Аколит в крови по локоть

Ломать комедию и зубоскалить я взялся исключительно от ясного осознания того простого факта, что никто никуда меня не отпустит. Просто дал выход раздражению – не так в Тегос хотелось, как бесила перспектива неопределённое время плясать под чужую дудку.

– Запросы у тебя, однако! – ухмыльнулся Франт. – Вот это по-нашему, уважаю!

Ротный же тянуть кота за хвост не пожелал и сунул мне серебряный нагрудный знак урядника.

– Держи, Боярин. Не могу сказать, будто заслужил, но ранг есть ранг.

– Благодарю! – отозвался я, безмерно случившимся озадаченный, но сразу собрался с мыслями и уточнил: – А сколько урядникам Мёртвой пехоты в месяц положено?

– Точно так же, как и аколитам – полторы сотни целковых, – с улыбкой объявил ротный. – Ну и за пирамиду вам по окладу накинут. Цени!

Он развернулся и зашагал прочь, Франт поспешил следом, а вот Седмень задержался и наставительно сказал:

– Ты хоть и урядник, но в десятке Хомут главный. Это ясно?

– Предельно, – подтвердил я.

– Проблем с этим не будет?

– С этим – точно нет, – уверил я собеседника, нисколько не покривив душой.

Не с моим опытом в командиры лезть, да и не рассчитывал на это даже. Сквозняк тоже аколит и урядник, но Хомут его в хвост и гриву гоняет. Потому как чин и должность – вещи разные. Слышал, бывает, поручики капитанами командуют, а капитаны майорами.

Другое дело, что выгоды мне от повышения ранга случилось хрен да маленько. Я ж полевой лекарь первого класса! Мне во время боевых действий оклад в две сотни положен! Надбавка за чин сказываться станет, только если в тылу сидеть придётся, а в ближайшее время на это рассчитывать определённо не стоило.

Впрочем, к чёрту! Не всё деньгами измеряется!

Повысили – уже хорошо! Не наказали же!

В лагере началась суета, лагерь стремительно пустел. В воздухе витал пепел, то и дело лёгкие начинал рвать кашель, а глаза беспрестанно слезились, и даже баланда горчила, но я всё равно съел её до последней ложки. И не из принципа, просто и понятия не имел, когда в следующий раз удастся похлебать горячего.

Вернулся из госпитальной палатки Сквозняк – щёку паренька пропахал глубокий уродливый шрам, будто не мартышка оцарапала, а тигр когтем пропахал. Кожу вокруг рубца стянуло, из-за этого уголок рта приподнялся в ухмылке, но Сквозняк оказался всецело доволен жизнью.

– Лепилы говорят, вовремя вы меня к ним приволокли! – пояснил он. – Ещё немного и не откачали бы. С заразой шутки плохи. А шрам – ерунда, мне его за полсотни монет сведут. А сотню отвалю, и следа даже не останется.

Огнич прищурился.

– Вот ты деловой стал! Полсотни туда, сотня сюда!

Сквозняк рассмеялся.

– А чего жмотиться-то? Всё, закончили штаны просиживать! С боевыми мне теперь три сотни в месяц капать станет. И это ещё без премиальных!

Фургонщик задумался.

– Ну да, застряли мы тут надолго, – признал он и пристально уставился на меня.

– Чего опять? – насторожился я.

– Да лицо… – озадаченно протянул Огнич. – Вроде твоё и уже не очень. Будто родным братом подменили.

Сквозняк кивнул.

– Ага, изменилось чуток. Есть такое дело.

Я провёл по лицу ладонью, обнаружил, что припухлость спала, и отмахнулся.

– Идите вы!

– Серьёзно, Боярин! – поддержал парней Кочан. – В школе ты как-то иначе выглядел! Докажи!

Он пихнул локтем приятеля, и Кабан кивнул.

– В школе не помню, а на пароходе – точно иначе. – Крепыш озадаченно поскрёб бритый затылок. – Только в толк не возьму, что не так. Может, похудел просто и загорел?

Я послал всех куда подальше и отошёл в сторонку. Поймал внутреннее равновесие и минут за десять наполнил ядро до состояния, когда сосущая пустота сменилась ощущением мягкой тёплой тяжести. А ещё давлением – таким, что ни на миг отвлечься нельзя.

Немного помедлив, я обратился к атрибуту, пожелал окутаться обжигающей аурой и всё случилось само собой. Вспыхнуло светло-пурпурное пламя, разошлось во все стороны упругой обжигающей волной с фиолетово-чёрной каймой и тут же погасло.

