Полная версия:
Очарование тьмы
– Не останавливайся, девочка, – окликнул он.
Но я не двинулась с места.
Вопросительное выражение появилось на его лице лишь на одно мгновение, а затем воздух огласил боевой клич принца-воина. Земля задрожала от грохота копыт. Мимо меня пронеслись фигуры и тени.
Рахтаны бросились вперед им навстречу, и Терон сам возглавил их стаю. Передо мной вырулил Рейф, заслоняя меня своим телом. Замелькали мечи, взметнулись вверх топоры. В суматохе моя лошадь взвилась на дыбы и попятилась. Я силилась удержать ее. Летели стрелы, их гладкий шелест проносился мимо моих ушей. Рахтаны, оставшиеся позади, теперь тоже мчались к нам, и тут Рейф и Тавиш резко развернулись; стрелы полетели в другую сторону, очерчивая круг посреди битвы, и внутри него находилась я. Пыль поднималась тучами, смертельное кольцо мечей звенело. Гриз с силой размахнулся, и даже больной рукой свалил Ивера с коня. С ним рядом сражался Каден; впервые за несколько дней его руки были свободны. Обоих уже забрызгала кровь, однако я не была уверена, кому именно она принадлежала.
Каден крутанулся в седле и сразил Баруха жестоким ударом в горло, а потом выхватил меч и этим же движением отразил атаку Ферриса. Сзади на Свена напал Гиер, и я метнула свой нож, угодив ему в шею. Обогнув наступающих со всех сторон врагов, я бросила и меч – в другого рахтана, нападающего на Оррина, но лезвие отскочило от его кожаных доспехов. Однако этот отвлекающий маневр позволил Оррину сбить противника с лошади. Я выхватила из-за пояса второй кинжал, но тут заметила среди руин какую-то вспышку. Цвет. Движение. Что-то еще, что привлекло мое внимание. Быть может, даже снаряд.
А потом я увидела: ко мне во весь опор мчалась лошадь – с Ульриксом на ее спине.
Я было вскинула кинжал, но он уже был рядом. Круп его коня протаранил мою лошадь, и от удара животное дернулось, я едва не выронила оружие. Его скакун наседал на меня, не давая времени ни перестроиться, ни восстановить самообладание; каждая часть нас – седла, стремена – казались спутанными меж собой. Однако нож по-прежнему был в моей ладони, так что я полоснула Ульрикса по руке – лезвие лишь наткнулось на кожаный наручник. Я попыталась достать что-нибудь значимое снова, но теперь мой противник заслонился мечом, а второй рукой – одним сильным рывком закинул меня на своего коня. Лука его седла врезалась мне в живот, словно кулак, выбивающий дыхание из моих легких. Затем этот толчок повторился – и так раз за разом, поскольку я по-прежнему оставалась перекинута поперек лошади. Я не могла дышать, но знала: он покидает поле боя. Мы бесследно растворялись в руинах. А потому я отчаянно старалась втянуть воздуха, сползти в сторону, освободить зажатую собственным телом руку и дотянуться хоть до чего-нибудь, чтобы ударить Ульрикса. Да где же там запропастился мой нож? Воздух. Мне требовался воздух…
Его пальцы вцепились в мои волосы, оттягивая голову назад.
– Все, что мне нужно, – это твоя голова, принцесса. Так что выбор за тобой. Уймись или потеряешь ее.
Я захлебнулась, мои легкие наконец-то наполнились, и я сумела выдернуть зажатую руку.
В ней по-прежнему оставалось что-то твердое. Я нанесла удар снизу вверх. Ульрикс отбил мою руку, отправив нож в полет, однако было уже слишком поздно. Лезвие оставило кровавую полосу от его ключицы до самого уха. Он зарычал от боли, одной рукой схватил меня за запястье, а другой вскинул меч. И у меня не было ни рычага, чтобы отодвинуться, ни возможности оттолкнуться, ни способа защитить шею от его лезвия… Но тут он исчез.
Пропал из виду.
Повернув голову, я обнаружила обмякшее тело Ульрикса на земле. Его голова катилась по камням вниз. А Рейф убирал в ножны окровавленный меч. Он бросился ко мне, обхватил за талию, усадил к себе в седло. Его сердце неистово колотилось у моего плеча. Дыхание было прерывистым от напряжения, вызванного битвой.
