Пристанище для уходящих. Книга 3. Оттенки времени

скачать книгу бесплатно

– Садовник из Лёф закончил. Как вы желаете принять его работу? – Катарина шмыгнула носом и склонилась еще ниже.

– Фрау Хафнер, отправляйтесь скорее к теплому пледу и горячему чаю. Я сама найду его в парке.

Она ушла, а я срезала путь и проскочила через маленькую незаметную дверь в кухне для прислуги, потому что та вела прямиком в сад. Рик рассмеялся, когда я выскочила из-за куста жасмина и подхватила его на руки. Привычная родная тяжесть и щекочущие нос кудряшки сработали как лучшее тонизирующее средство во всем мире. Мелькнула кощунственная мысль ускользнуть с ним вглубь сада и затеряться среди каштанов и живых изгородей.

– Ма! – Рик вручил мне букетик, состоящий из прутиков, веточек, бутонов чайной розы и земли. Комочки глины рассыпались по моему платью.

– Значит, клумбы обрываем? – Я пощекотала Рику шейку, и он довольно зафыркал. – А знаешь, что цветочкам больно?

Марилиз присела в легком книксене:

– Ваше Величество.

Я поставила Рика на землю, сделала «ку-ку», отчего он залился счастливым смехом, и заявила:

– Ты во?да!

Когда Рику надоели прятки, он понесся между каштанов, расставив руки в стороны, видимо, изображая самолет.

Садовник из Лёф подошел к вопросу ответственно: за настурцию теперь можно было не волноваться, как и за лобелию и георгины. Я нашла его в парке и битый час расспрашивала о жизни, интересах и друзьях, отстав от бедняги, когда он уже начал испуганно заикаться от такого внимания. С эмпатией удалось бы разобраться – искренен он или нет, хотя, слушая его бесхитростные рассказы и смотря в прозрачные светло-серые глаза, подозревать его было решительно не в чем.

Потом Марилиз развлекала Рика запуском воздушных змеев, и над нашими головами болтался уже с десяток фигур разных форм и размеров. Марилиз даже привлекла в помощь работников парка, организовав целое соревнование. Наш с Риком змей – сороконожка с зелеными лапками – сначала все норовил спикировать вниз, как и у других, потому что ветер утих, но потом взлетел выше всех. Рик залился восторженным смехом и замахал руками, чуть не выбив у меня из пальцев моток с нитками. Остальные змеи упали на землю, но наш попал в поток и мотался где-то над каштанами.

Если Чарли приедет, я покажу ему Королевскую арку, жасминовые беседки и сад – мои любимые места. А если нет… У меня на тумбочке лежит целый список претендентов из дворянских семей с хорошей семейной историей, отменным здоровьем и без вредных привычек…

От злости я чуть не зарычала. К черту всех претендентов! И Чарли туда же! Не хватало еще заставлять кого-то со мной общаться. Зачем им вечно занятая королева с ворохом смертельных тайн? Ну вот, теперь глаза на мокром месте.

– Господа, вам всем нужно больше тренироваться, – Марилиз забрала у меня из рук нитки, чуть задержав на лице внимательный взгляд, – и у вас выйдет лучше в следующий раз. Но пока победа вот за этим молодым человеком: его змей взлетел выше всех.

Рик зафыркал от удовольствия, спрыгнул у меня с рук и ринулся к мячу в траве: теперь ему захотелось показать всем, как ловко он умеет с ним обращаться. Марилиз быстренько сунула моток ниток одному из садовников и побежала за Риком, который рванул к фонтану.

«Я догадался, почему он так любит фонтаны, – явственно послышался голос Чарли. – Из-за звука воды».

Яркое дежавю чуть не сбило с ног. Чарли стоял рядом, на долю секунды я была в этом абсолютно уверена: ощущала тепло его руки в своей, колебания воздуха от движений, запах. Его голос все еще звучал в голове.

– Вы что-то сказали? – спросила я у стоящего рядом человека, по-моему, мажордома. С чего бы ему болтаться по парку?

– Ветер, говорю, утих, Ваше Величество. – Он скатывал моток ниток, подтягивая валяющегося на земле змея. – Удивительно, как у вас получилось.