– Ну ты осторожней давай! – рявкнул на меня Хомут, хоть огонь не дотянулся ни до кого даже близко. Всего-то две-три сажени вокруг меня и захватил – было бы из-за чего волноваться!

Шумно выдохнув, я переждал приступ головокружения, а когда перед глазами перестали мелькать серые точки и стих звон в ушах, вновь взялся набирать энергию в ядро. Занятие это было сродни попыткам наполнить дырявое ведро, черпая воду решетом – напрямую работать с небесной силой у меня получалось несравненно ловчей. Но справился. После окутался обжигающей аурой и медленно-медленно расширил её границы, оказавшись в середине огненного круга радиусом в аршин.

Ядро начало пустеть, тогда вновь потянул в себя небесную силу, пустил её на поддержание атрибута, и сразу стало легче. Я даже попытался сотворить аркан огненной плети, но в итоге едва успел направить в небо вырвавшуюся из руки струю пламени.

– Боярин! – разъярился Хомут. – Последнее предупреждение!

Я чертыхнулся вполголоса, погасил ауру и отошёл подальше, отвернулся. Контролировать расход залитой в ядро энергии получалось не лучшим образом, но замена приказа воспламенения атрибутом всё предельно упростила. Несколько раз махнув на пробу плетью фиолетово-чёрного пламени, я качнул в заклинание всю удерживаемую энергию разом, крутанул рукой и аркан обернулся огненным кистенем – едва удалось удержаться от искушения что-нибудь им приложить.

Да и не удержался бы, наверное, просто бить тут было решительно не по чему.

Ещё ж вчера огневики всё к чертям собачьим спалили!

Дальше мне стало совсем худо, присел отдохнуть и уже больше ядро небесной силой не накачивал, вместо этого взялся работать с ней напрямую. Соединил аркан магического доспеха со вторым коленом атрибута, и – вспыхнуло!

Не могу сказать, будто громыхнуло как в кабинете профессора Сивера, но лязгнуло будь здоров! Части словно бы откованного из пурпурного пламени доспеха слились в кирасу, наручи и латные перчатки. Все элементы прикипели друг к другу, но руки шевелились нормально, да и пальцы сжимались в кулаки. А ещё защитные чары присосались к моему духу и потянули из него энергию, осознанно поддерживать их больше не требовалось. Равно как и не возникло нужды в дополнительном уплотнении и стабилизации.

Однако!

– Не наигрался ещё? – усмехнулся Край.

– Не-а! – мотнул я головой, развеял огненные латы и сплавил воедино огненную ауру и отторжение.

Пламенный щит возник в один миг, и пусть ему определённо недоставало прочности, но тут всё упиралось не в ограниченность моих способностей, а исключительно в нехватку энергии.

Ха! Я и адептом не хуже прочих был, а как аколит получше многих буду!

Но всё хорошее рано или поздно заканчивается, вышел и выделенный нам на сборы час. Вот тогда-то я и пожалел, что не выкроил на отдых пусть бы даже и десять минут. Только тут некого винить, сам увлёкся.

Впрочем, плевать! Быстренько надел кирасу и подтянул ремни, водрузил на голову стальной шлем и обнаружил, что Огнич уже подсуетился и вернул себе пробковый. Сбегать бы в обоз, да некогда – пополнил боекомплект и закинул за спину ранец, а там уже и приказ выдвигаться дали.

На сей раз роту разделили на десятки, нашему выпало контролировать северо-западные подходы к спешно отстраиваемому после ночного штурма острогу.

– В трёх верстах отсюда опорный пункт обустроили, мы при нём какое-то время пробудем, – пояснил Хомут.

– И что там? – уточнил Край.

– Гать через болото. Стороной обойти можно, но шибко большой крюк выйдет. Да и омут неподалёку начинается.

– А чего мудрить-то? – подал голос здоровенный веснушчатый парняга из нового пополнения. – Вот дорога, иди по ней да иди!

– И куда ты по ней придёшь? – усмехнулся Хомут. – Правильно – к острогу! А там картечницы, артиллерия и тайнознатцы! Всё! Завязывайте базарить! Приказ получен, надо исполнять.

В джунгли мы выдвинулись в сопровождении Дарьяна и дюжины кадавров, лишь два из которых были закованы в зачарованные латы, а остальные выглядели на редкость непривлекательно – не сказать, мерзко. Скособоченные, неровно скроенные, одутловатые, с выпиравшими тут и там буграми – на обычных ходячих мертвецов, пусть даже и поднятых из погубленных порчей людей, они нисколько не походили.