Я подняла глаза, чтобы взглянуть на него. По его лицу струились кровь и пот. Рейф снова притянул меня к себе, сжав так крепко, что у меня не осталось ни малейшего шанса выскользнуть.
– Ты в порядке? – прошептал он мне в волосы.
Мои слова захлебнулись в горле.
– Рейф, – только и сумела произнести я.
Его рука гладила меня по голове, перебирала пряди, а дыхание успокаивало, пока он обнимал меня.
– Ты в порядке, – повторил он, но на этот раз, кажется, больше для себя, нежели для меня.
* * *Рахтаны были повержены, но раненых у нас прибавилось.
Когда мы вернулись к остальным, увидели, что лоб Тавиша был рассечен, – он отмахнулся, сказал, что это несущественно, и обмотал голову полоской ткани только для того, чтобы кровь не попадала в глаза; Джеб же лежал на земле, лицо его побледнело и покрылось потом. При виде него мое сердце сжалось, однако Каден заверил меня, что рана была не смертельной. Лошадь Джеба сбросила его, когда на нее обрушился удар меча, и он просто вывихнул плечо. Когда рубашку Джеба разрезали, чтобы осмотреть его, он вздрогнул.
– Это была моя любимая рубашка, дикари, – произнес Джеб, пытаясь улыбнуться, однако дыхание его было затрудненным, а на лице отражалась лишь мука.
Я опустилась рядом с ним на колени и пригладила его волосы.
– Я куплю тебе еще дюжину, – пообещала я.
– Из крувасского льна, – уточнил Джеб. – Он самый лучший.
– Хорошо, из крувасского льна.
Он скривился и бросил взгляд на Рейфа.
– Давайте уже, не тяните.
Но мы все глазели на его плечо. Это был не просто вывих. Внутри точно что-то разорвалось. Кожа опухла и стала фиолетово-синей, а из предыдущей раны, которую когда-то зашил Тавиш, снова шла кровь.
Тавиш кивнул Оррину и Кадену, чтобы они подержали Джеба, пока Рейф вправлял ему руку – в сторону и немного вверх, а затем резко дернул. Крик Джеба прокатился мощным и гортанным эхом по всей долине. У меня свело живот. Он не открыл глаз после, и я уже решила, что он потерял сознание, но, когда его дыхание восстановилось, Джеб поднял на меня глаза и заявил:
– Ты этого не слышала.
Я промокнула ему лоб.
– Я не слышала ничего, кроме того, что какие-то дикари сорвали с тебя отличную рубашку.
Мы соорудили перевязь для его плеча из плаща мертвого рахтана, а потом помогли Джебу сесть на одну из венданских лошадей: его собственная теперь лежала убитой на дороге, избавленная от седельных сумок. С головы до пят забрызганные кровью, мы снова пустились в путь. Гриз опять зажимал раненый бок, и я опасалась, что у него разошлись швы. Мертвые рахтаны остались валяться на поле битвы в беспорядке, являя собой жуткую картину растерзанных тел, некоторые из которых были лишены своего имущества. Когда мы снимали с трупов необходимые нам предметы, я почувствовала себя падальщицей – такой же, каких боялись Годрель и Морриган. И я молилась, чтобы в очередных руинах не затаились новые рахтаны.
Мне начинало казаться, что мы уже никогда не выберемся из этого ада.
Я разрыдалась и упала на колени, не в силах более продолжать этот путь…
Глава шестнадцатая
РейфЯ не мог прогнать из своих мыслей вид варвара, откидывающего голову Лии назад за волосы и поднимающего меч. В тот миг я снова увидел охотника за головами, посланного в Терравин, его нож у ее шеи, однако на этот раз я не сомневался: она умрет. Я находился слишком далеко от них. Меня всего охватил ужас. Мне было ни за что не успеть.
Но я все же успел. Каким-то чудесным образом я оказался возле них вовремя. Расстояние между нами было намного больше, чем я когда-либо преодолевал в своей жизни, а мои движения – стремительнее, чем когда-либо прежде. И теперь она ехала со мной, прижимаясь к моему телу в седле. Когда я объявил остальным, что она поскачет на моем коне, я не стал ничего объяснять. Никто и не спрашивал. Дополнительные лошади шли за нами на привязи.
