скачать книгу бесплатно
Дежурная-легионер вздрогнула, словно он в нее выстрелил, оторвалась от журнала и, склонив голову, покачала ею в знак отрицания, но недостаточно быстро, чтобы скрыть проступившую на лице краску, цветом напоминавшую помидор, изображенный в каталоге, который она перед этим листала.
Командир помолчал, разглядывая девушку, в то время как мозг его лихорадочно перебирал хранившиеся в памяти сведения из личных дел и обрывков бесед.
Все верно. Девушку звали Роза, и о ней ему не раз говорили лейтенанты. По их словам, она была вполне привлекательной, даже красивой, пепельная блондинка с фигурой «гибкой и тонкой, как ива». Однако ее привычка прятаться, подобно черепахе, съеживаться внутри своей форменной одежды при любом разговоре никак не могла улучшить впечатление о ней.
Бренди предлагала не ставить Розу на дежурство, когда до нее дошла очередь по списку, но Шутт настоял на том, что исключений быть не должно. И вот сейчас, глядя на ее склоненную голову и отведенные в сторону глаза, он подумал, что ему следовало бы проявить больше такта. Судя по тому, как она себя вела, в случае вызова по связи она скорее потеряет сознание, чем сможет ответить на звонок.
– Послушай, ты не могла бы разменять мне доллар? – спросил он только для того, чтобы разговорить девушку, потому как в его кармане все-таки была мелочь.
Реакция девушки была точно такой же: густо-красный цвет лица и быстрое покачивание головой.
Не желая сдаваться, капитан подошел ближе, пытаясь оказаться в поле ее зрения.
– Слушай, раз уж мы с тобой беседуем, мне хотелось бы узнать твое мнение по поводу моих планов реорганизации роты. Как ты думаешь, это действительно улучшит жизнь или будет лишь пустой тратой времени?
Роза отвернулась от него, но в конце концов выдавила:
– М-м-м-ф-л… гм… хм-м-м…
Шутт пару раз моргнул, затем наклонился к ней.
– Извини, что ты сказала? Я не расслышал.
Казалось, девушка-легионер была готова упасть в обморок и отвечала только движениями головы и плеч.
Капитан оставил свои попытки, решив, что продолжать дальше было бы по меньшей мере жестоко.
– Ну, ладно. Сейчас я отойду ненадолго, – произнес он, направляясь к двери. – Если кто-то позвонит, скажи, что я вернусь через пару минут.
Роза немного расслабилась, когда он отошел от нее, и подтвердила, что услышала сказанное, резким кивком головы.
Закрывая за собой дверь, Шутт надул щеки, будто хотел подольше задержать выдох. Он понял без тени удивления, что общение с людьми, подобными Розе, заставляет его нервничать. Болезненная робость девушки заставила его задуматься над собственным поведением, и, вновь возвращаясь к только что законченной «беседе», он старался понять, что же именно из сказанного или сделанного им заставляло ее чувствовать себя столь стесненно. В конце концов он пришел к выводу, что во время разговора чувствовал себя так, будто был одним из тех, кто подстрелил мать Бемби.
Запутавшись в собственных рассуждениях, Шутт не стал дожидаться лифта, а решил спуститься к автомату по лестнице.
Теперь ему было понятно, почему лейтенанты, а возможно, и все остальные, кому приходилось работать с ней, считали ее очень тяжелым случаем. Нужно будет еще раз поговорить с Розой в другое время, когда он не будет таким уставшим. Может быть, если бы он был более напорист, то нашел бы способ облегчить ей разговор. Действительно трудно заставить кого-то расслабиться, если тот считает тебя чуть ли не монстром.
Словно в ответ на эти мысли у самых его ног выросло чудовище, преградившее ему дорогу, от его вида у Шутта едва не остановилось сердце.
– Что… О Господи, Клыканини! Ты напугал… Я тебя не заметил.
– Не надо извиняться, капитан. Многие пугаются меня, даже когда ожидают увидеть. Вы же не ожидали, потому и напугались.
Огромный волтон покачал головой, и Шутт заметил, что при этом он вращал носом, как собака, вместо того чтобы покачивать им вместе с подбородком, как это сделал бы человек. Нечего и говорить, что этот не относящийся к человеческим существам легионер являл собой впечатляющую, если не сказать пугающую, фигуру и в более спокойной обстановке, а не только появившись вдруг среди ночи на лестнице.
