Портрет

Сколько прошло времени после разговора с незнакомцем? Что вообще происходит?! Джордж сел опять на кровать. Схватился за край и хмуро уставился на запертую железную дверь напротив. Давно он не попадал в подобный переплет. Да что говорить, в такой он ни разу не попадал. В молодости, когда Джордж работал независимым журналистом, бывали случаи угроз в его сторону, мелких хулиганских выходок, несколько раз разбивали фотоаппарат и стекла в машине. Но до рукоприкладства не доходило ни разу.

Безоблачное тихое детство, частная школа, университет. Потом захотелось самостоятельности, независимости. Почти сразу же пришли, если не слава и богатство, то известность и достаток. Оказывается, он никто, слабый изнеженный писака. Его хоть сейчас могли убить, а он ничего не в силах сделать. Не помогут ни родители, ни деньги, ни талант.

Что ж, единственное, что он может сделать, это вести себя достойно. Джордж, прихрамывая, прошелся по комнате взад вперед. Осмотрел дверь, лампочку, отверстие для вентиляции. И пусть тело болело от макушки до пяток, желудок настойчиво требовал пищи. Он попил воды из туалетного бачка. Кишечная инфекция – незначительная проблема по сравнению с тем, что его ожидает. А так как кормить его не планируют, значит, ему недолго оставалось. Перспективы безрадостны. Джордж никогда не сталкивался с преступным миром, все его, если можно так сказать, знания были подчерпнуты из боевиков. Но и дураку было понятно, что в живых его вряд ли оставят. Он опять лег на кровать, надеясь, что заснет. Больше в комнате делать было нечего.

Джордж проснулся от звука открывающейся двери. В проеме показался мощный громила в темном костюме. Под пиджаком отдувалась кобура с оружием.

– Хозяин желает тебя видеть, – произнес он, останавливаясь в проеме.

Джордж, кряхтя, встал и поправил окровавленную футболку.

Они вышли в коридор. Как он и предполагал, его комната находилась в подвале. Наверх Джордж с охранником поднимались по крутой узкой лестнице. Джордж впереди, охранник сзади. Вскоре они вышли на первый этаж.

«Шикарный домик», – хмыкнул под нос Олдридж, рассматривая паркет из красного дерева, антикварную мебель, картины на стенах. В огромных окнах можно было увидеть живописные клумбы, аллеи, вдалеке темнел настоящий густой лес. Его подтолкнули в спину по направлению к одной из дверей. Это был кабинет. За столом сидел знакомый жуткий старикан. Ничего хорошего от предстоящего разговора Джордж не ожидал, поэтому, когда ему предложили сесть, немного удивился.

– Доброе утро, мистер Олдридж, – мужчина был нарочито вежлив, это раздражало и пугало одновременно.

– Доброе, – буркнул Джордж, осторожно усаживаясь на стул напротив стола.

– Ничего нового не вспомнили? – тонкие губы мужчины изогнулись в циничной гримасе.

– Нет, – ответил Джордж, напряженно смотря в лицо незнакомцу.

– Жаль, – вздохнул тот, – тогда вы нам не нужны.

«Так быстро?» – Джорджа охватила паника. Он не хотел умирать. Вот так, быстро, глупо, неизвестно от чего. Его закопают где-то в лесу, и никто, ни родители, ни друзья не будут знать, что с ним случилось. И пусть в подвале он решил, что его все равно не оставят в живых, Джордж цеплялся за слабенькую надежду, как утопающий за соломинку.

– Подождите, – он поднял руку, краем глаза заметив шагнувшего к нему сзади громилу, – вы до сих пор не объяснили, зачем вам нужно это полотно и откуда о нем узнали. Может быть, я смогу что-то прояснить, если буду знать больше?

Сидящий за столом старик на мгновенье задумался. Джордж чувствовал, как вплотную к его стулу стоит бандит и ждет малейшего знака от хозяина, чтобы убить. В горле пересохло, на спине выступил холодный пот. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль – записать свои ощущения и вставить в следующую книгу. Если она будет, конечно.

