Обычный человек

Левая нога сама выжала педаль сцепления. Правая рука без каких-либо подсказок сняла автомобиль с ручника и включила первую передачу. Педаль сцепления была брошена левой ногой, а правая вдавила газ в пол.

Влад так и стоял на том же месте, не шелохнувшись. Я видел, как его фигура становится все ближе и ближе.

Все произошло в какие-то несколько секунд. Бампер ударил беднягу по коленям, через долю секунды его голова поздоровалась с лобовым стеклом, по которому тот час разошлась паутинка трещин.

А я набирал скорость. Рев мотора разрывал эту вечернюю тишину на мелкие куски. Тело Влада так и оставалось лежать на капоте в то время, как одинокий автомобиль в богом забытом районе города нес его все дальше в темноту.

Набрав приличную скорость, я резко нажал на тормоз. Машину начало заносить, но тело Влада оставалось на капоте до тех пор, пока я не наткнулся боком машины на торчащий из земли кусок бетонного столба. Сработали фронтальная и боковая подушки безопасности, что спасло меня от удара головой.

Бездыханное тело сорвалось с капота, плюхнулось на землю, и прокатилось еще несколько метров, пока не врезалось в дерево.

Какое-то время я сидел в машине.

«Вот и все» – подумал я, – «Мне абзац».

***

Способность разумно мыслить, судя по всему, вернулось ко мне. Но что с того толку? Уже поздно.

Слишком поздно.

Я вышел из автомобиля. Мы оказались уже за городом. Света едва хватало на то, чтобы различить силуэты деревьев. Асфальт на этом участке дороги уже заканчивался, переходя в насыпь.

Я сел на обочину. «Буду сидеть здесь, пока не проедет какой-нибудь автомобиль. Я сообщу им, что случайно сбил человека, мол, ехал по делам, а в такой тьме не видно ни зги…»

Ага. А этот сбитый случайно оказался твоим коллегой, да еще и конкурент в борьбе за повышение. Мотив?

«Ты прав. Мотив. Хоть и идиотский, но мотив. У полиции будет много вопросов».

Просидев около получаса и не дождавшись ни одной проезжающей машины, я решил действовать.

Я поднял труп и кое-как дотащил его до своего автомобиля, положил тело в багажник и закрыл дверцу.

«Хоть бы завелась». Я сел за руль и повернул ключ зажигания. Стартер крутанул, раз, другой, и машина завелась.

Я решил проехать глубже в лес и закопать труп, в багажнике была саперская лопата. «Что же еще мне остается?»

Я выехал на насыпь, в районе левого колеса отчетливо слышались стуки, извещающие о явной неисправности машины. «Нехилый был удар, как она вообще завелась и поехала?».

Когда насыпь постепенно перетекла в Богом забытую лесную дорогу, машина начала царапать дном кочки, буксуя в рытвинах. Но все-таки шла.

– Давай пузотерка! – подгонял я ее.

В какой-то момент мне показалось, что в зеркале заднего вида было какое-то движение.

«Мало ли что может привидеться в такой тьме» – успокоил я сам себя, продолжив преодолевать бездорожье.

Спустя минут пять этого преодоления, когда колеи стали совсем непроходимыми, я остановился. Я сидел какое-то время в машине, осознавая произошедшее. Схватился за волосы, словно пытался вырвать пару клоков.

«Что со мной происходит?»

Ты убийца. Ты убил человека ради какого-то сраного повышения. Да ты больной ублюдок.

«Он бы сделал то же самое».

Чушь собачья. Он даже не шел с тобой на прямой конфликт, и ты это знаешь. Ты сам выдумал эту войну, долбанный душегуб.

«Да пошло оно все..Да, я убийца. Сделанного не воротишь, но нужно что-то делать».

Я выскочил из машины. Подошел к багажнику и обомлел – он был открыт.

«Багажник, твою мать за ногу, открыт».

Я подошел еще ближе – трупа в нем не было.

– Сука! – Крикнул я.

«Это движение, что уловило мое периферическое зрение. Сбежал! Но как? Я его размазал по лобовому стеклу как муху. Как он выжил?

Как он открыл багажник изнутри?»

– Это какой-то сон, – прошептал я и вместо того, чтобы ущипнуть себя, двинул ладонью по лбу так, что посыпались искры из глаз. Я плюхнулся на землю, пытаясь обдумать, что могло произойти. Через какое-то время меня осенило:

– Ха, так он мертв, конечно, – Я вскочил на ноги и побежал к своему Форду. – Просто его выкинуло, когда машину подбрасывало на кочках!

