скачать книгу бесплатно
В руках у Секиры появился блокнот, и ее голова чуть склонилась над ним.
– Давайте посмотрим… Так, начнем с заголовка, который гласит: «Генерал – плейбой?», а строкой ниже читаем: «Наследник «Мьюнишнз» Уиллард Шутт возглавил элитные войска на планете Хаскина». Собственно, с этих слов и начинается сама статья.
Находившийся вне досягаемости передающей камеры, Бикер прервал свои безнадежные попытки привлечь невероятными движениями глаз внимание Шутта. Его шеф был сосредоточен только на одном: представлял себе, как он собственными руками берет этого репортера за горло.
– Да, понимаю, этот факт действительно мог расстроить вас, мэм. Позвольте мне уверить вас, полковник, что ни разу в интервью я не сделал даже намека на то, что имею генеральский чин. Могу лишь предположить, что репортер просто ошибся или добавил это преувеличение от себя для большего эффекта. Я принимаю это на свой счет и обязуюсь проследить, чтобы необходимое разъяснение ему обязательно было сделано, а также извиняюсь перед всеми генералами, бывшими, настоящими и будущими, за это недоразумение.
– О, но это еще далеко не все, капитан. Я умираю от желания услышать ваши объяснения по поводу остального материала статьи.
– По поводу чего именно, мэм? – произнес Шутт, изучая экран компьютера, который протянул ему Бикер. – Теперь я имею эту статью прямо перед собой и не вполне понимаю, что еще требует прокомментировать полковник.
– Вы это серьезно? Для начала, почему вы вообще устроили это интервью?
– Ну, это очень просто. – Командир слегка улыбнулся. – Я ничего не устраивал. Похоже, что кто-то из администрации отеля проболтался журналистам, что мы зарегистрировались там, и тут же заявился этот репортер. У меня нет такого богатого опыта встреч с журналистами, какой наверняка имеете вы, полковник, но я всегда был убежден, что раз уж журналисты ищут материал для очередной истории, то самое лучшее – дать его им. Иначе они вынуждены будут придумать ее сами. Если кто-то дает им материал добровольно, они искажают лишь некоторую часть его, например мой чин, в противном же случае весь сочиненный ими рассказ будет сплошным враньем. Осознавая все пятнистое прошлое наших легионеров, о котором я имею некоторое представление, я решил, что гораздо разумнее замкнуть интервью на мне, чем позволить репортеру сунуть нос куда не надо.
– Минуточку. Давайте вернемся к тому, что вы сказали буквально секунду назад, – о том, что персонал отеля сообщил журналистам о вашем прибытии. Почему вы сообщили репортеру ваше настоящее имя, а не полученное в Легионе?
– Она уже знала его…
– Она?
– Совершенно верно. Репортером была женщина… даже слишком привлекательная для такой роли. Разумеется, я не позволил сработать этому фактору или дать захватить себя врасплох во время интервью.
– Гм-м-м… Это может создать проблему.
– Мэм?
– Нет, ничего. Продолжайте свою историю, капитан. Я уже начинаю примерно понимать, что, собственно, произошло. И что же насчет вашего имени?
– Так вот, она разыскала меня по имени. Это обычная история, которая частенько со мной происходит. Журналисты часто рыщут по отелям в поисках знаменитостей, и такое имя, как мое, не могло не привлечь их внимания, даже если бы это был просто слух.
– А почему вы указали в отеле свое настоящее имя?
– Оно было на моей кредитной карточке, мэм. Банковская система довольно консервативна и не выпускает кредитных карточек для людей, носящих прозвища. Но несмотря на то что, как известно, я довольно богат, у меня редко бывает наличная сумма, достаточная для оплаты проживания в приличном отеле целой роты легионеров. Однако хочу обратить ваше внимание, мэм, на то, что, хотя в Легионе и используются исключительно прозвища и псевдонимы, я не уверен, что где-то в уставе записано, что легионерам запрещается пользоваться своими настоящими именами.
– Гм-м-м… Интересная точка зрения, капитан. Давайте на минуту отложим ошибку с использованием вашего имени и разберемся с этим самым отелем. Почему вы перевели вашу роту в такой дорогой отель?
– И опять-таки, полковник, я не уверен, что есть такой пункт устава, который запрещает командиру размещать своих солдат там, где он пожелает, особенно если он берет на себя все расходы.
– Я ведь не спрашиваю, имеете вы или не имеете право делать это, – прервала его Секира. – Я спрашиваю вас: почему вы это сделали?
Шутт снова посмотрел на устройство, которое держал в руке.
