Пари

За долгие годы существования Академия обросла по периметру другими заведениями: роскошными гостиницами для родителей, которые вдруг решали посетить своих чад, дорогими магазинами одежды и ювелирных изделий, ресторанами, развлекательными домами для богатых клиентов, которыми являлись все студенты без исключения.

Как еще проводить свободное время нескольким сотням молодых парней, не обременённых обязательствами, имеющих много свободного времени и золота в карманах? Вот и работали в магазинах, ресторанах наивные красавицы, надеющиеся на любовь с богатыми отпрысками. Естественно, свадьбой отношения не заканчивались, но среди девушек ходили слухи, что каким-то продавщицам повезло – одна вышла за барона, другая – за маркиза.

Родан не посещал магазины – одаривать украшениями ему было некого, одеждой, которой он довольствовался в Академии, была форма. Да и видеть испуганные лица девушек, если те случайно встречались ему на улицах, было неприятно.

Раз в неделю он ходил в Весёлый дом тётушки Розетты на окраине городка. Там Родан всегда выбирал самую красивую – и, соответственно, самую дорогую – из девушек. Если даже он ей был несимпатичен, она умело скрывала отвращение: не кривила губы, не бросала презрительных взглядов, не хмыкала, как это делали столичные аристократки. Напротив, ластилась, как кошка, предугадывая щедрое вознаграждение.

Родан не питал иллюзий: он отлично понимал, что этот час нежности, ласки – а скорее, притворства – куплен за золото и не способен изменить того факта, что в женщинах он вызывает только страх, отторжение и брезгливость.

Обидно было лишь в детстве, но со временем он привык. Родан свёл общение с женщинами к необходимому минимуму. Разумеется, когда-нибудь придётся жениться – ведь ему нужны наследники. Но в этом случае хотя бы будет ясно: жена осознанно лжёт, говоря о любви.

Родан примерно представлял свое будущее. Он собирался посвятить жизнь Беллиру, сделать из него сильное государство, чтобы никакие варвары с ножами и копьями не смогли его поработить. Будет развивать технику, науки, искусство (ему очень понравился театр), но делать основной упор на военную промышленность: пушки, мушкеты, паровые двигатели, современные фортификационные объекты – в приоритете.

За время учёбы он близко сошёлся с ректором и несколькими преподавателями. И пусть Родан по-прежнему считал жителей Беллира людьми не от мира сего, кое-какие здравые мысли он у них перенял. Принц поступил в Академию, когда ему исполнилось двадцать, став самым взрослым среди студентов. Однокурсники сначала интересовались, откуда он, чьих кровей и почему явился так поздно. Не услышав от Родана ни единого слова, сами нашли причину: он приехал из соседней страны, то ли наследный принц, то ли, наоборот, прячется здесь от убийц. Родан не разубеждал. Во дворце он бывал редко – там сейчас правил отец. А летние каникулы проводил на границах, в армейских лагерях, где тренировался.

Воевать Родан не любил, но шесть лет рядом с отцом на поле брани научили его единственной правде: лучше быть готовым к ней, чем наивно верить, что она пройдёт мимо. Прошлые короли Беллира верили – и где они теперь?

Накануне летних каникул у Родана состоялся долгий и откровенный разговор с ректором Академии, бароном Виртом. Ректор настойчиво уговаривал его взяться за обучение студентов второго и третьего курсов. Вирт мечтал, чтобы Родан поделился с молодыми аристократами своими знаниями: научит стрельбе из мушкетов, обращению с порохом, использованию защитной брони и другим важным военным навыкам. Всё ради одной цели – вырастить из будущей элиты страны офицеров и генералов, способных защитить Беллир.

Поначалу Родан отверг просьбу, убеждённый, что не создан для преподавания и не имеет ни малейшего представления, как читать лекции или вести практические занятия. Однако, заметив неослабевающий интерес ректора, он пообещал всё же обдумать предложение – впереди долгие летние месяцы.

И вот, однажды, во время очередной тренировки в армейском лагере, Родан поймал себя на том, что мысленно составляет лекцию о химическом составе пороха или обдумывает чертежи фортификаций. В этот момент он с улыбкой понял: решение уже принято. Пусть только на время, но он станет учителем – и попробует передать всё, что знает, тем, кто будет вместе с ним строить новое будущее для Беллира.

