7 Законов жизни

Приходил в себя медленно, а ладонь побагровела и вздулась волдырями от глубокого ожога. Не сразу к Гене вернулся дар речи, и ему ещё пришлось силой воли обретать контроль над парализованными ногами. К невероятному счастью, в конце концов он полностью восстановился!

Но меня шок отпустил не скоро – ведь мы чуть не потеряли нашего дорогого папочку. Надолго во мне поселилось чувство страха за каждого, кто следил за топкой, хотя теперь соблюдали все меры предосторожности.

Целый май продолжались работы над завершением торговых залов, и уже 6 июня 1992 года коллектив дружно вышел на генеральную уборку, в весёлом настроении мыли окна и двери, ведь на днях планировалось торжественное открытие. Дело двигалось к обеду, хлебный отдел сверкал чистотой, как вдруг… ужас…

Мы услышали душераздирающий скрежет, скрип и истошный крик Гены:

«Стойте на месте, не двигайтесь!»

Я поняла, что мой любимый в опасности – вновь в опасности! – и кинулась к нему, вопреки его же приказу. Здание рушилось…

Гена находился в эпицентре обрушения – в зале с чипсовым аппаратом. Как в замедленной съёмке, под ним проваливался пол… вниз ползли перегородки… они тянули за собой проводку…

Кто-то быстро выключил рубильники, и свет погас… Вместе с пыльной темнотой наступила гробовая тишина. Все застыли в оцепенении, в ожидании чего угодно, самого худшего.

Когда глаза привыкли к темноте, мы не сразу осознали, что означают хаотичные линии сюрреалистического пространства.

Во всей служебной половине здания провалился пол. Уже потом мы выяснили, что опорные двутавры проржавели от времени и рассыпались.

Теперь же эта часть дома представляла собой кирпичный контур с окнами и дверями, обрамлявший глубокую яму с кучей хлама! Полугодичные старания пошли прахом, все блоки, кирпич, куски стены лежали руинами, как после авианалёта, коптильня провалилась. Инструмент, хранившиеся тут материалы, бочки, хозяйственные принадлежности были перемешаны и погребены под обломками перегородок и стен, в бесформенном месиве. Искорёженные металлические листы чёрным веером громоздились посередине. Казалось, они заполонили всё свободное место. Да… Это было ужасающее зрелище…

Слава Богу, рухнула только половина здания, остальная часть за уцелевшей, но отошедшей от потолка на сантиметр перегородкой, укреплённая опорами, держалась. Нам ещё повезло, что обвал произошёл до запуска магазина, который мы собирались открывать буквально на следующей неделе. И к великому нашему счастью, всё обошлось без жертв. До сих пор меня бросает в дрожь, стоит представить, что здание обрушилось бы вместе с посетителями…

Оправившись от второго за год шока, Гена тихонечко выбрался из развалин и приказал тем, кто оставался в магазине и хлебном отделе, выходить через окна наружу.

Вместе с полом рухнули и надежды. Каторжный труд, затраченные силы и средства – всё ушло в никуда. Мечты о светлом будущем оставались лишь мечтами. Все работники молча собрали вещи и молча разошлись по домам. Кто-то ушёл еле плетясь, кто-то с настроением никогда не возвращаться, а кто-то – уже обдумывая, как быть дальше.

Гена, багровый от потрясения, сел за стол, положил голову на руки и замер. Я думала, что у него сердечный приступ. Но не таков наш отец. Депрессия длилась пару часов и постепенно стала развеиваться, когда Евгений в тот же день предложил начать расчистку. Олег на предложение всё бросить уверенно сказал «нет».

Мы единой семьёй и одним фронтом решительно продолжали дело. Словно ниоткуда пришли новые силы, и укрепился пошатнувшийся оптимизм. Теперь главным было аккуратно разобрать станок и перенести его в целую часть. Во время обрушения он не упал, а как бы сполз вниз и пострадал не сильно, его подняли и разместили на расстеленных в кафе досках. Но отладка его откладывалась на неопределённый срок. Уже к вечеру Гена заявил, что обратится в мэрию, чтобы сняли налоги, и что будем начинать всё с начала. Но с кем мы остались?

Наступил новый этап отношений между учредителями, энтузиазм вновь сменился полнейшим пессимизмом. Учредители по одному стали просить, чтобы им дали отпуск, и, конечно, удержать их мы не могли. Навалились грусть, отчаяние, никакого просвета не виделось.