Мы были в пути всего час, когда увидели вздымающуюся пыль вдалеке, а вслед за этим показался и отряд. Их всадники рассредоточились. Они тоже заметили нас. Дьявольская преисподняя! Сколько еще нам предстояло пережить? Их было никак не меньше тридцати, а мы торчали в открытом поле; руины остались далеко позади.
Я поднял руку, и наша колонна остановилась. За моей спиной раздался ропот голосов:
– Благословенные боги.
– Jabavé.
– Мать всех демонов.
– Что же нам делать?
Приказ повернуть назад и попытаться добраться до руин уже был готов сорваться с моих уст, но тут я разглядел в облаке пыли нечто, привлекшее мое внимание.
– Ваше высочество, – произнес Свен, явно ожидая распоряжений.
Это было что-то синее. Синее с черным.
– Знамя, – воскликнул я. – Это наши!
И мы было разразились облегченными возгласами, как вдруг все увидели одно и то же: всадники галопом принялись сокращать расстояние. С копьями наготове. Ошибиться в их намерениях было невозможно. Они не поняли, кто мы такие. Мы отчаянно замахали руками, но они всё не останавливались.
– Что-то белое! Срочно! – крикнул я.
К тому времени, как они обнаружат, что мы не враги, по крайней мере один из нас уже будет ранен. Однако у нас не нашлось ни единого клочка белого, чтобы соорудить флаг.
– Наши плащи, – вдруг произнесла Лия, а потом она закричала громче: – Наши плащи цветов Венды!
Седельные одеяла, которые мы накидывали на плечи, действительно были вытканы в венданских цветах и покрыты их узорами. Они решили, что мы варвары! А кем еще мы выглядели?
– Сбросьте плащи! – во всю мощь своих легких заорал я.
Дозорный патруль замедлился, словно бы совещаясь меж собой, однако их оружие по-прежнему оставалось направленным на нас. А когда они оказались на расстоянии слышимости, мы подняли руки вверх и назвались дальбрекскими солдатами. Всадники осторожно приблизились. Они остановились в шести длинах от нас, все еще готовые броситься в атаку. Я отдал приказ расступиться и держать руки на виду – подальше от оружия. Помог Лии спешиться, а затем мы со Свеном вышли вперед.
– Чертовы идиоты, – завопил Свен. – Неужто вы не узнаете своего принца, когда видите его?
Учитывая то, что наша одежда была забрызгана кровью и грязью, я и не ждал, что кто-то действительно сможет нас узнать.
Но их капитан прищурился.
– Полковник Хаверстром? Свен, это ты?
Я услышал дружный вздох остальных. Впервые за несколько недель мои мышцы наконец-то расслабились. Мы были почти дома.
– Так точно, болван, – отозвался Свен полным облегчения голосом.
– И, как бы я ни был похож на бродячего пса, принц Джаксон, – добавил я.
Капитан взглянул на меня со странным выражением, а затем переглянулся с солдатами по обе стороны от себя. Он соскочил с коня и двинулся мне навстречу. Выражение на его лице было мрачным.
– Капитан Эйзия, – представился он. – Вас разыскивает вся боевая мощь Дальбрека…
Что-то в его взгляде было не так, настораживало.
А затем, опустившись на одно колено, он добавил:
– Ваше величество.
Глава семнадцатая
Мгновения тянулись так медленно и неустойчиво, словно паучий шелк, раздуваемый ветром. Дольше. Бесконечно. Глаза Свена увлажнились. Тавиш опустил голову. Оррин и Джеб обменялись понимающими взглядами. Замерли даже Каден и Гриз, хоть я и не была уверена, что они поняли, что означают слова капитана на самом деле. Молодые солдаты по обе стороны от капитана выглядели растерянными. Даже они оказались застигнуты врасплох. Мое сердце стиснула яростная боль: все ждали, что же предпримет сейчас Рейф. То был жестокий момент. Но завершить его должен был он, и только он.
«Ваше величество».
Мне было видно лицо Рейфа лишь краешком, но и этого было достаточно. Он смотрел на капитана так, словно не видел его. И только стиснутая челюсть, все еще перепачканная грязью и кровью, выдавала его. И медленное сжатие кулака. Каждый крохотный сдержанный жест говорил о том, что новость серьезно ударила по нему, – однако он был хорошо натренирован. Подготовлен. Скорее всего, Свен готовил его к этому моменту с самого детства. Так что Рейф сделает все, что от него требуется, как и тогда, когда он прибыл в Морриган, чтобы жениться на мне. После двух выверенных вдохов он кивнул капитану.