– Так об этом же написано в самой статье, мэм. Наши казармы будут перестраиваться, и роте временно пришлось переехать в отель.
– Так, значит, эта часть статьи не содержит никаких ошибок?
– Да, мэм.
– А вы уверены, капитан, что мы действительно арендуем эти казармы и землю, на которой они стоят, у местного владельца? И если это так, то уверены ли вы, что мы не должны получить разрешение арендодателя, прежде чем производить какую-либо реконструкцию его собственности?
– Совершенно уверен, мэм. Более того, полковник, я купил и строения, и землю, сданную сейчас в аренду Легиону, у местного владельца. Так что разрешение на реконструкцию – не проблема. А заодно, раз уж об этом зашла речь, я хочу поскорее заверить уважаемого полковника, что не собираюсь поднимать цену аренды по сравнению с той, которую Легион платит по контракту сейчас.
– Это делает вам честь, – чуть скривившись, заметила полковник. – Все это очень интересно, капитан. Но, строго между нами, что вы собираетесь делать с этим вашим новым приобретением, если мы когда-нибудь оставим это место?
– Ну, в таких случаях я обычно нанимаю кого-нибудь из местных для управления моей собственностью, – пояснил Шутт. – А что касается предмета нашего разговора, то здесь у меня имеется дополнительный интерес: у меня уже есть предложение о покупке перестроенных зданий, если я надумаю их продать. Кое-кто уже успел ознакомиться с архитектурными набросками и планами и решил, что здесь можно устроить прекрасный загородный клуб.
– Это приобретение, стало быть, в итоге принесет вам прибыль.
– Разумеется.
– А, собственно, чему я удивляюсь? Но давайте вернемся к статье, капитан, и, возможно, вы все-таки объясните, почему надо было перевозить роту для временного проживания в один из лучших отелей на планете? А заодно объясните, пожалуйста, с какой это стати вы назвали там свою роту элитными войсками?
– Вот это как раз и есть еще один домысел, вина за который лежит целиком и полностью на журналистке. Я сказал лишь о том, что нахожусь здесь по «специальному назначению», а уж она сделала из этого свои собственные выводы. Что же касается качества нашего временного жилья… могу ли я говорить прямо, полковник?
– Пожалуйста, извольте. Если вы сможете прояснить ситуацию без затягивания этого… дорогостоящего разговора, это будет принято во внимание… хотя, я вижу, было бы разумнее сделать этот вызов с переводом оплаты на получателя.
– Что касается перестройки казарм, дорогого отеля для временного проживания и еще некоторых вещей, о которых вы, без сомнения, еще услышите не раз, то они часть моего плана по перевоспитанию роты. Вы должны понимать, что эти люди были унижены как собственным сознанием своей неполноценности, так и внушением этого со стороны, причем происходило это так долго, что у них почти не было возможности усомниться в этом, и потому они вели себя и действовали соответствующим образом. Все, что я хочу сделать, так это относиться к ним так, будто они – избранные войска. Так всегда поступают с атлетами при подготовке к соревнованиям. Держу пари, что в ответ они проявят себя победителями, потому что почувствуют себя таковыми.
– Если и дальше следовать вашей теории, то получается так: если они будут выглядеть как отборные войска и вести себя как отборные войска, то и сражаться они будут тоже как отборные войска. Ваше пари как-то слишком теоретизировано, капитан.
– Однако мне кажется, стоит все же рискнуть, – твердо заметил Шутт. – А если это не так… ну, что ж, моими деньгами ведь я рискую, не так ли?
– Видимо, так. – Полковник Секира задумчиво поджала губы. – Хорошо, капитан, я дам вам возможность заниматься этим еще некоторое время. Если ваша идея сработает, Легион от этого только выиграет. Если же нет, мы останемся с тем, с чем были. Разумеется, сейчас, когда известно ваше настоящее имя, в случае вашего провала, как и на предыдущем месте службы, вам останется только исчезнуть с глаз долой.
– Разумеется.
– То, что я хочу сказать, капитан Шутник, так это, что в данном случае вы уязвимы гораздо больше, нежели Легион.
В голосе полковника звучала неподдельная заинтересованность, которая согревала его в эти ранние утренние часы.
– Разумеется. Благодарю вас, полковник.
– Очень хорошо. Я попытаюсь прикрыть весь шум вокруг вашего дела. А вы займитесь перевоспитанием вашей роты. У меня есть подозрение, что это потребует всего вашего времени и сил. Но на будущее, во всяком случае, постарайтесь держать меня в курсе, если пресса вновь заинтересуется вами или вашей ротой. Вы не единственный, кого не устраивают вот такие утренние побудки.
