скачать книгу бесплатно
– Так это ты капитан девятого участка?
Ник кивнул, и все стало на свои места. Я-то думала, офицер Стивенсон говорил про кого-то еще, и с минуты на минуту ждала, что к нам вломится таинственный капитан. Так вот почему его слушали.
– Тем более! Значит, ты сможешь поймать убийц!
Ник молчал, и это меня возмутило. О чем тут думать?
– Думаю, тебе лучше сначала поговорить с отцом. А после, если захочешь, мы еще раз это обсудим.
– Мой отец тебе кто? – фыркнула я. – Начальник? Без его разрешения ты не можешь делать свою работу?
Ник поморщился и напряженно произнес:
– Я понимаю тебя, Тереза. Поверь, правда, понимаю. Убийство моей матери не должно остаться безнаказанным. Я полностью разделяю твою скорбь. Обещаю тебе, я сделаю все, что в моих силах, чтобы наказать виновных. Но сейчас я должен передать тебя отцу целой и невредимой. Ты не представляешь, насколько это важно.
Ник опять завел волынку, я разозлилась и вскочила.
– И чем это важнее правосудия? Я расскажу все, что знаю, и ты начнешь расследование.
– Это делается не так. К тому же твой отец… – Ник поморщился и застыл, словно раздумывая. Может, ему, как и мне, больно думать про смерть, если речь шла о Келли? – Ладно, давай так. Покажи точное место, где все произошло. Секунду.
Он вышел из кухни и вернулся с черной тонкой книжкой в руках, положил ее передо мной. Только это оказалась не книжка, а устройство, которое показывало кусочек карты. Аэропорт, река Колумбия, граница с Канадой…
– Это маленькая карта. Ее недостаточно.
Ник вскинул бровь.
– Даже так, – пробормотал он. – Смотри, я покажу.
Он дотронулся пальцами до экрана, и картинка изменилась. Сначала все стало ближе, потом наоборот – взлетело наверх.
– Ого! – Я забрала у него устройство и попробовала сама. Карта двигалась, подчиняясь моим пальцам. У нас с Келли такой штуки не было, мы всегда пользовались бумажными картами. – Ничего себе! Что это такое? Как оно работает? Здесь много карт?
Ник рассмеялся.
– Невероятно найти в наше время подростка, который не умеет пользоваться планшетом.
Я не обратила внимания на его изумление. Слишком увлеклась, рассматривая устройство со всех сторон, ведь оно позволяло указать место с точностью до пятидесяти ярдов!
– Вот, – ткнула я на точку. Ник внимательно следил за моим пальцем, пока я рассказывала.
– Ты не запомнила номера машин?
– Нет, прости. – Я растерялась. Честно говоря, мне такое даже не пришло в голову.
– Сколько их было? – спросил Ник деловито, но я видела, чего это ему стоило.
– Четверо. Одного я видела в Портленде, около твоего бывшего дома. Остальные, наверное, тоже тут. Я смогу их опознать, если увижу.
Он поднял на меня взгляд.
– Это тебе тоже лучше обсудить с отцом.
– Что именно? – Я оторопела. И если уж отец виноват в смерти Келли, как считает Лорейн, он не будет против моей помощи Нику. – Думаешь, он не разрешит мне помогать?
– Нет, не в этом дело.
– А в чем? – Я его решительно не понимала.
В коридоре раздался шорох. Ник напрягся и вытащил из-за пояса пистолет. Сердце забилось как сумасшедшее, когда он сделал знак молчать и неслышно двинулся вдоль стены. Неужели Рыжий? У меня похолодели пальцы.
– Что? Пристрелишь на месте? – раздался ехидный голос. В кухню стремительно зашла светловолосая женщина, окинула меня недовольным взглядом прищуренных глаз и направилась к холодильнику. – Хотя лучше пристрели. Скоро проснутся дети, а я так торопилась, что из еды у нас только брокколи и кукуруза. Вы же съели все сэндвичи.