– Все, что рассказал сеньор Гарсия, можете не повторять. Это я знаю, – медленно произнес, решив, в конце концов, что убить Джорджа он всегда успеет. – Пустое полотно на месте бывшей «Лауры», никаких следов вынимания картины из рамы. Спектральный анализ нитей рубашки, показавший ткань шестнадцатого века. И так далее…Мы проверили компанию, перевозившую ваш багаж, дом в Барселоне. Поговорили с риелтором, который его сейчас продает. Даже побывали у вашей бывшей жены. Увы. Никто ничего не знает.

Джордж в панике пытался зацепиться хоть за что-то. Но ничего не приходило в голову. Только один вопрос крутился в голове – что ценного в этой картине, если ее так ищут?

– Да, кстати, – улыбнулся старик, – Долорес рассказала о том, что за два дня до вашей поездки в Париж к вам приходила в гости какая-то сеньорита.

Мужчина выжидательно замолчал.

– Приходила, – осторожно подтвердил Джордж, задвинув вглубь себя опасения по поводу здоровья своей бывшей служанки.

– И что она хотела?

– Тоже, что и вы. Купить полотно «Лауры», – Олдриджу некуда было деваться. Все равно бандит узнает, если не сейчас, то позже. Он только надеялся, что успешную богатую модель минует его участь. Вряд ли старикан будет ее пытать.

Впервые в глазах мужчины мелькнул интерес.

– Как ее зовут?

– Лаура Симпсон, – произнес угрюмо Джордж.

Старик перевел взгляд на монитор ноутбука, стоящего на углу стола, и принялся что-то быстро увлеченно печатать. «Скорее всего, ищет Лауру в интернете», – только и успел подумать Джордж, как вздрогнул от громкого неестественного хохота. Бандит смеялся. Жутко, возбужденно, даже радостно. Словно он нашел потерянное бесценное сокровище. Джордж испуганно уставился на хохочущего мужчину. Что это с ним?

– Мистер Олдридж, – отсмеявшись, произнес старик, – какой же вы идиот. Хотите взглянуть?

Джордж осторожно встал и, прихрамывая, подошел к столу. Старик развернул монитор так, чтобы было видно обоим. На экране предстала одна из фотографий Лауры Симпсон крупным планом. Она смотрела прямо в объектив, серьезно, не улыбаясь. Ее серые бездонные глаза, казалось, заглядывали в душу. Джордж, несмотря на боль, терзавшую его, невольно замер от восхищения. Какая же она красивая.

– Ничего не замечаете странного? – спросил бандит.

Джордж отрицательно мотнул головой. Что тут странного? Прекрасная девушка рекламирует колье с сапфирами. Они на ней идеально смотрятся.

Мужчина щелкнул мышкой, и в новом окне экрана появилось изображение украденной картины. Его «Лауры». Фото было сделано в пражском музее, перед войной. Старик максимально приблизил лицо девушки и расположил ее рядом с лицом модели.

– А теперь? – хмыкнул он.

Джордж ошеломленно переводил взгляд с одного изображения на другое. Девушки были похожи, как две капли воды.

– Ну и что… – начал было говорить Джордж, как вдруг горло перехватил спазм. Он судорожно сглотнул и отступил назад. Ноги не слушались.

– Этого не может быть, – прошептал он потрясенно, – не может быть.

– Алан, – старик обратился к телохранителю, – проводи мистера Олдриджа в его комнату и покорми. Вдруг он еще пригодится? А мне нужно поговорить с мадмуазель Симпсон.

Джордж обеспокоенно вскинул голову.

– Надеюсь, вы не станете ее допрашивать так же, как и меня, – прохрипел он.

– Конечно, нет, – хохотнул мужчина, – зачем портить такую красоту? Я найду для нее лучшее применение.