Я пулей залетел в машину, завел, и поехал обратно.

Свет фар выхватывал из тьмы небольшой участок земли, но этого вполне хватало, чтобы увидеть Влада на дороге или рядом с ней в траве. Я ехал медленно, чтобы случайно не переехать труп.

«А что если он выпал и отполз?»

Бред, и ты это знаешь. Он не мог выжить после такого удара.

Но как ни странно, дорога была пуста. Не было на ней никакого трупа. И в тот момент, когда я выехал сначала на насыпь, а затем и на асфальт в то место, где я врезался в столб, неприятные мурашки пробежали у меня по спине.

– Не может быть, – Выдохнул я.

Я развернулся и поехал обратно.

«Не мог же он уползти куда-то далеко…»

Я вновь проделал тот же путь – доехал до места, где обнаружил пропажу, потом вернулся к столбу, в который врезался, но не нашел труп.

Я вытащил из бардачка фонарик, оставил машину и пошел пешком.

Один в лесу, вслушиваясь в ночную тишину, я пытался охватить лучом фонаря каждый куст. Меня начал окутывать страх. Этот страх, словно пирог, состоял из нескольких слоев: страх одиночества, страх темноты, страх остаться в этом лесу навсегда и страх перед неизбежным наказанием, что я должен понести за убийство.

«Или за попытку убийства».

Наконец, спустя час безрезультатных поисков, я вернулся и сел в машину.

– Я не мог не заметить его. – Я почесал затылок и мне пришла в голову безумная мысль, – Хотя, вдруг при падении он упал в лужу, та оказалась глубокой и…

..и…

…что за чушь!

В этот момент я со всей дури ударил кулаком по рулю.

«Нет! Кого я обманываю. Он каким-то чудесным образом выжил. Мало того, у него хватило сил взломать багажник и слинять».

Бред.

«Бред, но другого объяснения я не могу найти».

Я поехал домой.

***

Я не помню, как приехал домой, припарковал автомобиль, поднялся на девятый этаж на обоссанном лифте, открыл дверь, нашел в мини-баре непочатую бутылку коньяка, выпил половину, упал на кровать и уснул. Даже не помню, что мне снилось, если снилось вообще.

Но я прекрасно помню следующий день.

Еще как помню.

Знакомо ли вам чувство, когда вы живете своей размеренной жизнью, и вдруг все встает с ног на голову? Я имею в виду что-то, что действительно вышибает вас из колеи. Что-то глобальное. И это глобальное словно цунами, невероятной величины волна, накрывает привычный уклад вашей жизни.

Весь день я не выходил из дома. Да что там, я и из постели никуда не вылезал. И, естественно, ничего не ел. Только допивал коньяк и ждал. Ждал, что сейчас постучат в дверь, а когда я ее открою, меня скрутят и отвезут в кутузку.

Каждый раз, когда я слышал шаги за дверью, мое сердце буквально выпрыгивало из груди. Но стука в дверь так и не было. Вероятно, это были соседи.

Так я и провел свой день. Ночью я спал, но прерывисто. И в этот раз видел сны.

Точнее сон. Один единственный зацикленный сон.

Как я убиваю Влада, но он никак не может умереть. Я бью его бейсбольной битой по голове, но бита отскакивает, словно голова его сделана из резины. Тот все смеется надо мной, а я бью все сильнее. И с каждым разом силы оставляют меня, замахи становятся медленнее, удары биты слабее, а смех Влада все громче.

***

Наступило утро следующего дня. Мне нужно было идти на работу. В этот день решалась моя судьба. И если был хоть малейший шанс, что никто не узнает об убийстве, и в итоге меня повысят в должности, я им воспользуюсь. Чего бы мне это ни стоило.

В это утро я даже подумал, не приснилось ли мне все: преследование, убийство, поиски трупа, ведь за мной так никто и не пришел, а трупа в багажнике так и не оказалось.

Я оделся и перед тем, как выйти из дома, напоследок взглянул в зеркало. То, что я там увидел, мне не очень понравилось: бледное, почти белое лицо, синие круги под красными глазами. Прям триколор, цвет родного флага.

Естественно, свой разбитый Форд я оставил на парковке у дома, и воспользовался общественным транспортом.