Почти семи футов роста, с массивной бочкообразной грудью, Клыканини был выше самых высоких людей, и даже им пришлось бы смотреть вверх, чтобы поймать взгляд его черных, словно бы мраморных глаз. Коричневая с оливковым оттенком кожа, густо покрытая матово-черными волосами, по своей текстуре и цвету напоминала скорее шкуру животного, чем тело человека. Завершала общую и без того устрашающую картину уродливая физиономия, которая могла бы понравиться разве что его матери или какой-нибудь волтонше. Вытянутая и удлиненная, она имела безошибочно угадываемую форму кабаньего рыла, из нижней челюсти которого торчали два резцовых зуба, очень похожих на клыки.
– Я должен извиниться, что мы с тобой так до сих пор и не поговорили, – сказал командир, все еще стараясь вернуть самообладание.
– И опять-таки, вам незачем извиняться, капитан. Знаю, что вы заняты добрыми делами. С удовольствием помогу вам, чем только смогу.
Шутт вполуха прислушивался к словам волтона – все его внимание было привлечено к стопке книг, лежащей на ступенях.
– А что же ты тут делаешь Клыканини? Читаешь?
Легионер кивнул, при этом его голова излишне качнулась несколько раз вверх-вниз, как у лошади.
– Мне не требуется долгий сон, поэтому я много читаю. Прихожу сюда, так как мой сосед по комнате не любит спать при включенном свете.
Шутт присел на корточки, чтобы глянуть, что это за книги, и поднял голову с новым вопросом в глазах.
– Это довольно тяжелое чтение. И зачем ты принес их столько?
– Прочитываю за ночь целую стопку.
– Целую стопку?
Волтон опять покачал головой в знак согласия.
– Читаю очень быстро. Люди накопили очень много знаний. Поступил в Легион, чтобы ознакомиться с ними. После службы хочу стать учителем.
Командир поспешно пересмотрел свое представление о волтоне. Как он мог вот так просто – по огромным размерам и грубоватому английскому – предположить, что его интеллект значительно ниже, чем у среднего легионера. А ведь если подумать, так уже один факт, что волтон, пусть и неуклюже, но вполне прилично владел чужим языком, не пользуясь трансляторами-переводчиками, к которым прибегали синтианцы, говорил о его умственных способностях… и его достоинстве! Это, безусловно, делало честь Клыканини – выучить человеческий язык! Но говорил он на нем не совсем уверенно. Это создавало о нем впечатление, что он немного глуповат.
– А почему бы тебе не пользоваться комнатой для дежурных в моем пентхаусе? – предложил Шутт, а его мозг уже работал над этим неожиданным открытием. – Там тебе было бы удобнее и, как мне кажется, гораздо светлее.
– Спасибо, капитан. Очень велико… душны.
Запнувшись на слове, волтон начал собирать книги.
– Давай я тебе помогу. Знаешь, Клыканини, если ты действительно хочешь быть мне чем-нибудь полезен сверх обычного дежурства, у меня есть для тебя кое-какая работенка.
– И что же это?
– Ко мне приходит масса сообщений из штаб-квартиры: копии изменений и дополнений к уставам и правилам распорядка. Бо`льшая часть из них не представляет никакого интереса, но я вынужден читать их все, чтобы выбрать те несколько положений, которые затрагивают непосредственно нас, особенно это касается изменений в инструкциях. Так вот, если бы ты мог читать их вместо меня и выбирать из них новые и действительно важные для нас положения…
Сигнал на ручном устройстве связи прервал его объяснения. Несколько секунд он раздумывал, ответить на него или продолжить беседу с Клыканини, затем вспомнил про Розу и про то, что ей придется отвечать на звонок, если он сам не отзовется, и включил устройство.
– Командный пункт слушает, – прозвучало из динамика. – Чем мы можем помочь вам сегодня ночью в вашей сложной ситуации?
Шутт буквально застыл с выражением неописуемого изумления на лице. По-видимому, звонивший, кто бы он ни был, был также ошарашен этим, поскольку ответом было продолжительное молчание.
– А… А капитан Шутник на месте?.. – наконец последовал вопрос.
Это Бренди, безошибочно определил капитан. Значит, другой голос должен…
– Великий Белый Отец, или Большой Папочка, как его еще называют, в данный момент недоступен, старший сержант. Он украдкой выскользнул, чтобы немного поесть, доказывая тем самым лживость утверждения, что король никогда не ест и в туалет не ходит.
– А кто… Кто это говорит? – вновь послышался голос старшего сержанта.
– На этом конце линии Роза, старший сержант… А точнее – Розали. Сегодня вечером я добросовестно отвечаю за всю нашу поразительно надежную связь – согласно графику дежурств, который вы утвердили и подписали сегодня утром.