Глава 4

Ника сидела на лекции по истории и записывала конспект. Она всегда выбирала крайнюю правую парту, последнюю в ряду – там труднее было её заметить. Прошла неделя, и она с удивлением осознала, что прекрасно вписалась в общество студентов. Ей нравилось почти все. Даже к ругани и хлопкам по плечу привыкла.

– Чего пялишься?! – рявкнула она сидящему впереди студенту. Тот уже несколько минут заворожённо смотрел на неё, неудобно вывернув шею. После её рыка парень покраснел и резко отвернулся.

– Разговорчики на задних партах! – учитель громко застучал указкой по столу. Все притихли.

За прошедшую неделю Ника уяснила простую истину: чем грубее она разговаривает, тем эффективнее тактика отторжения. Да, парни странно на неё смотрели: кто – вопросительно, кто – очарованно, кто – подозрительно. Тянулись к ней неосознанно, хотели подружиться, предлагали сходить в ресторан, выпить, покутить. Бедняги! Они не понимали, что их привлекает в хилом, сопливом пацане – сыне герцога Кондора. И стыдились своего интереса. Нике даже пришлось Броку пару раз дать подзатыльник и послать в дальние дали, когда тот слишком близко к ней подходил, стремясь дотронуться до руки или спины.

Лишь одно происшествие не давало ей покоя. Однажды, спустя несколько дней с начала учёбы, Николь вызвали к воротам Академии. Охранник передал, что её ожидает девушка. В тот момент Ника стояла в окружении студентов и не смогла отказаться.

У ворот взад-вперёд нервно ходила худенькая блондинка: юная, красивая, простенько, но аккуратно одетая. Николь приближалась к ней с ледяным комком в груди, уже понимая, кто она и зачем пришла. Изольда, бывшая девушка брата, не дождавшись, когда тот явится к ней, решила явиться сама.

– Привет, – угрюмо пробормотала Николь, встав перед девушкой.

– Привет, – всхлипнула та, с трепетом заглядывая в глаза.

«Трусливый засранец, – мысленно обругала Николь брата, – сделал подарочек. Наворотил дел и сбежал».

– Я ждала тебя… – Изольда пыталась поймать взгляд Николь, но той было неприятно смотреть в заплаканное лицо девушки, и она глядела строго себе под ноги.

В этому моменту она кое-как разобралась в произошедшем – Брок просветил. Маркиз Брант похвастался друзьям, что встречается с прекрасной продавщицей из «Золотой фиалки». Николас, не терпящий конкурентов, сразу же решил доказать, что способен без труда добиться расположения любой девушки, и заключил с Брантом пари. Подобные споры были среди студентов Академии делом привычным: они спорили всегда и обо всём – от завтрашней погоды и настроения преподавателей до предстоящих зачётов, карточных выигрышей и, конечно, девушек.

Николь не знала, влюбился ли её брат всерьёз в Изольду или им просто двигало соперничество. Изольда действительно была неотразима: роскошные светлые волосы, голубые глаза, пухлые розовые губы и трогательная детская наивность во взгляде. Наверное, именно такие девушки очень нравятся парням. В сравнении с ней Николь сама казалась себе серой мышкой.

В общем, чем задурил голову Николас – неизвестно, но Изольда бросила Бранта и начала встречаться с наследником Кондоров.

Болезненно переживая разрыв, или, быть может, считая проигрыш несправедливым, Брант вызвал Николаса на дуэль.

Николас отлично фехтовал, был лучшим на курсе. Он выиграл, довольно тяжело ранив маркиза, из-за чего тот решил пропустить учебу в Академии на полгода или даже год.

Такова вся история. Возможно, в ней оставались скрытые детали, но Николь предпочитала в них не вникать. Она и так ежедневно благодарила Богиню Мать за то, что та избавила её от общества маркиза – Николь даже не хотела представлять, что могло бы случиться, окажись он здесь и вознамерься потребовать сатисфакции. Её собственные успехи в фехтовании были, мягко говоря, весьма посредственными.

– Я был занят, – буркнула Николь в сторону.

Она не знала, как себя вести с девушками, особенно с влюблёнными.

– Ты меня больше не любишь? – голос Изольды жалобно задрожал.