Серое небо угрожающе повисло над моей головой. Не было ни намека на яркий солнечный свет. В городе стоял смог. Людей на улице было много, и все они будто знали, кто я такой. Знали, что я натворил. Они бросали тяжелые укоризненные взгляды, толкали меня плечами, задевали локтями, словно хотели внести свою лепту в мое наказание за содеянное.

Я добрел до остановки общественного транспорта. Сел в первый попавшийся автобус, как оказалось удачно, ведь он шел туда, куда нужно. И каждый раз, когда он делал остановку, я хотел выскочить и убежать в неизвестном направлении.

«Какого черта я вообще еду на работу? Позавчера я пытался убить своего коллегу. Он каким-то образом выжил и убежал. Если он выжил от удара головой о лобовое стекло и от падения на землю на скорости сто километров в час, то он мог доползти до какой-нибудь больницы.

А там и полиция, выяснение обстоятельств…

…если, конечно, он не потерял память».

– Такое бывает только в фильмах, – сказал я вслух, чем напугал сидящую рядом со мной старуху. Та встала со своего места и села на другое, поглядывая на меня, словно на сумасшедшего.

Наконец, моя остановка. В нерешительности я встал и двинулся к выходу. Двери открылись, но я стоял на месте. Сзади кто-то меня подтолкнул.

– Вы выходите?! – злобно спросил меня толкавший.

Я вышел из автобуса, ничего не ответив, и, подчинившись судьбе, медленно поплелся в сторону бизнес-центра, на восемнадцатом этаже которого располагался офис нашей компании.

Только сейчас я заметил, какой громадный этот бизнес-центр. Искусственная башня из стекла и бетона вонзалась в небо, говоря этим, что человек настолько считает себя выше всего остального, что узурпировал даже небеса. Недолго мне осталось быть на свободе и размышлять подобным образом.

«Сушим сухари, ребята» – подумал я и печально улыбнулся.

Подойдя к входу, я встал как вкопанный, словно мои ноги прилипли к земле. Мимо меня проходили люди с дипломатами в руках, кто-то говорил по телефону, кто-то на ходу просматривал какие-то деловые бумаги, кто-то докуривал на ходу сигарету.

Вот оно. Я почувствовал себя в безопасности. Теперь я понял, что этот ненастоящий мир стал для меня моей крепостью. И эта крепость неприступна. Казалось, здесь ничего со мной не может случиться. Воспоминания о позапрошлом дне перестали меня тревожить.

«Да, я это сделал. Я пытался убить коллегу. Ну и что с того. Плевать я хотел».

Поднявшись в офис, я не заметил на первый взгляд ничего необычного. Вокруг меня все также сновали люди. До меня им не было никакого дела, и почувствовал себя в еще большей безопасности, присаживаясь за свой стол.

«Нужно было съездить вчера, пока было светло, в то место. Наверняка, я просто не заметил труп в темноте».

А что если его кто-то нашел? Проезжавший мимо человек нашел труп, сообщил в полицию и в данный момент происходит опознание? После начнется расследование, найдутся свидетели, кто видел тебя в тот вечер, отъезжающего от бара следом за Владом».

«Ну, значит, буду сидеть за решеткой в темнице сырой до конца своих дней».

На работе я ощущал такую безопасность, что мысль о тюрьме меня абсолютно не тревожила: «Ну и Бог с ним, подумаешь…»

Но все-таки в воздухе было какое-то напряжение. Я долго не мог понять, что не так, и наконец, понял – коллеги в моем офисе как-то странно смотрят на меня. Они то и дело озабоченно поглядывали в мою сторону, перешептываясь между собой.

«О, Боже, они знают…» – подумал я и внутри у меня все опустилось.

То, что я увидел в следующее мгновение, повергло меня в еще больший шок. Так, что те, кто смотрел на меня в данный момент, не отличили бы меня от стены – настолько белым стало мое лицо.

Владлен Григоренко как ни в чем не бывало, продефилировал мимо моего стола в направлении к своему.

– Господи Иисусе, – выдохнул я, вытаращив глаза, – Этого быть не может!

Я проводил взглядом Влада. Он выглядел так, словно я его и не сбивал вовсе на своем Форде: ни царапины. Все те же прилизанные белые волосы, лицо манекена, стильная рубашка и брюки, здоровый румянец на щеках.