– Тогда вы исполнили свой долг.
Так, всего в одно мгновение и несколько слов, принц стал королем. Рейф жестом велел капитану подняться и тихо спросил:
– Когда?
И только после этого Свен опустил руку на плечо Рейфа.
Капитан замешкался, глядя на остальных, неуверенный, что может говорить свободно.
Рейф окинул взглядом Кадена и Гриза, а потом попросил Тавиша и Оррина сводить их прогуляться. Он мог доверить им меч, но не секреты своего королевства.
Это случилось несколько недель назад, рассказал нам капитан, спустя считанные дни после смерти королевы. Весь двор был потрясен, и было принято решение сохранить смерть короля в тайне. Так как на троне никого не было, а кронпринц пропал без вести, кабинет министров хотел скрыть от соседних государств, что Дальбрек остался без монарха. Отсутствие публичных появлений короля они объяснили трауром по королеве. Министры Совета тайно руководили страной сами в то время, как повсюду велись отчаянные поиски принца. Вместе с ним пропали и высшие офицерские чины, а потому они предположили, что он должен быть жив, хоть и наверняка втянут в какую-то несанкционированную, но вполне заслуженную месть Морригану. Королевство все еще негодовало из-за разрыва соглашения, люди требовали возмездия. Обыскав кабинет Свена, Совет обнаружил послания принца, назначающие ему встречу в Луизевеке, однако найти что-либо еще, кроме распоряжений Свена, адресованных Тавишу, Оррину и Джебу, явиться в указанное место, не удалось. Министры опасались, что принца с его подручными могли вычислить, и те очутились в одной из тюрем Морригана, однако тщательные расследования тоже не дали никаких результатов. Все они словно растворились в воздухе. Но надежда не угасала: их навыки были хорошо известны.
А когда капитан закончил, то настала очередь объясняться уже Рейфу.
– Я введу вас в курс дела по пути, – сказал он, заметив, что мы утомились, голодны и некоторым из нас требуется медицинская помощь.
– А как быть с теми двумя? – уточнил капитан, кивнув в сторону Гриза и Кадена в отдалении.
Уголок рта Рейфа дернулся. Я напряглась, приготовившись к тому, как он их назовет. Варварами? Пленниками? Казалось, он не был уверен в этом и сам. Я взмолилась про себя, чтобы он не использовал слов «рахтан» или «убийца».
– Это венданцы, – отозвался он. – И пока что мы можем им доверять. Но за ними стоит внимательно следить.
«Пока что можем доверять»? Да они только что помогли спасти наши жизни! Причем уже во второй раз. Но я понимала, что они это сделали не ради Рейфа или благополучия Дальбрека, а только ради меня, и поэтому я с неохотой приняла его осторожность.
Взгляд капитана помрачнел, между его бровей пролегла глубокая складка.
– Несколько недель назад один из наших взводов пропал без вести. Мы выслеживали…
– Тот взвод уничтожен, – ровным тоном возразил Рейф. – Все. Я видел, как их окровавленное оружие и имущество доставили Комизару. Эти двое не причастны к произошедшему. И, как я уже сказал, я все объясню по дороге.
Капитан сразу же побледнел. Целый взвод солдат был уничтожен? Однако больше он ничего не произнес, подчинившись решению Рейфа дать объяснения в пути. Напоследок он бросил косой взгляд и на меня, но оказался слишком тактичен, чтобы поинтересоваться, а кто я такая. Наверняка он видел, что я еду на лошади вместе с Рейфом, и, скорее всего, уже предположил нечто неприличное. А смущать Рейфа или капитана правдой в этот момент я не хотела. Все мы слышали, как он отозвался о Морригане и упомянул о гневе, который тот на себя навлек. Когда капитан повернулся к своему коню, остальные солдаты тоже с любопытством воззрились на меня. В остатках традиционной одежды кланов и с кожей, все еще забрызганной кровью, я, вне всякого сомнения, выглядела в их глазах дикаркой из Венды. А что, черт побери, мог делать их король, скача вместе со мной на одной лошади?
Но пристальные и косые взгляды не ускользнули и от Рейфа. Он опустил глаза и покачал головой.
Да, ему многое предстояло объяснить.