Я поперхнулась последним кусочком и закашлялась. Схватила стакан сока, который до этого налил Ник, но он словно вольная птица выпорхнул из рук и полетел на пол. Сок разлился, стакан закатился под стол. Я испуганно уставилась на Лорейн.
– Ты мечтала сбросить пару фунтов. – Ник невозмутимо взял другой стакан, налил сок и поставил передо мной. – А овощи полезны.
– Не могу сказать того же о преданности, – произнесла Лорейн, выделяя каждую букву; с шумом захлопнула холодильник и одарила Ника взглядом, от которого он должен был сгореть на месте. Но, судя по его спокойствию, за годы совместной жизни он научился отражать такие выпады. Лорейн криво усмехнулась и направилась к выходу, холодно осмотрела меня по дороге и вышла – прямая спина и гневно вздернутый подбородок.
Я обнаружила себя в углу между раковиной и плитой. Если бы Лорейн задержалась на кухне со своим драконьим огнем, пришлось бы вылезти в окно.
– Мне надо поспать хотя бы пару часов. – Ник потер глаза и подавил зевок. Он не сердился и не пугался, а выглядел усталым. – И тебе тоже не помешает. И, прошу, – он посмотрел на меня красными от усталости глазами, – не сбегай. Патрульная машина приехала, они подежурят. Здесь ты в безопасности.
В безопасности? Наверное, безопасно там, где нет его жены, офицера Стивенсона, Руфуса и Рыжего с дружками. И где бы это могло быть? Мне пришла в голову только глухая чащоба или верхушка вулкана Маунт-Худ.
Восходящее солнце добралось до кухонного окна, осветило темную кухню, а вместе с этим ярче стали и все мои сомнения. Я не понимала многого из того, что говорил Ник, не знала всех мотивов Келли и, как выяснилось, не знала ее саму. Но пришлось признать, что она была права во многом, так, может, не стоит обвинять ее во лжи?
Убрав с пола пролитый сок, я поднялась наверх и спряталась в комнате, в которой проснулась. Мне захотелось остаться в одиночестве и поразмышлять над тем, что произошло. Привычка неторопливо обдумывать каждое происшествие в своей жизни, пусть и не слишком значительное, анализировать, как событие повлияло на меня, стало моей второй натурой. Раньше у меня хватало на это времени, а сейчас жизнь неслась вперед бешеными скачками, поминутно меняя темп и сбивая с ног.
Несколько часов я сидела на кровати и наблюдала за солнечным светом. За окном расстилались бесконечные поля. Потом совсем близко, под окнами, залаяла собака, и я очнулась. Раздались и другие звуки: вдалеке переговаривались, ходили по дому. Я остро ощутила покой этого места. Казалось невероятным, что несколько дней назад я в панике мчалась по лесу, убегая от прежней жизни.
Келли больше нет. Раньше я всегда знала, что могу положиться на нее, а сейчас я осталась одна между поверженным прошлым и туманным будущим.
Я вытащила из кармана подарок Келли на двенадцатилетие: кулон – капля янтаря на простом кожаном шнурке. Внутри навечно застыла маленькая пестрая бабочка. Я долго не верила Келли, когда она убеждала меня, что бабочка не настоящая. Выглядела она, словно живая. Когда я вглядывалась в янтарь, казалось, бабочка шевелит усиками. Сейчас она застыла, так же, как и я, с трепетом ожидая прихода нового дня.
Сложно представить, что он принесет. Завтра я встречусь с отцом. Интересно, я похожа на него? Так странно думать, что где-то есть незнакомый мне человек, который может ограничить мою свободу. А если мы с ним не поладим? Вдруг ему не понравятся мои способности? Хотя с чего они должны ему понравиться, если из-за них на меня объявлена охота, и гибнут люди.
И почему Ник отговаривался туманными намеками? Он ведь явно что-то знал. Хотя, если он хранил чужие тайны, нечестно заставлять его отвечать. Или там что-то настолько страшное, что он предпочитает держаться подальше? И хочу ли я знать?
