скачать книгу бесплатно
Развернулась и молча ушла.
Подождав, я поворошила кучу, с удивлением рассматривая платья. Никогда их не носила и не собираюсь. Так, платья и юбки прочь. Нашла рубашку в клетку, почти как у меня, и в раздумьях уставилась на свою. Нельзя же ее просто выбросить. Джинсы тоже еще послужат.
* * *
Проснувшись в три часа ночи вполне бодрой и отдохнувшей, я долго лежала, боясь нарушить покой этого дома. Не хотелось бродить призраком по чужому пристанищу. Волнение сбивало дыхание, неизвестность нового дня пугала. В конце концов, неуютное беспокойство выгнало из кровати. Я побродила по дому, рассматривая фотографии на стенах, цветы в вазах и подушечки на диванах.
У входа висела куртка Ника. Я вытащила из заднего кармана джинсов фотографию: Ник – подросток и молодая Келли улыбались, стоя рядом на фоне солнечного дня. Фотография принадлежала не мне, я была лишь временным хранителем. Я попыталась разгладить ее и выправить уголок, но безуспешно. Тогда просто положила ее Нику в карман. Достала бумажник и изучила водительские права: судя по адресу в правах, теперь Ник живет на другом конце города. Я с самого начала шла не в ту сторону. Перед глазами снова встала сцена убийства Келли и тот Рыжий. Может, он и не хотел убивать, но случившееся совершенно его не смутило, он просто дал указания найти меня. Что за человек такой?
В конце концов я вышла из дома, залезла на крышу и долго сидела, наблюдая за первыми признаками рассвета и думая о том, что меня ждет. Сегодня я встречусь с отцом. Он расскажет, почему меня вырастила Келли, а не он. Наверняка мои способности помешали нам быть вместе, недаром Келли не разрешала их использовать. Почему, когда мне было три года, мы снова не смогли остаться в Портленде? А моя мать? Кто она? Что с ней? Вдруг она умерла? Келли ничего о ней не знала или просто делала вид? Келли много чего скрывала, возможно, она просто не хотела говорить о ее смерти. Тогда новая информация не принесет облегчения, а сделает только хуже. И что делать после встречи с отцом? Если мы не поладим, я с ним не останусь. Просто не смогу.
Солнце пыталось меня согреть, но я все равно неуютно ёжилась под его лучами.
В доме зашевелились, застучали, заговорили. Голоса звенели и перекликались, в них появились тревожные нотки. Что случилось? Я аккуратно спустилась к краю крыши, чтобы послушать. Во двор выбежал Ник, за ним Лорейн и Саманта. Они вертели головами во все стороны. Ищут собак?
– Лорейн, я просил тебя быть помягче!
– Ты носишься с ней как с писаной торбой, – рявкнула Лорейн. – Не вижу в этом смысла!
– И ты добилась своего! Она сбежала!
Они говорят обо мне!
– Если ищешь причину обвинить меня, – воскликнула Лорейн, – то….
Раздосадованная собственной глупостью, я крикнула:
– Я не сбежала.
Саманта и Ник завертели головами, а Лорейн сразу посмотрела наверх. Я встретила ее яростный взгляд. Ник тревожно распахнул глаза, Саманта открыла от удивления рот.
– Пожалуйста, слезай, Тереза, – преувеличенно вежливо сказала Лорейн. – Завтрак через пятнадцать минут.
Она скрылась в доме. Ник и Саманта смотрели на меня, пока я спускалась. Завтрак прошел в безмолвии. Я чувствовала себя ужасно. Меня нужно изолировать от общества, я совершенно не приспособлена к совместному существованию с другими Homo Sapiens.
– Тереза, собирайся, нам пора. – Ник поднялся из-за стола, многозначительно не глядя на жену. – Отвезу тебя к отцу.
Я вернулась в комнату и надела новую рубашку, а старую замотала в комок и пихнула подмышку. Не могла оставить ее здесь, даже поверженную. Зашла в ванную и уставилась на себя в зеркало. Всклокоченные волосы и чумазые щеки – не лучший вид для первой встречи с отцом. Умылась и причесалась. Вот так вроде лучше.
Убедившись, что кулон и ножик лежат в заднем кармане, я спустилась. Ник ждал у двери.
– Готова?
Я кивнула, но, скорее, автоматически.
