Галерна

– Не забывай, что ты уже не инспектор, – продолжала гнуть свою линию Ирурцун.

Айтор едва не подпрыгнул в своем кресле. Она сказала «инспектор»? Он явно многого не знал, это уж точно, но ему меньше всего сейчас хотелось впутываться во внутренние разборки. В любом случае сейчас Отаменди был его единственной надеждой: если полицейскому не удастся настоять на своем, то Айтору ничего не останется, кроме как поехать в морг, а потом – домой, чтобы лежать в прострации на кровати, глядя в потолок. «Телепотолок» – называл это Айтор. Он ненавидел такое свое состояние.

– Ты готов из кожи вон лезть, чтобы доказать Эчеберрии, что ты крут, а он не прав. И тебе не важно, что это может разрушить карьеру мне или этому новенькому, – продолжала женщина-полицейский, повернувшись в сторону Айтора.

Скорая с включенным проблесковым маячком тронулась с места и приблизилась к патрульной машине, побуждая ее тоже ехать. Время выходило. Нужно было срочно что-то придумать.

– А ты, судмедэксперт. Ты хоть понимаешь, куда суешься? – Ирурцун принялась сверлить его взглядом через стекла своих очков. – Твоя работа – собрать образцы и отвезти их в институт. Ни ты, ни мой напарник не имеете права сами инициировать расследование.

– Ну, вообще-то я имею право, – заявил Айтор, увидев наконец, за что можно было зацепиться.

Женщина-полицейский посмотрела на него с вызовом.

– В мои обязанности входит – помимо всего прочего – констатировать смерть человека, собрать все образцы и улики и установить их происхождение. Если что-то из собранного материала говорит о том, что мы имеем дело с убийством, я могу представить это в качестве основания для возбуждения уголовного дела, – произнес Айтор, стараясь, чтобы его речь не звучала чересчур педантично. Он не хотел вызывать неприязнь у Ирурцун – им нужно было ее содействие.

– Давайте пока не будем делать поспешных выводов, – вмешался в разговор полицейский Отаменди. – Мы просто должны убедиться в том, что найденная нами косточка не имеет отношения к смерти этого человека. Вот и все.

– И для этого вы собираетесь отправиться в«Аквариум»[9] в двенадцать часов ночи? Это какой-то абсурд.

– Послушай, Сильвия, ты же знаешь Эчеберрию. Он карьерист и гордец, и ему лишь бы поскорее избавиться от дела. У него уже сложилось убеждение, что произошедшее было несчастным случаем, и ни за что на свете он теперь не признает свою неправоту. Я не знаю – возможно, этот человек действительно просто упал в море и утонул, но, прежде чем завтра утром в этом деле будет поставлена точка, мы должны убедиться в отсутствии оснований предполагать, что было совершено преступление. Если мы будем дожидаться следующего дня, может быть уже поздно. Мы обязаны это сделать ради погибшего человека и его родных. Мы должны это самим себе, это наш долг и…

– Ну пожалуйста, хватит уже разглагольствовать, – фыркнула женщина-полицейский на эту тираду, напряженно потирая руль.

Наступила тишина. Между полицейскими как будто установилось перемирие, и оба они выжидали, когда оппонент сделает следующий шаг. Айтор подумал о том, что взывание к чувству долга и упоминание семьи погибшего было не более чем демагогическим приемом и сам Отаменди, похоже, не воспринимал все это всерьез. Однако полицейский был прав, когда говорил, что дело вот-вот могли квалифицировать как несчастный случай, поставив крест на расследовании. И это очень беспокоило Айтора.

Из того, что рассказал ему Отаменди, он узнал, что мэрия и университет заключили соглашение, в соответствии с которым аспиранты, занимающиеся научной работой, могли разрабатывать свои проекты в «Аквариуме». По-видимому, биологический факультет не мог вместить всех молодых исследователей, поэтому им была предоставлена возможность работать в ночную смену в лаборатории океанографического музея.

«И, опережая твой вопрос, сразу скажу: мне это стало известно от одного старого товарища, который работает там ночным охранником», – сообщил Айтору эрцайна.