Джорджа сильно толкнули в спину, выпроваживая из кабинета, он не успел ничего ответить. В гудящей голове царил хаос. Джордж спускался в подвал, почти не ощущая болезненные тычки в спину от громилы. На что намекал старик? Он что, действительно думает, что Лаура Симпсон есть так самая Лаура? Это бред! Пусть Джордж был творческой личностью с богатой фантазией, но рациональная часть мозга изо всех сил сопротивлялась увиденному и услышанному.

Джордж ковылял по ступеням, спотыкаясь на каждом шагу и цепляясь за углы. И даже, когда его грубо впихнули в комнату, да так, что он растянулся на полу, он даже не ощутил боли. Голова шла кругом. Разум отказывался воспринимать то, что он услышал и увидел.

Джордж опустился на кровать и сжал виски ладонями изо всех сил. Даже его возможная близкая смерть отступала на задний план перед подобным событием.

– Но старик поверил сразу! – прошептал Джордж потрясенно. Неужели, существует что-то за гранью материального мира? Неужели?..

С другой стороны все указывало на правду. Девушки были похожи. Нарисованная Лаура неожиданно пропала с полотна, а красавица-модель появилась из ниоткуда. Вора не нашли. Рубашка шестнадцатого века…

– Этого не может быть, – шептал Джордж безостановочно хриплым сдавленным голосом, – не может быть…

***

Я была почти счастлива. Холст находился в безопасности, в непосредственной близости от дома, под защитой бетонных стен и стальных сейфов. Работа приносила удовольствие. Ни за что бы раньше не догадалась, что можно получать такие огромные деньги, ничего не делая. Даже сто лет назад к женщинам относились совсем по-другому. Как же мне повезло, что я «родилась» именно в это время.

Немного напрягали навязчивые знаки внимания поклонников. Нескончаемые букеты, коробочки с ювелирными изделиями (многие из которых я же сама и рекламировала), приглашения на ужин. Мартин приходилось по часу в день тратить на то, чтобы отсылать подарки обратно. Но я была непреклонна – никаких свиданий и подношений. Как ни странно, неприступность и замкнутый образ жизни делали мой портрет еще более привлекательным.

Был еще Джордж. И моя безответная любовь к нему. Я еще чувствовала себя слишком нерешительной и закомплексованной, чтобы сделать первый шаг. Вот так, подойти на улице и поздороваться. Особенно после того, как украла у него картину. Возможно, мы где-то встретимся случайно? На каком-нибудь приеме или в торговом центре? Частенько я представляла, как мы сталкиваемся в книжном магазине, где я задаю ему вопросы о книгах (я перечитала их все). А он влюбляется в меня с первого взгляда. Мечты, мечты.

А сегодня утром я самостоятельно приготовила себе завтрак. Ничего особенного – поджарила два яйца и кусочек ветчины. В процессе готовки пришлось несколько раз сверяться с ноутом, и все равно яйца получились с черной хрустящей корочкой снизу. Наверное, я включила слишком сильный огонь. Все равно, я их съела, не забыв похвалить себя. Научусь рано или поздно. Я не собиралась становиться поваром, мне был интересен сам процесс превращения одного вкуса в другой. Вода с горькими твердыми зернами – в ароматный напиток. Молоко и безвкусный белый порошок – в оладьи, склизкая полужидкая консистенция – в яичницу.

Я ехала со съемок с Альберто и Мартин. У нас был запланирован торжественный ужин в ресторане по случаю публикации моих фото в спецвыпуске «Пипл». После выхода космической саги с моим эпизодическим участием в образе императрицы меня назвали самой красивой женщиной в мире. «Думаю, не в последний раз», – самодовольно заявила Мартин и предложила отметить это событие. Альберто и я согласились. Я сидела на заднем сидении, слушала беззаботную болтовню друзей и улыбалась. Разве могла я подумать год назад, что буду вот так наслаждаться жизнью, пить шампанское, смотреть фильмы, читать книги? Что у меня появятся друзья, коллеги, поклонники? Что меня ждет впереди жизнь, наполненная приключениями?