– Это – Роза? – пророкотал было Клыканини, но Шутт сделал ему знак рукой замолчать, прислушиваясь к продолжавшемуся разговору.
– Роза? – В голосе Бренди слышалось явное удивление. – Я не думала… Хорошо, скажи капитану, когда он вернется, что я хочу поговорить с ним.
– Минуточку, Бренди-Денди. Прежде чем я скажу ему что-либо, возможно, ты уже передумаешь о своем намерении. Наш Главный Мужчина отправился за картофельными чипсами, а затем собирался пару часиков поспать, и я надеюсь, что ему удастся это сделать, если, конечно, он не будет озабочен чем-то, что не даст ему спать всю ночь. Представь – а вдруг наша старушка вселенная не сможет дотянуть до утра без его помощи, а?
– Роза, а ты часом не пьяна?
Шутт подавил смешок и продолжал слушать.
– Ни в малейшей степени, хотя, впрочем, трезвость – куда меньшее достоинство, чем женская добродетель, наш Солдафон… и не пытайся перевести разговор на другую тему. Тебе действительно необходимо поговорить с Большим Папочкой, или я передам ему любовное послание от тебя, когда он проснется?
– Хорошо, Розали. Раз уж ты повернула все таким образом, думаю, это может потерпеть до рассвета. А пока я сама поработаю над этим.
– Откати назад, Черри-Бренди. Совсем недавно ты всем заправляла сама. А теперь собираешься, как и подобает старшему сержанту, в отсутствие офицеров учить уму-разуму нашу веселую компанию. Не кажется ли тебе, что не следует делать подобные намеки, когда ситуация меняется?
– Кто ты мне? Мать, что ли?
– Просто дисциплинированный легионер, который пытается сделать все, чтобы колеса нашей военной машины вертелись легко и плавно, вместо того чтобы то и дело буксовать. Пока, может, от меня и немного толку нашему бесстрашному командиру, но я думаю попытаться убедить тех, кто покруче, стараться изо всех сил и добиться цели. Ты уловила мою мысль, или я слишком спешила?
Было отчетливо слышно, как Бренди рассмеялась.
– Ну хорошо. Ты победила. Я немного посплю и примусь за это завтра с утра. А теперь доброй ночи… Мамочка. Бренди закончила.
– Это Роза? – спросил Клыканини, повторяя свой вопрос, как только переговорное устройство было выключено.
– Чертовски верно. – Шутт усмехнулся. – Поднимайся наверх, когда будешь готов, Клыканини. Я непременно попытаюсь заставить эту женщину заговорить!
Командир буквально взлетел вверх по лестнице, едва не врезавшись в своем энтузиазме в дверь пентхауса.
– Я случайно подслушал последний сеанс связи, Роза, – воскликнул он, влетая в комнату. – Ты была просто великолепна!
– Без-з-зобраз-з… м-м-м-ф.
Ошеломленный, капитан остановился на полдороге и уставился на девушку, которая всего минуту назад говорила уверенно и вполне разумно. Опустив голову и залившись краской, она выглядела точно так же, как перед тем, как он покинул комнату.
– Я… мне очень жаль. Я не собирался на тебя кричать, – осторожно проговорил он. – Я просто хотел похвалить тебя за то, как ты справилась с этим звонком от Бренди.
Роза покраснела и пожала плечами, по-прежнему отводя глаза в сторону.
– Ну, хорошо, в таком случае, думаю, для меня самое лучшее – это последовать твоему совету и немного поспать. Да, и еще. Я сказал Клыканини, что он может заниматься чтением прямо здесь. Он поднимется через несколько минут.
Еще один кивок головой, и никак не больше. После минутного колебания Шутт удалился в спальню.
Оказавшись в своей святая святых, он прислонился к закрытой двери и усиленно размышлял несколько долгих минут. Наконец очень осторожно поднял руку и нажал кнопку на ручном коммуникаторе.
– Вы слушаете голос ночной смены командного пункта, – прозвучали теперь уже знакомые интонации. – Чем мы можем помочь вам в стремлении решить, что делать весь остаток вашей жизни?
– Роза? Капитан Шутник на связи, – сказал Шутт, с улыбкой опускаясь на стул.
– Зачем, Ваше Шутовское Величество? Разве вы не обещали мне, что отправитесь бай-бай в постельку?
