Рециклон: книга I

– Я это уже знаю. Но Наташа – нет.

– Подождите, кажется, я понимаю. Они обманули вашу жену, а вы решили её не расстраивать и приняли удар на себя, так? – прищурился чиновник.

– Так, – кивнул я. – Вы ещё раз извините. Но по-другому я не видел выхода из ситуации.

– Ничего страшного. Я всё понял и не в обиде на вас за этот случай, но – он покачал пальцем, – не за тот.

– А я за него не извинялся, – ответил я, напяливая улыбку на своё лицо. – Кстати, раз инцидент исчерпан, можно я всё же заполню опросник за себя и жену? Поверьте, я хорошо знаю подпись своей женщины.

– Ай, заполняйте, – великодушно разрешил Виктор. – Но больше так не делайте. Если бы на моём месте был другой представитель, он бы вам так просто всё это не спустил.

– Спасибо, – поблагодарил я его и уселся за стол заполнять бумаги.

Через пятнадцать минут кропотливого труда под бдительным взглядом Виктора я, наконец, закончил заполнение опросных листов и, облегчённо вздохнув, передал их чиновнику. Он неуловимым, отработанным движением спрятал бумаги в портфель и, пожелав всего хорошего, направился на выход. А я, как только его спина исчезла в проёме двери, тут же залпом опрокинул в себя бокал коньяка. К моему неудовольствию, он успел нагреться и радости мне не принёс. Помня о своём обещании присоединиться к жене и Кристине, я поднялся из-за стола и пошёл в жилую зону. Миновав зал и пройдя по коридору, я вышел к приоткрытой двери в гостиную. Осторожно заглянув в щелку, я увидел на диване развалившуюся Наташу, в коленях которой уткнувшись головой, лежала Кристина. Выражение моей жены было мучительно-страдальческое. Крис же просто всхлипывала, что-то бормоча сквозь слёзы. Меня они пока не видели, и я, решив не мешать им, а заодно войти в суть проблемы, отступил назад, укрывшись дверью, и прислушался.

– Он постоянно так делает. Постоянно… – голос Кристины был глухой и надорванный. – Я уже не знаю, что делать. Никакие разговоры не помогают. Он только улыбается, и всё начинается заново.

– Но так же нельзя! Что он о себе возомнил? Только благодаря тебе его ещё не выкинули за забор. – Наташин голос был полон возмущения. – Зачем ты терпишь его? Давно бы в шею гнала бы.

– Я не могу. До получения категории я связана с ним. Потом – да, конечно, я не собираюсь всё это терпеть. Но сейчас придётся.

– Но он получит категорию за твой счёт, – негодующе произнесла моя жена.

– Да и чёрт с ним. Получит и пусть катится ко всем чёртам, – сорвалась на крик Кристина.

– А сколько времени осталось? – уточнила Наташа.

– Эм, сегодня шестнадцатое, значит, – возникла пауза, – значит, ещё пять недель.

– Сколько!? – воскликнула жена. – Нет. Этому необходимо положить конец. Я не потерплю, чтобы над моей подругой измывался какой-то гад. Я прямо сейчас пойду и поговорю с ним.

– Не надо, Нат, это ничего не даст, а он отыграется потом на мне, – всхлипнула Кристина.

– Не посмеет! Если надо будет, я свяжусь со своим двоюродным братом, а он вхож во второй круг власти. Этого козла мигом вышвырнут за ворота, поверь мне. – Послышалась какая-то возня и звук распрямляемых пружин, Наташа поднималась с дивана. Позволить быть сторонним наблюдателем я больше не мог, и, сделав несколько шагов на месте, я с силой постучал в дверь.

– Кто там? – на автомате спросили хором женщины.

– Сергей, – толкая дверь вперёд, сказал я. – Не помешал?

– Заходи, – немного растерянно ответила Кристина, а потом, переведя взгляд на подругу, добавила: – Вот видишь, и твой Серёжа пришёл. Не надо никуда ходить, давай лучше выпьем.

– Нет! Я так этого не оставлю. Сергей, у меня возникло неотложное дело, посиди с Кристиной, пока я не вернусь.