– Нас теснят к обочине, – вдруг серьезно произнес Альберто. Я удивленно огляделась. Форд окружили три громадных джипа. Один притормаживал спереди, другой отрезал путь сзади. Еще один приближался слева, почти касаясь нашей маленькой машинки.

– Останавливайся, – произнесла Мартин испуганно, – здесь куча народу на тротуарах, не будут же нас грабить прямо в центре?

Мы остановились. Альберто попросил заблокировать двери и сидеть спокойно. Мы с Мартин замерли, наблюдая, как из джипов выходят двое мужчин в черных строгих костюмах и идут к нам. Первый встал сзади автомобиля, второй остановился со стороны тротуара и постучал в окошко. Альберто открыл его на пару дюймов, чтобы только услышать, чего он хочет.

– В машине есть мадмуазель Лаура Симпсон? – довольно дружелюбно и вежливо произнес мужчина.

– Вам какое дело? – огрызнулся Альберто.

– Нужно поговорить об украденном полотне.

Сердце замерло от страха. Нас раскрыли! Сейчас наденут наручники и отведут в тюрьму. Я, не успев насладиться жизнью, окажусь за решеткой. Мартин крутила головой, недоумевающе переводя взгляд с мужчин на меня. Альберто хрипло и как-то сдавленно прокашлялся.

– Я Лаура Симпсон. Что вы хотите знать? – стараясь говорить спокойно, произнесла я. Громила тут же перевел взгляд на заднее сидение. Я опустила стекло и улыбнулась краешком губ. Как всегда, при первой встрече со мной, мужчины теряли дар речи на пару секунд. Я уже привыкла к подобному оцепенению и просто ждала, когда он придет в себя.

– Мадмуазель Симпсон, – в конце концов, выдавил мужчина, – с вами хочет поговорить очень уважаемый человек. Вам ничего не грозит. За свою жизнь и здоровье можете не беспокоиться. Мне приказано проводить Вас к нему.

Я молча смотрела на жесткое, гладко выбритое лицо, склоненное к моему окну, и размышляла, есть ли у меня выбор. Будет полной глупостью с моей стороны сесть в джип к незнакомцам и отправиться к этому «хозяину». Со мной могут сделать все, что угодно – убить, изнасиловать…

– Что ты его слушаешь, – зашипела Мартин с переднего сидения, – закрывай окно и поехали.

– Как? – прошептал Альберто, указывая на стоящий впереди джип.

– Я все равно приведу вас к нему, хотите вы этого или нет, – громче произнес мужчина, демонстративно поправляя кобуру на поясе, – в другом случае могут пострадать невинные люди.

– Только поговорить? – обреченно переспросила я.

– Только поговорить о картине и все, – клятвенно заверил мужчина.

– Помогите! – крикнула Мартин в полуоткрытое окно.

Немногочисленные прохожие на тротуаре недоуменно оглядывались, не понимая, откуда донесся вопль. В щель окна тут же просунулось дуло пистолета.

– Зачем привлекать внимание, мадам? – голос громилы стал жестче. – Вам надоело жить?

– Я поеду! – решилась я, открывая заднюю дверь.

– Стой, куда?! – заорала Мартин. – Я звоню в полицию.

– Не нужно полиции, – я вышла из машины и подошла к передней двери, – я позвоню тебе, как только смогу. Не переживай, все будет хорошо. Я догадываюсь, о чем пойдет разговор.

Повернулась и направилась к стоящему впереди джипу. По моей просьбе Альберто участвовал в краже. Откуда эти громилы узнали о ней, и что теперь будет – разбираться мне. Я виновата в преступлении и понесу наказание.

Мужчина выбежал вперед и открыл передо мной заднюю дверь джипа. Я залезла внутрь, и мы тронулись.