Пластуны косились на этих уродов с откровенным подозрением, да мне и самому приближаться к тем нисколько не хотелось. Будь моя воля, потребовал бы у Дарьяна объяснить, что это за пакость, но – не до того. Джунгли, чтоб их черти драли! Пусть и лезем не напрямик, а по тропе передвигаемся, да только ничего не стоит на засаду нарваться или в ловушку влететь, на которые, как говорят, аборигены большие мастаки. Выдвинулась вперёд пара бойцов, но всё равно не до разговоров.

Да и на месте тоже почесать языком не получилось, поскольку пока что опорный пункт существовал исключительно на бумаге. Вернее даже – на словах. Два десятка отправленных нести здесь службу стрельцов спешно вырубали подлесок и устраивали засеки, а ещё валили деревья, избавляли их от веток и укладывали в срубы – неказистые, но достаточно прочные, чтобы укрыться в них от обстрела.

Пластунов к хозяйственным работам не привлекли: большая часть десятка отправилась разведать округу, меньшую Хомут отрядил в помощь Дарьяну – один бы тот своих мертвецов и до утра не закопал.

– Старшим останется, останется старшим… – задумчиво протянул Хомут, с усмешкой глянул на меня, затем на Сквозняка и объявил: – Гвоздь! – И тут же зло прищурился: – Что скривился, Боярин?

Я сообразил, что не совладал с лицом, а потому и не подумал уверять младшего урядника, будто ничего против его распоряжения не имею. Сказал вроде как о другом:

– Вы б хоть одного колдуна с собой взяли, а то мало ли…

– Да какие вы колдуны? – презрительно фыркнул Край. – Не льсти себе, молодой! И не вздумайте кирасы снимать, бестолочи!

– Именно! – расплылся в глумливой улыбке Хомут, который совершенно точно неспроста отрядил на самую грязную работу именно тайнознатцев.

И если Дарьяну деваться в любом случае было некуда, то меня, Сквозняка и временно переведённого в наш десяток Огнича полученное задание нисколько не порадовало. Парочку пластунов из числа простецов, впрочем, оно тоже в восторг отнюдь не привело.

– На кой чёрт их закапывать? – возмутился Гвоздь, которому орудовать заступом нисколько не хотелось. – Не протухнут же они!

– Не протухнут, – признал книжник. – Их замаскировать надо. Военная хитрость – понимаешь?

– Иди ты! – ругнулся Сквозняк.

Среди троицы приданных стрельцам тайнознатцев один был выпускником школы Карающего смерча, и рыть ямы на глазах у соученика паренёк не желал. Только куда деваться? Приказ есть приказ.

Вот только если воздушник на нашу возню никакого внимания не обратил, то парочка его сослуживцев со смеху так и покатилась.

– С землёй работать – это прям ваше! – выдал один.

– И это не об аспекте, это о лопате! – заржал другой.

Оба острослова угодили за море после отчисления из школы Огненного репья, мы даже плыли на одном пароходе, так что на серьёзную магическую поддержку рассчитывать не приходилось – направили сюда точно кого не жалко.

Впрочем, желание зубоскалить у этой парочки хохмачей пропало сразу, как только к ним начали будто бы случайно смещаться закованные в латы кадавры.

Дальше подошёл урядник стрельцов.

– Если полезут, то здесь! – указал он на место, где в болото впадал широкий мутный ручей. – Проще по краю топи пройти, чем через самый бурелом переть.

Пришлось засучить рукава и начать вспарывать дёрн, а после рыть ямы в напитанной водой и потому тяжеленной земле.

– Так на кой чёрт? – повторил свой вопрос Сквозняк некоторое время спустя, когда вконец утомился орудовать заступом и передал его фургонщику.

Дарьян вздохнул.

– Если их раньше времени заметят, то либо контроль перехватят, либо издали расстреляют. А так они из-под дёрна высунутся и рванут. Это ж набитые дураки!

– И чем они набиты? – насторожился я. – Заразой, поди?

– Не! Костьми. Посечёт всех кругом как осколками.

Вновь подошёл загорелый до черноты урядник стрельцов, поглядел на выбранные нами места под ямы, указал ещё парочку чуть в стороне.

– К воде не суйтесь только, – предупредил он напоследок. – Здесь до омута рукой подать, всякая погань водится. Мои крокодила со светящимися глазами видели, а пара человек пиявок с себя сняла. Зашли дурни в воду и даже не заметили, как те присосались. И каждая ведь в пядь!