Уже на следующий день желающих работать, кроме Гены и Евгения, не было. Предстояло из завалов выбрать все более-менее пригодные материалы и сохранившийся инструмент. Гена поехал к знакомому, который тогда был заместителем мэра города. Тот навестил «пепелище», ужаснулся, посочувствовал и в дальнейшем помог получить разрешение не платить аренду в течение года – большое подспорье.

Опять требовались бесплатные рабочие руки, поскольку нам вновь нужны были деньги на ремонт. Выбор был не велик – оставались самые близкие друзья, сыновья и, конечно же, я. Тогда наш Алёша, ещё мальчишка, сказал, что возьмётся за дело, и на все летние каникулы запрягся разбирать завалы. В трудную минуту нам помог и старый Женин друг Михаил, на которого вместе с Алексеем легли самые сложные заботы 1992 года. Для начала предстояло расчистить низ от обвалившегося кирпича свода, грязи, накопившейся за столько лет совдепии, вывести пол на уровень воды, сделать гидрозащиту и, наконец, начать укладывать пол.

После расчистки крупных блоков и кусков кирпича в глубоком провале вырисовался скелет из крест-накрест лежащих изогнутых балок, проявились глазницы полузасыпанных окон. Спускаться в эту часть можно было по проложенным доскам с перегородками, напоминавшим трап. Ещё пару дней пришлось вытаскивать из грязи и обломков целые кирпичи, чтобы потом их использовать по назначению. Работа шла на износ, ко всему очень мешали изогнутые швеллеры, делившие помещение на сектора. Если бы не они, расчистка двигалась бы активнее. Мы ждали газорезчика, чтобы тот разрезал мешающие конструкции. Два совсем ржавых швеллера Миша с Алексеем сломали и выкинули, а остальные не поддавались. Чтобы не терять время в ожидании газосварщика, Алёша против отцовской воли решил взять тавры электросваркой. В первый день он за два часа справился с двумя балками, за следующие два дня – с оставшимися. В ближайшие выходные эти обрезки занесли под пол и открылся простор для работы. Необходимо было выбрать слой грязи в 50 – 80 сантиметров по всей площади.

Пока Алёша разгребал яму, я выращивала урожай и тем содержала семью.

Гена – головастик, думал, что делать дальше, как жить, чем рассчитываться. Ясно было одно – надо продолжать начатое дело. Наш лидер-вдохновитель обдумывал, как лучше поступить с обвалившейся частью, и, наконец, решил, сделать из первого этажа большой подвал, перекрыть его сверху и поднять пол до уровня старого подоконника, чтобы получился отличный, безопасный второй этаж. Для того чтобы убрать завалы, ушёл почти месяц. Пришло время выравнивать пол. Геночка рисовал уже планы помещения в далёком будущем. Планировалось к 1993 году настроить ещё 3 этажа, взяв за основу коробку старого здания, снеся коморку и сделав пристройку, в которой были бы склад, гараж и помещение для рабочих. Эти мечты очень вдохновляли, когда на ужин я подавала макароны, обжаренные на остатках сала из коптильни.

Тем временем решено было под необвалившуюся часть пола засыпать песок, возвести опоры и укрепить ненадёжное строение. По прикидкам выходило, что для этого потребуется около 100 тонн песка, «добыча» которого «ложилась» на сватью, успешно решавшую раньше этот вопрос.

Когда прибыли первые две машины материалов, в подпол были засыпаны первые 20 тонн песка, которые, казалось, растворились бесследно…

Постепенно проходил июль, убывала грязь, всё больше появлялось воды. С большим трудом Алексей пролазил по сырому песку вниз и в темноте греб его в другой конец подвала! Работать приходилось полулёжа, постоянно задевая головой за обшарпанные, покрытые паутиной и грязью кирпичи свода. Если удариться о балку, осыпались увесистые куски – это отваливалась ржавая бахрома. Сначала ему было очень страшно лезть во тьму, непонятно какой сюрприз готовящую, но уже после пятого десятка тонн стало всё равно. За два с половиной месяца каникул, на которые пришёлся основной объём этих работ, у Алёши зрение упало с -2,5 до -7,5 диоптрий… Но дело пошло, и вновь стали подтягиваться соратники.

