Под звон мечей

Сказав это, он спокойно заснул со всеми своими, и только один из геатов остался настороже.

Между тем темная ночь опустилась на землю; всё кругом залила она своим мраком, под покровом которого тишина и сон водворились всюду. Только жалобные крики сов и филинов на высоких, старых деревьях вкруг зала нарушали ночное безмолвие…

Так настал и полуночный час… И вот, ровно в полночь, вышел из своего болота чудовищный Грендель и тихо подкрался к дверям залы, из-за которых слышался громкий храп крепко заснувших геатов. Мигом отбил Грендель запор у дверей, и вот он уж в зале, и жадно обводит огнистыми, сверкающими глазами всех спящих воинов, заранее избирая и как бы намечая себе жертву… Вот, наконец, жертва избрана! Грендель, подкравшись к геатам, хватает одного из них, разрывает пополам, раздробляет его кости, высасывает кровь из жил его, и тут же глотает свою добычу огромными кусками! Потом ненасытное чудовище тянется за другим, ближайшим воином, и вдруг чувствует, что чья-то мощная рука хватает его за лапищу, и стискивает её так, что все кости трещат в ней, все хрящи ноют… Ужас овладевает Гренделем: он рвётся, он хочет бежать – но уж поздно! Бесстрашный Беовульф вскакивает с лавки и, не выпуская толстую лапу Гренделя, устремляется на него…

Тут началась неслыханная борьба, один на один, борьба на жизнь и на смерть, борьба двух сил громадных и страшных как волны во время грозно бушующей бури. Затрещал толстый дубовый пол, задрожали стены залы, срубленные из вековых дубов, зашаталось и ходуном заходило все несокрушимо прочное здание… Попадали на пол тяжелые скамьи, которых никогда и никто не мог даже сдвинуть с места… Bсe датчане, издали заслышав гул и треск в зале, пришли в ужас: они с трепетом ждали, что вот-вот обрушится зала и раздавит могучих!

Но борьба уже явно клонилась на сторону Беовульфа: – он одолевал уже Гренделя, и тот помышлял только о бегстве, о том, чтобы поскорее вырваться из рук могучего богатыря и ускользнуть в своё мрачное болото… Но помыслы эти были напрасны: лапа Гренделя, по прежнему, оставалась в руках Беовульфа, словно в железных тисках. Наконец чудовище, собравшись с последними силами, рванулось, что есть мочи, – и вот жилы, тяжи и мускулы порвались в плече, лопнули кожа и мясо, кости выскочили из суставов, и вся лапа Гренделя, до самого плеча, осталась в руках Беовульфа; а чудовище, искалеченное, пораненное на смерть, повлеклось издыхать в своё болото.

Когда прослышали датчане, что битва окончилась победою Беовульфа, то одни устремились к зале, а другие пошли по кровавыми. следам Гренделя до самого болота, и там, на воде, заметили кровавые струи. В зале толпа сбежавшихся любопытных с ужасом смотрела на следы грозного ночного боя – на поваленные скамьи и столы, на стены, обрызганные кровью чудовища и на могучую лапу Гренделя, оторванную у чудовища Беовульфом… И все славные богатыри, и сам Гунфред должны были перед ним смолкнуть, когда он спокойно и просто стал рассказывать всем о своей ночной битве с чудовищем. Сам Хродгар, этот мудрый король Датский, хорошо знакомый с древними сказаниями, сложил песню в честь Беовульфова подвига.

Затем король приказал очистить залу, поправить в ней всё, что расшаталось и попадало во время битвы Беовульфа с Гренделем, и когда всё было исправлено, Хродгар вновь велел подготовить в зале богатое пиршество. За этим-то пиром, Хродгар, обратившись к Бсовульфу, сказал:

– Часто случалось мне награждать и гораздо более слабого бойца за меньшие подвиги. Тебя же, Беовульф, я стану отныне считать своим сыном. Знай, что тебе не будет и не может быть отказа ни в чем из всего мне принадлежащего, и прошу тебя принять от меня дары, достойные тебя и твоего подвига.

И он поднес Беовульфу броню, шлем и копье из чистого золота, да сверх того драгоценный меч и восемь коней, а при них дорогое седло, на котором он сам в былое время сиживал, когда кругом его раздавался звон мечей.