Так что в «Аквариуме» вполне можно было отыс-кать биолога, чтобы проконсультироваться по поводу найденной рыбной косточки и попытаться что-нибудь прояснить. Это шанс, которым просто нельзя было не воспользоваться. Если они явятся туда в этот час, то, возможно, кто-то даст ответы на их вопросы. Если же они будут ждать до следующего дня, то пиши пропало. Инспектор Эчеберрия возьмет все в свои руки, и кто тогда станет слушать Айтора с его удивительной находкой? Вопрос стоял ребром – сейчас или никогда, но сначала они должны были убедить упрямую напарницу Отаменди, сидевшую за рулем.

– В общем, позвони в «Аквариум» и скажи, что мы сейчас к ним приедем, – невозмутимо произнес полицейский. Ирурцун, очевидно, собиралась что-то возразить, но напарник опередил ее: – Тебе ведь отдали личные вещи погибшего?

– Да, они там, в бардачке… А что мне делать, если объявится Эчеберрия и увидит, что тебя нет в участке?

– Никто не объявится. Да даже если и так, то скажешь ему, что я пошел выпить кофе – что-нибудь в этом роде. Разве не это от меня ожидается? Да и вообще, – Отаменди повернулся к Айтору, – мы же быстро управимся, правда?

Пока Айтор пожимал плечами, Ирурцун вытащила блокнот из бокового кармана своих брюк и принялась делать какие-то записи.

– Ну, и что это? Очередной список? – спросил эрцайна.

– Ты что-то имеешь против?

Отаменди открыл бардачок, достал пакет с личными вещами погибшего и высыпал его содержимое себе на колени. Насколько Айтор мог разглядеть со своего места, там было лишь несколько монет, связка ключей и пара силиконовых браслетов.

– Я считаю, мы должны сообщить руководству о вашей находке, и пусть они сами решают, что с этим делать. Я категорически против вашей затеи. Сейчас уже полночь, вы не должны никуда ехать! – не желала сдаваться Ирурцун.

– Нам было дано указание сделать опись вещей погибшего, верно? Ну а раз косточка находилась в его теле, значит, она тоже в некотором роде относится к его личным вещам. Видишь? Мы всего лишь выполняем полученное распоряжение.

– Ты нарвешься на неприятности, да еще и меня в это втянешь.

– Ничего подобного. Если будут проблемы, вали всё на меня. Ну-ка, взгляни на это. – Отаменди продемонстрировал своей напарнице черный силиконовый браслет.

– Что это?

– Судя по всему, браслет участника забега, с чипом – такие теперь используются. Вот, на нем еще читается надпись «Трейл Монте Пердидо, 2017». Поскольку этот браслет был у погибшего, можно сделать вывод, что он принимал участие в забеге, а следовательно, его имя должно было сохраниться в списке зарегистрированных. Сделай одолжение, зайди в «Фейсбук» и поищи там страничку этого мероприятия. Судмедэксперт!

– Да?

– У тебя же есть фотография лица этого покойника?

– Конечно, но мне нужен компьютер, чтобы скопировать ее.

– Это ни к чему. Просто сфотографируй снимок в видоискателе на свой мобильный и перешли его по ватсапу Сильвии, чтобы она могла заняться поиском, – сказал Отаменди.

– Ну и зачем делать все кое-как? – проворчала Ирурцун и, повернувшись с недовольным лицом, взяла рюкзак, лежавший на заднем сиденье рядом с Айтором, вытащила оттуда свой «Макбук Про», включила его, ввела пароль и передала судмедэксперту. После этого она обратилась к своему напарнику: – Ты хочешь, чтобы я перелопатила сотни фотографий с массового забега в поисках погибшего?

– Нам нужно как можно скорее узнать, кто такой этот тип, – невозмутимо произнес Отаменди.

– Я совершенно не понимаю, к чему вся эта спешка, – резким тоном заявила Ирурцун. – Ты правда думаешь – так же как наш новичок, – что этот человек не сам упал в море, а ему в этом помогли?

– Я не знаю, но основания для сомнений имеются. И, повторяю, если мы не возьмемся за дело прямо сейчас – все полетит к чертям. Так что, пока мы будем консультироваться в лаборатории, надеюсь, ты используешь все свои следовательские способности, чтобы установить личность погибшего. Кто знает, может быть, нам удастся что-нибудь выяснить… Если же биолог из «Аквариума» скажет нам, что косточка принадлежит местному виду рыб и это вполне нормально – обнаружить ее в теле утопленника, тогда мы спокойно на этом остановимся и через пару часов каждый из нас будет сидеть у себя дома. А по-твоему, Сильвия, как мы должны поступить? Оставить все как есть и не дергаться?

