скачать книгу бесплатно
– Ты бе-рре-меен-на? – заикаясь от страха, спросил он.
Почему-то, видя его таким перепуганным, на душе стало так мерзко.
– Как видишь, – ответила я и, отодвинув его вглубь прихожей, прошла мимо и села в кресло в гостиной.
Я услышала его шаги, но ко мне он не зашел. Сразу поняла, что отправился в кухню обдумывать ситуацию, поэтому молча ждала. И дождалась. Он явился ко мне как побитый пес. Бледный. С трясущимися руками, которыми я раньше не уставала любоваться. Взгляд затравленный.
Мне стало его жалко. И на какой-то миг я почувствовала к нему отвращение, но быстро справилась со своими эмоциями.
– Что будем делать? – спросила без предисловий.
– А что надо делать? – удивился он. – Это твои проблемы. Я думал, что ты пользуешься контрацептивами.
– А спросить меня об этом своевременно было нельзя? К тому же есть еще и презервативы. Ты знал о них. Так что это не только мои проблемы.
– Я не занимаюсь сексом в презервативе, – возмутился Артур. – И жениться на тебе не могу, так как у меня есть дома невеста. Мы с ней помолвлены два года. Она дочь друзей моих родителей, и нарушить клятву я не могу. К тому же, родители проклянут меня, если узнают, что я женился на иноверке.
– А спать с иноверкой и заделать ей ребенка тебе по твоей вере можно?
– Да, – промямлил он.
– Уж не знаю, как быть с твоей верой, а у дочери должен быть отец.
– У дочери? – возмущенно спросил Артур. – Мне нужен сын. Был бы сын, может, я бы на тебе и женился.
Больше продолжать этот бесполезный разговор сил у меня не было. Я встала и молча ушла из квартиры. Когда возвратилась домой, в коридоре, словно два оловянных солдатика, меня ждали родители.
– Где ты была? – взвизгнула мать.
– У отца ребенка.
– Кто он? – грозно спросил отец.
– Учитель истории, в которой я училась.
– Ты спуталась с учителем, будучи ученицей? – голос матери прерывался от возмущения.
– Как видите, да.
– Он будет на тебе жениться? – уточнил отец.
– Нет. У него на родине есть невеста.
– Это мы еще посмотрим! – угроза в голосе отца была нешуточной, а сам он даже затрясся от злости.
Я больше ничего не сказала и ушла к себе в комнату, закрыв дверь на ключ. В душе была пустота. Абсолютная. И в этот миг я поняла, что любовь растворилась в моем сердце, как утренний туман. При воспоминании об Артуре я испытала омерзение и гадливость. Даже затошнило, но я справилась со спазмами.
Ночью спала урывками. На душе было неспокойно. Наступившее утро встретила без оптимизма, не зная, что мне в будущем готовит жизнь. Завтракать не хотелось, а потому не пошла на кухню, где слышались голоса родителей. Резко хлопнула входная дверь – и в квартире воцарилась тишина.
Я вышла из комнаты, чтобы выпить какао. Не знаю, сколько я сидела на кухне, когда вошли родители. Мать села на один из стульев, а отец, сложив руки на груди, удовлетворенно заявил:
– Он женится на тебе. Сегодня вы подадите заявление в ЗАГС, но перед этим ты возьмешь справку о своей беременности. Учитывая твое положение, ваш брак зарегистрируют через три – пять дней. А сейчас одевайся и иди в поликлинику к гинекологу. Артур зайдет за тобой в три часа.
Я молча встала и пошла за справкой. В половине четвертого приняли наше заявление и назначили день и время регистрации – 4 сентября. Мы с Артуром ни о чем не разговаривали и вели себя, словно чужие, а расходясь по домам, даже не попрощались.
До регистрации брака мы с ним не виделись. Я из гордости ему не звонила, а он, наверное, из-за злости на меня. В назначенный день я и отец поехали в ЗАГС. До регистрации оставалось двадцать минут. Мы сели в зале ожидания, но мне было неспокойно. Внутри снежным комом нарастала тревога. Я в напряжении следила за часами, которые висели на стене напротив нас.