– А ты куда? – делая удивлённое лицо, произнёс я, подходя к жене.

– Не надолго. Есть одно дело. Я потом тебе расскажу. Побудь тут, хорошо? – она сделала несколько шагов в направлении двери.

Я оказался в дурной ситуации. С одной стороны, я всё слышал и понимал, что моя жена собирается идти к Александру заступаться за подругу. Мне это категорически не нравилось, и отпускать свою жену я не хотел. Но и удерживать было значило признаться в том, что я осведомлён о её намерениях, что неизбежно открыло бы моё подслушивание под дверью. Поколебавшись мгновение, я крикнул вслед Наташе:

– Подожди!

– Что такое? – её голова просунулась обратно в комнату.

– Давай я пойду с тобой, куда бы ты ни собралась. – Звучало это как-то глупо, но ничего другого мне в голову не пришло.

– Зачем, Серёжа? Это абсолютно не нужно. Я же сказала, что скоро вернусь. И потом ты нужен тут. Кристина очень расстроена, её нельзя оставлять сейчас одну. Поговори с ней о чём-нибудь хорошем, ок?

– Ладно, – кивнул я и, признавая себя проигравшим, направился к дивану. Кристина уже заняла вертикальное положение, усевшись по-турецки. Вид у неё был всё же не очень. Волосы взлохмаченные и мокрые глаза закрывали неведомо откуда взявшиеся чёрные очки, платье было помято, но девочка, тем не менее, держалась довольно неплохо для человека, который только что рыдал на коленях другого.

– Привет ещё раз! – она заговорила первой. – Ты не смотри так на меня. Я тут немного поплакала, поэтому очки нацепила, глаза красные. – Без обиняков выложила она. – Но из-за чего – не спрашивай, а то опять потечёт, хорошо? – сказала она. Я кивнул. – Ну вот и ладушки. Расскажи мне лучше, как вам там живётся за Городом, а то из Наташки, каленым железом не вытащить ничего, кроме свежего воздуха и натуральной клубники, – Кристина хихикнула вполне искренне.

– Ну что тут рассказывать, – застигнутый врасплох, промямлил я. – Для того чтобы понять, надо пожить.

– Не уходи от ответа, Серёга. Хотя… Ладно, подумай, а я пока плесну нам чего-нибудь в бокалы. Мне сейчас необходим крепкий алкоголь, да и ты, я думаю, не откажешься. – Крис распрямила ноги и, спустив их с дивана, лёгкой походкой проследовала к бару, откуда вытащила пару бутылок с разноцветными этикетками. Поколдовала с ними пару минут и вернулась с двумя бокалами, один из которых протянула мне.

– Держи, пей маленькими глотками, а то можешь подавиться, – напутствовала она.

– Что это такое? – спросил я, внимательно разглядывая напиток. В бокале жидкость была неоднородной. На две трети она была янтарной, с небольшими вкраплениями зелёных комочков, которые, как заговорённые, двигались внутри.

– ВискЯК. Новый тренд на рынке элитного алкоголя. Жутко дорогая штука, но она того стоит, – самодовольно произнесла хозяйка дома.

– Что-то как-то странно это выглядит. И почему ты говоришь, что этим можно подавиться? – доверия напиток у меня не вызывал.

– Искусственно повышенная плотность напитка. Вот и весь секрет. Попробуй наклони бокал. Не бойся, не обольёшься, – рассмеялась девушка, наблюдая за мной из-под очков.

Я осторожно наклонил бокал. Жидкость очень медленно начала заваливаться в сторону.

– Пробуй уже, не томи, – улыбнулась Кристина. – Поверь, ты ещё добавки попросишь.

Я осторожно поднёс бокал к губам и сделал маленький глоток. Холодная субстанция скользнула в мой рот, прокатилась под языком и быстро скользнула в пищевод. По консистенции ВискЯК напоминал мёд, но в то же время ничего общего с ним не имел. Крепость алкоголя не ощущалась, но напиток определённо был не менее сорока градусов, о чём свидетельствовало тепло, мгновенно наполнившее тело.