Беовульф принял все эти дары с полным кубком в руках; а затем, в свою очередь, подошла к нему королева и подала ему другой кубок с приветствием и в то же время на обе руки надела ему из крученого золота обручи, кольца на пальцы, накинула на плечи богатый плащ, а на шею драгоценное золотое ожерелье, самое тяжелое из всех ожерелий на свете.

Пир, и после поднесения этих даров, продолжался, полный шума и веселья, и звона круговых чаш, при громких песнях певцов, прославлявших подвиги древних героев. Король и королева с детьми поздно удалились из залы; а гости, изрядно отяжелевшие от меда, разостлали на скамьях постели и, сложив в головах всё своё opyжиe, расположилось на ночь там же, где пировали. Только Беовульфу и его спутникам, в виде особого почёта, отведен был особый покой на эту ночь, для ночлега. И вскоре все преспокойно заснули в зале, нимало не заботясь о том, что их ожидает в близком будущем.

Но вот, в глухой полуночный час, опять затрещали двери залы, и распахнулись настежь и в них ввалилось другое чудовище, подобное Гренделю: – то была мать Гренделя, явившаяся мстить за сына.

…то была мать Гренделя, явившаяся мстить за сына…

Шум её появления разбудил всех датчан. Они поднялись разом; но ужас их при виде нового чудовища был так велик, что им и в голову не приходило взяться за оружие или прикрыть полунагое тело доспехами, которые были свалены кучей у их изголовий. Все бросились вразсыпную. А мать Гренделя, явно напуганная общим пробуждением, тоже решилась бежать обратно в свое болото, впопыхах захватив только одного из ближайших к ней датчан. И чудовище, и товарищ исчезли вмиг из глаз у перепуганных витязей, которые громко завопили от ужаса… Побежали рассказать о случившемся к королю, и тот немедленно послал за Бсовульфом. Когда же Беовульф явился в залу, Хродгар сказал ему:

– Прежнее бедствие постигло нас, Беовульф! Эскер, мой лучший собеседник и советник, мой подручник в битвах, погиб от нового чудовища, вероятно приходившего сюда мстить за Гренделя. По слухам известно нам, что какие-то два мрачных чудовища обитают в ближнем приморском болоте. Над тем болотом, угрюмо и неприветно склонясь, нависли густыми ветвями старые деревья, и каждую ночь там чудится страшное чудо: ярким светом озаряются мрачные воды болота. И никто никогда не решался в то болото ногою ступить… Даже олень, изнуренный преследованием собак, скорее решается погибнуть, нежели укрыться в той трущобе… Лишь ветер, завывая, колышет там обросшие мохом деревья, о корни которых плещутся мрачные волны. Ты один можешь решиться проникнуть в мрачную бездну- один ты можешь нас избавить от бедствия! И если избавишь, то вновь обещаю тебя наградить из моей золотой казны.

Склоняясь на слёзные мольбы престарелого короля, Беовульф обещал ему, что будет преследовать чудовище и проникнет даже в самое убежище его – в мрачный омут болота.

Когда же Беовульф решился привести своё намерение в исполнение, Хродгар со всеми своими приближенными вызвался проводить его. Вскоре все они направились к болоту, верхами, по неизведанным дорогам и тропинкам. Всюду по тому пути виден был след бежавшего чудовища И в том месте, где этот след терялся в болоте, вся вода под топким берегом была окрашена кровью… Здесь же, на берегу, нашли они голову несчастного Эскера, которого горько оплакивал старый король Хродгар.

Спешившись с коней, Беовульф, с немногими избранными воинами, подошел к окраине болота, и все они ясно увидели в воде страшных змей и морских драконов; увидели и водяных никсов[7], которые сидели на подводных скалах. Заслышав шум по прибрежью, быстро заметались в воде морские чудовища и водяные змеи. Одно из этих чудовищ Беовульф подстрелил в воде, а когда оно всплыло на поверхность, его спутники добили это чудовище копьями.

Потом Беовульф обратился к Хродгару с следующею речью:

– Высокочтимый король! Готовый спуститься на дно болота, ради избавления твоей страны от страшного чудовища, я иду на встречу верной смерти; а потому и прошу тебя, в случае, если бы я точно погиб от чудовища, то не оставь твоею милостью моих добрых земляков-геатов, и перешли дяде моему, королю Хигелаку, все дары, полученные мною вчера.