Когда минутная стрелка миновала одиннадцать часов, я почему-то явственно осознала, что Артур не придет. Прошло десять минут, двадцать, тридцать, но его не было.
– Он не придет, – сказала я отцу, поднимаясь со стула.
– Я его в порошок сотру, – взревел он и кинулся к дверям.
– Папа, остановись, – закричала я. – Он не стоит того. Не губи свою и мамы жизни.
Но отец, не оборачиваясь, только махнул рукой – и скрылся за дверью. Я бросилась за ним.
Когда я выскочила из здания, он уже садился в автомобиль. Я боялась непоправимых последствий.
Я бежала по ступенькам к нему, не глядя под ноги – и споткнулась. Упала навзничь почти у основания. Боль была настолько острой, что потеряла сознание. Пришла в себя сутки спустя в больнице. Опустив руку на живот, поняла, что ребенка уже нет. Выжить на таком сроке он не мог. Моя шея была упакована в корсет. Голова, подбородок и челюсть очень болели.
Беседа с врачом ничего нового к тому, о чем я уже догадалась, не добавила. В больнице пролежала три недели. Мама и отец приходили редко, поскольку знали, что я иду на поправку.
После больницы у меня с родителями состоялся серьезный разговор. Они попросили, чтобы я перевелась в университет другого города, нашла себе там жилье и приезжала к ним как можно реже, поскольку так им будет легче пережить позор.
Я подчинилась их воле. Первые три курса они помогали мне деньгами, а потом уже я сама отказалась от их финансовой помощи, так как нашла работу, которую могла совмещать с учебой. С тех пор прошло десять лет. За эти годы я ни разу не посетила родителей. До сих пор не могу простить их за черствость души и того, как они поступили со мной.
– А что Артур? Ты о нем больше ничего не сказала.
– Он уволился из школы второго сентября и уехал к себе домой в Дагестан.
Я долго зализывала душевные и сердечные раны. На парней, которые пытались ухаживать за мной, смотреть не могла. Девять лет ни с кем не встречалась.
По-видимому, душевные раны зарубцевались, когда я встретила Алексея и не на шутку увлеклась им. Под напором новых чувств старые разочарования забылись.
Алексей был старше меня тоже на шесть лет. Ухаживал очень красиво и сумел избавить меня от излишней осторожности и подозрительности. Мы встречались с ним почти год. Ездили вместе отдыхать на Канарские острова, проводили вместе чудесные выходные, когда он был свободен от командировок, разговаривали по телефону в разлуке.
У меня даже стали появляться мысли о том, что мы скоро поженимся. Но Алексей на это только улыбнулся и просил меня не спешить, поскольку любовь, а не штамп в паспорте скрепляет отношения между мужчиной и женщиной. И я согласилась с ним.
В Сочи мы должны были приехать вместе, но за две недели до отлета ко мне пришла женщина, которая представилась женой Алексея и показала их свидетельство о браке.
К счастью, она оказалась не скандальной женщиной. Мы с ней даже посидели в кафе, как две подруги по несчастью. У них было двое детей школьного возраста. Я извинилась перед ней, хотя могла и не делать этого, поскольку не знала, что Алексей женат.
Он, как оказалось, привычно меня обманывал, придумывая легенды о своей работе с командировками. И я для него была не первым случаем измены. Когда мы расстались с Марией, я пришла домой и долго плакала. Не об Алексее, а о своей несчастной женской судьбе, в которой меня преследовали сплошные обманы со стороны мужчин. Наверное, во мне есть что-то такое, что позволяет им не относиться ко мне серьезно и воспринимать только как любовницу.
– Ты не права, – вклинился в ее повествование Герман. -Ты женщина, достойная любви.
Пойми, ты можешь составить счастье любого мужчины, если он не подонок.
– Вот именно, если… Но уж так все складывается в обычной жизни, что порядочных мужчин можно по пальцам посчитать, да и те уже заняты. Быстрее всего, на роду у меня не написано быть женой и матерью. И с этим, в принципе, я уже смирилась.
– Ты всё еще страдаешь по Алексею? – с явной осторожностью спросил Герман.