Слишком неуютно и непонятно. Одиночество не помогло отвлечься от тягостных размышлений. Нужно занятие. Я тщательно обыскала комнату, обнаружив одеяла, пледы, полотенца и прочий хлам. Заглянула в дверь за шкафом и обомлела. Душ! Не веря своему счастью, подскочила и выкрутила краны. Так и есть, настоящий душ с горячей водой!
Выходить не хотелось. Таким душем я пользовалась от силы несколько раз в жизни. Келли не стеснялась поливать меня холодной водой и уверять, что так гораздо полезнее. Я тяжело вздохнула. Я больше никогда не узнаю, что она думает обо мне или своем сыне. Острое чувство потери настигло внезапно и неотвратимо. На секунду стало больно дышать: в груди будто возник тяжелый камень и перекрыл доступ воздуху. Я судорожно вздохнула и стало немного легче. Но камень теперь навсегда останется внутри: пока я жива, буду помнить, что Келли больше нет.
Потом я попыталась отстирать одежду. Грязь размазалась по джинсам, а левый рукав рубашки оторвался окончательно. Я потянула правый, но он не поддавался. Я тянула и тянула, пока не послышался треск ниток. Чертова рубашка, почему ты не слушаешься? Еще немного усилий, и рукав отлетел в другой конец комнаты. Рубашка изъездила со мной Колорадо, Юту и Неваду. Оторванный рукав на полу вызывал чувство беспомощности и потери. Я подобрала его и долго сидела в обнимку с вырванными крыльями.
* * *
При дневном свете дом выглядел сердито. Словно он приготовился к приему жильцов, распахнул все двери, но никто не приходил, проигнорировав надежды деревянного великана. Куда все делись? Я бродила по комнатам, рассматривая старые диваны, громоздкие шкафы с толстыми ручками, темные деревянные стены. На стенах висели фотографии. Повсюду как попало стояли разные безделушки. Большие и круглые часы на каминной полке пробили два – как раз, когда я на них смотрела. Над ними висела картина с пионами, а рядом лежала маска, отороченная перьями, с другой стороны стояла костяная фигурка слона. Это что-то значило для людей, которые здесь живут, напоминало им о чем-то важном. Может быть, они недавно посещали Африку? У меня ничего не осталось от прошлой жизни, кроме перочинного ножа, кулона и фотографии, да смятых долларов, которые я даже не успела потратить. Я проверила задний карман – все на месте. Джинсы почти высохли, но не стали чище, нечесаные волосы лезли в глаза. Я чувствовала себя неряхой и ничего не трогала, боясь испачкать.
Хлопнула дверь, и я притаилась в углу за креслом, тревожно вслушиваясь. Вроде похоже на крики детей. Донесся голос Лорейн и другие незнакомые голоса. Я присела на корточки, но тут же отругала себя за глупость. Я же не вломилась в чужой дом, и меня не арестуют, а если Лорейн найдет меня на полу за креслом, то истратит весь запас драконьего огня. Я прокралась на шум и выглянула из-за двери.
Лорейн хозяйничала на кухне, видимо, найдя выход из ситуации с брокколи и кукурузой. За столом сидели дети: парень-подросток, девочка, наверное, уже школьница, и совсем малыш. Из укрытия я не могла рассмотреть, мальчик это или девочка. И не могла определить, сколько им всем лет. Слишком мало я была знакома с детьми. Подросток, возможно, чуть младше меня, а малыш едва ли доставал мне до бедра. Он держал в руках игрушку и бил ею по столу. На него никто не обращал внимания. Подросток рассказывал Лорейн о школе, девочка болтала о чем-то своем. Лорейн отвечала то одному, то другому, расставляя на столе тарелки и приборы, и даже успевала пожурить малыша. Интересно, что он ощутил, когда Лорейн до него дотронулась?