Мне казалось, еще чуть-чуть и я грохнусь в обморок.

Изо всех сил стараясь идти как можно прямее, я вышел в коридор. Стены коридора то сужались, то расширялись. Коллеги, что попадались мне на пути, останавливались и провожали меня то ли сочувствующим, то ли удивленным взглядом.

Я добрел до уборной. Смочив лицо холодной водой, я вновь вышел в коридор, свернул к выходу на пожарную лестницу, прошел мимо подсобки и вышел на балкон.

Выйдя на балкон, я открыл окно, запустив прохладный воздух, и схватился за волосы:

– Что…за дерьмо…тут происходит? – спросил я сам себя.

Ты начинаешь слетать с катушек, приятель.

«Черта с два. Это было, было на самом деле. Ощущения были реальны».

Я почувствовал неимоверное облегчение. Как ни странно, я был рад. Да, я был рад, что мне не грозит тюремное заключение. Влад жив и сейчас это главное.

Я услышал чей-то голос на пожарной лестнице. Я подошел к двери, прислонив к ней ухо. Я узнал голос – это был Андрей-туша, но с кем он разговаривал, я понять не мог.

Я приоткрыл дверь буквально на пару сантиметров – Андрей стоял на пожарной лестнице один, беседуя с кем-то по телефону.

– Пс, Андрей, – позвал я его шепотом.

Тот посмотрел в абсолютно другую сторону – на дверь подсобки, а затем продолжил говорить по телефону.

– Джабба Хатт, – вновь окликнул я его из своего укрытия, но не получил никакой реакции, – Жирный.

Когда Андрей-Туша понял, откуда идет звук, попрощался с собеседником и положил трубку. Он медленно подошел к двери, ведущей на балкон.

– Кто здесь? – почти на цыпочках крался добродушный толстяк, – Ден, это ты?

– Да, – ответил ему я, – Зайди на пару слов.

Андрей-Туша не стал возражать и зашел на балкон:

– Ты что тут делаешь? – спросил он удивленно.

Но что-то в его взгляде мне не понравилось. Точно такой же взгляд я наблюдал у других коллег.

– Ответь мне на один вопрос, – сказал я ему уже не шепотом, но вполголоса, – Какого хрена тут происходит? Почему на меня все так таращатся?

Андрей опустил взгляд.

Я подошел к нему ближе, совершенно наплевав на вонь, исходящую от него.

– Ты еще не знаешь? – Удивился Андрей-Туша и посмотрел мне в глаза. Я прочитал в них страх.

– Нет, твою мать, я только вышел на работу после… – я запнулся на мгновение, – После отгула.

Андрей-Туша побледнел, выпучив глаза. В таком виде он был похож на загнанного теленка, которого в скором времени ждет вертел.

– Отвечай, кусок говядины во имя отца своего! – зарычал я на него.

– Странно, что ты еще не в курсе, – испуганно прошептал он.

– Не в курсе чего, выкладывай, буженины ты кусок, твою мать, жирный вонючий дебил! – Слюни из моего рта летели во все стороны, в том числе на лицо Андрея. И я уже не говорил в полголоса, а истошно кричал.

Я схватил Андрея за воротник рубашки и, не отпуская, смотрел полными ненависти глазами в его телячьи зенки.

– Они решили взять на место РОПа его.

Я отпустил воротник Андрея-Туши и пригладил свои волосы.

– Ты имеешь в виду «его»? – спросил я уже спокойным тоном.

– Григоренко… – ответил Андрей, переминаясь с ноги на ногу.

– Но поче..?

– Что происходит?! Кто кричал? – неожиданно раздался громкий голос за дверью. Это был мой РОП Макс Шефер.

***

– Так решили «они», Ден, ничего личного.

«И это все? Ничего личного? Этот безхребетный кусок говна клялся и божился что место РОПа за мной. Какого тогда лешего его отдали этому…

…трупу…

…Владу?»

Я сидел в кабинете Макса и смотрел в окно за его спиной. Серое небо, казалось, стало еще темнее. Оно накрывало этот грязный город, словно склизкое одеяло.

Мой мир рухнул.

– Но почему? – шепотом повторил я свой вопрос.

– Ден, – РОП опустил голову, показывая, что он сожалеет о том, что произошло. Я ему верил, ему действительно было жаль. Но почему-то мне показалось, что его чувства были хорошо отрепетированы. То есть ему жаль меня как человеку, а вот с позиции РОПа он плевать на меня хотел.