Ника разозлилась. Она не хотела причинять боль девушке, но понимала, что если начнёт успокаивать её или заверять в чувствах, то сделает ещё хуже. Они не могут встречаться. Это сейчас Изольда расстроена, слёзы застилают ей глаза, но рано или поздно она заметит разницу между ею и Николасом. К тому же она не знала, как близко они общались. А вдруг ей пришлось бы целовать девушку?

– Слушай, – Николь постаралась сделать тон как можно грубее, – ты красивая и милая, без проблем найдёшь себе другого ухажёра. А меня забудь.

Девушка зарыдала ещё громче. Николь отвернулась и зашагала к Академии.

– Ты говорил, что любишь меня! – воскликнула Изольда ей вслед. – Твоя любовь не могла пройти так быстро!

Ника не обернулась. Сердце разрывалось на части, словно это она, а не брат, виновата в её горе. Она решила, что дома обязательно устроит разнос Николасу. Нельзя так поступать с девушками.

Тем же вечером она вызвала курьера и оплатила бриллиантовый гарнитур, отдав за него почти все деньги, привезённые с собой. Поручила отправить гарнитур Изольде в «Золотую фиалку» – как прощальный подарок от Кондора.

Брок и Трон несколько дней не оставляли попыток выведать у неё подробности о бывшей возлюбленной, но Николь твёрдо держала оборону: расстались, больше ничего не связывает.

Историю Беллира она слушала вполуха. Этот предмет у неё от зубов отскакивал. За год без Николаса Николь успела перечитать, казалось, половину библиотеки в поместье, а больше всего книг в их коллекции было как раз по истории. На какое-то время книги стали её спасением от одиночества и тоски, поселившихся в сердце после отъезда брата.

Она наизусть помнила даты великих битв, могла пересказать генеалогии семейств, описать становления городов. Иногда ей казалось, что она знает о Беллире даже больше, чем положено знать ученику Академии – и от этого едва уловимого превосходства ей становилось легче дышать.

Следующей была лекция по естествознанию. Ника отстала от друзей, решив зайти в туалет. Во время учебы приходилось посещать мужские кабинки, что ей совершенно не нравилось. Увы, других в Академии не было, а лекционный корпус был вдалеке от общежития, и каждый раз бегать к себе в комнаты было неудобно. Хорошо, что кабинки запирались – и так было невыносимо слушать звонкое журчание и сугубо мужские разговоры о подвигах на любовных поприщах, каких-то размерах и тому подобном. Она постоянно выходила из кабинок красная, как переспевшая вишня.

Николь вымыла руки, вышла из туалета и быстро зашагала в сторону лекционного зала. Вдруг дорогу ей заступил парень.

– Привет.

– Привет, – буркнула она, не поднимая глаз, машинально обходя незваного собеседника, безразлично, как лужу под ногами. Последние недели научили Нику ходить с низко опущенной головой, ни на кого не смотря.

– Как тебя зовут? – не унимался он.

Николь пришлось поднять глаза.

Перед ней стоял нереально красивый юноша – белокурый, стройный, с нечеловечески яркими бирюзовыми глазами и ямочками на щеках. Казалось, он не принадлежит этому миру, а пришел прямо из сказки.

Николь захлестнули сразу два противоречивых чувства, и оба были невероятно сильны. С одной стороны, она была очарована красотой незнакомца, с другой – вдруг испытала отторжение, похожее на то, которое вызывал у неё Родан. Внезапное, болезненное и непонятно откуда взявшееся.

Парень, заметив её интерес, слегка улыбнулся, и его ямочки на щеках стали ещё более выразительными.

– Давно хотел с тобой познакомиться, – бархатным тоном сказал он.

Николь машинально отступила на полшага назад. В памяти не всплывало ни малейшего воспоминания об этом студенте. Он точно не учился ни на втором, ни на первом курсе Академии. Возраст определить невозможно: гладкая, словно фарфоровая кожа, стройная мальчишеская фигура, но вот эти глаза… слишком взрослые, слишком умные.

– Незачем нам знакомиться, – буркнула Ника, шагнув в сторону. Да, парень был безумно красив, но она в Академии не для поиска жениха.

– Меня зовут Яр, – блондин не обратил внимания на её холодность. – Одно из имён – Ярость. Ещё меня называют Скорбь, Ревность, Безумие, Зависть, Похоть, и сотнями других имён. Можешь выбрать любое на свой вкус. Разрешаю.