– Интересное ощущение. Мне нравится, – подытожил я свои ощущения и отпил ещё немного.

– Вот видишь, я была права! – Кристина улыбалась. – А теперь рассказывай.

Расслабленный алкоголем, я отвалился на спинку дивана и начал посвящать Наташину подругу в тонкости жизни в деревне. Разговор, приправленный эпизодическими глотками ВискЯКа, лился легко и непринуждённо. Я пересказал Кристине все запомнившиеся мне события за последние несколько лет, с той поры как мы с Наташей покинули Город. Крис с интересом слушала, то и дело, выказывая своё отношение теми или иными возгласами. Наконец мой монолог плавно сошёл на нет, и инициативу в разговоре взяла моя собеседница. Её грудной голос звучал мягко и убаюкивающее. В какой-то момент я абсолютно потерял нить разговора и медленно провалился в сон.

На улице было по-весеннему свежо. Снег сошёл всего пару недель назад, а из земли тут и там, под молодым февральским солнцем, уже пробивались первые ростки травы. Горожане, обычно торопившиеся по своим делам и не удостаивающие окружающий мир своим вниманием, сегодня явно никуда не торопились, поглощённые созерцанием прихода весны. Я же, наплевав на свои дела, устроился на лавочке и впитывал бодрящий воздух всеми фибрами души, подставляя греющим лучам своё лицо. Настроение было просто волшебным.

– Здесь свободно? – вдруг раздался женский голос у меня под ухом, и я невольно обернулся. Слева от меня стояла молодая и очень привлекательная девушка. На вид ей было не больше восемнадцати. Она скромно улыбалась и ждала от меня ответа.

– Конечно, присаживайтесь, – сказал я, подвигаясь.

– Спасибо, – ответила она, подогнула под себя юбку и аккуратно села на краешек скамейки.

Я молчал. Она тоже.

– Хорошая сегодня погода! – разгоняя неудобную тишину, сказала она.

– Да! Погода волшебная.

Мы снова замолчали.

– А вам не холодно? – спросила девушка.

– Нет, солнце, – я кивнул вверх.

– Да, солнце. Но руки мерзнут. Можно согреть? – неопределённо спросила она.

– Руки? – переспросил я. – Руки можно. – ответил я, подставляя солнышку другую щеку.

– Это хорошо, – девушка разжала ладонь и сжала вновь. – У вас встаёт, – заметила она небрежно.

– Естественно, – не задумываясь ответил я.

– Но если он встанет полностью, мне будет неудобно греть вторую руку, – расстроено протянула она, а потом добавила: – И мне придётся тогда насесть на него, а это неправильно, потому что Наташа обидится.

Меня словно окунули в ледяную воду. Имя Наташа показалось очень знакомым, хотя я толком не мог понять, откуда. Весенний мир вокруг меня стал сжиматься, краски жухнуть, свежий воздух вдруг наполнился горечью, и только член, вылезший из ширинки, разбухший до неимоверных размеров, продолжал пульсировать в руке девушки. А в такт ему в голове на разные лады билось имя: «Наташа, Наташка, Натусик, Натик, Ната, Таша, Наталья, На…».

– Отпусти! – сказал я девушке.

– Нет! – она переместила руку к основанию, сжав пальцы сильнее, а второй рукой начала в остервенении двигать вверх и вниз по стволу.

– Отпусти! – ещё громче сказал я, пытаясь отодвинуться.

– Нет! Он мой! Мне нужно это! Тебе что, жалко!? – её глаза горели диким блеском, зрачки были непомерно расширены, ноздри возбуждённо дрожали, а руки продолжали свой остервенелый бег.

– Отпусти! – закричал я и с силой толкнул девушку в грудь. Она ойкнула. Одна рука сорвалась. Но тут же, словно восстанавливая контроль, её голова опустилась вниз, и внизу живота стало горячо. Я завопил и распахнул глаза. В лицо ударил яркий свет. Мое тело лежало на диване, штаны были спущены, рубашка расстёгнута, а на коленях, опираясь рукой на моё бедро, лежала Кристина. Её голова двигалась вверх-вниз, издавая чмокающий звук. И с каждым движением я ощущал дрожь наполовину с болью.

