Подробности гражданской войны

Временами мне казалось, что я влюбляюсь в неё. Часто эти мысли возникали при появлении рядом с нами её ровесников, многие из которых сразу же принималась за ней ухаживать. Я с удивлением чувствовал в себе ревность и даже стал задумываться об Эдиповом комплексе. Анна, видимо, хорошо понимала, что со мной творится, и никогда не позволяла себе вольностей. Хотя стоило ей захотеть, и я наверняка оказался бы в её постели, несмотря на всё своё предубеждение к зрелым женщинам.

Свиридов построил свою фабрику сухих продуктов, которая сразу же стала приносить неплохой доход и множество побочных хлопот. Как минимум раз в квартал к нам заявлялось до роты наших защитников из министерства внутренних дел и требовало обеспечить их сухим пайком. Глядя на нас со Свиридовым мутными милицейскими глазами, они объясняли, сколько крови в Чечне и других столь же замечательных местах они уже пролили и сколько обещают пролить ещё. Всё это, естественно, из-за нас, буржуинов.

Сопротивляться было бесполезно. Они получали свои пайки, мы оформляли их как брак, подлежащий списанию со склада готовой продукции. Порча в процессе хранения. Чистые убытки.

Потом они возвращались, встречая нас на улице или дороге, осклабливались, тыкали, хлопали по плечу, предлагали пойти где-нибудь посидеть, можно и с девушками, это у них, видите ли, не проблема. Всё это было порядком противно.

Но фабрика приносила доход. А милиция отпугивала налоговиков, и часть продукции можно было сравнительно безопасно реализовывать за наличный расчёт, не показывая выручку. Вот оно, наше буржуйское счастье и наша олигархическая военная тайна.

Так и прошло три года моей работы у Свиридова. Юлия закончила свою ординатуру и вернулась к матери, не выйдя в Москве замуж. Роман наш с ней не форсировался, но и не угасал. Я приобрёл в кредит новый автомобиль и в основном закончил обустраивать квартиру площадью в сто пятьдесят квадратных метров. Всё двигалось к тихому и вполне устраивавшему меня безоблачному счастью с яркой женой и мудрой тёщей. Но тут произошёл мелкий инцидент, который всему стал мешать; и чем сильнее его старались забыть, тем больше, похоже, он вносил напряжение в наши гармонические отношения.

Анну избили. Она возвращалась с работы домой через один из наших любимых парков, когда на неё напали двое молодых людей. Один зажал ей рот, другой вырвал сумочку, потом они бросили её на землю и нанесли несколько ударов ногами. Били и по рёбрам, и в живот, и по лицу. Анна закричала. Они убежали. Это продолжалось вряд ли больше двух минут.

Дойдя до выхода из парка, она обратилась к милиционеру, тот вызвал наряд, который отвёз её в милицию. От дежурного, который составлял протокол, несло спиртным. Искать нападавших на неё даже не пытались.

Все дружно удивлялись, что Анну так сильно избили из-за сумочки; обычно, как всем казалось, такое происходит при изнасиловании.

По-видимому, в этом было всё дело. Если бы её ещё изнасиловали, а не только ограбили и избили, то милиция по горячим следам непременно отыскала бы преступников.

Анна не выходила из дому и отказывалась со мной разговаривать. Свиридов был в ярости. Юлия, с которой мы встречались в те дни, была сама не своя. Она по-прежнему была очень привлекательна, но прежняя уверенность в себе отсутствовала. Я почувствовал, что она стала бояться приближающихся к нам на улице или даже в боулинге мужчин.

Юлия стала звонить мне, что раньше случалось довольно редко. Пару раз даже оставалась у меня, но ночевала в соседней комнате. Я к ней не приставал: сам даже не знаю – то ли я решил проявить такт, то ли я от природы достаточно тактичен.

В конце концов случилось то, что и должно было случиться довольно давно, и в результате мы проговорили всю ночь. Юлия рассказала мне, что обожала своего отца, но по мере взросления обнаружила, что он регулярно изменяет матери. Что Анна долго терпела это, сначала ради неё, а потом ей стало всё равно.