Ник положил мне руку на плечо, и меня пригвоздило к полу сердитой настойчивостью, виной и решимостью. От неожиданности я споткнулась и чуть не упала. Ник подставил руку, но я схватилась за дверь, избегая прикосновений, а потом, скатившись с крыльца, юркнула в машину и застыла, глядя перед собой.
Ник молча завел машину. Нас никто не провожал. Я думала о его детях: наверное, хорошо, когда есть семья, которая о тебе заботится. У меня такого не было. Неужели все матери такие? Почему дети ее не боятся?
– Шон все подготовил, – произнес Ник. – Он тебя спрячет. Не переживай по поводу тех людей. Тебя не найдут.
Я вздрогнула. У Ника не очень хорошо получалось успокоить, наоборот, внутри зарождалась паника. А вдруг все же найдут? Но поводов для волнений и без этих мыслей было хоть отбавляй. А если я не понравлюсь отцу? А если он мне не понравится? И что тогда делать? Я ведь никогда его не видела. Келли говорила, что я должна отстаивать свою свободу, но можно ли бороться против родителей? Если он не знает о способностях, придется искать способ встретиться с матерью.
Провожая взглядом бесконечные деревья, я боролась с желанием выскочить из машины и скрыться в лесу. Страх – вот, что я чувствовала все время с того момента, как услышала гудок GMC у подножья Маунт Худ и увидела испуганное лицо Келли. Она сдерживала чувства, скрывая от меня безнадежность ситуации, не давая моему страху осознать себя. Или это я такой тугодум, что только сейчас осознала опасность. Наверное, они выследили ее в Грешаме, когда она приехала за покупками. Сколько же времени нас «пасли»?
Машина позади привлекла мое внимание. Она давно ехала за нами. Меня пробрала дрожь.
– Ник!
– Да? – Он напрягся.
– Та машина нас преследует. – Мне казалось, я контролирую панику в голосе.
Он посмотрел в зеркало заднего вида и улыбнулся:
– Нет, это Хэнк. Я попросил друга из полиции прикрыть и проверить, не будет ли кто-то ехать за нами. Если бы он заметил «хвост», он бы уже позвонил. Так что все нормально, не переживай. – Он покосился на меня. – Молодец, что заметила.
Что ж, можно надеяться, что сегодня никто не умрет. Я закрыла глаза, чтобы выровнять дыхание.
Ник задумчиво спросил:
– Как считаешь, она была счастлива?
Келли почти ничего не рассказывала о себе, но я надеялась, что знала ее лучше, чем кто-либо другой. Даже лучше Ника. Она была аскетична и строга, требовательна и сурова, проповедовала минимализм и не терпела ложь и притворство, казалась холодной и отстраненной. Но у меня было преимущество: я знала, что она нашла свое призвание, строго следовала выбранному пути и жила в гармонии с собой.
– Да, она была счастлива, – произнесла я с уверенностью, и он благодарно кивнул. – Но скучала по тебе. Очень сильно. И была бы с тобой, если могла.
Ник помолчал и тихо произнес:
– Тогда ты сможешь понять своего отца.
Я опешила, разглядывая профиль Ника, но он больше ничего не сказал.
Глава 4. Наследие
Через полчаса мы съехали с дороги и свернули на поляну, на которой уже стояла другая машина – темно-серая «Тойота Камри». Я ожидала, что сердце тут же выскочит из груди от волнения, но вместо этого почувствовала уверенность и спокойствие. Потянулась к дверце, однако Ник предостерегающе поднял руку.
– Подожди. – Он взял телефон, набрал номер и произнес в трубку: – Хэнк? – Немного послушал и только после кивнул. – Хэнк говорит, все чисто, за нами никто не ехал.
Что ж, пора. Я смело дернула ручку.
В эту же секунду открылась водительская дверь «Тойоты», и оттуда вышел высокий статный мужчина в светлом коротком плаще поверх темного классического костюма и направился в нашу сторону. Я во все глаза смотрела на него, боясь отвести взгляд и что-то упустить. Он двигался непринужденно, почти как танцор, и обманчиво неторопливо. Казалось, он не спешит, однако очень скоро очутился рядом. Все это время он не сводил с меня глаз.
– Все чисто? – спросил мужчина, и я не сразу поняла, что он обращается не ко мне. Так сосредоточилась, что совершенно забыла о Нике.
– Похоже на то. – Они пожали друг другу руки, приветствуя. – Хэнк прикрыл. Мы старались быть незаметными. А у тебя как?