– Говоря по правде, Роза, я не смогу даже сомкнуть глаз, пока не скажу тебе еще раз, как восхищен золотистым тембром твоего голоса, который сиянием растекается из динамика.
– Благодарю вас, капитан. Моя одинокая ночь здесь, на командном пункте, теперь скрашена вашей похвалой.
– И еще, – быстро продолжил Шутт, – я просто обязан знать, почему ты по радио так разительно отличаешься от самой себя, когда мы встречаемся лицом к лицу?
– Гм-м-м… Я полагаю, что смогу зажечь для вас этот маленький светоч просвещения, поскольку ночь тянется очень медленно, но только если вы пообещаете мне, что тут же отправитесь в постель, как только я с этим закончу.
– Я весь внимание. Итак, твой рассказ?
– На самом деле рассказывать-то почти и нечего. В детстве я сильно заикалась. Бывало, мне требовалось минут пятнадцать просто для того, чтобы сказать кому-нибудь «здравствуйте». В школе дети дразнили меня за это, так что я предпочитала вообще ничего не говорить, чтобы не слышать насмешек.
Командир понимающе кивнул, фактически сам себе, поскольку, захваченный рассказом, даже не подумал о том, что она не может видеть его реакции.
– Ну, в общем, в конце концов со мной проделали кучу тестов. Мне надели наушники и подавали сигналы разного тона, поднимая их до такого уровня, что я переставала слышать собственный голос. И знаете что? Благодаря этому я смогла разговаривать так же нормально, как и все остальные! Оказывается, дело было в том, что я боялась звука собственного голоса! Как только я это поняла, мои дела пошли значительно лучше, но у меня по-прежнему были трудности при разговоре лицом к лицу с другими людьми. Поэтому, учитывая такую свою особенность, я устроилась на маленькую радиостанцию, и скажу вам, делала там все! Я была диск-жокеем, спортивным комментатором, ведущим программ погоды и новостей, даже делала рекламу. Но больше всего времени я проводила за разговорами со слушателями. Все было просто чудесно, пока мне не приходилось встречаться с людьми лицом к лицу. Я фактически жила на этой станции около пяти лет… пока ее не продали, а новый владелец перестроил все заведение в ресторан-автомат и уволил меня.
– И тогда ты поступила в Легион, – задумчиво закончил за нее Шутт.
– Верно, хотя было и еще кое-что, чем я до этого занималась, но оно не заслуживает упоминания. Так что не стоит жалеть меня, Большой Папочка. Я уже взрослая женщина и поступаю по собственному разумению.
– А знаешь, – заметил капитан, – я серьезно подумываю над тем, чтобы предложить тебе постоянное дежурство на командном пункте. То есть, конечно, если ты откажешься от удовольствия нести патрулирование на болоте.
– Да, это мысль. Разрешите мне подумать, а потом как-нибудь вернемся к этому снова. А пока что, я надеюсь, вы отправитесь спать? Сдается мне, кто-то совсем недавно обещал мне такой пустячок.
– Хорошо, уже иду. – Шутт ухмыльнулся. – Приятно было поболтать с тобой… Мамочка. Шутник закончил.
Щелкнув коммуникатором, командир встал, потянулся и отправился спать. В общем, это был очень удачный день. Он нашел себе нового клерка и специалиста по связи. Если все пойдет хорошо, ему надо будет подумать о новых нашивках для них.
И только когда полностью разделся, он вспомнил, что так ничего и не съел.
Глава 9
Дневник, запись № 104
Реорганизация на «двойки» стала значительной вехой в истории роты. И хотя на самом деле этот процесс занял несколько недель, его очевидный эффект стал ощущаться почти сразу.
Несмотря на то что работа по подбору напарников была проведена очень тщательно и почти всегда учитывались личные привязанности легионеров, предполагалось, что отдельные жалобы или возражения все же появятся. Нечего и говорить, что по крайней мере в этих ожиданиях мой шеф не был разочарован.
– Извините, капитан. Не уделите ли нам минутку?
Шутт поднял глаза, оторвавшись от кофе. Около его стола, беспокойно переминаясь, стояли два легионера, Рвач и Суси. Похоже, бодрящая чашка утреннего кофе сегодня обещает быть далеко не умиротворяющей.
– Разумеется. Не хотите ли присесть?
– Это не займет много времени, – сказал Рвач, покачивая головой. Он был среднего роста и довольно грубого сложения, а вьющиеся черные волосы, казалось, давно соскучились по мытью. – Мы бы хотели, если это возможно, чтобы нам дали других напарников. Я имею в виду, в нашей роте ведь еще не все объединены…