– А почему же они всё-таки развелись? – поинтересовался я.

– Я заканчивала институт, а у отца в результате его очередного романа появился на свет маленький сын.

Разошлись её родители, как я понял, почти по-доброму: дележа имущества не было. Отец у Юли был госчиновник, поэтому официально был, как и положено, почти бедным человеком. Да и, конечно же, они принадлежали к широкому кругу вымирающей российской интеллигенции, которая в подобных моральных перипетиях ведёт себя с неизменным благородством и чувством собственного достоинства.

Через месяц Анна вернулась к своей обычной жизни. Мы встретились в новой городской кофейне: после открытия всё новых пивных заведений это была чья-то слабая попытка сыграть на альтернативной моде. Анна сама заговорила о том, что с ней случилось:

Не надо бы мне столько двоек ставить на экзаменах.

Что так?

В прошлом году доцента с кафедры сопромата в парке ударили бутылкой с пивом по голове. Очнулся он весь в крови, весь в пиве, бутылку об него разбили. На голове потом пять швов, не голова, а кожаный мяч на ощупь. Сама как-то попробовала погладить, неприятно.

– То есть как погладить? Вы заставляете меня ревновать свою будущую тёщу…

– И напрасно. В смысле – не ревновать, а тёщу.

Я не поверил своим ушам. Она объяснила мне, что лично против меня ничего не имеет, во всём виноват инцидент, который произошёл с ней месяц назад. Хотя случай совершенно банальный, и не стоило бы переживать по этому поводу, но она всё же переживает и всё время думает об этом. И приходит к выводу, что она уже нажилась в России, и поскольку двадцать пять лет была замужем за еврейским человеком, то Юлия, которая является его дочерью, может спокойно уехать отсюда. И я, в случае их эмиграции, им абсолютно ни к чему.

– А Юля знает вашу точку зрения?

– Знает.

– И согласна с ней?

– Этого мы с вами обсуждать не будем.

– Но я собрался жениться на ней!

– Поздно. Я давно хотела вам сказать: вы замечательно молодой старичок. Если бы вы были по-настоящему влюблены в неё – или, как мне кажется, и в меня, то всё могло произойти ещё год-два назад. Какая была бы история: с матерью, с дочерью… потом всю жизнь бы вспоминали. Вы же всё рассчитываете, всё ходите вокруг да около. В вас просто холодная кровь.

– Вы шутите?

– Конечно, – через паузу сказала она. – Но не про отъезд моей дочери.

– Вы не шутите, – сказал я.

Больше мне нечего было сказать, хотя в голове у меня вертелось испорченной пластинкой: "чёрт бы вас побрал, чёрт бы вас побрал, чёрт бы…", но сказать это вслух было бы излишним.

Потом я провожал её до дому, и она говорила мне о том, что боится нашего тихого небольшого городка, что боится уезжать, что всё это ей надоело, что у неё нет денег, но Свиридов даст столько, сколько ей нужно, а вообще ей ничего не нужно. Потом мы поднялись к ней в квартиру – Анна открыла дверь, а я, вместо того чтобы повернуться и уйти, поднялся и вошёл за ней. Я обнял её, и она не отстранилась.

Вероятно, я был немного груб после того, что она мне наговорила. Более того, мне сильно мешала некстати вспомнившаяся фраза поручика Ржевского из анекдота про зрелых женщин: «они же думают, что это в последний раз, и такое вытворяют…»

Анне зачем-то это было нужно. Когда я уходил от неё, это уже была спокойная, уверенная в себе и ироничная женщина, какой я и привык её видеть. Мне показалось, что даже тон её голоса стал более глубоким и тёплым. Я же ощущал себя абсолютно раздавленным: благодарная Анна, целуя меня у двери, сказала на ухо: "Славное вышло прощание…"

Конечно же, они никуда не уехали. Юлия оказалась очень твёрдой в своём намерении выйти за меня замуж. Но произошло это только спустя полгода борьбы всего клана Свиридовых с её решительной матерью. За это время Анна успела съездить и в Израиль к родственникам мужа и своим знакомым, и в США к каким-то другим родственникам мужа и другим своим знакомым. Когда она вернулась, мы уже жили вместе с Юлией, так что осталось только оформить наши отношения.

