скачать книгу бесплатно
Чарли молча покачал головой. Когда все слова успели стать птицами и улететь? Или у нас уже просто не осталось сил на разговоры.
Мы вышли и пошагали в лес по мягкому дерну. Перерыв закончился, и я вспомнила о встрече с генералом. Провалиться бы ему в ад, но сначала пусть расскажет все, что знает, если, конечно, он действительно в этом замешан. Чарли мог бы помочь в разговоре, он знает генерала лучше, чем я, знает его людей. Может, показать ему фотографии из бара? Они остались в моем телефоне, а телефон в багажнике машины. Но тут в голове снова закрутилось: имею ли я право его вмешивать, раз ему и так досталось; и насколько эта информация усложнит наши и без того сложные отношения, учитывая, что я пытаюсь все исправить.
Чарли молчал и хмуро изучал землю под ногами, но поднял взгляд, когда я на него посмотрела. В его глазах читалась растерянность, словно от меня ожидали, что при несмелом свете ранней зари я все же растаю в воздухе. Заметив между деревьями бордовую машину, Чарли замедлил ход, а потом и вовсе остановился.
– Куда же пропали твои волшебные способности?
Он будто хотел спросить что-то другое, но не решался или сам еще не понял, что именно стоит спросить.
– Не знаю. Они просто исчезли.
Внутри отозвалась тоска – словно вырезали часть тела.
– Ничего не исчезает без следа. – Он поразмышлял над потерей: – Скучаешь?
– Да.
Он задумчиво нахмурился. Эмпатия подсказала бы, как он настроен: ищет предлог, чтобы не отпускать, или причину, чтобы уйти. Нам с ним нужно больше времени, больше разговоров, больше прикосновений, больше возможностей. Зато теперь совершенно ясно, что мои чувства к Чарли – это мои чувства, а не отражение его эмоций. И без эмпатии ясно: прикосновения к нему – лучшее, что со мной случалось.
– Мне пора. – Так не хотелось уходить, но иначе никак. Прошедшая ночь казалась сказкой, тающей на первых лучах солнца, и любые слова делали ее еще призрачнее. Остается надеяться на чудесные изобретения человечества – телефон и скайп.
Чарли поймал меня за руку и притянул поближе, внимательным взглядом сказал без слов: «Останься». Я ответила ему: «Не могу». Он вздохнул. Проклятая заря сжигала последние секунды.
– Ты изменилась, – он провел пальцами по моей щеке, – и не изменилась одновременно. Три года спокойной жизни должны были убрать из твоих глаз беспокойство, но оно все еще там. Ты будто снова от чего-то бежишь. Или нет. За чем-то. За чем ты бежишь, Тереза Рейнер?
– Пытаюсь впихнуть все в расписание, – улыбнулась я. – Через месяц мой день рождения, и в Холлертау планируется грандиозный праздник. Никто из вас не пришел на мою коронацию, и парни, наверное, не захотят и в этот раз, но… – я вздохнула, ведь встреча посреди шумного праздника – сомнительное удовольствие, – …познакомишься с Риком.
– Через месяц? – Чарли озадаченно приподнял брови.
Конечно, мне тоже не хочется ждать так долго.
– Нужно все сделать правильно. Существует ряд процедур: проверка службой безопасности, медиаплан для прессы. Я направлю тебе приглашение, пришлю билет на самолет. Это займет какое-то время, может быть, и меньше месяца.
Еще надо придумать повод, выдать канцлеру и прессе подходящую легенду.
– Ясно. – Чарли потер бровь костяшкой пальца. – Что еще?