Водитель скорой помощи изо всех сил посигналил. Сквозь залитые дождем стекла автомобиля Айтор видел, как санитар яростно жестикулировал, пытаясь донести до них свое возмущение.

– Ты уверен, что в лаборатории «Аквариума» в этот час можно найти биолога?

– Надеюсь, что да. Если только они не ушли сейчас все на каникулы. Ну ладно, нам пора выдвигаться, – сказал Отаменди. – Где ты поставил свое корыто, на котором приехал?

– Вы имеете в виду мою машину? В том месте, где вы мне сказали, вон там, – ответил Айтор с некоторой досадой, показывая на свой «Гольф».

– Дай мне ключи.

– Зачем?

– Я поведу.

– Ну вот еще.

– Или поведу я, или говорить больше не о чем.

Айтор достал ключи от машины и неохотно протянул их Отаменди. Полицейский улыбнулся своей напарнице и, выскочив под проливной дождь, поспешил к припаркованному поодаль автомобилю. Судмедэксперту же пришлось чуть задержаться: он убедился в том, что фотографии успешно скопировались на ноутбук, и отсоединил камеру. Маленькие карие глаза Ирурцун поднялись от блокнота и вонзились в Айтора через зеркало заднего вида.

– Ну и?.. – резко сказала она.

Судмедэксперт пулей вылетел из патрульной машины.

Отражение светофоров в асфальте улицы Сан-Мартин искажалось каплями дождя, непрерывно падавшими в лужи. Черный «Гольф» ехал по дороге в полном одиночестве, бросая вызов галерне. Айтор искоса посмотрел на своего спутника: морщины – от глаз до густых бакенбард, уверенное выражение лица, излучавшее непоколебимую решимость… При взгляде на него сразу же приходило на ум слово «бывалый». Да, определенно, его можно было представить в роли инспектора. Почему же этот человек был низведен до самой низшей ступени в служебной иерархии? Должно быть, он совершил какой-то проступок.

– Эта машина точно прошла техосмотр? – спросил Отаменди.

Коробка передач скрипела при каждом переключении.

– Можно вас спросить – почему вы мне помогаете?

Эрцайна издал сдержанный смешок. То ли вопрос показался ему смешным, то ли он ждал его.

– Что ж, я мог бы дать тебе несколько ответов: бегунья, залитая кровью, – это зрелище произвело на меня впечатление, и история с косточкой меня заинтриговала, на самом деле… – Полицейский Отаменди помолчал, словно обдумывая свои дальнейшие слова. – И, конечно, возможность доказать Эчеберрии, что он ошибается, – это тоже меня привлекает.

Айтор не стал задавать больше вопросов, чувствуя, что полицейский на этом не остановится.

– Хочешь верь, хочешь не верь, – продолжал Отаменди, – но я не могу оставаться равнодушным, когда погиб человек и обстоятельства его гибели неизвестны. Я считаю, что наш долг перед его семьей – выяснить это. Если бы со мной такое произошло, мне бы хотелось, чтобы кто-то взял на себя труд рассказать моей жене, что случилось. Да ты и сам говорил, что в этом деле очень многое вызывает сомнения, не так ли?

Айтор принялся смотреть в окно автомобиля, не зная, что думать.

– Честно говоря, не понимаю. Насколько это возможно – утонуть у Гребня Ветра во время прилива?

Отаменди присвистнул.

– Пф. Да я бы сказал, очень просто.

– Например?

– Человек падает в воду, делая глупое фото, ударяется головой о скалу, теряет сознание – и готово!

– Ну, во-первых, в то время было не так много мест, где скалы выступали над поверхностью моря. Была полная вода. Чтобы удариться, он должен был упасть с самой последней площадки, перед двумя скульптурами Чильиды.

– А что, вполне правдоподобная версия. Это излюбленное место для селфи, и к тому же там нет парапета.

– Однако тело было найдено плавающим у отверстий, расположенных в начале композиции, а не в конце. Это должно означать, что море перенесло тело с одного места на другое.

– Почему бы и нет? Прилив, волны… тело вполне могло куда-то переместиться, – произнес Отаменди, не отрывая взгляд от дороги.

