Но жизнь не приняла,Душою недоявлен,Я – недополумгла.Но там, где вечный морокУкрыл собою ложь,Я там, где тот, кто дорог,У горла держит нож,Я там, где боль утраты,Как кровь, идет из глаз,Я там, где мне не рады,Был сотни тысяч раз!В порыве наважденьяЯ ликом вас настигИ вижу: муки тленьяПод тяжестью вериг,Как с жизнью повенчало,Как упадет венец.Всему одно начало,Всему один конец.Надежды грациознойПьянящие устаВстречаю одиознойУлыбкою шута.Привычно наблюдаяФиналы виражей,Остановлюсь, блуждаяМеж склок и мятежей.Богов, и тех не стало.Развеялись, как прах.Я повидал немалоВ бесчисленных мирах.Но сливши в бесконечностьНачало и конец,Пылает ваша вечностьБиением сердец.

Послесловие

Дорогой читатель. Я не знаю, что случилось с главным героем в конце. Возможно, как и было ожидаемо, его насмерть сбил грузовик, а возможно, это было лишь завершением цепи его фантазий или безумств (или и того, и другого), порожденных его одиночеством. Не исключено, что это все оказалось лишь галлюцинациями, и в итоге он попросту разодрал собственные вены в состоянии острого психоза и умер от потери крови.

Мне неизвестно, кем были погибшие. Кричащей проекцией скрытых страхов и страстей главного героя или же реальными людьми, за финалами чьих жизней столь цинично наблюдали главный герой со Странником?

Ну и, конечно, для меня осталось загадкой, кем на самом деле был Странник. Была ли версия главного героя хотя бы немного близка к истине? Был ли Странник пустой выдумкой главного героя или действительно он был какой-то третьей потусторонней силой?

Могу точно сказать, что мне просто хочется верить, что у главного героя будет второй шанс.