К сентябрю 1992 года было принято решение для получения хоть каких-то доходов в уцелевшей части здания открыть магазин и торговать тем, что сможем найти и что нам дадут на реализацию. Однако дело шло очень вяло…

Кривая моего настроения начала стремительно наклоняться вниз. Отчаяние от безысходности, бессонные ночи у вязальной машины, постоянная починка ветхих вещей нагоняли уныние. Я-то могла худо-бедно одеться да обшивала себя. А вот мужчины… На брюки уже некуда было класть заплаты, и мне пришлось пойти учиться пошиву брюк. Для учёбы забрала с дачи всё тряпьё, и оно постепенно превращалось в вещи, которые можно носить. Из списанных офицерских брюк Евгения, бывшего тогда старшим лейтенантом милиции, я выпарывала красный кант, и получались цивильные штаны. Вместо пиджаков всем вязала свитера и джемпера. Женя достал старые милицейские тулупы, я их обшила тканью, чтобы не была видна засаленная кожа, и так утеплила своих мужичков на зиму.

Всё, что росло в саду, тщательно перерабатывалось в закрома. Даже зародыши моркови использовались для заготовок на зиму. Сахарный сироп шёл в производство многократно: сначала я делала из фруктов что-то вроде варенья, но с малым содержанием сахара. В остатках сиропа вываривались черешки свекольной ботвы, а затем высушивались. Полученные цукаты были любимым зимним лакомством. Мы выживали и сохраняли энтузиазм. Мужчины тем временем строили магазин.

К ноябрю 1992 пришлось уволиться и Женечке, и это было ещё одно испытание. Рынок развивался, появилось очень много товаров, у людей завелись деньги, и мои изделия, бывшие тогда важным источником дохода, вдруг перестали пользоваться спросом. Жить стало невыносимо тяжело, я металась, не зная, что делать.

Иногда жизнь опускает на дно и ты вынужден делать то, что считал для себя самым унизительным и страшным, что вызывало брезгливость и отвращение… Заводская приятельница Люся год меня уговаривала попробовать торговать на рынке, но я в категорической форме отказывалась. Теперь же реальность толкала к неизбежному – поддаться уговорам подруги постоять рядышком со своими вещами.

Ведь шло время, а я не приносила в дом дохода. Это было невыносимо, и 18 ноября 1992 года, 53 лет от роду, я в первый раз, как на эшафот, пошла под опекой Люси торговать на рынок. Но какая там торговля – скорее тщетные попытки наступить себе на горло. Сгорая от стыда, я приходила с подругой на место, не в силах вытащить товар из сумки. Отворачивалась от покупателей и пряталась за Люсину спину, чтобы не дай Бог не вступить в разговор о покупке! Люся очень терпеливо приучала меня к диким и непонятным законам рынка: где можно стоять, куда класть деньги, как раскладывать товар и ценники, как отвечать, если спросят, «имеется ли у меня крыша», показывала в лицо – какой кошмар! – воров, объясняя, как они ловчат. Учила она, какой товар надо брать и как преподносить покупателю, кого надо бояться (ну а я тогда боялась вообще всех), как брать и оплачивать талон на место, когда оно стоит дешевле и в какое время его нужно занимать. Эти премудрости были сложнее высшей математики, разум отказывался воспринимать хитросплетения жестокой науки выживать в невозможных, невероятных условиях. Я так и не смогла понять, по какому принципу занимались места на рынке, и если бы не Люся, даже не приткнулась бы. Все места были поделены, всех «крышевали», да ещё и залётные рэкетиры собирали подать. Рынок выглядел банкой с пауками и скорпионами, рвущими добычу и друг друга. В эту чёрную полосу жизни я была на нервах до предела и дрожала как осиновый лист: стыдилась знакомых, боялась воров и проверок. Хмурые, хищные, бездушные лица вокруг, каждый норовит съесть, сорвать злость, растоптать твоё человеческое достоинство. Против ополчились все: и криминалитет, и родное государство, и сами покупатели.