Девочка, видимо, сказала что-то смешное, потому что все разом засмеялись. Я наблюдала за ними и теряла ощущение реальности. Никогда не видела, как большая семья собирается вместе. Но это я – ненастоящая. Я пришла из другого для них мира и ничего не понимаю в их делах.
– Тереза, не хочешь присоединиться к нам?
Испуг пригвоздил к месту. В кухне воцарилась тишина. Лорейн смотрела на меня так, словно прицеливалась. Они все смотрели. Я несмело сделала вперед несколько шагов и замерла, не понимая, чего именно они ждут. Я должна сесть за стол или помочь Лорейн? Или стоит уйти и не мешать? Я чувствовала себя косулей на водопое в засуху: вроде положено перемирие, но ведь всем известно, что на самом деле это сказки, и косулю съедят.
Подросток окинул меня ироничным взглядом и отвернулся. Девочка смотрела широко распахнутыми глазами, а малыш забыл про игрушку, показывая на меня пальцем. Мгновение спустя с криками приветствия девочка бросилась в мою сторону. Малыш посмотрел на нее и ринулся следом. Я отпрянула и уткнулась в стену. Их горячие прикосновения превратили меня в звенящую струну, а крики вызывали болезненную вибрацию. Пока я по очереди становилась каждым из них, мир вокруг терял понятные очертания. Ощущение воды в ушах оказалось очень кстати – оно заглушило какофонию звуков. Неожиданно идея побегать, издавая бессмысленные вопли, показалась не такой абсурдной.
Я подняла голову и наткнулась на недовольный взгляд Лорейн. Если бы я знала, чего она от меня хочет, сделала бы сразу. Лорейн что-то сказала. Я с ужасом прислушалась к ее гудению, и от неловкости замутило.
Девочка тоже загудела – я видела, как быстро двигаются ее губы, но не слышала слов. Малыш прыгал рядом, хватал меня за руки и тянул за собой, его сестра тоже потянула за руку. Я позволила им усадить себя за стол и застыла, пытаясь разобрать проступающие сквозь гудение слова. Девочка поставила передо мной стакан с соком, тарелку, положила кукурузу и тефтелю. Подошел малыш и пихнул в руку игрушку. Я растерянно рассматривала плюшевого слоненка, борясь с желанием выковырять ему глаз и посмотреть, что внутри. Думаю, это было не мое желание. Девочка сунула вилку, но я долго не могла сообразить, что с ней делать. Так и сидела с вилкой в одной руке и со слоненком в другой, пережидая эффект гудения и ваты, а когда рискнула поднять голову, увидела, что все смотрят на меня. Не представляю, что они обо мне думали. Наверное, считали полной кретинкой. И я даже спорить не буду.
Через какое-то время звуки стали не такими резкими, и я попыталась поесть, одновременно следя за беседой. Малыш оказался мальчиком по имени Бен, девочку звали Саманта, а подростка Джереми. Они обсуждали пропущенные в Портленде события – тренировку, детский спектакль, визит к врачу. Я рассматривала одинокую тефтелю на тарелке. Несправедливо обвинять меня в их неурядицах. Я не хотела ничего менять, не хотела прятаться от убийц и уж точно не хотела тонуть в чужих эмоциях.
– Тереза, ты не ешь мяса? – вдруг спросила Лорейн.
Я испуганно посмотрела на нее, опасаясь драконова огня, но по выражению лица Лорейн не смогла определить, насколько все плохо.
– Э-э-э, ем, просто не хочу, спасибо, – пробормотала я. В руках снова появилось ощущение хрупкого трепетного тельца кролика и плоских эмоций существа, которое не может изменить свою судьбу, как и осознать ее. Зато олени могут. И единственный убитый мною олень до сих пор иногда смотрел из темноты укоризненными глазами.
Лорейн нахмурилась, смутив еще больше, но ничего не сказала. Когда все поели, она выставила нас из-за стола и велела идти во двор. Саманта и Бен вцепились в меня мертвой хваткой. Похоже, я для них как новая игрушка, только еще интереснее: я ведь умею говорить и ходить.