– Представь себе – нет. Даже сама удивилась, что после того, как узнала об обмане, в сердце не было той боли, что первый раз. Было неприятно от мысли, что в очередной раз оказалась обманутой, но страданий не испытывала. Возможно, потому, что мои чувства к нему не были любовью? Я как-то очень быстро стряхнула с себя то, что было связано с ним. Уже на следующий день после встречи с его женой успокоилась и стала жить дальше. На этом я могу в своей исповеди поставить точку. Других «скелетов» в «шкафу» моей жизни нет.
Главное, что я вынесла из своего неутешительного опыта, – это то, что легко любить друг друга, когда невзгоды и трудности обходят стороной. Однако в реальной жизни отношения каждой пары хоть раз, но проходят проверку на прочность. Мои отношения с мужчинами её не прошли. А теперь твоя очередь.
Герман обнял Таю и, поцеловав в щеку, сказал:
– Мне кажется, на сегодня откровений достаточно. Мои давай перенесем на завтра после того, как поужинаем. Согласна?
– Конечно. Я неимоверно устала от воспоминаний. Озвучив их, я словно заново дерьма наелась, но несмотря на это, мне стало легче. Наверное, не случайно христианская церковь практикует тайну исповеди. Человеку полезно очищать свою душу искренними признаниями. Так что спасибо тебе, что настоял на исповеди и выслушал меня.
– Всегда к вашим услугам, леди, – произнес Герман, вставая и делая перед ней реверанс. – А сейчас пойдем спать или…
– Или… – засмеялась Тая, протягивая ему руку.
– Ты прямо-таки читаешь мои мысли, ненасытная плутовка, – сказал мужчина, притянув ее к себе и приник к ее губам в долгом поцелуе.
– К кому идем? – спросил он несколько минут спустя.
– Ко мне. У тебя и так полдня провели.
– Тогда сначала зайдем ко мне, чтобы я взял с собой кое-что из одежды.
Ночь прошла в ласках. Герман оказался очень нежным и неторопливым любовником. В его руках Тая таяла от чувственности, словно мороженое. Ей постоянно хотелось его трогать, целовать и прижиматься к его телу. Такого отношения к мужчинам у нее прежде не было. Какое-то абсолютно новое чувство рождалось в ее сердце, названия которому она еще не знала, но хотела, чтобы оно осталось с ней навсегда.
Уже далеко за полночь, лежа в обнимку после занятий любовью, она решила спросить его о службе, которой он посвятил свою жизнь.
– Знаешь, я не раз слышала о тех, кого называют спецназовцами. Смотрела голливудские фильмы о них и сложила мнение, что это какие-то особенные люди. Это так?
– Спецназовец – это не название профессии. Им может быть лишь тот человек, который, оказавшись в сложной ситуации, способен ее самостоятельно проанализировать и принять единственно верное решение. А потом должен действовать быстро и без команды сверху.
– И тебе нравится жить в состоянии постоянного адреналина?
– Да. Это моя сущность. По -другому я не могу.
– Ты сразу попал после училища в этот род войск?
– Нет. Сначала я служил в одном из подразделений специального назначения ВС.
– Тебя перевели в ССО?
– Предложили. Но чтобы попасть в элитный отряд, нужно было пройти вступительные испытания, где проверялись моя физическая подготовка, личностные качества, а главное – способность работать в коллективе.
Пройдя медкомиссию и другие испытания я, офицер-кандидат, стал курсантом, которому уже не было никаких поблажек. И началась учеба, чтобы стать впоследствии спецназовцем ССО.
– Какие же требования предъявлялись к кандидатам?
– Они должны быть эмоционально уравновешенными, оптимистично настроенными, способными сохранять спокойствие в экстремальных ситуациях, владеть несколькими видами оружия и навыками рукопашного боя, хорошо переносить перепады давления и температуры, не бояться воды, замкнутого пространства, темноты и огня любой интенсивности…
– С ума сойти! Такие требования можно предъявлять только киборгам, а не людям!
– Тем не менее, без этого в работе спецназовца никак. Поэтому из тысячи кандидатов-добровольцев проходил только один.
– И чему вас потом учили, если вы все уже умели делать? Если не секрет, конечно.