* * *У меня не было даже возможности обнять Рейфа. Сказать ему, как мне жаль. Выразить хоть какое-то сочувствие. Колонна немедленно возобновила движение. Быть может, Рейфу требовалось время для того, чтобы переварить эту новость самостоятельно, без моих слов, которые взбудоражили бы его эмоции еще больше.
Я видела его отца лишь однажды. Вскользь. То был старик, поднимающийся по ступеням цитадели, хромая, и нуждающийся в посторонней помощи. И от того зрелища меня охватил ужас. Ведь он был настолько стар, что годился мне в дедушки. Я предположила самое худшее и о возрасте принца, однако теперь понимала, что возраст короля Дальбрека не имел никакого значения. Мой ужас был связан с тем, что этот человек прибыл в Сивику для подписания моего брачного договора. И при виде него я ощутила, что, каков бы ни был мой выбор, теперь он будет подавлен навсегда, а мой голос навечно замолкнет в далеком чужом королевстве, о котором я почти ничего не знала. Я была объектом купли-продажи, словно телега, полная вина, – пусть и менее ценным и уж точно гораздо менее приятным. Тише-тише, Арабелла, то, что ты хочешь сказать, никому не интересно.
Я знала, у этого короля должны были обнаружиться хоть какие-то положительные качества, раз Рейф любил его, а Свен от новости о его кончине даже прослезился, но я никак не могла забыть и того факта, что этот самый король сказал своему сыну: «Если невеста тебе не понравится, возьмешь себе любовницу после свадьбы». Так что я могла оплакивать его только ради Рейфа.
Теперь, когда нас должны были сопровождать тридцать солдат, я поехала отдельно, на своей лошади. Я знала, всем будет только удобнее, если меня не окажется рядом, когда Рейф и Свен начнут объяснять, где они пропадали последние несколько месяцев. Насколько сильно рассердится на меня народ Дальбрека, узнав, что причиной исчезновения их принца стала я? Я ведь слышала, каким тоном произнес капитан слово «Морриган» – так, словно это был яд, который он хотел сплюнуть.
Вскоре поднялся прохладный ветер, и я испытала тоску по теплу Рейфа у меня за спиной. По его объятиям; по его подбородку, прижимающемуся к моей голове. Мои волосы провоняли копотью, дымом, и грязью, и даже рекой, которая едва не убила нас обоих, и все же он прижимался ко мне так, словно они пахли цветами, как будто ему все равно, была я настоящей принцессой или нет.
– Рейф выглядел потрясенным. Так понимаю, слабое здоровье короля тоже было одной из его сказок?
Я и не заметила, как рядом со мной появился Каден. Вероятно, он вел счет всем неправдам с тех самых пор, как я оставила его на террасе Черного камня.
Я бросила на него взгляд: его плечи ссутулились. Он был изможден. Однако усталость, которую я видела в его глазах, исходила откуда-то из другого источника, а именно – из обманов, что вырезали целые куски его плоти; каждую новую ложь он прибавлял к уже имеющимся. Из моего собственного коварства. Я было попыталась защититься, но в его взгляде больше не было злости, и это разом лишило меня сил. Мне было не на что опереться. У меня не осталось ни одной фигуры для этой игры.
– Мне жаль, Каден.
Его губы приподнялись в страдальческой улыбке, и он покачал головой, как бы отгораживаясь от дальнейших моих извинений.
– У меня было время подумать об этом. И я не должен был ожидать от тебя правды. Я первым солгал и предал тебя еще в Терравине.
Это была правда. Он и солгал, и предал меня, но отчего-то моя ложь выглядела в моих глазах более тяжким преступлением. Я играла на его потребности быть любимым. С сочувствием выслушивала его самые сокровенные, самые болезненные тайны, которыми до меня он еще ни с кем не делился. Он впустил меня в самый потаенный уголок своей души, и я воспользовалась этим, чтобы завоевать его доверие.
Я вздохнула, слишком уставшая перебирать виноватых, словно фишки в карточной игре. Какая разница, чья колода была больше – моя или его?
– Это было целую жизнь назад, Каден. Тогда мы оба были другими людьми. И оба использовали ложь и правду в своих целях.
– А как теперь?
Я видела, как он неуверенно протягивает мне руку, – предлагает истину, договор, начертанный в воздухе между нами. Но было ли доверие вообще возможно между нами? Я забыла, что это такое, и не знала, пришло ли время для него сейчас.