Единственное, на что я надеялась, что их «хозяин» живет недалеко от Парижа. Иначе мне придется туго. Мы выехали за город, джип прибавил ходу. Только-только я начала серьезно волноваться, как машина повернула на узкую проселочную дорогу. Вскоре мы оказались у огромных железных ворот, утыканных камерами. Наш джип проехал внутрь, остальные где-то потерялись. Еще пару минут по извилистой асфальтированной дороге мимо живописных зарослей, и перед нами возник огромный трехэтажный особняк в викторианском стиле.

Двери автомобиля открылись, мне подали руку. Я осторожно вышла. Прошло более полугода, как я хожу, но до сих пор неуверенно чувствую себя на каблуках. А, может быть, ноги подгибались от страха?

– Хозяин ждет в кабинете, – приложив палец к уху, произнес мужчина.

Я пожала плечами. Пока все шло, как он и говорил. Может быть, мифический «хозяин» действительно не имеет в виду ничего дурного. Поговорит и отпустит?

Дверь открыл еще один громила в костюме. Швейцар? Я смело шагнула внутрь и огляделась. Гостиная была огромной. Вычурная мраморная лестница вела на второй этаж. Монументальная хрустальная люстра, античные скульптуры, картины. Я заметила «Водяные лилии» Моне и «Танцовщицу» Дега. Подлинники? А что тогда висит в музеях? Я ошеломленно крутила головой, переводя взгляд с одного полотна на другое, узнавая своих соседей по музейным залам, пока мне не открыли двери кабинета и не пригласили внутрь.

– Добрый вечер, – сухо произнесла я. Посреди огромной комнаты, за столом, как паук в центре своей паутины, восседал хозяин.

Щуплый немолодой, даже можно сказать старый, человек, седой, гладко выбритый, с неприятной лисьей физиономией. Блеклые светлые глаза жадно впились мне в лицо.

– Бог мой! – воскликнул он пораженно.

Потом встал и решительно направился ко мне. Я немного струхнула от такого напора, но осталась стоять на месте. Дедок был невысокого роста, почти вровень со мной, а я считалась низенькой для манекенщицы.

– Оставьте нас, – резко произнес он.

– Но шеф… – донеслось сзади.

Оказывается громилы шли за мной? Я даже не услышала их шагов, так грохотало мое сердце.

– Вы не поняли с первого раза? – голос хозяина заледенел. Даже я поежилась, что говорить о мужчинах. Те судорожно попятились назад. – Вон! Не думаю, что мадмуазель Симпсон сможет мне чем-то навредить.

Телохранители испарились. Скрипнула, закрываясь, дверь. Я осталась с хозяином один на один. Нет за спиной Мартин, которая подскажет и поможет. Нет Альберто. Рассчитывать придется только на себя.

– Поразительно! – мужчина обошел вокруг меня несколько раз, осматривая, словно музейную скульптуру.

Я пока не знала, как реагировать, поэтому молча настороженно ждала, пока он налюбуется. Все было крайне странным и пугающим.

– Ну и как Вам живется на этом свете, Лаура? – через время произнес старикан.

Я недоуменно сдвинула плечами.

– О чем это вы?

– Не будем ходить вокруг да около, – хозяин взял меня за подбородок жесткими пальцами и несколько раз покрутил голову вправо и влево. Я стоически выносила его прикосновения, на подсознательном уровне понимая, что лучше не спорить, уж слишком жутковатое он производил впечатление. – Я знаю, что Вы родились не обычным способом, а вышли из картины. Поэтому оставим неуместные дискуссии.

Я хлопнула глазами и уставилась на старика. Откуда он знает?! Это невозможно!

– Присаживайтесь. Нам предстоит долгий разговор.