– Да, мэм. Я постараюсь это учесть.
– И еще, капитан…
– Да, мэм?
– Относительно перестройки ваших казарм. Как вы думаете, сколько на это уйдет времени?
– По моим прикидкам, недели две, мэм.
Улыбка триумфа озарила лицо полковника.
– Я так и предполагала. Вам, возможно, будет интересно узнать, капитан, что точно такой срок назвала моя сестра, когда решила пристроить новую веранду к своему загородному дому. Секира закончила!
Шутт подождал, пока передаваемое изображение полностью исчезло, и только тогда облегченно вздохнул.
– Все прошло в лучшем виде, – заявил он.
– Да, сэр, – поддержал его Бикер. – Но я обратил внимание, что вы не удосужились сказать полковнику о том, что купили не только казармы и землю, но и строительную фирму, которая будет заниматься реконструкцией.
– Мне показалось, это был не самый подходящий момент для подобной информации. – Командир подмигнул. – При случае напомните мне, что надо посадить кого-нибудь специально на связь, чтобы вы не забивали себе этим голову.
– Хорошо, сэр… и спасибо вам.
– Не нужно никаких благодарностей, Бик. Просто у тебя и без того полно всяких забот.
Шутт потянулся и выглянул в окно.
– Итак… что сегодня у нас на повестке дня?
– Но, сэр… вы же сами заметили, что я разбудил вас слишком рано.
– Да, но теперь-то я уже встал. Так что давай приниматься за работу. Позвони офицерам и сержантам, и в первую очередь Шоколадному Гарри. С какой стати они должны валяться в постели, когда я работаю?
Глава 6
Дневник, запись № 024
Я не буду делать даже попыток передать все ощущения, связанные с дежурством роты на болоте, хотя впечатления моего шефа от того первого дня, когда он присоединился к ним в этом задании, могли бы, без сомнения, кого-то и заинтересовать. Это мое решение объясняется вовсе не недостатком желания или способностей передать всю глубину его чувств, просто я не так уж много об этом знаю, поскольку самому мне так и не довелось побывать с ротой на болоте – этому обстоятельству я чрезвычайно порадовался, когда увидел состояние их формы в конце того самого дня.
Песивец почти смирился с пребыванием в его отеле легионеров. При этом не следовало игнорировать и тот желанный денежный поток, который хлынул после затянувшегося периода застоя; к тому же солдаты, как оказалось, не столь уж и беспокойны, как он опасался. Он даже поймал себя на искренней попытке потратить часть собственного энтузиазма на улучшение их быта. Однако эти благие намерения в момент улетучились, когда в конце дня он увидел приближавшихся к дверям отеля легионеров, описать которых можно было, разве что сравнив их со стадом свиней, заполонивших тротуар.
По пояс в грязи, а в отдельных случаях едва ли не по уши, они мало чем напоминали тех самых людей, которые вчера поселились в отеле. К сожалению, любой намек на наличие сходства терялся в густом слое серо-зеленой мерзости. Липкая на вид, эта грязь, как заметил Песивец, не имела достаточной вязкости, чтобы оставаться на своих владельцах, и комьями падала на тротуар, а следовательно, неизбежно такая же участь ждала и ковер, расстеленный в холле.
– Стойте там!
Это прозвучал голос командира легионеров, или, как Песивец был склонен о нем думать, главаря банды. Резкий, как удар хлыста, он заставил эти декорированные грязью фигуры если не замереть, то по крайней мере не двигаться дальше порога холла.
Управляющий с некоторым удивлением наблюдал за тем, как Шутт, чей мундир был заляпан болотной грязью не менее, чем и у его солдат, протиснулся сквозь передние ряды и предстал перед столом дежурного, осторожно пройдя через холл, словно через минное поле.
– Добрый вечер, Песивец, – вежливо произнес он, оказавшись в непосредственной близости от управляющего. – Не могли бы вы пригласить заведующего вашим хозяйством присмотреть за… Впрочем, нет, не нужно. Они будут вести себя очень аккуратно.
С этими словами он прихватил со стола две пачки газет, отпечатанных на бумаге, как их предпочитали видеть еще многие, а затем вытащил из относительно чистого кармана рубашки несколько купюр.
– Вот… этого должно быть достаточно. Да, и еще, Песивец…
– Слушаю, мистер Шутт, – с отсутствующим видом отреагировал управляющий, обдумывая, как взять деньги, не замарав при этом рук. Переложить это на кого-нибудь другого казалось ему единственным выходом.