– Что происходит? – тихо, абсолютно дезориентированно прохрипел я.

– Твою мать! – зло выругалась Кристина, выпуская меня из своего рта.

– Что ты делаешь? – всё ещё не придя в себя, спросил я.

– А ты не видишь!? Сосу твой член! – грубо бросила она. – Какого чёрта ты не спишь?

– Сплю? – переспросил я.

– Да! Ты должен спать! Сука! Ты должен спать ещё сутки! Я не успела! Не успела, – она вскочила с дивана и, шатающейся походкой направилась к столу, где, схватив бутылку, приложила горлышко ко рту и начала жадно пить.

Несколько секунд я наблюдал за ней, пытаясь понять. Но понимание не приходило, вместо него лишь пульсирующая боль в промежности, слабость, гул в голове и полная, абсолютная потеря чувства времени.

– Какого дьявола тут происходит? Где Наташа? – попытался закричать я, но голос сорвался на кашель.

Кристина не ответила. Она продолжала жадно вливать в себя жидкость из бутылки. Я же, с огромным трудом собрав волю в кулак, согнул колени и, упершись руками в диван, подтащил своё измотанное тело к краю и с неимоверным трудом встал на подгибающихся ногах, направляясь к ней. Кристина бросила на меня взгляд. Её лицо вдруг скривилось в испуге, и бутылка с недопитым выскользнула из рук, плеснув чем-то красным на левую грудь женщины, и со звоном упала на пол, но не разбилась, а покатилась куда-то в сторону.

– Ты не можешь… – она запнулась. Голос задрожал. – Ты должен спать. Мне обещали… Да и я по себе знаю. Трое суток без сил. Так не бывает. Никто.

Я шёл, тяжело ступая на ворсистый ковер. Колени дрожали. Руки, как плетья, висели вдоль тела. Но шаг за шагом я приближался к столу, у которого стояла Кристина.

– Где Наташа!? – прохрипел я. – Где?

Она словно не слышала меня, продолжая бормотать:

– Всё должно было получиться. Сашка был уверен… Почему ты проснулся? Ещё сутки я бы успела. Овуляция… Они все отказали. Гребаные банки. Ни капли спермы для «перезревших». Чёрт! Чёрт! Ты должен… должен спать!

Я перебарывая дикую усталость, подняв руку, пытаясь схватить Кристину, но, потеряв равновесие, завалился боком на барную стойку. От звона бутылок и бокалов на полках женщина словно очнулась и сфокусировала на мне свои безумные глаза, заквохала.

– Ты устал! Устал. Возвращайся в кровать. И засыпай. Осталось только всего пару раз. Я забеременею и получу продление, а следом категорию. Мы останемся в Городе. Ты только спи. Вы ничего не вспомните. Ничего. Только спи!

Перед глазами всё плыло. Мышцы тряслись мелкой дрожью, колени подгибались. Но сдаваться я не имел никакого права. Я заревел. Как раненый зверь, пытаясь гневом подстегнуть нервную систему, я рванул к Кристине. Та взвизгнула, явно не ожидая от меня такой резвости, и попыталась отпрыгнуть в сторону, но не успела. Я прижал локтем её шею к стене и, навалившись всем телом, зашипел.

– Сука! Где Наташа, где моя жена? Говори, тварь. Что вы с ней сделали?

– Серёжа, не надо. Мне нечем дышать. Отпусти. – она закашляла.

– Говори. Где моя жена? – я чуть ослабил давление на её горло, позволяя кислороду проникнуть в легкие.

– Она. Она внизу. – с трудом выдавила та.

– Где внизу? – уточнил я.

– С Сашей. С Сашей, в подвале. Из комнаты направо и по лестнице вниз.

Я убрал руку с её горла, опёрся другой о стену и, перебирая, как слепой, двинулся по ней к выходу.

– Он её уже два дня дерёт! – услышал я позади себя тонкий истеричный голос, приходящей в себя после удушья Кристины. – Дерёт как суку! Как конченую, суку. Это у нас уговор такой был! Я выжимаю твой отросток, а он компенсирует мою вынужденную измену, твоей сладенькой Наташей. И сейчас он прёт её, прёт во все щели. Давай, давай, ползи к своей шлюхе! – она разразилась квакующим смехом.