– Тебе нужна экскурсия, – безапелляционно заявила Саманта.
Спустившись с крыльца, я обнаружила себя посреди настоящей фермы: амбар, еще несколько строений, трактор на поле. Над всем этим возвышался большой двухэтажный дом с зелеными клумбами под окнами.
Во дворе жили две огромные собаки. Я любила животных, но эти сначала испугали. Они вели себя шумно и слишком дружелюбно. Погладив одну, я ощутила сытое довольство и поистине щенячий восторг от ласки. Любопытно, но не более того.
Саманта таскала меня по ферме, показывая посадки и рассказывая о тайниках под камнями и досками. Бен бегал за нами, а Джереми остался в доме. Я изо всех сил старалась избегать физического контакта с детьми, но они словно поставили себе цель – обнимать меня без остановки. Каждый раз мир превращался в вибрирующую струну или это я в нее превращалась. Зависит оттого, с какой стороны посмотреть.
Часа через два Саманта усадила меня за домом и разложила «сокровища»: заколки, банты, записные книжки и блокноты с рисунками, марки, разноцветные пуговицы, стекляшки, бусины, монеты. Я безучастно внимала ее рассказам о том, как к ней попала каждая вещь, не в состоянии разделить восторг и опасаясь прикосновений. Тогда его придется испытать, а звуки уже утратили четкость, значит, апатия не за горами. Сегодня на меня обрушилось слишком много эмоций. Своих и чужих. Хотелось уйти, забраться на дерево и пересидеть там, но я так устала, что совершенно не было сил подняться.
– Ты чем-то больна? – Саманта прервала рассказ о разноцветных камнях, которые собирала в прошлом году в Майами.
– Нет. – Наверное, так я выгляжу со стороны. – Извини, просто устала.
– Я попрошу маму тебя не ругать, – доверительно произнесла Саманта и добавила: – Ты странная, – она произнесла фразу так, будто это снимало с меня все обязательства. Как будто странности делали меня сродни ненормальным, которых нельзя упрекать, потому что они не в себе.
Я не нашлась, что ответить. Завидев вдалеке Бена, который, судя по всему, тащил весь запас игрушек в нашу сторону, я заставила себя подняться. Если сейчас же не останусь одна, то окончательно потеряю себя. До вечера пришлось прятаться за сараем, под лестницей большого дома и на дереве у курятника. Пока сидела на дереве, показалось, что из окна второго этажа на меня смотрит Джереми, но, когда глянула второй раз, никого не увидела. Патрульная машина сверкала на солнце за сараем. Я удобно устроилась в ветвях и впервые за последние четверо суток почувствовала себя в безопасности.
Жизнь этих людей была совершенно другой. Они семья, они есть друг у друга, и у них есть дом. Они всегда будут частью этого места и смогут вернуться, если захотят. Мне же, шептал внутренний голос, вряд ли суждено обрести пристанище. Я могу уйти прямо сейчас, и Нику больше не нужно будет волноваться за безопасность близких. Но тогда я ничего не узнаю о своих родителях и о таинственном Викторе. Выходит, все, что делала для меня Келли, было зря?
На крыльцо вышел Ник. К нему подбежали Бен и Саманта. Он поговорил с ними и внимательно оглядел двор. Если он ищет Джереми, то тот так и проторчал целый день в комнате. Не представляю, что там можно делать столько времени.
Ник отправил детей в дом и спустился с крыльца, озираясь по сторонам. Он подошел ближе, и я впервые заметила, как он похож на Келли. Будет несправедливо, если уйду. Келли отругала бы, прознав, что я замышляю побег.
Я тихонько спустилась с дерева и обошла сарай. Ник стоял ко мне спиной и оглядывал поле.
– Тереза! – крикнул он.
Так он меня ищет?
– Да.