У Николь на затылке зашевелились волосы, по спине пробежал озноб. Она машинально отступила к стене, скользнув рукой по холодной кладке, и тихо, почти шёпотом, пробормотав:

– Сумасшедший…

Самым сильным её желанием в этот момент было – убежать как можно дальше отсюда, подальше от пугающего незнакомца с опасным взглядом.

Но парень вдруг оказался невероятно близко, мгновенно стирая дистанцию – и прежде, чем Николь успела что-либо предпринять, резко схватил её за запястье. Его ладонь была холодной и сильной. В следующую секунду он притянул её руку к себе и прижался губами к коже, не целуя – кусая.

Шок пронзил Николь – и страх тут же сменился злостью. Она дёрнула руку, вырываясь.

– Ты что творишь?! – заорала она. Получилось визгливо и нервно. – Я мужчина!

Парень иронично выгнул идеальную бровь.

– Ну, какой же ты мужчина? – сказал мягко, с намёком.

Николь похолодела. «Он знает, кто я? Как? Откуда?» – пронеслось в голове. Сердце бешено колотилось в груди.

– Ты ещё мальчик, – добавил он сразу же.

Облегчение, которое она должна была почувствовать после его слов, не наступило. Ника осторожно обошла парня, прижимаясь к стене так, будто перед ней не человек, а хищный зверь, готовый броситься в любую секунду и разорвать её на клочки. Блондин спокойно наблюдал за её отступлением, кособоко улыбаясь.

Шаг, другой, быстрее, ещё быстрее. И вдруг Ника услышала в спину:

– Мальчики мне тоже нравятся…

Она летела по коридору, ничего не видя перед собой и не помня себя от ужаса. Ей не повезло нарваться на безумца? Извращенца? Она была уверена, что однополые отношения стыдны и противоестественны. Зря. Если даже принц из прошлой династии не различал юношей и девушек, значит, есть и другие, подобные ему… И вдруг со всего размаху врезалась в чью-то грудь.

Опять?!

Её поймали за плечи, мягко отодвинули от себя. Николь подняла взгляд и увидела перед собой высокого юношу – теперь она узнала в нём Рода с пятого курса; кажется, именно так называл его Брок.

В груди Ники мгновенно взметнулась злость.

– Тебе тоже? – прошипела она и на недоумевающий взгляд парня добавила: – Нравятся мальчики?

– Нет, – спокойно ответил Родан. – С какой стати?

– Ну, хоть ты нормальный, – пробормотала она, и, вспомнив правила приличия, добавила: – извини, что толкнул.

Она смотрела на парня и не понимала, почему её трясёт. Дрожь проходила от макушки до пяток, её колотило, как от холода, но холода не было. Вместо этого нарастал какой-то необъяснимый, дикий страх. Этот студент внушал ей инстинктивный, первобытный ужас. Всё внутри кричало: беги!, прячься!, не смотри на него, не слушай его голоса!

Это было почти животное желание – абсолютно иррациональное, такое же, как боязнь темноты или паника при виде огня, или отвращение к крысам и другим тварям. Она не понимала, что происходит, но всем существом чувствовала: нужно держаться подальше.

Почему? Из-за чего? Она ведь даже не знакома с ним. Видела его лишь однажды, да и то издалека. Что это – предвидение, интуиция или судьба, подсказывающая, что он враг? Враг прошлый или будущий?

Но он не похож на врага…

И абсолютно не похож на красавца-блондина, с которым столкнулась в коридоре. Но что странно – ощущения от встречи одинаковые.

Девушка еле сдерживала себя, стараясь не показывать своего неприятия, хотя лицо сводило судорогой, губы сами собой кривились. Пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы зверский оскал не испугал парня. Он не виноват в том, что не так давно она встретила извращенца и разозлилась.

– Смотри под ноги в следующий раз, – студент чуть заметно улыбнулся, глядя сверху вниз.

Ника смутилась и пожала плечами.

– Буду. Меня зовут Николас, если что…

– Родан, – ответил парень.

Она развернулась и уже степенно пошагала к лекторскому залу, чувствуя пристальный взгляд в спину. Войдя в кабинет, Ника села за парту и попыталась отрешиться от недавних событий – впереди её ждала лекция, а после неё любимая верховая езда.