– Мне кажется это маловероятным, на тот момент море было очень спокойным. Я думаю, он упал именно там, где его нашли, – хотя это было не так-то просто, учитывая, что в этом месте имеется парапет. Чтобы самому упасть оттуда, ему нужно было вскарабкаться на ограждение.

– Могла внезапно накатить опасная волна – такое случается.

– Я повторяю: на тот момент море было идеально спокойным. И во-вторых, на теле погибшего не было никаких существенных травм, которые могли бы привести к потере сознания.

– Но разве на трупе не было множества ран? – спросил Отаменди.

– Ничего, что могло бы оказаться смертельным. Какие-то царапины, ссадины… В общем, никаких серьезных повреждений.

– Однако, по словам девушки-свидетеля, там было огромное количество крови.

– Не так уж и много на самом деле. Просто кровь выглядит устрашающе – тем более если тебя окатило ей прямо из моря на Гребне Ветра. Непонятно только: как эта кровь сохранилась в виде единого скопления, не расплывшись в воде?

– Ну, ты же сам говорил, – заметил Отаменди, не видя ничего странного, – море было очень спокойное.

– Этого недостаточно, – не согласился Айтор. – Должно быть, коагуляционнный индекс крови существенно превышал норму.

– И что это означает?

– Не знаю.

«Браво, Айтор,– сказал он самому себе.– Вот это проницательность».

– Возвращаясь к вопросу о травмах… – Отаменди, как казалось, не слишком хотел углубляться в биохимические подробности смерти. – Вовсе не обязательно, что это был удар, – возможно, человек был нокаутирован просто страхом. Он мог упасть в море, запаниковать и потерять сознание.

Айтор хмыкнул, выражая свое сомнение. Все это могло оказаться правдой, но ему хотелось, чтобы это было не так. Эгоистичная часть его существа желала, чтобы правота всегда оставалась за ним самим: это означало бы, что нечто, называемое интуицией, не подводило его. Что-то говорило ему, что случившееся на Гребне Ветра не было несчастным случаем, но Айтор боялся ошибиться в этом.

– Может быть, он не умел плавать, – предположил полицейский, борясь с рычагом переключения передач.

– Кто не умел плавать? Он? Вы видели спину этого парня? Да он явно был завсегдатаем бассейна.

– Бывает, что и опытные пловцы тонут – скажем, в состоянии паники.

– От того места до лестницы было меньше пяти метров.

– Что ж, но ты все время исходишь из того, что этот человек был в сознании, когда упал в воду, – заметил Отаменди.

– Да, погибший изо всех сил пытался дышать, – уверенно произнес Айтор.

– Ладно, так у тебя есть доказательства того, что он был в сознании, или нет? Только не морочь мне голову.

– И да и нет, вот что странно. В дыхательных путях имелись разрывы, однако ни в руках, ни в ногах не было трупных спазмов. Под ногтями не было никаких следов мха или грязи со скал. Ничего… Черт возьми, у него даже пальцы не были сморщены!

– Что? – спросил Отаменди.

– После некоторого пребывания в воде кожа на пальцах сморщивается. Считается, что благодаря этому облегчается захват предметов под водой – так же, как рельефный рисунок протектора улучшает сцепление с поверхностью дороги. Когда я увидел, что кожа на пальцах у трупа была гладкая, то не придал этому значения. Подумал, что, может быть, кожа высохла и разгладилась. Или, возможно, морщинистость исчезла в результате контакта с более теплой водой, когда труп был извлечен из моря. Но теперь я считаю, что дело было в нарушении работы симпатической нервной системы. Как я уже говорил, его двигательная система, судя по всему, тоже не работала, поскольку он не предпринял ни малейших попыток плыть, держаться на воде или за что-нибудь ухватиться. И напротив… – Айтор поднял указательный палец, чтобы подчеркнуть сказанное, – его дыхательная система продолжала бороться в безуспешных попытках доставить в легкие кислород – до такой степени, что были повреждены гортань, глотка и надгортанник. Это все вызывает вопросы.

– Все, мы приехали. А ты не рассматривал версию самоубийства?

Айтор развел руками.

– Это выглядит абсурдно. Он что – бросился в море и просто позволил себе утонуть?

– Ты, похоже, даже не представляешь, на что способен человек в отчаянии. – Отаменди заглушил двигатель, включил ручной тормоз и вышел из машины.