Я не поняла вопрос. По их взглядам читалось, что речь идет о чем-то большем, чем обмен любезностями.
– Официально я все еще в Сиэтле на конференции по спортивному питанию.
– Уверен? – усмехнулся Ник.
– Ты прочитаешь об этом в газете, – спокойно ответил мужчина. Потом резко переменил интонацию и произнес с большим чувством: – Спасибо. – И уже мне: – Здравствуй, Тереза, – прозвучало серьезно и обстоятельно, словно он долго репетировал. – Я Шон Рейнер, твой отец.
– Да, я знаю, – вырвалось у меня. Пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза, такой он оказался высокий. Или это я слишком маленькая. – Вот мы и встретились.
Я произнесла это совершенно бездумно, даже не знаю, зачем. Наверное, хотела подчеркнуть важность момента. Его глаза вспыхнули, но прежде, чем я успела сообразить, что бы это значило, его лицо снова стало непроницаемым.
– Нам лучше поторопиться, – сухо сказал Рейнер и развернулся к машине. – Не возражаешь?
Я удивилась. Он спрашивает, согласна ли я сесть в его машину? Что это – вежливость или сомнения? У меня сомнений точно не было: слишком длинный путь я прошла ради встречи, и теперь не отступлю.
Сделав шаг к машине Рейнера, я обернулась к Нику и как можно более искренне сказала:
– Спасибо за все, что ты для меня сделал.
Ник печально улыбнулся и пожал мою руку. И, прежде чем я вспомнила драконов огонь его жены, которому он так невозмутимо противостоял, меня накрыло его сочувствие и облегчение. Почему бы и нет? Прятать меня – занятие рискованное. Я поняла Ника и совершенно не обиделась.
– Я выделю тебе людей из личной охраны, – произнес Рейнер, обращаясь к Нику.
Тот поджал губы и бросил на Рейнера быстрый взгляд.
– Справлюсь, – Ник поморщился, – вам нужнее.
Рейнер помедлил и кивнул. Я в растерянности переводила взгляд с одного на другого, прижимая к груди старую рубашку.
– Пойдем? – Рейнер пристально смотрел на меня.
Напоследок они обменялись взглядами, и мы разошлись в разные стороны. Я осталась с таинственным незнакомцем – моим отцом.
Конечно, у машины он оказался раньше – с его-то длинными ногами! – и галантно открыл мне дверь. Я немного замешкалась – раньше никто не делал для меня такого – и неуклюже плюхнулась на сиденье.
Мы медленно выезжали с поляны. Это место и это событие навсегда отпечатались в памяти, стали частью меня, застыв, словно та бабочка в янтаре.
Машина двигалась на запад. Мысленно я развернула карту. В том направлении перед Государственным Заповедником Тилламук осталось не так уж много мест, куда бы мы могли поехать – Бэнкс, Хейуорд, возможно, Гленвуд.
Пока я размышляла, как себя вести, Рейнер молчал, не давая подсказок. Наконец я решилась.
– Куда мы едем?
Он не отрывал взгляда от дороги.
– Я подготовил безопасное место, оно совсем рядом.
– Безопасное? – Я пыталась понять, вкладывает ли он в свои слова тот же смысл, что и я.
Он кивнул:
– Дом оформлен на человека, с которым меня нельзя связать, и там работают надежные люди. – И тихо добавил, словно разговаривал сам с собой: – Нет явных следов.
Его ответ привел меня в замешательство. Мы думали о разном, когда употребляли слово «безопасность». Складывалось впечатление, что он рассуждал об уликах, словно полицейский, тогда как я надеялась на безлюдное и удаленное место. Я озадаченно молчала. Открыла было рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, говоря о следах, но вспомнила, как Келли отчитывала меня, когда я начинала серьезные разговоры в машине. Она говорила, что собеседники должны смотреть друг другу в глаза, а не в разные стороны. Я поразмыслила и решила, что сейчас такая тактика подходит как нельзя лучше. Не готова начинать самый важный разговор в жизни, пялясь на деревья за окном.
Он больше не заговаривал, и я все пыталась понять, что кроется в этом молчании. Украдкой наблюдала за человеком по имени Шон Рейнер, по совместительству моим отцом, но было катастрофически мало информации для анализа – движения казались небрежными, поза расслабленной, мимика скупой. Что же он сейчас чувствовал?