Первое время Люся за меня считала, продавала и всю выручку отдавала мне. Но самое главное – она сумела меня убедить, что это единственный путь выжить. Училась я через силу, но терпеливо, мучаясь и страдая от обид и унижений, несправедливости со стороны сильных и жестоких хозяев нового мира. Как же он, этот мир, противоречил впитанному со школьной скамьи социалистическому воспитанию! Не меньше терзала горечь, что приходится переживать моим дорогим детям и любимому мужу. Их волнение за меня усугубляло тяжесть и безысходность положения. Пронзительно ясно я осознала, что погибать в одиночку не так мучительно, как на глазах близких людей, которые бессильны тебе помочь…

Но! Уже через несколько дней я получила прибыль, на которую позволила себе купить для всей семьи «Сникерс» – символ достатка. До этого мы только любовались рекламой и смаковали, как его аппетитно едят.

На рынке большая часть торгашей работала без документов. Моим «рыночным преимуществом» стало наличие рядом магазина. Я стала работать как бы «от фирмы» по накладным, а Люся – при мне. Это решало множество проблем нам обеим. Когда налоговая или милиция проверяли документы, я была белым человеком, меня все уважали и пристраивались ко мне поближе, так как в случае проверки торговцы разбегались, а я присматривала за их товаром. Весть о появлении проверяльщиков распространялась со скоростью звука, и всегда готовые убежать продавцы мгновенно освобождали площадь. В результате на участке, где я стояла, оставалось 2—3 человека с документами, которых уже знали проверяющие и не трогали. Как только проверка заканчивалась, все продавцы возвращались к своим ящикам да коробкам, которые мы между делом караулили. Удивительно, но факт – соседи-торгаши доверяли мне не только товар, но и оставляли деньги. Я поражалась, как это можно положиться на совершенно незнакомого человека. Но потихоньку у нас складывался коллектив из, между прочим, людей с судьбой, во многом похожей на мою.

На заводе, где, благодаря многолетней выслуге и руководящему посту мужа, меня знали очень многие, прошёл слушок, что я торгую на рынке. Хотя иные заводчане подторговывали продукцией из сада или вещами, я никогда их не осуждала, но сама, как бы ни нуждалась, в жизни до этого момента ничего не продавала. Я думала, что сгорю от стыда и позора от того, что занялась ненавистной деятельностью. И вот толпы людей пошли, чтобы поглазеть на это диковинное зрелище. Наверное, действительно стоило посмотреть…

Перед тем как идти на рынок, мы с Люсей переодевались в магазине. Я очень удивлялась, как это в валенки можно надевать совершенно целые носки. К тому времени в моей семье у всех носки были только штопаные, но заплаты во весь след, а поскольку собой, как обычно, заниматься некогда, то у меня вообще дыра на дыре. Я всегда переодевалась там, где не было людей.

Валенки я не могла себе позволить, и Люся отдала мне бахилы своего умершего мужа, 42-го размера. Чтобы они не сваливались, я делала стельки и портянки из газет, зато было очень тепло и сухо. Ещё я надевала огромный тулуп, который в своё время по дешёвке купил Евгений. Под тулупом – шерстяная кофта старшего сына, её длинные рукава я вытаскивала наружу и прятала в них руки так, чтобы быстро выпростать, посчитать деньги и отдать покупку. Конечно, с таким нагромождением одежды, товаром и ворами, о туалете весь день можно было только мечтать, а значит, и чай попить лучше уже только дома. Но в «полярном» обмундировании я выдерживала и -38, для меня не существовало непогоды, мороза, дождя, пурги. Я выходила на работу всегда и не позволяла себе прятаться в магазин погреться. Расслабляться было нельзя. Я сильно похудела, постарела, кожа висела. Многие знакомые при встрече отворачивались, им стыдно было со мной здороваться. С тех пор прошло уже пять лет, но троих я помню до сих пор.

Однажды на рынке ко мне подошла женщина и почти завопила: «О! Это вы!!! Я вас узнала! Ужас! На кого вы стали похожи?!.» Это был кошмар! Я так безутешно плакала! Как мне было себя жалко… Теперь вместо того, чтобы торговать, я высматривала знакомые лица и, заметив кого-нибудь, пряталась, отворачивалась, наклонялась как бы за товаром. Бывало, воспользовавшись этим, меня обворовывали.

Но мы торговали и потихоньку стали сводить концы с концами! Алёшенька подвозил на санках мне из магазина товар, просто подходил навестить. Когда торговля шла удачно, товар доставляли сторожа и дежурные. Я делала выручку больше, чем магазин, и мы начали выкарабкиваться. Конечно, я бесконечно благодарна Люсе за преподанный урок.