– Нужно найти подходящий момент и… – Станет легче, когда скажу отцу правду. Я представила выражение лица канцлера, когда он узнает про отношения королевы с американским строителем, и задрожали ноги. Канцлер не успокоится, пока сто раз его не унизит. Пожалуй, у монархии есть шанс остаться абсолютной, тогда мне не надо будет защищать свои решения, но реформы экономики идут уже пять лет. Не могу же я послать это к черту? – Я придумаю, как представить тебя ко двору, чтобы ничьи интересы не ущемлялись. И… – Скорее всего, я пожалею о том, что собираюсь сказать, но бесполезно подслащивать пилюлю. – Помнишь, мы планировали быть честными? Так вот, все не так просто, как хотелось бы. От меня зависят люди, мои решения влияют на других. Ты должен понимать, что нельзя просто заявиться в Холлертау и сказать всем: «Эй, привет, это мой парень, он будет часто приезжать в гости». Всю твою жизнь разберут по косточкам, изучат под лупой каждую оплошность, допущенную прежде или в моменте, подвергнут сомнению мотивы, чувства, честность.
Так произошло со мной когда-то: перетряхнули всю мою личность, все мое «Я», вытащили на свет потаенные желания и страхи, отфильтровали через мнения ведущих ток-шоу, журналистов, авторов светских обзоров, блогеров, досужих сплетников и обывателей. После даже я сама не понимала, что из всего этого обо мне, а что – суждения незнакомцев. Для Чарли все это может быть тяжело, ведь он привык к одиночеству и тишине, к тому, что над ним есть только он сам.
Чарли слушал, скрестив руки на груди и хмуро рассматривая лес. Когда пауза стала затягиваться, я не выдержала:
– Так что скажешь?
– Знаешь, наверное, я не до конца представляю ситуацию, – медленно произнес он. – Все действительно изменилось. Ты королева, живешь на другом континенте, говоришь на другом языке, и я не имею ни малейшего представления о твоих ежедневных занятиях. Нужно все взвесить.
– Да, понимаю. – Даже ожидания, что меня пошлют к черту с порога, не помогали пережить что-то вроде разочарования. – Все так неожиданно…
Чарли задумчиво нахмурился, и я замолчала, опасаясь сказать что-то, что напряжет его еще больше.
– У меня есть твой номер. Я позвоню.
– Да… Хорошо… Мне пора.
У нас получилось что-то вроде формального рукопожатия на прощанье, и я чуть не дала по тормозам, когда одинокий силуэт отразился в зеркале заднего вида, но подумала о Рике и смогла уехать. Через пару миль, когда на совершенно пустой дороге я чуть не съехала в кювет, остановилась. Руки на руле дрожали, пришлось спрятать их подмышками. Слезы пусть текут, нельзя их вытирать, а то глаза покраснеют.
Какая же я идиотка! Напридумывала, что у нас все получится, позволила себе надежду. С какой стати я вообще решила, что он согласится на такие серьезные перемены? Просить его оставить Марту и девочек я не буду, и как в таком случае ему общаться с сыном? По скайпу? И кататься на велосипеде он его будет по скайпу учить?
Это моя вина. Я все испортила. Напугала Чарли сложностями, лишила Рика возможности обрести отца и зря размечталась о том, что еще можно что-то наладить. Мы с ним словно по разные стороны зеркала – можем вечно тянуться друг к другу, но никогда не окажемся вместе.
Солнце пробивалось сквозь деревья, но его холодные лучи не грели через стекло, а просто освещали еще один день в череде таких же однообразных дней. Я досчитала до двадцати пяти.
Пора возвращаться.
И тут я увидела в зеркале свой синяк! Черт подери, даже пудра не поможет, которой у меня все равно нет. Ссадину и шишку на пол-лба сложно спрятать. У меня и челки-то нет. Хайди, персональной ассистентке, придется сказать, что упала в ванной, а Курта отправить на поиски гримера. Ох, нет, про ванную не вариант, отец уволит Хайди за ротозейство, лучше придумать что-нибудь еще. Я полезла в бардачок за телефоном.
Светилась «СМС» от Курта: «Ты срочно нужна! Возвращайся немедленно!»
Глава 5. Обмани себя, если сможешь
На пустую парковку перед супермаркетом я заехала без двух минут шесть. Курт стоял у пластиковой будочки с тележками, но, увидев машину, сразу зашагал навстречу. Я подъехала к нему и выскочила из «Ниссана». По пути в голову лезла куча всяких катастроф, в основном связанных с Риком. И отцом.
– Что случилось?