Он дернулся и обернулся. Во взгляде мелькнуло удивление, как будто он ожидал увидеть кого-то другого. Когда замешательство на его лице потухло, Ник недовольно произнес:
– Лорейн зовет ужинать. – Развернулся и направился к дому.
Я стояла, мучительно раздумывая, что делать. Встречаться с Лорейн совершенно не хотелось. Да и с детьми тоже. Будет ли грубостью, если я приду позже, когда все поужинают? Или вообще откажусь от ужина? Сегодня я уже ела. Ник обернулся и остановился, вопросительно глядя на меня. Он слишком похож на Келли, чтобы это игнорировать.
– Когда ты отвезешь меня к отцу?
– Завтра утром.
Я вздохнула и поплелась за ним.
Лорейн встретила меня непроницаемым взглядом, Джереми усмехнулся, Саманта дулась, а Бен снова поделился игрушкой. Я шмыгнула за стол, представляя, что я маленькая-маленькая и меня никто не видит. Одна из кукурузин на тарелке.
– Тереза, тебе не нравится кукуруза? – звонкий голос Лорейн напомнил, что я вовсе не желтый кругляшок на белом поле. Я испуганно дернулась, подыскивая ответ. Никогда не рассматривала еду с точки зрения «нравится – не нравится». Еда нужна для поддержания сил, не более.
В голове пронеслось то, что мне по-настоящему нравилось: прогулки в одиночестве, купания в горных озерах, новорожденный олененок и его заботливая мать, пение птиц на рассвете, удовольствие от понравившихся книг, усталость от пробежки, восторг от преодоления высоты, когда залезала на высокое дерево или карабкалась на скалу. Я любила все, что становилось частью меня. Значит ли это, что я люблю кукурузу? Ведь, когда я ее съем, она станет частью меня.
– Лорейн, я еще раз тебя прошу, спокойнее. – Ник устало откинулся на стуле.
– Я всего лишь стараюсь быть приветливой хозяйкой. – Лорейн едко улыбнулась, и я уставилась в тарелку. Лучше не лезть, чтобы не попасть под драконов огонь жены Ника.
Саманта вспомнила смешной случай про кукурузу в школе, и все отвлеклись на нее. Я вздохнула с облегчением. В доме пахло теплом и уютом. Хотелось закрыть глаза и не двигаться, а еще убрать всех людей и остаться в тишине и одиночестве.
– А теперь спать. – Лорейн выхватила у меня из-под носа тарелку и добавила ее в стопку грязной посуды у раковины.
– Хочу купаться, – заявил Бен.
– Горячей воды нет, – голос Лорейн сочился недовольством. – Кто-то все слил!
Я огорчилась. Жалко, я надеялась еще постоять под горячим душем. Неужели Джереми? Не мог же он торчать целый день в ванной? Я глянула на него. Он смотрел на меня с ехидной улыбкой, вертя в руках вилку.
– И теперь этот кто-то моет посуду холодной водой. – Лорейн забрала у Джереми вилку и застыла, глядя на меня. Джереми улыбнулся еще шире, а Ник скривился, не решаясь спорить. – Новая порция нагреется только через пару часов.
И тут до меня дошло. Запылали щеки, и предыдущее желание стать незаметной показалось жалким подобием по сравнению с безумным чувством неловкости и стыда, которое затопило сейчас.
Я еле дождалась, пока все уйдут с кухни, быстро перемыла посуду и спряталась в комнате. Скорее бы это закончилось, скорее бы уехать. Я ощущала себя воробьем в орлиной стае – боялась привлечь внимание и выдать себя неловким жестом. Вообще-то, все это уже случилось. Я забралась на подоконник, с тоской рассматривая поле за окном.
И подпрыгнула от стука в дверь. Лорейн по-хозяйски зашла в комнату и решительно направилась к кровати.
– Нашла тебе одежду. – Не смотря на меня, она положила на кровать разноцветное тряпье. – Выбери, что подойдет.