Разглядывая поджарого мажордома, похожего на гончую, я упустила чувство по имени «Чарли», оно рассеялось в воздухе как рассветный туман. Но если вдуматься – это какое-то сумасшествие.

– А вы?.. – Я засомневалась. Может, это не мажордом.

– Я Лиам, Ваше Величество. Мажордом. – Он склонил голову и застыл.

– Ах да, я вас вспомнила. – Действительно, мы частенько сталкивались в коридорах. – Вы отвечаете за жилые покои.

– За все Южное крыло, Ваше Величество, – кивнул Лиам, улыбнулся и подхватил змея с травы. – Но сегодня меня вызвали в помощь на соревнования. Как тут откажешь?

Я рассмеялась. И правда, невозможно отказать. Лиам замер в поклоне, провожая королеву.

В Малой гостиной на официальном ужине герр Вальднер блистал той же безупречностью, что и прежде. Он даже суп ел элегантно, тонкими пальцами поднося ко рту ложку и по-прежнему ровно держа спину. Отец и канцлер задавали тон беседе, интересуясь модой на огненные шоу и состоянием медицины в мире. У меня на лице было столько косметики – замазали синяк на лбу, – что я боялась крутить головой, чтобы ничего не отвалилось, только изучала реакции Вальднера на разные темы и разглядывала его руки. Печатку он снял, уж не знаю почему, а ни один его ответ подозрений не вызывал: безукоризненно вежлив и предупредителен, в меру позитивен и слегка остроумен. Мне даже показалось, что он тщательно следит за своими шутками, чтобы не дай бог не перешутить Его Светлость или канцлера, но и это ощущение прошло, потому что я осознала, что готова забивать голову чем угодно, только бы не думать о Чарли, но скоро ночь, и придется остаться в своей комнате наедине с сейфом и мыслями.

Я раздумывала, спросить ли герра Вальднера, как он относится к некоторым традициям, к примеру, раздельного обучения девочек и мальчиков, династических браков и сжиганию ведьм на костре, но пару раз натыкалась на взгляд отца, колючий, как репейник за нашим садом, и не решалась. Да и разговаривать с ним желания не было, как и аппетита. Ломило за ушами, и затылок наливался свинцом. У меня редко болела голова, только если нервничала, и сейчас ответ очевиден: злополучная поездка в Сан-Франциско. И зачем только я это затеяла? Хорошо, что с Мартой все прошло гладко, и как-нибудь я сяду в тишине и попытаюсь принять эту ситуацию, но сейчас очень хотелось поговорить с генералом о списках детей из клиник. Где он их раздобыл? У Курта тоже были какие-то списки, и разобраться в них мог только он сам. Идея записывать носителей в списки мне не нравилась. Мы с Риком тоже где-нибудь учтены? Он мой сын, а Курт говорил, что потомков всех носителей веиты учитывают, а потом начинают охоту. Когда-нибудь очередь дойдет до нас… Филиалы клиники «Новая жизнь» закрылись десять лет назад, значит, последние дети еще не выросли…

Приборы канцлера звякнули о тарелку так громко, будто он их швырнул. Я дернулась, но канцлер и не думал злиться – он спокойно ждал перемены блюда. Мысль убежала, потревоженная громким звуком.

Передо мной поставили второе блюдо, но я даже смотреть не стала, только допила сок. Встала, и остальные тоже поднялись.

– Господа, вынуждена вас покинуть. Приятного аппетита.

Каждый шаг отдавался гулом в голове, а перед глазами плясали звездочки. В тишине я добралась до дверей и вышла в коридор, отметая по дороге мысль позвать врача. Это нервы и утомление, нужно просто немного отдохнуть.

Курт ждал у детской, но я не стала заходить, а свернула в арку к балкону и вышла на воздух. Не хочу, чтобы Рик видел меня в таком состоянии, когда я с ног валюсь и покрыта толстым слоем штукатурки, за которым и лица-то не видно.

– Лагари вышел на связь. У них все хорошо. – Курт свернул следом и отчитывался на ходу. – Он попросил еще пару дней, после займется датским замминистром по внешним связям и комиссаром Вальднером. У комиссара квартира в Брюсселе и дом под Женевой, понадобится время, чтобы все обыскать. Я пока изучаю его контакты и перемещения. У него много знакомых в ведущих научных центрах, он в курсе всех медицинских и научных инноваций.