Мужчина оставил мой подбородок в покое, подошел к письменному столу и уселся в кресло. Я обессиленно опустилась на ближайшую кушетку. В голове царил сумбур. Я попыталась успокоиться и взять себя в руки. Обвела глазами кабинет. У старика явная гигантомания. Зачем такому маленькому человеку такие огромные комнаты? Потолок высотой никак не меньше трех метров. Вдоль стен громоздкие шкафы, заставленные книгами. В центре комнаты на огромном голубом ковре, как кувшинки на глади пруда, разбросаны белоснежные мягкие кресла и диваны, которые даже не дают ощущения наполненности комнаты, такая она была громадная. Здоровенный камин, внушительные напольные часы, картины на стенах.

Все в кабинете, да и в доме, дышало даже не богатством, а кричащей непомерной роскошью.

– Меня зовут Рок Моро, – через некоторое время произнес мужчина, – меня еще называют Смертельный Рок. Но для Вас я буду просто месье Моро или Рок.

Я осторожно кивнула.

– Я все о Вас знаю, – продолжал старик, – а то, чего не знаю, могу достоверно предположить.

– Вы тоже?.. – у меня мелькнула мысль, что он так много знает, потому что такой, как я.

– Нет. Не думайте. Я родился обычным способом, – усмехнулся он, – даже помню свою мать, притом, что она меня бросила в десять лет.

Почему-то я не ощутила никакого сочувствия, после его слов. Мужчина производил неприятное впечатление. Бледный, худой, морщинистый. Только глаза были живые, цепкие. Сейчас они вцепились в меня намертво.

– Откуда Вы узнали о картине?

Месье Моро не ответил. Он склонился над тумбочкой, достал откуда-то бутылку с коричневой жидкостью и два бокала. Поставил на стол и плеснул понемногу в каждый.

– Берите, нам предстоит долгий разговор, – кивнул он мне.

– Я не пью, – отозвалась я. – По крайней мере, крепкие напитки.

– Это не предложение, – мужчина взял свой бокал и отхлебнул, – и впредь давайте договоримся. Вы делаете все, что я скажу. Тогда мы избежим многих недоразумений.

Категоричность тона пугала. Хозяин особняка явно не терпел любого, даже крошечного неповиновения. В итоге решив, что не умру от ста грамм коньяка, я встала, подошла к столу и взяла свой стакан.

– Садитесь рядом, – Рок кивнул на ближайшее к столу кресло. Я послушно села, обхватив ладонями напиток. Потом немного пригубила, стараясь не закашляться. Рок смотрел на меня пристально, завороженно, мечтательно улыбаясь, каким-то своим неизвестным мыслям. Я чувствовала себя неуютно под его взглядом.

– Признаться, я до последнего сомневался, что это возможно… – произнес тихо он, – это как абстрактная теория. Ты ее холишь, лелеешь, много лет планируешь осуществить. И потом – бац! Кто-то ее уже осуществил без тебя. А ты уже видишь результат. Да еще какой!

Я ничего не понимала из его странных рассуждений. Молча слушала и крутила стакан. Пока непонятно, чего старик от меня хочет. Он не спешил. Ни пить, ни объяснять. Ну что ж. Я училась терпению пятьсот лет. Несколько лишних часов – не проблема.

– Я искал подобные полотна всю жизнь, – наконец произнес он через пару минут.

– Их несколько?! – удивленно переспросила я.

– По крайней мере, о двух я знаю точно, – по-деловому кивнул Рок, – одно мне попало в руки, когда я был подростком. А второе через шестьдесят лет. И оно Ваше.

– Расскажите, – я подалась вперед.

Я даже не обратила внимание на его последнюю фразу. Меня безумно интересовало все, что касалось картины. Как я родилась, из-за чего это произошло. Оказывается, есть еще холст? Значит, их много? Мне не терпелось узнать больше. Открыть тайну своего рождения.

Старик допил коньяк, налил еще. Откинулся на спинку кресла и задумчиво уставился в пустоту, вспоминая. Я обратилась в слух.