Курт собирался что-то сказать, но остановил взгляд на моей проклятой шишке и опешил, возмущенно округлив глаза.
– Какого дьявола? Откуда это? – просипел он, будто простыл.
– Ничего страшного. Это случайность. – От смущения запылали щеки.
– Кто это сделал? – Он откашлялся и грозно завершил: – Мне им заняться?
– Я же сказала – неважно. Что случилось? Что-то с Риком?
Курт покачал головой, вгляделся в меня, поиграл желваками.
– Надеюсь, у того, кто это сделал, синяков больше? Судя по твоему лицу, все прошло не слишком гладко.
– С Риком точно все в порядке?
От страха застучало в голове. Курт забрал у меня ключи от «Ниссана» и повел вдоль парковки.
– С Риком все отлично. Какой-то псих устроил перестрелку в отеле. Нужно скорее вернуть тебя на место, пока какой-нибудь идиот не решил, что это связано с королевой.
– Боже мой! – Вот уж такого я точно не ожидала. – Перестрелку?
– Да, в холле у ресепшн. Вокруг отеля уже толпа репортеров.
Отец будет психовать, когда узнает. Даже если слухи еще не поползли, он все равно узнает. Скрывать историю с Чарли мне помогал Курт, но тут кое-что сложнее.
– Надо позвонить отцу.
– Я уже позвонил и сказал, что ты в порядке. – Курт тянул меня дальше и нервно оглядывал улицу. – И вызвал сотрудника посольства. Пусть уладит вопрос. Встречу с генералом придется отложить, сейчас самое главное – твоя безопасность.
Он снова прокашлялся, будто что-то в горле ему мешало.
– Ты заболел?
– Нет. Пошли.
Мы добежали до Буш-стрит. До отеля мы планировали добраться пешком, чтобы уличные камеры не засекли арендованный «Ниссан» и выходящую из него королеву. Королева просто вернулась с пробежки.
Курт отодвинул меня в сторону, и бегун в спортивном костюме промчался мимо. Курт проводил взглядом убегающую фигуру. Он уж больно пристально вглядывался в прохожих, но вокруг не было ничего подозрительного: навстречу брели две заспанные женщины, на другой стороне дороги открывали кофейню.
– Это был просто псих с оружием? Или это и правда связано со мной?
Мы опять понеслись по тротуару, Курт даже не давал возможности перевести дух.
– Твоя безопасность важнее всего, а мне из-за тебя пришлось нарушить протокол. Я всю ночь не спал, придумывая способ встретиться с генералом и надеясь, что ты вернешься. А теперь нужно придумать достаточно убедительную легенду про твою шишку на лбу. Знаешь, как все это выглядит со стороны?
Курт несся так быстро, что я боялась не удержаться на ногах и полететь на асфальт. Может, правда, шлепнуться? Вот вам и шишка, хотя толку не будет – здесь нет камер, чтобы заснять падение. Все действительно выглядело паршиво. Любой вывод, который полиция сделает на основании видимых фактов, будет неверен.
Представляю выражение лица отца, когда выводы начнет делать он, но он тоже не приблизится к истине и только зря потратит силы на выговор. Отличное завершение безумных суток.
При повороте на Пайн-стрит я споткнулась о неровность на асфальте. Курт схватил меня за локоть и удержал, и перед носом мелькнули содранные костяшки его правой руки. Курт увидел, куда я смотрю, и убрал руку.
Смеяться резко расхотелось. Моя безопасность – прямая обязанность Курта, ведь только что речь шла о психе, а на носителей нынче объявлена охота. От ужаса я чуть не задохнулась: все, что я так старательно строила, всю мою жизнь может легко разрушить один человек с оружием. Не этот, так следующий.
Даже перед черным ходом дежурили репортеры, а еще двое полицейских. Я накинула капюшон и спряталась за спиной Курта, надеясь, что никому не придет в голову фотографировать потную от бега лохматую девчонку в спортивном костюме.