Окончив эту речь, он взял из рук Гунфреда меч Хрунтинг, древнее, в яде омоченное и в крови закалённое opyжиe, опоясал на себе покрепче кольчугу – и ринулся с берега в омут страшного болота. Король Хродгар не успел и вскрикнуть, как уже мрачные волны бездонного омута поглотили храброго витязя.

Целый день, с утра и до вечера опускался Беовульф на дно страшной бездны, среди чудовищ, которые яростно бросались на него и хватали зубами, то за плечи, то за руки, но их злобные нападения оказывались тщетными- всюду встречали они либо непроницаемо-твёрдую броню, либо частую сеть крепкой железной кольчуги. Когда же он наконец коснулся ногами дна этого страшного омута – на него тотчас же яростно набросилась мать Гренделя, самого страшного из всех водяных чудовищ. Охваченный могучими лапами чудовища, Беовульф не мог двинуть в воде ни рукою, ни ногою, не мог даже обнажить меча своего – а мать Гренделя, между тем, быстро увлекала его куда-то в сторону из мрачного омута. И вдруг он увидел, что они очутились в каком-то неведомом углу бездны. Беовульф убедился, что вода туда не проникала, что эта мрачная подводная пещера была освещена каким-то бледным светом, и тут только разглядел вполне ясно то чудовище, которое держало его в своих мощных когтях. Быстро оправившись, Беовульф встряхнул плечами, вырвался из лап чудовища и, выхватив меч Хрунтинг, яростно напал на своего грозного противника. Но увы! – крепкая, благородная сталь не могла нанести чудовищу никакого вреда и только скользила по его чешуе… Тогда Беовульф, отбросив opyжиe, вступил в борьбу с матерью Гренделя, сбил её с ног, но потом, поскользнувшись, сам упал, и чудовище навалилось на него всею своею тяжестью, пытаясь его раздавить или задушить. Но Беовульф был опытный борец: – улучив минуту, он выбился из-под чудовища, вскочил на ноги, сорвал со стены громадный меч, некогда выкованный древними великанами и, собрав все силы, с размаху ударил им мать Гренделя по шее… Затрещали хрящи и кости – все раздробил страшный меч, и бой окончился одним ударом. Обливаясь кровью, чудовище пало мёртвое к ногам Беовульфа.

Тогда, торжествуя победу, славный богатырь тем же мечом отрубил громадную головищу от трупа Гренделя, лежавшего в углу, и, взяв её в одну руку, хотел другою унести из подводной пещеры древнее орудие великанов. Но каково же было его изумление, когда он увидел, что этот громадный меч стал таять как лед в его руках и в нисколько мгновений растаял до самой рукояти, так что только эту рукоять он и мог унести с собою на землю, в память о страшной битве.

Между тем, спутники Беовульфа, сопровождавшие его до болота, давно уже отчаялись увидать его в живых. Они ждали его целый день, от раннего утра и до наступления вечера, и уже собрались уходить домой, когда их внимание было привлечено странным, необыкновенным явлением. Вода в мрачном омуте болота стала краснеть, окрашиваясь струями свежей крови. Все так и подумали, что это кровь Беовульфа, что он погиб в борьбе с чудовищем, и уже собирались горько оплакать славного богатыря – красу и честь земли геатов – как вдруг Беовульф показался из воды и подплыл к берегу. Bce радостно бросились к нему и пособили ему выйти на сушу и самому обсушиться, так как красноватая влага ручьями сбегала с его доспехов и одежды. Товарищи помогли ему освободиться от доспехов, усадили его на коня; а четверо из них торжественно понесли за ним на носилках чудовищную головищу Гренделя, так как никому не под силу было снести её одному.

Шумно и весело сели в тот вечер все гости за стол короля Хродгара, пировали далеко за полночь и легли спать спокойно, твёрдо уверенные в том, что, благодаря подвигу Беовульфа, никто уже теперь не нарушит их покоя.

На другой день геаты стали собираться домой. Щедро одарив и Беовульфа, и всех его спутников, Хродгар распростился с ними и весьма сердечно, весьма искренно пожелал им счастливого пути.