Я покачал головой и сунул заступ веснушчатому новобранцу.

– Пойду, дурней гляну, а то как бы чего не вышло.

– На предмет порчи проверишь? – догадался Огнич.

– Именно.

Надо ли говорить, что у обоих места укусов изрядно опухли, а в крови уже зародилась какая-то багряная гадость. Покуда ещё не слишком опасная, но вполне способная за седмицу свести пышущих здоровьем крепышей в могилу. Ну или самое меньшее превратить их в калек. Немудрено, что мои коллеги-кровопускатели за морем в такой цене.

Предупредив всех об опасности переродившихся пиявок и москитов, двинулся было обратно к своим, но урядник удержал и предложил проверить заодно и других его подчинённых.

– Не лишено смысла, – признал я и махнул рукой. – Да не надо их выстраивать! Так обойду.

Никаких признаков порчи у остальных стрельцов не отыскалось, и раз уж к этому времени мои сослуживцы почти закончили возиться с кадаврами, возвращаться к ним я не стал. Потянулся, огляделся. От срубов брод просматривался наилучшим образом, переправиться там под огнём картечницы и пары десятков винтовок было бы непросто и само по себе, а уж с учётом мертвяков так и подавно. Увы, ничего не мешало противнику обойти нас малыми силами и для начала попытаться сковырнуть опорный пункт. Лично я именно так бы и поступил.

Подтянулись усталые пластуны, расселись внутри сруба с бревенчатыми стенами в аршин высотой. Надстраивать его и заводить под крышу стрельцы не собирались – сделали три таких загородки, дабы просто было где укрыться от внезапного обстрела.

– Ну чисто – редут! – рассмеялся Дарьян.

Все выжидающе уставились на книжника, а я отправился за водой, благо помимо мутного ручья чуть в сторонке бил ключ, а в ямке посреди «редута» уже чадил небольшой костерок. Мы заварили в котелке травяной сбор, но только сели его пить, и меня пробрал какой-то очень уж стылый ветерок.

Встрепенулся, приподнялся, осмотрелся. Сообразил, что магические искажения расходятся от выпускника школы Карающего смерча, и спросил Сквозняка:

– Чего это он?

Паренёк зевнул, мотнул головой и пояснил:

– Да охрану отлаживает. Пускает воздушный поток по кругу и отслеживает изменения. Никакие невидимки незамеченными не подберутся. Призраки, если только.

– Лихо! – восхитился веснушчатый новобранец, коего пластуны окрестили Краплёным или попросту Крапом. – А ты так можешь?

Сквозняк глянул в ответ свысока.

– Уметь – умею. Только не моё это.

– Оно и понятно, – усмехнулся Огнич. – Мы ж пластуны – на одном месте не сидим, а на ходу такой аркан не сварганишь, правильно понимаю?

– И это тоже, – кивнул Сквозняк.

– Эх! – вздохнул Гвоздь. – Вечно у тайнознатцев всё не как у людей! Столько всего на словах умеют, а начнёшь разбираться и сразу то не то, это не это!

– Много ты понимаешь!

Разгорелся спор, я участия в нём принимать не стал, кружкой зачерпнул из котелка травяного отвара и пересел к Дарьяну, который беззвучно шевелил губами и перебирал какие-то мелкие костяшки, весьма напоминавшие обычные человеческие зубы.

Пригляделся – зубы это и были.

– Чем занят? – полюбопытствовал я.

Тот немного ещё повозился с зубами, затем ссыпал их в кожаный мешочек и пояснил:

– Управляющие амулеты настраиваю. Я ж тут не останусь, завтра в острог вернусь за новой партией кадавров.

– Жаль! – расстроился я.

Дарьян хохотнул и достал портсигар.

– Знаешь, а мне как-то не очень!

Он закурил сигару, Гвоздь глянул отчасти уважительно, отчасти завистливо, но стрелять курево не стал, взялся сворачивать самокрутку.

Я чуток отодвинулся от товарища и поинтересовался:

– Зараза – это что-то вроде порчи?

– Именно, – кивнул Дарьян. – Только аспект не красный, а беловато-зелёный. Не на кровь, а на разложение всё завязано. Избавиться проще, но если не уследить, болезнь как лесной пожар распространяться начнёт. Гадкая штука. Мы её не используем, слишком рискованно.

– Значит, беловато-зелёный? – хмыкнул я, задумавшись сумею ли совладать с этой магической пакостью после обретения склонности к пурпурному аспекту. Имелись у меня на сей счёт серьёзные сомнения.