Перед Новым годом вообще был ажиотаж. Алёшенька бегал на оптовку (в десяти шагах), покупал конфеты в коробках, шоколад, а я тут же продавала с накруткой. Он забирал деньги, бежал за товаром, а я опять продавала. И так по несколько раз в день. Помню, как хорошо продавался шоколад «Милка», а сосед продавал отвратительные, но очень красивые и дешёвые турецкие батончики. За ними стояла очередь. Я очень ему завидовала и мечтала о такой же популярности.

Мы начали выкарабкиваться из нужды.

31 декабря 1992 моя Люся не смогла выйти на работу и я впервые осталась торговать на большом столе одна. Это было страшно, но соблазнительно.

Алёшенька только успевал подтаскивать товар. Торговля шла бойко. Тут мне подкинули красочные новогодние подарки. Один мужчина подаёт мне купюры в 500 рублей, стянутые резинкой, на верхней написано «100». Я спросила: «Здесь сто тысяч?» Он ответил: «Да». Считать было некогда. Только когда рассчитались, я сообразила, что сто – это штуки, а не сумма, но поздно, покупатель скрылся. Я была раздавлена своей ошибкой. А к концу дня у меня украли всю выручку.

Те времена были интересные. Деньги быстро приходили и так же быстро уходили. Утраченное за день можно было наверстать за пару следующих. Но после того случая крупные купюры я прятала в бахилы, а в ногах лежала сумка с отделениями и больше меня уже не обворовывали.

В начале 1993 года Алёша с Женей, а позднее с институтским другом Андреем ездили в Москву за товаром, пуская в ход свободные деньги либо принимая на реализацию, затем продавая его по знакомым и сдавая в комиссионные магазины. Заработанные с этих сделок деньги Лёша вложил вместе с каким-то азербайджанцем в два киоска на вокзальной площади. Однако уже через несколько месяцев пришло время погашать кредит «Полинома» и доходный бизнес продали.

Я продолжала торговать на рынке, обзаводиться знакомыми. Меня окружали очень хорошие люди. Среди них встречались и когда-то оступившиеся, сидевшие в тюрьме, но которым совершенно спокойно можно было доверить и товар, и деньги. Им очень не нравились царившие порядки, постоянные облавы, «прятки», привлекало наличие у меня неподалёку магазина и документов, позволявших чувствовать себя «белым человеком». Так постепенно мы сколотили команду, которая от имени «Полинома» торговала товаром, который закупал и учитывал Алексей. Благодаря системе, созданной сыном, можно было быстро посчитать результат торговли и раздать доли работникам. Мы купили прицеп и в течение двух последующих лет сами рано утром, как бурлаки, выволакивали его на рынок. Затем я торговала из ворот магазина, а Лёша ехал в институт на учёбу.

К 1994 году объёмы продаж стали расти, нам предлагали товар из Москвы, и вскоре мы уже сами продавали оптом рыночным торговцам. Потом появился контракт на индийский чай, печенье и шоколад из Турции.

4 года, проведённые плечом к плечу, постоянная поддержка и бескомпромиссная вера в успех дали свои плоды. Мы смогли выкарабкаться, достроили магазин и с уверенностью смотрели в будущее. Будущее, которое приготовило немало сюрпризов. Однако пройденная закалка непременно скажется на характере и духе всех участников драматических и вдохновляющих событий.

Даже теперь, в 1998 году, когда я пишу эти мемуары, при встрече злопыхатели задают вопрос, почему давненько не видят меня торгующей на улице. Я проглатываю обиду, им не понять ту боль, о которой они напоминают. Но дай Бог всем таких близких и верных людей, дай Бог моим детям иметь такую поддержку в семьях…

Жалею ли я о тех испытаниях? Вряд ли. Ведь если бы не они, кем бы мы были сейчас?!

§7.5. Кейс 2. Как рождалась миссия

С тех событий прошло 20 непростых лет. Уже матёрый, видавший всякое Изюмов на новом этапе вернулся к исторической тетради, ручка быстро скользила по листу, и появлялись строки всё тем же по-студенчески кривым почерком…

Мы выбираем для более близкого круга общения людей, с которыми имеем общие интересы и взгляды. У каждого человека есть своя система ценностей, подвергающаяся порой на протяжении жизни серьёзной коррекции. Вследствие этого на разных этапах появляются новые спутники, а часто– исчезают старые. То же можно сказать про Изюмова, который много раз переживал взлёты и падения, оказываясь в новой для себя ситуации и с новыми людьми.