В схватках с братом Николь неизменно выходила победительницей. Лёгкая, словно пушинка, она прекрасно чувствовала свою лошадь – молодую четырёхлетнюю кобылу по имени Звёздочка, которую ей подарили на шестнадцатилетие. Вместе они будто парили над землёй, скользили, как вольный ветер, и зачастую оставляли Николаса с его вороным далеко позади.

В Академии Звёздочки не было, но даже это не мешало Нике наслаждаться конными прогулками. А ещё – стрельбой. С фехтованием у неё складывалось сложнее, что, впрочем, было неудивительно: силёнками она не отличалась. Два урока прошли напряжённо: один бой девушка проиграла, второй с трудом свела вничью, вымотавшись так, что пот лился с неё ручьями. Учитель фехтования странно на неё посмотрел, но смягчился под умоляющим взглядом и поставил зачёт. Впервые она порадовалась своему воздействию на мужчин.

– Ты обещал не вмешиваться! – Лю бегала по облаку и зло пыхтела, – так нечестно!

– Я обещал не мухлевать, – скучающим тоном уточнил её брат. – И не мухлевал. Даже наоборот – подтолкнул их друг к другу, познакомил. Надоело ждать. Почти сто лет прошло. Сама виновата – ткнула пальцем в два противоположных конца континента. Пришлось помогать Лотарам, чтобы они выигрывали все войны на пути к Беллиру.

– Можно подумать, ты был против, – фыркнула девушка, – войны, смертоубийства, кровь, разрушения – все, что ты любишь. Признайся, ты наслаждался всем этим больше, чем нашим пари.

Её брат пожал плечами, не говоря ни да, ни нет.

– Ладно, больше не буду сводить их, – в конце концов, примирительно произнёс он, – обещаю. Пусть сами или влюбятся друг в друга, или возненавидят…

Лю заулыбалась, а Яр в очередной раз подивился наивности сестры.

Глава 5

Николь ежедневно присматривалась к студентам – со страхом и волнением, – но так и не смогла увидеть того наглого блондина. Приснился он ей, что ли?

С другой стороны, тесно общались лишь студенты соседних курсов: у них были занятия в одних и тех же корпусах. У пятого курса вообще лекций не было, только консультации по проектам, которые они вели с наставниками; проходили они индивидуально в административном здании. В полном составе студенты собирались лишь в столовой. Но и там блондин не появлялся.

Зато почти каждый день Николь видела Родана – всегда одного, всегда сосредоточенного и замкнутого. И каждый раз поражалась той неприязни, которая охватывала её при взгляде на парня. Искала причину и не находила.

– Сюда идет, – вдруг сказал Брок странным тоном.

Николь удивлённо обернулась вслед за его взглядом. По проходу в их сторону шагал Родан с полным подносом.

– Тебе он тоже не нравится? – поинтересовалась она.

Брок ничего не ответил. Родан поравнялся с их столом и коротко кивнул Николь, обозначив их знакомство.

– Привет, – ответила Ника, попытавшись улыбнуться, но губы никак не хотели разлепляться, сведённые судорогой отвращения. Слава Матери, Родан не задержался и быстро прошёл дальше.

Николь уткнулась в тарелку с недоеденным завтраком и вдруг почувствовала, что аппетит пропал напрочь.

– Ты что-то о нём знаешь? – спросила она, ковыряя молочную кашу.

– Слышал, что он скрывается в Академии. То ли сын бунтовщика, то ли беглый принц соседней страны, то ли, – Брок понизил голос до шепота, – сам Лотар или один из его отпрысков. Говорят, их у него два десятка, и каждому он завоевал по стране.

Брок не заметил противоречия в своих словах: если у короля два десятка сыновей, то вряд ли он так молодо бы выглядел.

– Да ладно, – фыркнула она недоверчиво. – Гарем у него, что ли?

Брок пожал плечами:

– Может, и гарем…

Они немного помолчали. У Брока, в отличие от Николь, аппетит был отменным: он съел уже две тарелки каши и сейчас заканчивал творожный пудинг.

– А ты сам хоть раз видел Лотара?

Парень отрицательно покачал головой.

– Отец видел. Сказал – жуткий тип.

Грега Лотара, теперешнего правителя Беллира, мало кто видел. Герцог не пускал в столицу ни жену, ни дочь, ни сына. Если было нужно – ездил на аудиенцию один и быстро возвращался обратно. Старая аристократия не стремилась во дворец, делая вид, что очень занята в своих поместьях. И пусть за шесть лет Лотар так и не озаботился коронацией, де-факто правил Беллиром он, а не Совет министров, наспех собранный в военное время. Ходили слухи, что Лотар выглядит как настоящий невежественный горец: носит шкуры, спит на них, ест мясо руками, не умеет ни читать, ни писать.