– Ты ядро наполненным долго удерживать можешь? – спросил вдруг книжник.

– Да сколько угодно! – фыркнул я. – Но это пока осознанно силу контролирую. А как отвлекусь, так сразу утекать начинает.

Дарьян потушил скуренную наполовину сигару и убрал её к остальным.

– Мне бы так! – вздохнул он. – Я самое большее четверть часа продержаться могу. А дальше уже ни в какую. Аж трясти начинает. Вот что со мной не так?

– Это не с тобой не так, это со мной всё замечательно, – усмехнулся я в ответ. – Я ж небесную жемчужину неспроста себе оставил!

– Да какая там жемчужина-то была? Крохотуля! Помнишь, какую Заряне отдали?

– Лучше, чем ничего. Нет разве?

– Ну, наверное…

Я не выдержал и рассмеялся.

– Дарьян, ну ты чего? Ты ж самое меньшее тысячу целковых сберёг! Тебе ли горевать?

– Уж лучше бы заплатил, лишь бы только всё как надо прошло! – отрезал книжник и досадливо махнул рукой. – Ладно, чего уж теперь! Проехали! Никто не виноват, что я тот клятый мертвослов открыл.

– Нешто лучше бесталанным приказчиком в лавке штаны просиживать? – отпустил я шпильку в адрес своего впавшего в уныние товарища.

– Почему сразу – просиживать? Я в университет поступить собирался!

– А что – тайнознатцев в университет не берут?

– Берут, но…

– Или только на факультет тайных искусств принимают?

Дарьян надулся и буркнул.

– Да иди ты, Лучезар, знаешь куда? Не о том речь!

Я допил травяной отвар, похлопал книжника по колену и поднялся с брёвнышка. Вновь потянуло стылым ветерком, дымивший в сторонке от всех Гвоздь зябко поёжился, оглянулся и чуть окурком не подавился.

– Шухер! – взвыл он.

Резко обернувшись, я увидел, как валится на землю выпускник школы Карающего смерча, и тотчас где-то в джунглях вспыхнула ожесточённая перестрелка. Я ничегошеньки не понял, но резко присел под прикрытие брёвен, и прошуршавшая над головой стрела клюнула Гвоздя. Не сумев пробить его кирасу, она с лязгом отскочила в сторону, а паренёк упал на четвереньки, схватил карабин и гаркнул:

– Щиты!

Я пропустил этот крик мимо ушей и первым делом нахлобучил на голову каску, после чего затянул ремешок и перебрался к бревенчатой стенке, приготовился встать.

– Поехали! – крикнул Сквозняк.

На пару с Дарьяном они прикрыли редут двумя силовыми пологами, и мы разом вскочили с оружием наизготовку. Засевших в лесу стрелков видно не было, палить все взялись наугад, да ещё Огнич швырнул в заросли шаровую молнию размером с кулак. Та рванула, никого не зацепив, но вспышка высветила сразу несколько силуэтов, что позволило остальным начать вести прицельный огонь. Кто-то из лучников повалился на землю, кто-то подался назад в чащобу. Стрелы перестали вылетать из лесного полумрака и впустую биться о магические барьеры, Гвоздь скомандовал:

– Перезаряжаемся!

Но передышки не случилось. Сбоку гулко хлопнуло, и один из срубов заполонила непроглядная тьма. Картечница сразу смолкла, один из караульных вывалился наружу и немедленно рухнул на землю со стрелой в груди. В отличие от нас кирасы они сняли, да и винтовок кроме часовых никто при себе не держал – те стояли в пирамидах. Но и совсем уж лёгкой добычей бойцы не стали: в лес улетели сразу два здоровенных огненных шара, меж деревьев расплескалось жгучее пламя, и запаниковавшие было стрельцы кинулись разбирать оружие. Тайнознатцы швырнули в заросли по очередному взрывному аркану, и между срубами и неприятелем выросла сплошная полоса огня. Мимо нашего редута в их сторону метнулись едва различимые тени, но Сквозняк хрипло выдохнул и наперерез невидимкам устремился смерч. Заклинание перехватило и переломало двух или трёх человек, ещё одного я сбил с ног удачным выстрелом в спину. Краешком глаза уловил стремительное движение и, повинуясь наитию, наклонил голову, только поэтому прошившая защитный барьер стрела угодила не в лицо, а в стальной шлем.