Очень скоро мы свернули под указатель Хейуорд, миновали небольшой городок и минут через десять подъехали к уютному, как на картинке, двухэтажному дому с большой террасой наверху и цветочными клумбами у крыльца. На общем зеленом фоне они казались разноцветными кляксами, отчего создавалось впечатление, что смотришь на детский рисунок.
Рейнер подошел, как только я захлопнула дверцу машины, и начал говорить. Тут же осекся и начал снова:
– Пойдем, нужно тебя устроить. Но сперва познакомишься с персоналом и посмотришь комнаты.
Он поднялся по ступенькам, приглашая за собой. Распахнул дверь и замер в ожидании, адресуя мне собранный и спокойный взгляд. Переступая порог домика в местечке Хэйуорд, тридцать миль[8 - 48 километров] от Портленда, я буквально физически чувствовала, как переступаю порог новой жизни. Делаю шаг, который изменит всё.
Оторвавшись от рассматривания наличника входной двери, которому теперь тоже предстоит стать частью моей жизни, я заметила двух людей, терпеливо ожидающих в холле. Мужчина и женщина, на вид обоим за пятьдесят. Они казались серьезными и сосредоточенными.
– Тереза, это Грета – экономка, повар и ключница.
– Мисс. – Грета кивнула, сохраняя на лице отстраненное выражение.
– А это Герман, – продолжал Рейнер, – слесарь, охранник и садовник.
Герман улыбнулся, но в его улыбке я не увидела искренности. Она была пустой и формальной. Я абсолютно ничего не знала о домашнем персонале и их манерах, не считая информации, которую почерпнула из книг, но там такие люди назывались прислугой и, судя по романам, они либо были безмерно преданы хозяину, либо предавали его при первом удобном случае. И какими окажутся эти двое? Что-то особого раболепия не заметно. Я в замешательстве взглянула на Рейнера. Он смотрел на меня, как и Герман с Гретой. В его взгляде, в отличие от вежливого равнодушия персонала, отражалась пытливая настойчивость. Хорошо, что они не лезут ко мне с рукопожатиями. Я ощутила неловкость от того, что являюсь предметом пристального внимания трех человек, и растерялась. Мне следует что-то сказать?
– Здравствуйте, – пролепетала я.
– Можешь обращаться к ним, когда тебе что-то понадобится. – Рейнер словно выдохнул, услышав мой голос. – Грета отвечает за порядок в доме, еду, одежду, ванные комнаты. Зови Германа, если что-то сломается или если захочешь выйти в сад.
Сомневаюсь, что решусь попросить Германа составить мне компанию на прогулке или смогу предъявить ему претензию по поводу неисправности.
– Грета, как скоро ты сможешь накрыть нам поздний завтрак? – осведомился Рейнер у экономки.
В голове возникло именно слово «осведомился». Оно как нельзя лучше подходило к ситуации. Я живо представила картинку из старой книги, когда монарх осведомляется у мажордома о меню на обед.
– Через тридцать минут вы сможете позавтракать в большой гостиной, – отчеканила Грета и протянула руку. – Мисс, позвольте, я возьму ваши вещи.
О чем она говорит? Я в ужасе уставилась на ее пальцы, похожие на когтистую воронью лапу. Грета вежливо прокашлялась и ухватила кончик моей старой рубашки, которую я так и прижимала к себе. Я взглянула на отца, он еле заметно кивнул.
– Она порвана, – пролепетала я в растерянности. Зачем ей мои вещи?
– Посмотрю, что с этим можно сделать. – Грета наконец заполучила рубашку и удовлетворенно застыла.
– Спасибо. Вы свободны. – Рейнер повернулся ко мне, а Грета и Герман мгновенно испарились.
В этот момент отец показался мне великим полководцем, мановением руки указывающий людям, что и как им следует делать. Я же чувствовала себя маленькой птичкой, выпавшей из гнезда. Надеюсь, мне повезет, и я когда-нибудь снова смогу взлететь.
Так я и стояла посреди коридора, смущенная и растерянная. Нужно время на принятие нового.
Рейнер наблюдал за мной с тенью улыбки на лице, и я была безмерно благодарна ему за отсутствие снисходительности или пренебрежения. Наверное, он пытался меня поддержать, но терялся в догадках, как это сделать. Честно говоря, я и сама не очень-то понимала, что для этого нужно. Тяжело обрести равновесие, однажды утратив его. Вдруг и у него аналогичное затруднение?