– Пропустите сотрудника отеля! – гаркнул он на журналистов, и они отступили. Полицейские просто кивнули, видимо, они его ждали, и открыли перед нами дверь. Журналисты ринулись следом, пытаясь заглянуть внутрь. Полицейские перегородили им путь, и дверь захлопнулась, резко отрезав гомон. Курт протащил меня мимо ресепшн, откуда на нас печально и растерянно взирал администратор. На полу лежало два тела, прикрытых брезентом, и к ним никого не подпускали. Я не успела ужаснуться, Курт подтолкнул меня к лифтам, где стояла еще одна толпа полицейских и моя охрана. Все засуетились, заспорили. Курт пихнул в лифт сначала меня, потом свою команду, и заскочил следом, нажал на кнопку нашего этажа и застыл передо мной, глядя в одну точку и закрывая ото всех. Я бессильно привалилась к стене, разглядывая тонкую красную полоску у него на шее, прямо под кадыком. Кто-то душил его удавкой.
Удивления или страха не было, напротив, голос внутри нашептывал что-то вроде: «я так и знала». Я посмотрела на лицо Курта. Он бесстрастно поправил воротник рубашки, спрятав полосу. Так мы и доехали до нашего этажа, молча разглядывая друг друга.
***
В отель никого не впускали и не выпускали, наш этаж перекрыли. Полицейские опрашивали постояльцев других этажей и рвались к моей охране. Посол зашел убедиться, что я жива и не похищена, и что никаких происшествий у меня в комнате не происходило, заверил, что проблем не будет, и убедил, что пусть лучше полиция задаст моей охране пару стандартных вопросов и исчерпает инцидент. Всю беседу я сидела к нему боком, подбирая перед маленьким зеркалом цвет помады – я была готова на любые жертвы, только чтобы он не увидел мой лоб.
Посол организовал что-то вроде круглого стола между полицией и моей охраной, и вопросы к охране сняли после того, как они подтвердили, что всю ночь провели на этаже рядом с моим номером, а я вышла на пробежку в пять утра в сопровождении Курта через другой выход и буквально за несколько минут до перестрелки. Не представляю, что Курт сделал с записями камер на нашем этаже и что именно произошло в отеле ночью, но не нашлось времени толком это обдумать: все усилия уходили на то, чтобы контролировать выражение лица и заставлять руки не дрожать.
Я сделала челку, но она получилась кривой, потому что кроме дрожащих рук мешал отец, который ежеминутно названивал, не давая толком взяться за ножницы, а Хайди причитала над синяком, раздражая суетой. Я прогнала ее собирать вещи, но в какой-то момент посреди всего этого хаоса я заснула. Помню, как Курт выводил меня из отеля, но потом в машине я опять вырубилась, чтобы проснуться, когда пришла пора садиться в самолет, а в самолете я опять оказалась в лесу, где голос Чарли кричал: «Уведи его! Бегите!», и я искала Джоша, но вместо него вокруг зияла только пустота – листья замерли на деревьях и воздух застыл тяжелым желе страха. Без Джоша все превратилось в небытие из недвижимых крон и темного неба. Реальность остановилась, мне некуда было бежать.
Предчувствие беды кололо виски и кончики пальцев.
Я подскочила на разложенных самолетных сиденьях, и эхо крика поглотил мерный шум двигателей. Курт возник в проходе и застыл, ожидая приказаний. Хайди вскочила с кресла напротив, готовая помочь.
За шторкой иллюминатора оказалась чернильная темнота и сотни километров, разделяющих нас с Чарли. Он, наверное, спит, а если не спит, то разжигает камин или пьет кофе. Когда он, интересно, уберет бардак? Я долго не могла сообразить, который час, потом посчитала: в Сан-Франциско разгар дня, а вот в Холлертау глубокая ночь. От моей кожи пахло Чарли, и это было невыносимо. Тревожило послевкусие последнего сна, приправленное ощущением угрозы: поездка изменила не только наши с Чарли отношения, но и что-то еще. Что-то решительно изменилось, в хорошую или плохую сторону, и теперь предстояло разбираться с последствиями.