– И эти дикари захватили нас! – звенящим от ненависти шёпотом произнёс Брок, вытирая губы салфеткой.

– Тогда правильно, что он пошёл учиться, – спокойно ответила Николь, заканчивая разговор. – В Академии его научат и писать, и читать.

Некоторый смысл в словах Брока был. Если этот Родан – Лотар, то неудивительно, что интуиция Ники бьётся в припадке при взгляде на парня. Он – олицетворение всего ужасного, что произошло в стране за последние шесть лет: зверства, грабежи, убийства, расправы с неугодными, насилие над женщинами. Слуги в поместье рассказывали жуткие вещи, происходившие в столице. Когда армия горцев её захватила, Лотар отдал город солдатам на растерзание. После этого в Беллире его стали называть Грэгом Кровавым.

Николь была ещё маленькой, но помнила, что творилось в их доме. Кондор для защиты нанял несколько тысяч вооружённых мужчин – в основном наёмников из соседних стран. В поместье несколько месяцев проживала небольшая армия, пока Лотар не объявил амнистию тем аристократам, кто даст клятву верности.

«Ладно, – Николь мотнула головой, откидывая чёлку, – это всего лишь слухи. Пора на лекцию».

Форма Академии состояла из узких серых брюк и длинного сюртука фиолетового цвета. Рубашки под него можно было носить свои. Николь всегда выбирала рубашки с высоким воротником, застёгивая их под самое горло, чтобы скрыть отсутствие кадыка. Это было неудобно, и однажды даже Брок спросил её:

– Не запаришься? – день был жарким. Сам он, как и все остальные, носил рубашку расстёгнутой на верхнюю пуговицу, а некоторые даже на две.

– Меня воспитывали в недопустимости небрежности в одежде, – высокомерно ответила Ника, и Брок заткнулся.

Каждое утро Николь проглатывала ложку спиртовой настойки, обжигавшей горло, делавшей его словно простуженным. Хрипота к вечеру проходила. Ужинала Ника у себя в комнатах, на вечеринки не ходила, до утра ни с кем не общалась, так что могла не бояться разоблачения. Умом Николь понимала, что её поведение разнится с поведением брата. Тот встречался с девушками, весело проводил время с друзьями, никогда не отказывался от гулянок в ресторациях. Но пусть лучше так, чем разоблачение. Да и пить она не умела.

Сегодня её опять пригласили в ресторацию. Ника сначала хотела отказаться, но, подумав, согласилась. Она ни разу не бывала в подобных заведениях, а если приехала в Академию познать жизнь, то пора начинать. Иначе вернётся домой такой же неумехой, какой и была.

Николь надеялась, что брат сможет уговорить бабушку разрешить ему жить в её поместье хотя бы до середины зимы. В честь праздника Равновесия студентам давали неделю каникул: кто отправлялся домой к семье, кто снимал роскошные апартаменты в столице и кутил все праздничные дни, кто оставался в общежитии. Перед отъездом Ника договорилась с братом, что они на каникулах поменяются местами, значит, нужно за следующие пару месяцев успеть взять от жизни всё.

В конце лекции по анатомии в кабинет вошёл ректор. Следом за ним в дверях появился Родан. Ника, сидевшая за последней партой и уже сунувшая конспект в сумку, вздрогнула, едва увидев парня. В груди похолодело.

– Минутку внимания, – объявил ректор. – С завтрашнего дня в программу обучения второго и третьего курсов вводится дополнительный факультатив «Огнестрельное оружие». Его будет вести Родан, граф Нем.

Ника порылась в памяти: Нем… В Беллире графов с подобным именем не было.

– Первое занятие пройдёт сегодня в три часа пополудни. Оно состоится в тренировочном корпусе, в аудитории номер три, – произнёс Родан, внимательно осмотрев зал.

Ника поёжилась, когда его глаза встретились с её. Родан на секунду задержал взгляд, затем что-то сказав ректору, покинул кабинет. Девушка огляделась. В своём неприятии она была одинока: парни никак не реагировали на странного пятикурсника. Напротив – многие с оживлением восприняли создание факультатива.