– Хорошо. Сейчас он – наша самая веская зацепка.

– Да, – кивнул Курт. – Одно из его ведомств занимается сертифицикацией лекарственных препаратов. В прошлом году они выдали сертификат на глазные капли. Кроме тетрагидрозолина в составе есть еще одно вещество, и вместе они выглядят подозрительно.

– Почему?

– Это часть рецепта «глушилки».

– Так, у меня же не паранойя? Все указывает на Вальднера.

– Но, с другой стороны, это просто глазные капли, они продаются в аптеке и применяются при конъюнктивите, а подозревать можно кого угодно: в ведомствах Вальднера работают тысячи сотрудников.

Я добрела до балюстрады и вцепилась в поручни. Каштановая роща в сумерках превратилась в одно смазанное пятно, будто я внезапно стала близорукой. Поморгала, и вроде прошло. Какой ужас! Надо перестать так нервничать.

– …лаборатории Хэмстеда активность. Там горит свет даже по ночам, и постоянно кто-то приезжает…

Голос Курта наплыл будто издалека, проявляясь постепенно, но когда я сосредоточилась, эффект прошел.

– В «Локвуд Ресерч»? Откуда ты знаешь?

– Лагари не смог, но я попросил кое-кого пошататься вокруг.

– Ох, надеюсь не своего племянника? Не вмешивай Теодора. – Еще не хватало вытаскивать его из очередных неприятностей, на этот раз настоящих.

– Нет, у меня там есть люди. Тео не отвечает на вызовы. Дозвонюсь, устрою втык.

Тео частенько не брал трубку или отвечал дурашливыми сообщениями на автоответчик. Пару раз он приезжал в гости, но в Сан-Франциско ему явно нравилось больше.

– Со мной на связь вышел один человек, – начал Курт, потом как будто передумал продолжать, но все же решился: – Среди носителей поползли слухи о том, что на троне одна из них. Они собираются приехать на праздник и поддержать тебя. Это паршиво.

– Почему?

– Не стоит носителям собираться в одном месте. Это всегда плохо заканчивается. Я просил тебя не лезть, а теперь, похоже, ты главная тема обсуждений всех новостей, – с досадой закончил Курт.

Во мне вспыхнуло раздражение.

– И что ты хочешь от меня? Я королева, черт тебя дери, и постоянная тема обсуждений! Ты занимаешься безопасностью королевского парада. Сделай так, чтобы ничего не случилось.

– По поводу разговора с генералом, – произнес Курт после паузы. По тону стало ясно, что он собирается сказать еще что-то неприятное. – Не принимай решение сейчас. Генерал манипулятор, он сказал то, что ты хотела услышать, и подвесил тебя на эмоциональный крючок. Твои суждения не объективны.

– А твои? – На воздухе стало легче, голова прояснилась, и возмущение ярко полоснуло по нервам. – Ты варишься в этом всю жизнь. Ты явно переживаешь из-за смерти моей матери и бог знает скольких друзей ты потерял за это время, а еще вынужден думать не только о моей защите, но и о безопасности сестры и племянника. Если бы я не настояла на разговоре с генералом, у нас бы сейчас не было зацепок. Ты должен решить, что для тебя в приоритете: я как королева или я как носитель. И если последнее, то не мешай.

Курт застыл, напустив на лицо безразличие, но ему было совсем не все равно: желваки ходили ходуном, губы превратились в тонкую ниточку.

– Слушай, я не отдам генералу рецепт. – Я пошла на мировую. – Неизвестно, что его ученые с ним сделают. Но надо забрать у него списки. Пять тысяч потенциальных носителей, за которыми идет охота? В голове не укладывается!

– Я был уверен, что все уничтожил, а выходит, все это время охота продолжалась.

Курт сразу переключился на деловой тон, с облегчением закрывая главу про чувства, но сами чувства подавить не смог: он злился на себя и на ситуацию.

– Веиты могут пользоваться теми же списками. Или какими-то другими. Их тоже нужно найти и уничтожить. Нам нужны еще люди. Носители с любыми способностями, которые могут помочь.

Курт долго смотрел на меня то щуря глаза, то морщась в раздумьях.

– Попробую собрать. У меня много знакомых по обе стороны закона, а нам пригодятся все пути.

– Тогда займись.