Свиридов был очень рад нашему браку. Теперь я вошёл в его клан не как наёмный работник, но как родственник, а это, с его сибирской точки зрения, было гораздо надёжнее. Или насчёт родственников это уже московская точка зрения, которую он усвоил? Сейчас уже и не найдёшь эти корни.

Анна тоже завела себе постоянного кавалера. Они встречаются, но не переезжают друг к другу. В общем, всё как-то утряслось, кроме моих вечных сомнений в правильности моих прошлых и настоящих поступков. Тем не менее, я пытаюсь следовать своему жизненному плану. Я как-то рассчитал, что при определённых условиях смогу уйти на покой в сорок пять лет; и денег мне должно хватить, если даже после этого доживу до семидесяти.

Юлия как-то сказала мне, что Анна никогда не говорила обо мне плохо, несмотря на то что почти про каждого её знакомого молодого мужчину всегда могла сказать метко и зло. Но никогда и не одобряла вслух наш брак. Может быть. Я как-то прижился в шумном свиридовском семействе, хотя с большей его частью мне по-прежнему не о чем было разговаривать. После брака с Юлией Свиридов сделал меня партнёром в своём бизнесе, и теперь я, как и он, должен время от времени заботиться об его оболтусах. С тёщей мы нередко встречаемся и продолжаем довольно мило, по-старому, болтать: мою жену это всегда забавляет. Анна незаметно меня разглядывает – во время этого процесса у меня не раз возникало чувство, что она в своё время произвела контрольную проверку, а теперь смотрит, как ведёт себя данное изделие в эксплуатации. Я немного стесняюсь этих испытующих взглядов.

Вот, в общем, и всё. Прошёл только год с того самого случая с Анной, а мы уже ждём ребёнка. И только сейчас я понял, что такое настоящий страх: я боюсь за жену постоянно. Бог с ними, со старыми запущенными парками нашего городка, мы никогда и не заходим в них, но разве что-нибудь подобное не может произойти в другом месте?

Юля продолжает ходить в городскую клинику на работу. У неё хорошее настроение, она самоуверенна и беспечна. Когда мы идём вместе, мне кажется, что только на неё и смотрят все идущие навстречу мужчины. Я ничего не говорю ей о своих страхах.

Наверное, всё это со временем пройдёт, переживу. Так боятся за свою и чужую жизнь старики, но я ведь совсем не старик. И нечего обо всём этом больше разговаривать.

ПОДРОБНОСТИ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ (современные сказки)

Это было давно, в девяностые годы двадцатого века. О том времени не написано классических романов, газеты нескольких лет давности давно использованы по различным бытовым назначениям, а историки новейшего времени ещё не выработали единой линии к столь сложному объекту, ещё не полностью исчезнувшему из памяти забывчивых обывателей. В эту сказочную додефолтовую эпоху в России царили мир и социальная гармония; а излишки танков использовались исключительно для разрушения пришедших в ветхость гражданских зданий с последующим евроремонтом. Доходы российских граждан достигли необычайных высот, так что эти граждане с презрением отказывались от чёрного физического труда, и в строительстве были заняты южные корейцы, турки, украинцы, молдаване и представители других стран третьего мира. Российская армия и флот влились в европейские структуры и участвовали в борьбе против сербской тирании, помогая американцам в исторической цивилизационной миссии на Балканах. Молодая российская демократия, воздвигнутая на созданном путём ваучерной приватизации среднем классе, стремительно развивалась, являясь предметом белой зависти своих азиатских и европейских соседей, так что те даже стали запрещать у себя преподавание русского языка, чтобы их молодое поколение не узнало всей привлекательности новой России и не пошло бы по российскому пути.

1. ЖИВЫЕ ДЕНЬГИ

В одной из глухих российских провинций, в N-ской области, жили-были два брата Хитровы. Отец их умер, матери никогда не дружили, так что встречались братья редко. Старший из них, Борис, окончил в советское время политехнический институт и работал инженером на заводе, который строил ракеты. Ракеты летали в космос, и за это заводу выделяли квартиры, разные редкие потребительские продукты, которые нельзя было купить в обычном советском предприятии розничной торговли. Кроме того, на заводе была высокая зарплата, и можно было купить – но это уже по очереди – дефицитную автомашину "Жигули".