– Чего ты хочешь, Каден? Я не понимаю, зачем ты вообще здесь.
Его светлые волосы развевались на ветру. Он пристально всматривался вдаль, однако слова все не шли. Я видела его борьбу, его старания вернуть то ложное спокойствие, которое он всегда демонстрировал на своем лице. Но сейчас это оказалось ему не под силу.
– Ты ведь сам только что предложил говорить правду, – напомнила я ему.
Его губы растянула вымученная улыбка.
– Все эти годы… Я не желал видеть Комизара таким, какой он есть. Он спас меня от чудовища, и я загорелся таким же стремлением, как и он. Я был готов заставить заплатить за грехи моего отца – человека, которого я не видел уже больше десяти лет, – целое королевство. Полжизни я провел в ожидании дня, когда он умрет. Я отгородился от доброты всех людей в Морригане, которых когда-либо встречал, сказав себе, что это не имеет значения. Такова была цена войны. Моей войны. А все остальное не имело значения.
– Но если ты так ненавидел его, Каден, то почему просто не убил своего отца сам? Ты мог сделать это давным-давно. Ты же убийца. Для тебя это не составило бы труда.
Он прочистил горло, и его рука сжала поводья крепче.
– Потому что этого было бы недостаточно. Каждый раз, когда я представлял, как мой нож перерезает его горло, это не приносило мне того удовлетворения, которого я хотел. Такая смерть была бы слишком быстрой. Чем дольше я планировал этот день, тем больше мне хотелось. Я желал, чтобы он страдал и знал, почему это происходит. Чтобы все, в чем он мне отказывал, ускользало из его пальцев по крохам. Чтобы он умирал сотней разных способов – медленно, мучительно, день за днем; так, как умирал я, когда попрошайничал на углах улиц, боясь, что не смогу собрать достаточно монет, чтобы удовлетворить алчность тех животных, которым он меня продал. Я хотел, чтобы он испытал такие же удары плетью, как и те, что наносил мне.
– Ты сказал, что тебя били нищие.
– Да, но первые шрамы нанес он, а они самые глубокие.
Я содрогнулась от жестокости, которую Каден пережил, однако ужас того, как долго он жаждал своей мести и планировал ее, поднял тошнотворный комок в моем горле. Я сглотнула.
– И ты все еще жаждешь этого?
Он кивнул – без малейших колебаний.
– Да, я все еще желаю ему смерти, но теперь появилось кое-что другое, чего я хочу гораздо больше. – Он повернулся ко мне лицом, и вокруг его глаз появились встревоженные морщинки. – Я не хочу, чтобы погибли невинные. Комизар не пощадит никого: ни Паулину, ни Берди, ни Гвинет – не уцелеет никто. А я не хочу, чтобы они умирали, Лия, и я не хочу, чтобы умерла ты.
В тот момент он смотрел на меня так, словно уже видел на моем челе бледную маску смерти.
У меня свело живот. Я вспомнила последние слова Венды, которые она нашептала мне, недостающие стихи, которые вырвала из книги чья-то неведомая рука: «Но велика надежда на ту, что Джезелией зовется, чья жизнь будет отдана в жертву». Я никому еще не рассказывала об этом стихе. Некоторые вещи нужно было держать пока в тайне. Истинная концовка была еще слишком далека для меня.
– Под угрозой целое королевство, Каден. Не только те немногие, кого ты успел узнать.
– Два королевства. В Венде тоже живут невинные.
При мысли об Астер и всех остальных, погибших на площади, у меня зарябило в глазах. Да, под угрозой было два королевства. А при мыслях о совместных происках Комизара и Совета внутри меня заклокотал настоящий гнев.
– Кланы заслуживают большего, чем то, что выпало на их долю, – проговорила я, – однако в Венде сейчас разрастается страшная угроза, которую просто необходимо остановить. И пусть я не знаю, как это сделать, но я попытаюсь.
– Тогда тебе понадобится помощь, Лия. Мне некуда возвращаться, пока у власти остается Совет. Меня так же ненавидят и на моей родине, в Морригане. И я даже не могу больше вернуться в лагерь кочевников. Но если я буду с тобой…
– Каден…
– Не придавай этому значения больше, чем нужно, Лия. Мы с тобой оба хотим одного и того же, и я предлагаю тебе свою помощь. Ничего сверх того.