Счастливо переплыл Беовульф многошумное море и прибыл к берегам своей родины, где король Хигелак и все его родные встретили Беовульфа радушно и весело. Тут Беовульф рассказал им подробно о своем пребывании в земле датчан, о грозной битве с чудовищами, о тех опасностях, которым он подвергал свою жизнь, сражаясь для общего блага. И громко славили его подвиг певцы, под звон заздравных кубков. В конце пиршества он щедро наделил короля Хигелака и всё его семейство из сокровищ, поднесённых ему в дар Хродгаром. Хигелак тоже не остался у него в долгу: он отдарил Беовульфа лучшим из своих родовых мечей, да сверх того дал ещё ему землю и замок в пожизненное владение…

Затем прошло много лет. Хигелак пал в битве; и сын его тоже пал под мечами врагов. Королем над геатами пришлось быть Беовульфу, и он мудро и счастливо правил ими около полувека, как вдруг прослышали о новом и тяжком народном бедствии… В его владениях появился крылатый змей, который всюду летал по ночам – людей умерщвлял и дома их зажигал. Этот змей был хранителем клада, зарытого в пещере неприступной скалы. Никому неведомая тропинка вела внутрь той скалы, и по этой тропинке человек проник случайно в жилище змея. Не по доброй воле, не для того, чтобы разыскать богатый клад змея, зашел этот случайный гость в мрачную пещеру горного чудовища: – он зашел туда убегая от жестоких преследований своего неумолимого владыки и господина. И вдруг, зайдя в пещеру, заглянув под её мрачно нависшие своды, он увидел пред собою груды блиставших в пещере змеевых сокровищ! Сокровища эти скрыл здесь некогда последний потомок одного старинного рода, у которого смерть отняла всех близких, так что ему выпало на долю только одно: оплакивать своих близких и сетовать на свою горькую участь. Он снёс все сокровища своего рода в ту неприступную пещеру, сложил там в кучи ярко-блестевшее золото и сосуды.

– Пусть земля примет в свои недра т6 сокровища, которыми уже не может владеть никто из моих близких! Все они погибли жертвою мечей и копий! Никого из них не осталось, кто бы мог теперь владеть этими заветными мечами, пить из этих драгоценных кубков, носить эти блестящие доспехи! Смолкли в наших замках звонко бряцавшие арфы – не слышно более пения певцов, не видно перелетающих по залам соколов и кречетов, и дворы их не оглашаются топотом быстрых коней. Беспощадная смерть рано похитила у меня всех близких и родных.

Так горько сетовал на свою судьбу одинокий, проводя дни и ночи в тоске и печали, пока и его не коснулась холодная рука смерти…

Клад, оставленный этим горемычным и одиноким скитальцем, был впоследствии разыскан змеем, который поселился в той пещере и триста лет лежал в нeй спокойно на своем золоте, пока не потревожил его своим посещением бедный изгнанник, который изо всего клада взял только кубок, и тот принес к ногам своего неумолимого господина, чтобы вымолить у него себе пощаду.

И вот, заметив похищение, змей поднялся со своего золотого логовища и устремился вслед похитителю… Но нигде не нашел его; и с той поры, мстя за обиду, нанесенную ему человеком, он стал летать по ночам по всей земле Беовульфа, пыша огнем, всё пожирая на пути, не щадя ничего живого…

Прослышал о том Беовульф; узнал также, чем вызваны были эти страшные опустошения. Как добрый король – отец своего народа – он тотчас же решился избавить свою страну от нежданного бедствия. При этом он, как опытный воин приготовился к битве надлежащим образом: он знал, что ему придется вступить в борьбу со змеем, который пышет огнем, и потому приказал выковать для себя большой железный щит. Вооружившись с головы до ног и взяв этот щит на руку, он направился, в сопровождении двенадцати опытных витязей, к пещере, где залегал змей на своих сокровищах.

Проводником Беовульфу и его спутникам служил тот, кто был невольным виновником всех бедствий…

Только ему одному и была известна тропинка, по которой легко можно было проникнуть в жилище змея… Но этого проводника не легко было заставить, чтобы он всем указал роковой путь: – он не хотел идти добровольно, упирался и испускал жалобные вопли. Витязи должны были связать малодушному руки за спину и насильно гнать его перед собою.