– Я вставил свои пять копеек. Я всегда рекомендовал именно тебя, но «вышестоящие»…

– Заткнись! – я вскочил со стула так резко, что Шефер чуть не упал от неожиданности. – Как же я устал видеть ваши лживые рожи. «Вышестоящие», – передразнил я Макса, – Идите и долбитесь в жопу со своими «вышестоящими» вместе с этим педиком Григоренко!

– Ден, послушай теперь меня, – РОП, казалось, пришел в себя. Он с облегчением осознал, что наконец-то можно не корчить из себя доброго босса. Он откинулся в своем кожаном кресле, положив руки за голову. На его лице появилась усмешка, которой я от него никак не ожидал.

– Я рекомендовал тебя, честно, но в этом не было никакого смысла. Все решают только «они», и никто больше. А теперь послушай меня еще внимательнее.

Макс встал из-за стола и подошел ко мне. Взяв стул, он развернул его, сел напротив меня и сделал жест рукой, предлагая мне последовать его примеру. Я не стал противиться и сел на свой стул.

– В том, что на эту должность выбрали не тебя, виноват только ты.

То, что я услышал дальше, было похоже на бред сумасшедшего.

– Куда бы ты не пошел, – продолжал РОП, – «Они» знают какое будет направление; с кем бы ты не общался, «они» всегда в курсе, о чем будет идти речь; и что бы ты не делал, «они» знают наперед какие будут от этого последствия; понимаешь?..

Я мотнул головой, в знак того, что нихера из этого бреда не понимаю.

– Они знают все, что было, что есть и что будет. И в свете последних событий…

– Что за ахинею ты несешь? – Не выдержал я, вскочив с места.

Я вышел из кабинета и захлопнул за собой дверь с такой силой, что мне на голову посыпалась штукатурка, а все, кто в это время проходил мимо, остановились, удивленно глядя на меня.

– Что вы смотрите, куклы картонные? – крикнул им я и направился в сторону выхода из этого ненастоящего мира.

***

Разумеется, с работы меня уволили.

В этот же день мне выплатили неплохую компенсацию, отдали документы, которыми теперь можно было разве что подтереться.

До самого вечера я бесцельно бродил по городу и размышлял обо всем том безумии, что преследовало меня последние несколько дней.

О, да!

В моей голове будто открыли цех по изготовлению мыслей, правда, было очень много производственного брака. Ахтунг! Предприятие несет убытки!

«Неужели в этой гонке за повышением, я так замотался, что перестал отличать сон и явь?»

Волне возможно, как ты еще можешь объяснить все эти чудеса?

«Но как же повреждения на моем автомобиле?»

Приятель. Да, ты попал в аварию. Ты несся по пустынной улице поздно вечером, не справился с управлением, машину занесло, и ты врезался в бетонный обрубок столба. От удара откололся еще один кусок бетона и ударил по лобовому стеклу.

«Может быть…Может быть…Хоть я и врезался в него боком, это вполне может быть. На такой скорости сложно что-то понять наверняка».

А Влад в тот вечер был продуктом твоего воспаленного воображения. Судя по всему, ты настолько явно себе вообразил, что убиваешь его, что после аварии, ударившись головой, ты начал галлюцинировать…

«Да. Но есть одна деталь – я не ударялся головой, сработала подушка безопасности. Но как бы там ни было, он жив. Григоренко жив, но правда теперь по этому поводу я чувствую отнюдь не радость»

Что ты теперь будешь делать? Советую отдохнуть, прийти в себя, на время уехать к родителям, например…

Я остановился посреди улицы. Люди обходили меня по широкой дуге, словно я был умалишенным. А может я и есть умалишенный?

Я еще раз прокрутил в голове все события, что произошли со мной, словно VHS-фильм в режиме перемотки, и гнев, мой старый знакомый, зашел ко мне на огонек. Но этот гнев был отнюдь не слепым, он был осознанным, хладнокровным.

«Мне нужна сатисфакция» – я сжал кулаки до белых костяшек и стиснул губы так, что осталась лишь узкая полоска.

Что? Ты спятил?

«Да. Еще как спятил. Мне нужна сатисфакция».

Остынь, придурок. В первый раз тебе повезло. Во второй – может не проканать.

***

«Нет. Я доведу дело до конца».