– Вы не знаете, все ли готово в Большом бальном зале?
– В некоторой степени да, сэр. Один из ваших сержантов решил поставить перегородку, чтобы как-то разделить мужчин и женщин, и поскольку понадобилось дополнительное помещение, пришлось открыть одну из соседних комнат для приемов…
– Да-да, – перебил его Шутт. – Но они готовы?
– Да, сэр. Если хотите, я сообщу, что вы уже прибыли.
– В этом нет необходимости, Песивец. Но все равно спасибо, – сказал командир, начиная пробираться к дверям.
– Внимание! Слушайте меня!
Легионеры выжидающе молчали.
– Вот чего я хочу от вас: назначенные в наряд легионеры возьмут вот эти газеты и разложат их на ковре от дверей к лифтам. Остальные должны медленно двигаться за ними, по возможности не сходя с этой дорожки. Часть газет нужно оставить для лифтов, и еще пачку захватите с собой, чтобы разложить на этажах. Давайте постараемся свести весь беспорядок к минимуму, чтобы потом поменьше делать уборку. Понятно?
– ДА, СЭР!
– А что случилось с прислугой?
Свист, раздавшийся откуда-то из задних рядов, был сопровожден смехом и беспорядочными репликами. Шутт в очередной раз попытался утихомирить роту.
– Позвольте мне ответить на этот вопрос раз и навсегда, – заявил он. – Пока мы гости этого отеля, в нашем распоряжении будет и прислуга, и даже прачечная.
Крики, готовые хлынуть подобно новой волне энтузиазма, были остановлены очередным взмахом руки.
– Однако я напоминаю вам, что это в некотором смысле привилегия, и злоупотреблять ею не следует. Если я замечу, что кто-то из вас вынуждает обслуживающий персонал выполнять лишнюю или малоприятную работу, или, хуже того, задерживаться на работе из-за лени или неосмотрительности тех, кто находится под моей командой, будут предприняты соответствующие меры. Во-первых, персонал отеля получит дополнительную плату, в соответствии с проделанной работой. Во-вторых, эти деньги будут вычтены из вашего жалованья, а не включены в общие мои расходы по содержанию вас в этом отеле. И, наконец, всякий раз, когда я замечу, что вы относитесь к труду обслуживающего персонала без должного уважения, вы будете переводиться на самообслуживание – в качестве дополнительного дежурства. Я выражаюсь достаточно ясно?
– Да, сэр!
– Хорошо! А теперь я хочу, чтобы вы поднялись наверх, привели себя в порядок, а затем спустились в бальный зал…
Новый взрыв криков и свиста прервал слова командира, хотя причиной этому был вовсе не он. Остановившись на середине фразы, Шутт повернулся, чтобы взглянуть, чем было привлечено внимание роты.
– О-о-о-ой-и-и-и!
– Это еще что такое?
– Берегитесь, девочки!
– Как насчет поцелуя, сладенький?
В дверях отеля стоял Шоколадный Гарри, хотя слово «стоял» едва ли могло полноценно передать ту картину, которую он собой являл. Он держался прямо, словно оружейный шомпол, несмотря на свою полную, почти грушевидную фигуру, а с его лица не сходила самодовольная улыбка богатого барона, наблюдавшего за своими вассалами. Но главным объектом внимания окружающих и причиной его удовольствия была его новая форма.
Вместо обычной полинявшей и изношенной формы Гарри щеголял теперь в вельветовом комбинезоне глубокого черного цвета. Перемены в его облике были просто сногсшибательны, и контраст между ним и его облепленными грязью обожателями делал его похожим на только что сошедшего с рекламного щита новобранца. Доходящие почти до колен высокие сапоги, сделанные из материала, напоминавшего мягкую замшу, с низкими широкими каблуками словно добавляли ему роста, когда он, встав по стойке «смирно», отдавал своему командиру честь так, будто находился на учебном плацу.
– В Большом бальном зале все готово, сэр!
Шутт мог бы испытывать раздражение от того излишне парадного тона, с каким его сержант сделал этот доклад, если бы не забавное впечатление, что создавал вид Гарри, излучавший довольство от новой формы. Было абсолютно ясно, что сержант был просто не в силах удержаться от искушения пустить пыль в глаза, выставляясь перед остальными легионерами. С трудом подавляя улыбку, Шутт ответил на его приветствие.
– Спасибо, Ш. Г. Мы очень скоро будем там. Проследи, чтобы все пришли.
– Слушаюсь, сэр.
И вновь последовал ритуал отдания чести, который командир вынужден был повторить, прежде чем вновь обратиться к роте.