– Физической выносливости, логике рассуждений, навыкам анализа ситуации, умению владеть своими эмоциями, выработке терпения и сдержанности… В тактической подготовке одним из основных направлений была выработка умений действовать в автономном режиме, в значительном удалении от основных сил, в глубоком тылу противника.
Физические и психические нагрузки поначалу казались запредельными: ведь с каждой неделей обучения они увеличивались. На первом этапе изматывающих тренировок я даже испытывал так называемый «эффект присутствия».
– Никогда о таком не слышала. Объяснить можешь?
– Это когда у меня уже не было сил даже пальцем пошевелить, когда я клял себя за то, что решил стать спецназовцем… А потом вдруг я заметил, что работающий рядом инструктор делает то же самое, но выглядит, как свежий огурчик. Что ж, решил я, если может он, значит, смогу и я – и продолжил работать.
Вообще-то тренировки проводились с использованием индивидуальных методов и с учетом психологической подготовки каждого бойца. Поэтому для него разрабатывался личный комплекс приемов, который соответствовал его психическим, физическим и моральным особенностям.
Если честно, спецназовцы – беспримерные трудяги. Многие приходили в подразделение романтиками, а становились трудоголиками.
– Боже мой! Так вы же все фактически смертники! Никто ведь не знает, останется ли живым после завершения операции.
– Ты абсолютно права, но ведь все люди ходят под богом. Человек может переходить дорогу по пешеходному переходу, не нарушая правил, а его неожиданно собьет пьяный водитель, поехавший на красный свет. Или другой будет во время весенней оттепели возвращаться – и тут с крыши дома ему на голову упадет большая острая сосулька. Или…
– Другими словами, ты хочешь сказать, – перебила его Тая, – что смерть может поджидать любого из нас в самом неожиданном месте и быть спецназовцем не рискованнее, чем просто жить на этой грешной земле.
– Ты уловила суть, милая, – с улыбкой подтвердил Герман. – Однако нас еще называют бойцами штучного отбора.
– И что это значит?
– То, что мы должны не просто дружить со спортом, но владеть несколькими видами боевых единоборств на уровне спортсмена-разрядника. Поэтому больше всего времени во время учебы уделялось овладению приемами рукопашного боя, с помощью которых необходимо в одно мгновение шоковым, травматическим или смертельным воздействием подавить противника. Именно приемы рукопашного боя вобрали в себя лучшие наработки признанных мастеров самбо, джиу-джитсу, карате, дзюдо, тхэквондо, греко-римской и вольной борьбы, бокса… Другими словами, это – синтетический вид спорта, и овладеть им очень непросто.
– А еще чем вы должны владеть?
– Холодным и огнестрельным оружием отечественных и зарубежных марок как серийным, так и специальным. И как обязательное требование – парашютно-десантная подготовка, владение необходимыми методами ведения разведки и контрразведки, скалолазание. А еще умением управлять всеми видами боевой техники. Вообще-то с оружием и техникой каждый из нас должен быть на «ты».
– Почему?
– Потому, что любая техника, любое оружие могут «заиграть» только в руках специалиста экстра-класса: ведь от степени владения ими зависит и собственная жизнь, и жизнь товарищей по оружию, и успех операции. К тому же, в боевых условиях не станешь листать справочник, поэтому все надо не просто запомнить, а довести свои действия до автоматизма, знания же – до безусловных рефлексов. Принцип спецназовца таков: удача длится не более секунды. Выйдя на дистанцию поражения, он должен на едином дыхании отработать объект так, чтобы он либо умер, либо был пленен, так ничего и не поняв.
– Ты говоришь о смерти так просто, – удивилась Тая.
– Когда с ней сталкиваешься постоянно, со временем привыкаешь и начинаешь понимать, что она часть жизни.
– Я слушаю тебя и не понимаю, как всех этих навыков можно достичь. Куда же девать эмоции и чувства, которыми человек наделен от природы?
– Полноценный спецназовец сражается в рукопашном бою без тормозящих его эмоций и чувств. Он их в этот момент попросту отключает за ненадобностью.
– Господи, как же человека можно научить этому?