Он перелистнул фотоальбом. Только единицы никогда не исчезали с горизонта, видимо благодаря общей системе ценностей на фундаментальном уровне. Изюмов вдруг понял, что первый раз думает о своём окружении в таком ключе.

Созданное коммерческое предприятие, которому предстояло то начинать с нуля, то выживать, то становиться лидером – самой большой сетью региона – и затем вновь искать точку опоры, выходя из заслуженных «минусов», на удивление, повторяло циклы появления и исчезновения людей.

Ещё с конца 90-х в тогда ещё «Интерантенне», прародительнице «iZюма», уже стали появляться прототипы корпоративной культуры. Сначала это были некие довольно забавные приказы, регулирующие правила поведения – что позволительно, а что недопустимо. Продолжением стал «Этический кодекс организации», претерпевший на протяжении нескольких лет большое количество редакций. Далее его стали дополнять воззвания к сотрудникам. На самом деле, как часто бывает и с целями, и с миссией, – зачатки корпоративной культуры жили скорее на бумаге, нежели в реальности. Осознание того, что носителем и проповедником элементов культуры прежде всего должен быть сам лидер, пришло совсем неожиданно и полностью перевернуло сознание.

Активная работа над собой, горы прочитанной литературы, в поисках давно беспокоивших ответов, десятки сделанных на основе прочитанного презентаций с обоснованием практического применения идей сделали своё дело. Сформировалось новое понимание и видение будущего компании как у лидера, так и у коллектива. Куда идти, что менять, как действовать. Но прежде нужно было определить, чем сплачивать команду, будоражить покупателей, объединять и тех и других долгие годы. Так постепенно формировалась философия «iZюма», в которую, конечно же, жизнь постоянно вносила свои правки.

Чтобы построить стартовую площадку, необходимо было определиться с ценностями, которые бы, как цемент, позволили скрепить сначала костяк, а затем всю команду, вплоть до новичков.

И вот что известно мировой науке о ценностях «iZюма»:

1. Время – самый важный невосполнимый человеческий актив!

2. Энергия – это духовный ресурс, помогающий в движении вперёд, в самореалiZации. Чем её больше, тем короче путь к успеху.

3. Здоровье – общее физическое состояние, вырабатывающее достаточное количество энергии для достижения успеха в «назначенное время».

4. Вдохновение – осознание, что ты самореалiZуешься, iZюмляешь и iZюмляешься.

5. СамореалiZация – процесс выращивания iZюма в человеке на пути к успеху.

6. ХарiZма – уникальная iZюмляющая черта личности.

7. Отношения – это внутренние установки по взаимодействию с окружающим миром.

8. Любовь – высшая степень гармонии в этих отношениях.

9. Позитив – это состояние осознания iZюмительности окружающего мира.

10. Эмоции – внешнее выражение внутреннего состояния.

11. Успех – прiZнанная окружающим миром харiZма, полезность, востребованность. Это чувство, когда дух захватывает от осознания, что в жизни ты сделал стоящее!

iZ. Счастье – обладание всеми одиннадцатью ценностями в достатке.

Пожалуй, самым сложным для Изюмова было транслировать их собственным примером. Требовалась серьёзная и продолжительная работа над собой. Работа, которая, вполне возможно, займёт всю жизнь, но при этом сможет сделать его настоящим духовным лидером компании, вдохновителем не только на усиленный труд, но и на бескомпромиссное самосовершенствование в самых разных аспектах.

Он хотел сделать нечто большее, чем бизнес, даже смотрел на предприятие как на инструмент самосовершенствования, через маленькие победы осуществляя небольшие мечтания, а следом – масштабируя их. Идея проста – команда, развивающая не только дело, но и себя, постоянно продлевает жизненный цикл организации. В выигрыше остаются все, имея стабильный заработок (закон материального), меняя образ мышления (закон власти), обучаясь (закон восприятия), взаимодействуя внутри и вне коллектива (закон социума), прилагая усилия для достижения качественного результата в срок (закон воли), думая наперёд и осуществляя мечты (закон интуиции) и, конечно же, придавая смысл жизни, понимая, зачем это делается (закон духа).