В этот раз я решил все сделать наверняка. Мой план был не идеален, но ничего лучше я не придумал.

Я вернулся к бизнес-центру и поднялся на этаж нашего офиса за час до окончания рабочего дня. В это время обычно проходила планерка. Как я и ожидал, в нашем Open Space никого не было.

Пустые офисы нагоняют еще бОльшую тоску. Без всего этого шума-гама, этот мир кажется еще более выдуманным. Но теперь и он перестал быть для меня крепостью. Я стал маргиналом, я не вписывался ни в один из слоев пирога, что зовется социумом.

Без каких-либо происшествий, я подошел к столу Григоренко. Вырвал один стикер из пачки, взял ручку из органайзера и написал следующее:

Я устал скрывать свои чувства.

Пожалуйста…

Выйди на балкон нашего этажа.

Будь один…

p.s. избавься от записки.

Сам знаешь кто.

Я написал записку, максимально изменив свой истинный почерк. Я надеялся, что мой нюх меня не подводит, что Григоренко действительно педик. А еще, что он еще не переехал в новый кабинет. Как правило, все переводы происходят в начале следующего за текущим месяце.

Даже, если я и ошибался в его сексуальной ориентации, я надеялся, что ему хватит смелости выйти и набить морду «сраному гомику», который считает и Влада таковым. Или хотя бы выйдет объясниться.

Прилепив стикер к монитору, я еще раз взглянул на свое творение и поспешно ретировался, забрав ручку с собой.

Я спрятался в подсобке, предварительно выкрутив лампочки из плафонов на балконе, на лестничном пролете и в подсобном помещении. Нашел подходящий по весу прямоугольный предмет, затаился и стал ждать.

Казалось, прошло около двух часов. Сначала я сидел на полу, вслушиваясь в тишину, затем я встал и начал прохаживаться взад-вперед по подсобке. Мои глаза привыкли к темноте, поэтому я легко лавировал среди ведер, коробок и другой утвари.

Наконец, я услышал чьи-то шаги. Я подошел к двери, прислонив к ней ухо. Шаги проследовали мимо подсобки, балконная дверь открылась, шаги затихли за ней. Вышедший на балкон щелкнул выключателем несколько раз, пытаясь включить свет.

«Тщетно, лампочки то у меня».

Стараясь производить как можно меньше шума, я вышел из подсобки. Распахнул дверь, ведущую на балкон, и, успев лишь различить силуэт, повернувшийся ко мне в последний момент, ударил найденным в подсобке предметом Владу промеж глаз.

Свет большого города проникал на балкон, и только сейчас я понял, что за предмет у меня в руке – это был CD-ROM. Дисководами стали пользоваться редко, поэтому они лежат в подсобке, всеми позабытые.

Сомнений не было – передо мной был не кто иной, как Влад. Он успел издать сдавленный хрип, я ударил его дисководом по голове еще несколько раз, и он рухнул на пол. Затем, пошарив по его карманам и найдя то, что нужно, а именно мою записку, я открыл балконную дверцу, поднял Влада и положил животом на перила.

– Теперь ты точно труп, – сказал я и перебросил его ноги за борт.

Восемнадцать этажей. Около пятидесяти пяти метров. При падении с такой высоты ваши шансы выжить сводятся к нулю. Тем более, если перед падением вам настучат по голове тяжелым предметом.

Я проследил за полетом Григоренко вплоть до его приземления. Рухнул он на служебную парковку между двух машин.

«При таком падении, у него должны были вылететь мозги, как из банки с кетчупом».

Из одной из машин, рядом с которыми упал труп, вышел мужчина и наклонился над телом, затем посмотрел вверх.

В это мгновение я уже спускался по пожарной лестнице вниз, забрав с собой орудие убийства – я положил CD-ROM в свой рюкзак.

***

К тому моменту как я спустился, на служебной парковке уже собралось много зевак. Они кружили вокруг тела, как стервятники, то и дело, поглядывая вверх – на то место, откуда Влад сорвался. Ну или спрыгнул. «Кто его знает, верно?»

Я держался в стороне, где мог безопасно наблюдать спектакль. Толпа все увеличивалась, начался гомон.

Чрез несколько минут приехала скорая помощь.

«Так, стоп! Где, черт возьми, полиция?»

– Это невероятно, – сказал один прохожий, трусцой пробегая мимо меня в направлении приехавших медиков.