Беовульф, состарившейся в бурных битвах, готовый и ещё раз, на закате дней своих, совершить новый подвиг, вступить в последний бой – на этот раз был грустно настроен. Напрасно старался он ободрить себя, перебирая в памяти все те опасности, каким подвергался в жизни: – не смотря ни на что, прежняя бодрость духа не возвращалась. Он предчувствовал, что уже близок был назначенный судьбою час, в который душе его предстояло расстаться с телом…

Но вот уже и достигли они цели своего долгого и трудного похода… Преодолев себя, Беовульф сходит по тропинке к убежищу страшного змея, вместе со своими спутниками – и видит перед собою каменный свод глубокой пещеры, из под которого, пылая огнем, бежит бурный, могучий поток. Никому нельзя было даже и помыслить приблизиться к тому месту, и Беовульф, видя перед собою такое неожиданное и неодолимое препятствие, стал громко и гневно вызывать змея на бой и выкликать его из пещеры. Заслышав человеческий голос, змей из пещеры вышел, увидел перед её входом готового к бою Беовульфа, который ожидал его, прикрывшись щитом – увидел и приостановился. Долго, долго и очень внимательно высматривали друг друга противники, видимо опасаясь друг друга, и вдруг устремились в битву. Змей так грозно выбрасывал из своей пасти пламя, обдавал всех таким страшным жаром, что ужас напал на всех спутников Беовульфа и они, отчаявшись в исходе битвы, без оглядки бросились бежать к сосновому лесу, предоставляя своего короля и владыку на волю судьбы и помышляя только о своем спасении. Один Виглаф, неизменно-преданный Беовульфу, остался при нём; и напрасно пытался он мольбами и упреками остановить беглецов. Видя, что все его усилия напрасны, он решился умереть со своим господином, и стал мужественно помогать Беовульфу в борьбе со змеем, то осыпая змея ударами своего меча, то прикрывая короля щитом.

Но могучая рука Вульфенита, даже и в старости, всё ещё была слишком тяжела для меча, даже и самого твёрдого, самого лучшего… В разгаре битвы, знаменитый меч, который уже много лет сряду служил ему в битвах, разлетелся вдребезги от удара о голову чудовища, и пока он успел его отбросить в сторону и выхватить другой запасный меч – змей сумел нанести Беовульфу смертельную рану. Чувствуя это, могучий боец собрался с последними силами, вновь устремился на змея, и поразил его.

Когда змей пал, наконец, под ударами Беовульфа и Виглафа, и, свернувшись в кольцо, издох – сам Беовульф стал изнемогать от раны и почувствовал, что его уже не держат резвые ноги… Он опустился наземь, опёрся спиною о скалу и обратился с речью к своему верному Виглафу, который снимал с него доспехи и подавал ему свежую воду:

– Пятьдесят лет сряду правил я своей страною! – так сказал он. – Полвека охранял я её мечом от врагов, не коварствуя, не произнося клятвы, которую бы я не исполнил. И вот теперь, в последние мгновения жизни, могу себя успокоить тем, что никто не упрекнет меня в убийстве родных или друзей. Но чтобы я мог умереть спокойно и твёрдо, ты, верный Виглаф, ступай в пещеру, и вынеси мне на показ все те сокровища, которые я, в этой последней битве, отнял у грозного змея…

Виглаф поспешил исполнить последнюю волю умирающего короля. Войдя в пещеру и быстро оглядев жилище змея, он захватил оттуда лучшие из множества там собранных сокровищ и вынес их, и положил к ногам Беовульфа, который уже впадал в забытьё. Желая пробудить его к сознанию, Виглаф стал обливать его холодною водою и ещё успел привести его в чувство. Умирающий бросил взгляд на сокровища и сказал:

– Я умираю; вели же схоронить меня на берегу – и пусть высоко над прибоем будет виден мой могильный холм, чтобы все моряки и заморские гости-корабельщики завидев его издали, знали, что это Беовульфова могила… А ты, последний в моём роде, неизменно верный мне, возьми все мои доспехи и носи их со славою!

С этими словами он заснул навеки. Видя это, Виглаф тотчас поспешил воротить беглецов из леса, усовещивал их, упрекал в низком поступке, потом, при их помощи, вынес все сокровища из пещеры змея, а для Беовульфа соорудил великолепно украшенный громадный костёр на берегу многошумящего моря…

Совершив, с соблюдением всех древних обычаев, обряд сожжения над Беовульфовым тылом, Виглаф, по завещанию героя, насыпал высокий холм над его славным прахом. И моряки, издали направляя свои корабли на этот холм, действительно говорили друг другу:

– Вон, высоко над прибоем, виднеется могила Беовульфа. Честь и слава ему!