– Придется уехать из Холлертау, – неохотно заключил Курт. – Не хочу оставлять тебя без присмотра.

Я вздохнула.

– Не переживай, до праздника я буду сидеть в Холлертау, а если и поеду куда-нибудь, то в окружении охраны. Мне нужна пауза, нужно вернуться в прежнее русло. Не хочу подводить отца, он и так на меня уже волком смотрит.

– А что с Таннером? Он приедет на праздник?

– Не знаю. Это… Не знаю. – Проще решить, стоит ли поднимать налоговую ставку для иностранных компаний, чем ответить на этот вопрос. – Собирай команду. Где видео из отеля? Служба безопасности обещала прислать его еще перед ужином.

– Ты уверена, что хочешь это смотреть?

– Личность террориста вы установили, хорошо, но я хочу знать, что там произошло.

– Есть довольно четкая запись с потолочной камеры.

– Вот и покажите мне ее!

Курт едва слышно вздохнул.

– Она у нашего безопасника. Напиши ему.

Я полезла за телефоном. Курт мешкал и не уходил.

– Что-то еще?

– Ты кажешься бледной. – Он озабоченно нахмурился. – Ты хорошо себя чувствуешь?

– Все нормально. Просто устала после перелета.

Курт ушел, а я осталась вглядываться в сумерки над парком Холлертау и оттягивать неизбежное, то есть не уходить к себе, чтобы остаться одной. В такие моменты все средства хороши, особенно самоедство.

Обычно мысли крутились вокруг матери, а сейчас появилось много новой информации. Я попыталась выстроить все последовательно.

Род дер Ланге вел свою историю с конца XV века от профессора первого шведского университета Густава Ланге. Во времена правления Карла IX Шведского род Ланге породнился с королевской семьей через очень дальнего внучатого племянника короля, но все же получил аристократическую приставку к фамилии. Затем дер Ланге стали активистами Реформации, участвовали в тридцатилетней войне и счастливо существовали, плодясь и размножаясь. В начале XIX века семья разорилась после строительства Гёта-канала[20 - дорогостоящий Гёта-канал должен был соединить восточное и западное побережья Швеции. В 1844 году канал был открыт для судоходства, но развитие грузовых судов к тому времени сделало узкий канал малоэффективным. Всего десятилетие спустя началось строительство первых железных дорог, которые соединили города.] и будто потеряла тягу к жизни. Детей в семье стало рождаться меньше, и, несмотря на демографический бум в Швеции, к середине XX века в роду остался только мой дед – Алмут дер Ланге. Он женился на датчанке, и в 1970 году у них родилась единственная дочь Адаберта.

В голову закралась мысль: может, это не детей стало рождаться меньше, а их убивали веиты за ген носителя, который вкрался в род? Хотя умершие все равно должны быть записаны в генеалогическом древе. Сейчас род дер Ланге угас, и хоть я и считалась его наследницей, но не ощущала морального права претендовать на их имущество, духовное семейное наследие и память рода. Меня больше волновало, когда в роду появился ген носителя, и являлись ли другие мои предки ведьмами и колдунами. Видимо, нужно будет выкроить время и съездить в старый особняк дер Ланге в Стокгольме, покопаться в семейных альбомах, письмах, пообщаться с соседями. Я могла бы вырасти в том доме, говорить на шведском и никогда не побывать в США, он мог бы стать домом моего детства. Маловероятно, что такой вариант бы осуществился, но помечтать о нем было волнительно.

Если бы, спасаясь от «Ока», мать не пошла к Виктору, кто знает, как сложилась бы моя судьба. Может быть, нас с ней убили бы, а может, я бы выросла, понимая свои способности и умея ими пользоваться. Все могло сложиться иначе, если бы я уделяла этой части себя больше внимания. Так много времени потеряно зря: в Портленде было не до этого, в Сан-Франциско я пыталась выкинуть все из головы, притворяясь другим человеком, а в Холлертау вообще избегала думать о способностях, потому что они меня подвели. Или я их. Поначалу было слишком больно, а потом – некогда. Странно, но меня одолевала вина: если бы моя способность оказалась человеком, я бы попросила у нее прощения – за то, что подвела; за то, что где-то в высших инстанциях меня сочли достойной такого дара, а я его не уберегла.