Айтор последовал за ним под безжалостными потоками ливня. Они оказались рядом с портовым спуском, перед входом в «Аквариум». Вокруг не было ни души. Прогулочные катера пережидали шторм, пришвартованные у причала. Рестораны и дома, тянувшиеся вдоль пристани, стояли безмолвные, с закрытыми ставнями. Они поспешили укрыться под козырьком у входа. Отаменди нажал кнопку домофона.

– А что вы скажете насчет этого? – Айтор вытащил из кармана пластиковый контейнер с косточкой.

– Ну, именно это привело нас сюда, не так ли?

Свет фонарика приблизился к ним с противоположной стороны стеклянной двери. За ней показался охранник, одетый в серую форму. С его пояса свисала внушительная связка ключей. Это был мужчина лет тридцати, уже начинающий лысеть, в очках с толстыми стеклами.

– Офицер Отаменди? Доктор Инчауррага?

– Да, это мы.

Полицейский сделал движение, чтобы войти, но охранник остановил его.

– Я могу увидеть ваши удостоверения?

– Удостоверения? – Отаменди принялся рыться в своих карманах, удивленный этим требованием.

– Да, понимаете, не так часто у нас в «Аквариуме» появляются посетители. То есть у нас, конечно, полно посетителей, но только днем. А не в такое время.

Охранник замолчал и принялся выжидающе смотреть на визитеров, моргая время от времени.

– Вот карма вам и вернулась, – прошептал Айтор.

– Молчи уж. – Полицейский продемонстрировал охраннику свой жетон. – А у доктора нет удостоверения, потому что он еще не совсем доктор. Короче говоря, он со мной, я за него отвечаю.

– Хорошо, проходите. – Охранник посторонился, пропуская их.

Они прошли через сувенирную лавку и мимо стойки администратора. Там пахло ковровым покрытием и освежителем воздуха. Это было место, где время, казалось, остановилось… Стояла тишина, слышалось лишь приглушенное гудение, похожее на звуки торгового автомата. Это напомнило Айтору те моменты, когда он выходил из кинотеатра после последнего сеанса, а время стояло уже за полночь. Дневная суета уступала место покою, окутанному мягким рассеянным светом.

Они направлялись вглубь здания «Аквариума».

– Исследовательница Сан-Педро вас ждет. Сколько времени вы планируете тут пробыть? – бодрым голосом спросил охранник. – Это нужно для ведения журнала. Сейчас двенадцать двадцать пять. Так и отметим, это будет зафиксировано в системе.

– Мы пока не знаем, сколько времени нам потребуется, – ответил Отаменди.

– Сюда, пожалуйста.

Они вошли в лифт, и охранник вставил ключ в замок, находившийся под рядами кнопок. Лифт начал опускаться. Охранник принялся, почти не переводя дыхания, рассказывать им о том, насколько важно обеспечивать исследователям тишину и покой, о своем распорядке дежурства со всеми обходами, о том, как он накапливал перерывы, чтобы передохнуть потом подольше за один раз, что он предпочитал ужинать не слишком плотно, потому что иначе трудно было оставаться бодрым всю ночь и…

– И как давно здесь ввели такую практику, чтобы аспиранты работали по ночам? – прервал его болтовню Отаменди.

– А, это все началось в прошлом году. – Мужчина принялся считать на пальцах. – Так, я вернулся из отпуска в августе… Понимаете, мой отец родом из Эль-Торно. Знаете такой городок? Я езжу туда каждый год. А сам я родился здесь, живу в Инчауррондо. Знаете?

– Инчауррондо знаю, конечно. А тот городок – нет. И в котором часу приходят аспиранты на ночную смену?

– А Пласенсию знаете?.. Ну да ладно. Так вот. Лаборатория закрывается в восемь часов, и сразу после этого аспиранты могут получать доступ сюда. Некоторые объявляются сразу же, другие – как Эва, например, – попозже, около десяти. Она всегда ужинает со своей мамой и потом приходит.

– Мне понадобится список исследователей, имеющих доступ в лабораторию.

– Тех, которые работают в ночную смену?

– Всех.

– Мне нужно поговорить с шефом. Эти данные, наверное, может предоставить только дирекция, – с сомнением произнес охранник.

Айтор не принимал участия в разговоре, зачарованный атмосферой, которую создавали аквариумы. Колеблющиеся отблески воды на темно-синем ковровом покрытии превращали коридоры в фантасмагорическое пространство, где за стеклом проплывали, как цветные привидения, самые невероятные рыбы. Потом они исчезали в какой-то безбрежной темноте, словно уходя в пустоту – безграничную и абсолютную, но при этом ничуть не пугающую. Если бы в этот момент Айтор не испытывал такого нервного напряжения, он мог бы в полной мере насладиться открывавшимся перед его глазами завораживающим зрелищем. Наверное, это было идеальное место для работы. Почему его так привлекали уединенные и тихие уголки? В последнее время он становился слишком асоциальным.

Прозвенел звонок, после чего двери лифта открылись и перед ними показался узкий коридор, украшенный витринами со скелетами морских обитателей. В его конце ждала девушка, облаченная в лабораторный халат.

– Ну так вот… городок, про который я вам говорил, находится между Херте и Пласенсией. Когда цветут вишни, там такая красота, вы бы видели!

– Санти, ну сколько можно болтать! – Девушка в халате приблизилась к ним. – Теперь я сама займусь посетителями, спасибо.

– Выпьем кофе в четыре? – спросил охранник.

– Конечно. Давай, до встречи.

Охранник снова воспользовался своим ключом и исчез за закрывшимися дверями лифта.

– Здравствуйте, меня зовут Эва Сан-Педро, я аспирантка, занимаюсь морской биологией, – произнесла она, протягивая им руку. – Если честно, я заинтригована вашим визитом. Пойдемте со мной, нам сюда.

Айтор пожал руку молодой исследовательнице и краем глаза принялся наблюдать за ней, когда она повела их по направлению к ярко освещенной комнате в конце коридора. Она производила впечатление нетипичной девушки – своего рода смесь классической музыки с альтернативным попом. Манеры у нее были вежливые и утонченные, а тон голоса – мягкий и приятный. Ее нос, очень тонкий, заостренный и усыпанный веснушками, придавал лицу выражение одновременно хрупкости и твердости. Девушка была худой, если судить по холодной руке с узким запястьем, и под бледной кожей отчетливо просматривался рисунок голубых вен. Ее волосы, напротив, выбивались из общей картины – они были вьющиеся и очень короткие. Несмотря на то что она старалась вести себя официально, внутри у нее как будто пряталась улыбка, и чувствовалось, что появление посетителей вызвало у нее неподдельный интерес.

– Я – Айтор Инчауррага, судмедэксперт, – пробормотал Айтор.

– Ваша профессия, должно быть, очень увлекательная, – искренне произнесла девушка-биолог.

Айтор задумался. Ну разумеется, увлекательная.

– А что вы можете сказать о своей работе? – спросил он.

– Вы видели эти коридоры, освещенные лишь светом аквариумов? Разве все это не чудо? Так вот, представьте себе то же самое в открытом море! – с широкой улыбкой ответила девушка. Она скользнула взглядом по шрамам Айтора, но ее выражение лица нисколько не изменилось – по крайней мере, так ему показалось.

Вне сомнения, эта девушка отличалась от остальных, и, возможно, именно поэтому Айтор чувствовал, что между ними было что-то общее. Ощущение усилилось, когда они вошли в лабораторию и он ощутил столь знакомый запах асептической чистоты – такой же, какой стоял у них в Институте судебной медицины.

Это оказалось просторное помещение, залитое ярким светом флуоресцентных ламп и разделенное на зоны длинными лабораторными столами. Мебель, оборудование и компьютеры – все было очень современное. Непрофессионалу это место могло показаться холодным и безликим, но взгляд Айтора тотчас подметил детали, говорившие об обратном: кофеварка, забытый стикер с пометками, стаканчики с праздников, служащие теперь подставками для ручек, пробковая доска, полная сувенирных открыток, – все это красноречиво свидетельствовало о том, что здесь обитали люди.

Лаборатория находилась на нижнем этаже здания, на уровне моря, и имела три больших квадратных окна размером два на два метра. Волны, поднимаемые штормом, налетали на мол и накрывали фасад, превращаясь затем в водяной занавес, стекавший по тонированному стеклу окон. Вдалеке, посередине бухты, мерцал маяк острова Санта-Клара, упорно посылавший свои лучи сквозь темноту. Айтор почувствовал на себе два пристальных взгляда.

– Что? Ах да, извините. – Он вынырнул из задумчивости и достал пластиковую баночку с содержавшимся в ней образцом. – Скажите, это рыбная косточка?