Пришел Курт и устроился напротив. Я откинулась на спинку, рассматривая его. Он сидел прямо, спрятав шею под высоким воротником и сложив руки так, что левая ладонь накрыла костяшки правой. Я уже позволила истории с Бруком стать компромиссом с совестью, поэтому приготовилась к тому, что Курт причастен к произошедшему в отеле. Возможно, он защищал мою жизнь. Или свою. Напал первым, потому что увидел угрозу.
Хайди принесла чай с закусками и поставила поднос на откидной столик.
– Можешь отдохнуть, – улыбнулась я ей. – Ты мне пока не понадобишься.
Она быстро поклонилась и ушла в другой конец салона. Я осторожно высунулась, наблюдая. Хайди надела на глаза маску и откинулась на сиденье, похоже, собиралась подремать. Даже если и нет, вряд ли она услышит нас через весь самолет.
– Расскажешь, что случилось? – вопрос первой задала я, но, казалось, Курт хотел спросить то же самое.
Он тоже посмотрел на Хайди, а потом поразмышлял с чего начать, пару раз порывался что-то сказать, но обрывал сам себя. Я пила чай и не торопила, самой было о чем подумать. Чай отдавал горечью: какая-то новая смесь – непривычно терпкая и слишком насыщенная. Кудин?[19 - Кудин – заваренные палочки, туго скрученные из длинных листочков. Кудин получают из листьев дерева Падуб остролистный. По своему воздействию он является иммуномодулятором, поэтому применяется чаще в лечебных и профилактических целях.] Курт молчал, и я выжидающе на него посмотрела.
– Как мы объясним синяк твоему отцу? – Он будто опасался начать с главного.
– Королева не обязана объясняться. – Я поправила челку. – К тому же о синяке известно только тебе и Хайди. Пусть так и останется. Ты расскажешь, что случилось в отеле?
Курт дождался, пока я сделаю еще один глоток и поставлю чашку на блюдце.
– Этот человек ночью пытался пробраться на твой этаж. Спер где-то бейдж и выдавал себя за работника отеля. Я его узнал, сталкивался с ним много лет назад, когда работал на шведскую службу безопасности. Он активист террористического движения, которое называет себя «Око». Я его отогнал. В холле он решил поиграть в ковбоя, охрана отеля его застрелила.
От ужаса я перестала дышать. Вот веиты и добрались до меня.
– «Око»?
– У веитов много личин. Это простые исполнители.
– Как он пронес в отель пистолет? Там же металлодетекторы.
– У отеля навсегда испорчена репутация. – Курт усмехнулся, но тут же поднял взгляд на мой лоб. – На вас напали или Таннер позволил себе…
– На нас не нападали, все нормально! – Надежды, что после происшествия в отеле воспоминания о Чарли померкнут, станут не такими болезненно-острыми, провалились, но я специалист по обману самой себя, как-нибудь уговорю тоску заткнуться. Курт тоже не верил и смотрел с сомнением, однако спорить не стал. – Зачем он это сделал? Он же знал, что будет полно охраны.
– Представления не имею. Я надеялся, он пойдет к своим или позвонит, выдаст свою ячейку, и я распотрошу их как куриц. Но он понял, что я пойду следом, напал, а когда не вышло убрать и меня, решил привлечь внимание перестрелкой.
– Чье внимание? Других ячеек?
– Скорее всего. Рассчитывал, что кто-нибудь доведет дело до конца. Или просто осознал, что ему не выбраться.
Вместо всепоглощающего страха внутри зарождалась холодная злость и решимость. В конце концов, угрозой смерти меня уже не удивишь и не испугаешь, веитам придется найти другой способ вывести меня из игры.
– Почему сразу не рассказал?
– Когда нервничаешь, ты болеешь. – Курт склонил голову набок, словно изучая мое состояние. – К тому же ты не умеешь врать и скрывать эмоции. Посол, полиция и сотрудники отеля убедились, что королева ни при чем. Инцидент исчерпан. Нам не нужны слухи из-за твоего испуганного вида и ссадины на лбу.
– А у меня испуганный вид? – холодно поинтересовалась я, делая глоток чая.
Курт поизучал мое лицо и усмехнулся.
– Скорее, злой.