Костяной наконечник раскололся, но даже так меня будто киянкой по лбу хватанули. Я опустился на корточки, и тут же через невысокую стену к нам заскочил очередной невидимка. Дарьян всадил в него костяной дротик, и маскировочные чары сползли с пришпиленного к брёвнам аборигена и открыли изукрашенное вязью непонятных символов тело. Вновь прошила защитный полог стрела с зачарованным костяным наконечником, Гвоздь охнул и схватился за пробитое плечо, опустился на корточки. Мне бы остановить ему кровь, только не до того.

– Обходят! – гаркнул Крап, и мы вновь принялись садить из карабинов по замелькавшим среди деревьев теням.

Огнич метнул туда новую шаровую молнию, и на сей раз та связала ослепительной нитью-всполохом сразу несколько человек. Я отбросил разряженное оружие и приготовился сотворить огненный шар, но тут в редут прилетел сгусток тьмы. Чары угодили в магический полог Дарьяна и чернильными тенями просочились через него, захлестнули нас приливной волной мрака. Разом сделалось темно, холодно и тоскливо, стало нечем дышать, и я потерял всякое представление о направлениях, оказался погружён в магический кисель, залип в нём, будто угодивший в патоку муравей.

Вот же чёрт!

Сбросив оцепенение, я шарахнулся в сторону, наткнулся на кого-то и едва не упал, ухватил товарища по несчастью и потянул за собой. Стена! Перевалился через неё сам и вытянул из объятий тьмы Гвоздя. Тот как рухнул на землю, так и скорчился, захрипел, зашёлся в кашле. Мне – нормально.

С другой стороны редута сверкнула молния, следом истошно завопил Огнич:

– На них защита!

И сразу взревел воздух. Закружившийся вокруг Сквозняка вихрь перехватил все выпущенные в него стрелы и даже отбросил прочь одного из краснокожих. Остановил он и сгусток тьмы – правда, не отбил его при этом в сторону, а втянул в себя. Защитный аркан прорезали чёрные прожилки, смерч дрогнул, сорвался с места и понёсся прочь, будто потерявший баланс волчок.

Из леса выскочили очередные аборигены, и подоспевшие к редуту кадавры пустили в ход тяжеленные палаши, но замешкались и не успели прийти на помощь Дарьяну, на которого насели сразу два размалёванных дикаря. Я дёрнул из кобуры револьвер, книжник обернулся облачком костяного праха. То крутанулось и унеслось на две сажени в сторону, краснокожие взвыли от боли. Из множества мелких порезов на их коже потекла кровь, и я не стал стрелять, вместо этого задействовал приказ воспламенения и окатил подранков пурпурным пламенем.

Вспыхнули!

Кадавры добили превратившихся в живые факелы аборигенов и рванули в лес, но навстречу им метнулись чёрные тени, облепили, втянулись в тела и разом иссушили, вновь сделав мёртвое мёртвым – не помогла ни магическая защита, ни зачарованные кирасы и шлемы.

– Взять! – заорал Дарьян.

Воплотившийся в реальности цепной дух унёсся в джунгли, и всё же прикрывавший антиподов колдун успел кинуть в нас очередной сгусток мрака. На сей раз атакующий аркан оказался направлен в меня, и тень легко просочилась через отторжение, пришлось окутаться обжигающей аурой. Вражеские чары вмиг прогорели в её пурпурном пламени, а когда невесть откуда вынырнул абориген, я упредил его атаку выстрелом из револьвера. И тут же получил копьём в спину!

За миг до тычка магическое пламя само собой обвилось вокруг древка, и моё ядро едва не опустело, но зато при ударе обуглившееся оружие переломилось, кирасу лишь поцарапало. Сбоку подскочил другой антипод, и я задействовал весь остаток небесной силы разом.

Гори!

Вспышка раскидала краснокожих, но не сожгла – если один зажал ладонями опалённое лицо, то другой и вовсе умудрился прикрыться от огня щитом. Я начал разворачиваться к нему и поймал стрелу, точнее – сразу три. Повинуясь наитию, задействовал отторжение, и первый из метательных снарядов отскочил от соткавшегося в воздухе пурпурного щита, а вот две оставшихся прошли мимо магического барьера. И вновь обжигающая аура, как и в случае с копьём, сгустилась сама собой. Она легко сожгла древки и оперение, но наконечники просто раскалила, и если один с лязгом отскочил от кирасы, то другой угодил в бедро. Ногу пронзила острая боль, окутавший меня огонь враз погас, я не устоял и упал – едва успел откатиться в сторону, иначе абориген точно бы добил меня топориком.