– Это случилось сразу после войны… – начал он невыразительно, делая огромные паузы между фразами. – Мне было около десяти. Брату пять. Помню, нам постоянно хотелось есть. В наш дом попал снаряд, и всех жителей выселили на улицу. Мы поселились в каком-то подвале. Кругом свирепствовали разруха, голод, нищета. Отец погиб на фронте почти в самом начале войны. Мать кормила нас чем придется, а потом и вовсе сбежала, сказав, что за едой. До сих пор не знаю, убили ее или она ушла сама. Если бы она собиралась вернуться, тогда зачем взяла с собой чемодан?.. Мне было страшно и одиноко. Маленький Жорж плакал, прося хлеба. Я воровал, что придется, еду, вещи, украшения. Продавал, менял. Иногда меня ловили, иногда избивали конкуренты. А однажды я попался. Залез в дом одного богача, барона Симона. Говорили, он помогал немцам и у него водились драгоценности… Дом, действительно, производил впечатление. Я был молод и глуп, поэтому поддался жадности. Греб все без разбору и, конечно же, меня схватили. Бросили в подвал, где я провел почти неделю.

Голос старика дрогнул, он замолчал. Я тихонько сидела и смотрела на хозяина сквозь ресницы. Первое отрицательное впечатление прошло, сейчас он казался мне обычным несчастным дедушкой со сложной трагической судьбой. Я сама много всего повидала во времена войн и революций. Когда висела в домах купцов и вельмож. Когда меня перепродавали, дарили, воровали, забирали за долги. Разрушенные судьбы, самоубийства, разорения, погромы. Все было в моей долгой жизни. Я старалась не носить эту боль в себе. Иначе сошла бы с ума. Сейчас я думаю, что лучше бы меня спрятали в футляр, как сделали перед второй мировой войной. И я бы не видела тех ужасов.

Через некоторое время месье Моро быстро взял себя в руки. Вытер тыльной стороной ладони влагу со щек, прокашлялся и хлебнул коньяку.

– Ты хорошая собеседница, – вдруг сказал он хрипло, – молчишь и терпеливо слушаешь.

– Привычка, – пожала плечами я, – я молчала почти пятьсот лет.

– Да… – Рок криво улыбнулся.

В голубоватом свете люстры он выглядел, словно выходец с того света – бледный, с запавшими глазами. Пергаментная кожа обтягивала кости скул, делая лицо похожим на высохший череп.

– Ничего, что мы на ты? – немного поздновато поинтересовался он. Я согласно кивнула головой. Условности для меня ничего не значили.

– Так вот, – продолжал хозяин, – я просидел в подвале неделю. Меня кормили, поили, но не выпускали. То ли ждали барона (он в это время был в отъезде), то ли еще что. Я каждый день умолял выпустить меня. Плакал, что пятилетний брат ждет дома. Я приказал ему никуда не выходить, так как на улицах опасно, а есть у него было нечего. Я беспокоился, что он умрет от голода. Наконец, приехал Симон, и сразу же вызвал меня к себе. Не знаю, чем я его расположил, но он предложил мне вступить в его банду. Конечно, я согласился. Я согласился бы на все, что угодно, даже убить Черчилля, если будет нужно, только бы меня отпустили к брату.

Рок опять замолчал. Я уже поняла, чем закончится рассказ, но пока не понимала, причем здесь картина.

– Я вернулся домой, в наш убогий холодный подвал, – через длительное время произнес Рок сиплым голосом, – но конечно не застал Жоржа. Он пропал. Я искал его. Долго искал. Так как я состоял теперь в банде, одной из самых влиятельных и могущественных в Париже, у меня были связи. Куда он пошел? Когда? Ему было пять лет, он был простужен и слаб. Ладно. Не буду утомлять тебя подробностями, – старик тяжело вздохнул и распрямился в кресле. – Через пару недель я нашел в одном из моргов Парижа упоминание об утонувшем ребенке четырех-шести лет. Его похоронили в общей могиле вместе с другими бедняками. Я до сих пор не знаю, был ли это Жорж или другой мальчик.