Младший брат, Сергей, после окончания школы не знал, куда ему поступать, поскольку плохо знал физику. Борис, который к тому времени уже окончил институт, пытался ему помочь, но, убедившись в запущенности случая, оставил свои попытки. "Иди ты, брат, на филологический или исторический, – сказал он. – Жизнь там голодная, зато интересная. Никогда не знаешь наперёд, где будешь работать. То ли учителем в школе, то ли сотрудником КГБ. Правда, наши советские девушки предпочитают ракетчиков или атомщиков, но зато среди учительниц богатый выбор невест".

Сергей тогда ещё мало думал о девушках, но был весьма озабочен распределением. Ему хотелось остаться жить в областном центре. И поступил он на экономический факультет, а после окончания вуза стал работать в городском финансовом отделе. Зарабатывал мало, но на советскую жизнь хватало. Вдобавок мать его, оставшись вдовой в сорок лет, вскоре вышла замуж и переехала жить к новому мужу, так что главный вопрос человека социалистического – вопрос жилплощади – был у Сергея решён.

И жили себе братья не тужили, встречаясь по два-три раза в год. Борис осознавал свою важность и социальный статус, ездил на собственных "Жигулях" и часто ужинал в ресторанах. Сергея он считал неудачником, с чем сам младший брат был совершенно согласен. Настоящие люди должны были летать в космос, расщеплять атомные ядра, спускаться под воду или уж, по меньшей мере, тушить пожары, про что другие настоящие люди писали хорошую крепко сделанную литературу. Ни один нормальный мужчина не мечтал стать финансистом в советской стране. Но – что делать, вот так сложилось. Кому-то ведь всё-таки надо было считать неинтересные общественные социалистические деньги.

Наступили сказочные девяностые, и выяснилось, что космос для России – убыточное предприятие. У Бориса стали всё чаще возникать материальные затруднения: у него к тому же росли двое детей от второй жены, и он перечислял алименты на содержание сына от своего первого брака. На заводе перестали платить зарплату. И вообще как-то отношение к ракетам изменилось.

Сергей же неожиданно для себя сделал карьеру. Его бывшие начальники разбежались: один стал начальником городской налоговой инспекции, заместитель заведующего горфо ушла в управление Центрального банка, ещё одна заместитель стала исполнительным директором банка коммерческого… Из тех же, кто остался, Сергей был чуть ли не самым опытным работником. Да ещё вдобавок – мужчина. И стал он начальником городского департамента финансов – так переименовали его бывшую службу. И правильно, что переименовали: был бы Сергей Хитров начальником отдела, ну и что? И совсем другое, когда он стал начальником департамента.

И мэр областного центра, который придумал новые названия, начал с того, что на сессии городского Совета сказал, что хочет быть мэром. Что это за должность такая – глава городской администрации? Сокращённо получается г-гад. Давайте сделаем, чтобы у нас глава города был мэр. И депутаты проголосовали за это единогласно.

Мэра тогдашнего звали Кидалов; в прошлом он работал вице-губернатором, и глава области поставил у руля местного самоуправления, как он сначала полагал, "своего человека". Сергей про себя постоянно восхищался Кидаловым. Во-первых, он никогда не орал. Во-вторых, он существенно поднял мэрским людям, как за глаза называли служителей местного самоуправления обыватели, заработную плату. В-третьих, он так красиво рисовал городское будущее, что всем хотелось на него работать… тогда все работали, чтобы побыстрее увидеть, наконец, обещанное умными московскими людьми, выступавшими по каналам центрального телевидения, счастливое капиталистическое будущее. Кроме того, по местным телеканалам обещали такое же, если не более счастливое будущее местные люди. Им, правда, верилось меньше, чем московским: то ли потому, что местные были глупее, чем московские, то ли потому, что местных хотя бы чуть-чуть знали, а московских не знали совсем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.