5. Романы Круглого Стола

Средние века – века рыцарства с его вечными раздорами, войнами и замкнутою жизнью, которая протекала однообразно и скучно за зубчатыми стенами замков – эти средние века, отличавшиеся сильно-развитым уважением к грубой физической силе и кулачной расправе – оставили нам весьма обширную литературу рыцарских романов, которые живо знакомят нас с нравами, обычаями, верованиями, понятиями и предрассудками рыцарской среды. Основою подобных романов являются обыкновенно приключения какого-нибудь рыцаря, который ищет всякой возможности проявить своё мужество, свою силу, своё уменье владеть оружием; борется с чудовищами и великанами, избавляет любимую им женщину из рук злодеев или разбойников, и, после многих, совершённых им подвигов, приобретает неувядаемую славу и общее уважение. В очень многих романах повторяются почти дословно те же приключения и даже появляются те же действующие лица; и самое изложение романов почти одинаково: это плавный и спокойный рассказ, пространный и подробный, излагающий события изо дня в день, рисующие внешнюю сторону лиц и их приключения и ни единым словом не упоминающий о внутренней жизни своих героев, об их думах, чувствах и состоянии души в тe или другие моменты их деятельности…

Большая часть средневековых рыцарских романов написана стихами, и эти стихотворные изложения романических сюжетов, явившиеся в период процветания рыцарства (в XII–XIV веках), доставили громкую славу многим поэтам, преимущественно французским и германским. Но чрезвычайно любопытною особенностью всех подобных изложений явилось то обстоятельство, что во всех рыцарских романах оказалась одна общая основа. Герои рыцарских романов представлялись тесно-связанными с кружком витязей, собиравшихся около какого-то «доброго и славного короля Артура», точно также, как наши русские богатыри собирались около Владимирa Красного Солнышка. Двор короля Артура представлялся центром, к которому стремилось и около которого собиралось всё именитое и славное, всё, что умело с достоинством и честью носить рыцарское звание, всё, что хотело блеснуть своими подвигами, своими заслугами или чрезвычайным разнообразием своих приключений. Обычаи двора Артура представляются в рыцарских романах образцом всего, что можно себе представить в смысле утончённой рыцарской вежливости, благородства и воспитанности: – это идеал, к которому должен стремиться каждый истинный рыцарь. При той выдержке и воспитанности, которая должна составлять отличительную черту каждого рыцаря, являющегося ко двору Артура – все рыцари при дворе его равны: – между ними нет ни старших, ни средних, ни меньших, ни более именитых, ни менее заметных… Это общее равенство рыцарей при Артуровом дворе выражается наглядно тем, что все за столом сидят «без мест», за общим «круглым столом», который и есть главный сборный пункт рыцарской братии, со всех концов образованного мирa стекающейся ко двору «доброго короля Артура». От этого центра все они получают даже и своё общее название «Рыцарей Круглого Стола», а романы, в которых рассказывается об их подвигах и приключениях, – название «романов Круглого Стола». К кругу этих сказаний относятся романы о короле Артуре и его сподвижниках, о волшебнике Мерлине и Вивиене, о Ланселоте и Жениевре, о Тристане и Изольде, о Рыцаре со львом, о Парсивале, и многие другие, известные в нескольких различных обработках или редакциях.

Ученые долгое время спорили о том, откуда были первоначально заимствованы средневековыми поэтами основные сюжеты всех этих романов «Круглого Стола», и наконец пришли к тому убежденно, что эти сюжеты были заимствованы из кельтских сказаний. Тщательные розыски привели к тому, что в библиотеке Оксфордского Университета отыскан был и древне-кельтский рукописный сборник, в котором нашли первоначальные кельтские сказания об Артуре и его витязях, в той сжатой и краткой форме, в которой они явились среди кельтского населения Бретани и Уэльса, и из которой впоследствии выросли и развились объемистые средневековые рыцарские романы. Для того, чтобы ознакомить наших юных читателей с этими любопытными сказаниями, мы приводим здесь три наиболее распространенные из них почти в том самом виде, в каком они были одним из французских ученых внесены из Оксфордского сборника[8] в его книгу о романах Круглого Стола. Сказания эти излагают нам похождения трёх знаменитых представителей Артурова двора: Овенна, Герана и Передура, и носят следующие заглавия в подлиннике: