скачать книгу бесплатно
Стемнело и загрохотало.
Экспресс погрузился в туннель, скорость упала вчетверо, люди в салоне оживились. Пятьдесят километров. Через сорок минут прибытие.
Такая девушка легко могла жить в пределах внешнего кольца. Девушка двадцатый километр. Девушка-мечта.
Стюардесса перестала смотреть на Арсения. Эльза.
Пассажиры доставали сейф-сьюты, заходили в туалеты, переодевались. В кресла уже никто не возвращался, стояли в проходах и на площадках, молчали. Арсений занял очередь в туалет, через двадцать километров переоделся. Костюм № 2. Флоэма.
Эльза успела сменить комбинезон на строгое партикулярное платье. Арсений улыбнулся, но Эльза не заметила этого, вернее, заметила, но вниманием не удостоила.
Арсений вздохнул, надвинул наушники. Рильке уступил Анненскому, лиры Анненского были ничуть не менее прекрасны, однако сам поэт нравился Арсению меньше, выглядел слишком благополучно, его было сложно представить в сияющих ледниках и глетчерах Энцелада.
Я – слабый сын больного поколенья
И не пойду искать альпийских роз,
Ни ропот волн, ни рокот ранних гроз
Мне не дадут отрадного волненья.
Состав проносился сквозь рамки биозащиты, в салоне вспыхивал зелёный лазерный дым, по стенам и под потолком играли похожие на иглы молнии.
Город приближался, скорость продолжала уменьшаться.
Зелёный дым стал гуще, воздух наполнился электричеством, от этого пересохло в горле, и Арсений попил воды. Эльза сидела с отсутствующим лицом.
Зелёный дым сменился красным. Арсений достал портлинз и вставил в глаза сапфиры.
Эльза сделала то же самое, правда, линзы у неё были не бесцветные, как у Арсения, а оранжевые. Оранжевые глаза ей шли, впрочем, смотрела она исключительно в потолок.
Поезд прибывал к Восточному терминалу. Он грохотал по глухому туннелю, за окнами мелькали навигационные огни, красные и синие, в вагон проникал отражающийся от стен гул колёс.
Дым растворился, поезд окончательно замедлил скорость, пассажиры потянулись к выходам. Через минуту состав прибыл на второй подземный уровень, двери открылись, в салон проник пропитанный антисептиком воздух. Арсений поднялся с кресла и тоже направился к выходу.
Проводница улыбалась и раздавала респираторы, Арсений улыбнулся в ответ, надел респиратор и вступил в стыковочный рукав. Рукав был тоже заполнен горячим паром и пассажирами, Арсений по привычке попробовал задержать дыхание, но через минуту всё равно вдохнул воняющий карболкой воздух, люди продвигались медленно, кашляли, толкались и хрипели.
Рукав вывел Арсения в центральный концентратор. Следующие двадцать минут он шагал по переходам и туннелям, пережидал в концентраторах, поднимался по лестницам и трясся на траволаторах, успел на электричку.
Электричку Арсений ненавидел больше всего. Здесь почти никогда не удавалось занять кресло, приходилось ехать стоя в забитом вагоне, выбора, впрочем, не оставалось. Арсений занял место рядом со стеной и стал смотреть в пол. Это был самый утомительный отрезок пути, с каждой остановкой людей в электричке прибывало, дышать становилось труднее, толпа давила, и Арсений тратил много сил на сопротивление. Он считал остановки и старался не выпустить поручень, чтобы не оказаться в толпе, после толпы сил на смену оставалось мало.
Через двенадцать остановок электричка выскочила к башням. Здесь многие выходили, Арсения выдавило на перрон, он постоял несколько минут, стараясь продышаться, и направился к башне «Север». Шагал быстро, стараясь не смотреть по сторонам, впрочем, все, кто спешил к башням, предпочитали не смотреть друг на друга.
Башня «Север» поднималась в небо гигантской пружиной и терялась в облаках. Арсений остановился возле семнадцатого шлюза, приложил карточку к терминалу и вошёл в пустынный вестибюль.
Холл имел плоскую структуру, от пола до потолка не больше трёх метров, стены закрывали тусклые бронзовые зеркала, пол был зеркальный, потолок покрыт фальшбетоном, просторно и пусто.
Здесь всегда было пусто, за четыре года Арсений не встречал в вестибюле никого, кроме ключника Грейди. Каждая семья в башне имеет свой холл, из которого персональный лифт поднимается до нужного уровня. Чужих здесь не ходило.
Грейди появлялся в половине девятого, но сегодня случилось странное – звякнул колокол лифта, в вестибюль вошёл кейкипер. Арсений поглядел на часы – ключник спустился на пятнадцать минут раньше.
Арсений знал его уже четыре года, но как зовут, не знал. Киперу было лет шестьдесят, и, как все ключники, он был лыс, неприступен и говорил исключительно по делу. Почти сразу Арсений понял, что кейкипер Грейди, только Грейди.
Сегодня ключник Грейди был взволнован, Арсений понял это по чрезмерно ускоренной походке и движению рук. Грейди приблизился и безо всякого приветствия произнёс:
– Арсений, если вы позволите, я хотел бы обсудить с вами… некоторый казус, имевший место в ваш прошлый визит.
В желудке гладко перекатилась пустота. Нельзя пропускать завтрак, подумал Арсений, надо было поесть, хоть сухарей погрызть. Яйцо пашот. И…
Страх в глазах Грейди.
Впрочем, в глазах Грейди страх присутствовал всегда, однако Арсений отметил, что сегодня дежурный испуг сменился практически ужасом.
– Я слушаю, – максимально предупредительно произнёс Арсений.
Грейди нервически огляделся. Холл оставался безлюден, бронзовые зеркала пускали тусклые матовые блики.
– Пройдёмте в сервис-рум, – указал рукой Грейди. – Там будет удобнее обсудить сложившуюся ситуацию.
– Безусловно. Что-то с Флоэмой?
Грейди не ответил, направился к лифтам. Арсений за ним. Они шагали через холл, и Арсений, как всегда, чувствовал над головой давящий километр башни «Север».
Что-то с Флоэмой.
Лифт ждал с открытыми дверцами, из кабины пахло мятой и земляникой, обычно в лифте они молчали. Но в этот раз Грейди заговорил. Вернее, произнёс всего лишь одну фразу:
– К сожалению, мне придётся довести до вашего сведения, что Нюта-Мария не исключительно удовлетворена прошлым сеансом.
Не исключительно удовлетворена. Арсений почувствовал, как желудок сворачивается улиткой, желудок давно пора проверить, только некогда… Что-то с Флоэмой.
Лифт остановился, Грейди сделал приглашающий жест.
Сервис-рум напоминала склад. Здесь хранились ненужные вещи и переодевался персонал, вещи лежали вдоль стен, для персонала имелись шкафчики, окна отсутствовали. В центре стоял аквариум, в котором плавали философские астронотусы. Арсений не знал, на каком этаже башни располагалось это помещение, но предполагал, что высоко – в лифте они поднимались не меньше двадцати секунд.
Грейди продолжил.
– Дело в том, что Нюта-Мария, просматривая запись последнего сеанса, отметила, что ваш репертуар не безупречен.
Нюта-Мария успевает всё, подумал Арсений. Быть безупречной, просматривать записи, раздавать советы.
– Но я всегда строго придерживался утверждённого репертуара.
– Да, разумеется, однако этот репертуар… слишком широк.
Арсений почувствовал, как заболела голова. Репертуар слишком широк. Широк…
Грейди участливо положил руку Арсению на плечо.
– Репертуар классический, – сказал Арсений. – Произведения… проверенные временем, одобренные…
– Бесспорно! – согласился Грейди. – Однако Нюта-Мария полагает, что в репертуаре избыточно представлен джазовый компонент.
– Джазовый? – растерянно спросил Арсений.
– Джазовый. В то же время нам всем известно, что Госпожа предпочитает более классические вещи. Вы понимаете?
– Разумеется. Если Нюта-Мария полагает, что репертуар требуется скорректировать, то я его скорректирую.
– Да, вы, пожалуйста, обратите на это внимание. Мне кажется, джаз и стихи немецких поэтов… перегружают сенсорную систему Флоэмы. Вы, насколько я понимаю, в прошлый раз несколько пострадали?
– Ерунда, – отмахнулся Арсений. – Ничего серьёзного.
Неожиданно Грейди замолчал, замер с открытым ртом, Арсений заметил, как расширились его зрачки и выражение ужаса начало расползаться по лицу от глаз. Грейди потерял дыхание, с трудом достал из кармана ливреи ингалятор, прыснул в горло. Руки у Грейди тряслись, и всё его тело дрожало.
– С вами всё в порядке?
– Нюта-Мария приближается! – сказал трепещущий Грейди.
Арсений почувствовал, как морщится кожа на затылке, как старается покинуть желудок проклятое яйцо пашот, которое он не съел. Нюта-Мария оставила все неотложные дела и спускалась в сервис-рум.
– Сейчас она будет здесь! – сообщил Грейди.
Нюта-Мария.
Больше всего Арсения испугало слово «приближается».
– Умоляю! – прошипел Грейди. – Умоляю, не говорите глупостей! Лучше молчите!
– Но я не могу молчать…
– Вы…
Двери служебного лифта расступились, и Нюта-Мария вошла.
– Не соизволите объяснить, что происходит?! – спросила она.
Арсений видел Нюту-Марию всего лишь один раз, четыре года назад, устраиваясь на службу, и до сих пор она являлась ему во снах.
– Я, если вы не забыли, отвечаю в этом доме за порядок, – сказала Нюта-Мария. – В некотором роде, если вы успели заметить, в этом заключается моя должность! И любые отклонения от заведённых правил решительно недопустимы!
Нюта-Мария была невыносимо прекрасна. Стюардесса Эльза из утреннего поезда не стоила ногтя Нюты-Марии. В её пылающем великолепии был различим отголосок высшей секвенции, Арсений на мгновение закрыл от восхищения глаза, генетический материал Нюты-Марии был дистиллирован в кипящих радугах Ирия, её суть была воплощена у подножия блистающего Престола, под звуки алмазных труб, под песни серафимов.
Голос. Её голос…
– То, свидетелями чего мы стали в прошлый ваш визит… Я даже не могу найти этому приличного объяснения!
Арсений ничуть не удивился бы, узнав, что Нюта-Мария живёт в пределах внутреннего периметра. В стокилометровой зоне он никогда не видел никого подобного. Если бы Нюта-Мария явилась на утреннюю вокзальную площадь, ей не понадобились бы проводники, она бы прошла сквозь площадь сияющим клинком.
– Во время прошлого сеанса Флоэма вела себя странно, думаю, в этом повинны ваши нелепые музыкальные эксперименты.
Она была испепеляюще прекрасна. Нюта-Мария, о, Нюта-Мария, мёд глаз моих…
– Я не знаю… – растерянно произнёс Арсений. – То есть я знаю – возрастные мизи порою склонны к депрессии…
– Ваша квалификация под большим вопросом, – перебила Нюта-Мария подчёркнуто официальным голосом. – Вы ведь не можете не знать, насколько ответственный завтра день. Завтра утром Флоэма общается с Госпожой! Вы это понимаете?!
– Да… – ответил Арсений. – Я понимаю…
– Нет, вы не понимаете! Вы явно не понимаете, какая на всех нас лежит ответственность! И именно поэтому я задаю прямой вопрос…
Нюта-Мария посмотрела на Грейди и каким-то образом одновременно с этим на Арсения.
– И я задаю вопрос, сможет ли Флоэма адекватно себя вести в таком, не побоюсь этого слова, форсированном состоянии! Думаю, вы не будете отрицать её эмоциональную неустойчивость?!
– Но…
Грейди подал Арсению глазами отчаянный знак – «не спорить».
– Вы представляете, ЧТО может произойти?!
Арсений покаянно промолчал и представил. Флоэма завтра встречается с Госпожой.
– Как вы планируете выходить из сложившейся ситуации? – спросила Нюта-Мария.
– У меня есть определённое видение…
В глазах Нюты-Марии промелькнула искренняя боль. Арсений подавился.
– Что это?! – Нюта-Мария понюхала воздух. – Что это?! Я различаю… Я отчётливо различаю… Чудовищную собачью вонь!
Митридат.
Арсений ощутил под коленями унизительную слабость. А что, если действительно Митридат? Если Марта перепутала костюмы, а он надел костюм № 1, если это действительно Митридат, костюмы одинаковые, советовали же брать разные…
– Боюсь, Нюта-Мария, вы несколько заблуждаетесь, – сказал он, стараясь не допустить в голос дрожь. – Это отнюдь не собачьи гаммы. Осмелюсь сказать, это сугубая Флоэма. Каждый день перед выездом я совершаю все положенные манипуляции, включая пропитку…
– Вы ещё спорите! – Нюта-Мария божественно притопнула ногой. – Нет, вы только посмотрите на это фантастическое свинство!
Нюта-Мария обратилась к Грейди.
– Абсолютно, – согласился Грейди. – Это абсолютно недопустимо!
– Но я принимал усиленные…
– Меня не интересуют ваши гигиенические подробности, – оборвала Нюта-Мария. – Михаэль, принесите, пожалуйста, анализатор – сейчас мы всё доподлинно выясним.
Оказывается, Грейди зовут Михаэль. Забавно.
Грейди удалился. Арсений остался наедине с Нютой-Марией. Это было странно, весьма странно. Словно рядом с ним сиял необыкновенный холодный огонь. Арсений не осмеливался смотреть в её сторону.