Я сжал зубы от ярости, переполнившей меня, и, вкладывая все силы, побежал. Пронёсся через коридор, свернул направо и чуть с разгону не слетел с крутой, не освещённой лестницы, замер, переводя дыхание. Оглядел стены рядом в поисках выключателя, но не нашёл и, осторожно нащупав рукой перила, опёрся и стал медленно, проверяя каждую ступеньку носочком ноги, спускаться вниз. Преодолев спуск, я оказался у плотно запертой двери, из-за которой доносились какие-то неясные звуки. Стараясь не шуметь, я толкнул её вперёд, но она не поддалась. Тогда аккуратно потянул на себя, дверь дернулась, издавая то ли скрип, то ли скрежет, и приоткрылась. Я облегчённо выдохнул, постоял несколько секунд, успокаивая бешено колотившееся сердце, и вошёл. За проёмом оказался ещё один коридор, который метров через десять расходился на два. Освещение, в отличие от лестницы, тут было отменным, но в какую сторону нужно было двигаться, я не знал. Поэтому, задержав дыхание, я прислушался. «Шлеп, шлеп, шлеп, сука» – послышалось с левого коридора. Устало перебирая ногами, я направился на звук. Коридор шёл прямо, а потом резко вильнул в сторону, и я оказался в небольшом помещении, залитом красноватым светом. Посередине стояла огромная кровать, с торчавшими по бокам какими-то пазами и проушинами. На кровати, на четвёреньках, голая, с взмокшими волосами, стояла Наташа. Пот ручьями тек с её спины и капал на серое, свалявшееся постельное бельё. Позади неё, упершись коленями в кровать, высился Александр. Его белые, поросшие черными волосами ягодицы резко двигались, сжимаясь и разжимаясь в такт толчкам. Руки, протянутые вперёд, ногтями впивались в бедра моей жены. В тех местах, где пальцы соскакивали, проступали тонкие порезы, на краях которых набухали еле заметные капельки крови. Он ничего не видел вокруг себя, и в упоении, сопровождал каждый толчок криком.

– Давай, сука… – Шлепок лобка о задницу Наташи – Нравится, когда дерут? – Шлепок. – Шлюха! – Шлеп. – Я вытрахаю из тебя всё! – Шлеп. – А муж и не узнает. – Шлеп. – Как же я его ненавижу! Самодовольная скотина! – Шлеп. – И как хороша, твоя манда, шалава! – Шлеп. – А сейчас я вставлю тебе в зад, тебе же нравится, да!?

Он отстранился от неё и, взяв в руку покрытый смазкой член, стал пристраиваться по-другому. Охватившая меня мгновение назад от увиденной здесь дикости скованность слетела, и я, заревев, бросился вперёд. Александр вздрогнул и начал поворачиваться на звук, но не успел. Я подлетел к кровати и, схватив его за волосы с непонятно откуда взявшейся силой, швырнул на пол. Александр приземлился спиной и, издав сдавленный стон, попытался подняться, но я не дал ему сделать это, подняв ногу и с ненавистью опустив её ему на лицо. Раздался крик боли, и на пол брызнула кровь. Я ударил его в живот, от чего тот инстинктивно сократился, согнув тело пополам.

– Мразь! – завопил я, прижимая его грудь к полу коленом. – Подонок!

Мой кулак с чавкающим звуком вошёл в сочащиеся кровью лицо.

– Мерзавец! – вторая рука ушла вниз, в ярости снося носогубные перегородки. – Гандон! – снова размах и удар. Я бил как заведённый, поднимая и опуская кулаки. Бил, пока они не начали проскальзывать, печатая пол.

– Серёжа. – сквозь застилавшую кровавую пелену тумана долетел голос. – Серёжа, я хочу ещё! Вставь мне ещё.

Я поднял голову и посмотрел. На кровати в той же позе стояла моя жена. Она призывно покачивала тазом, прося отодрать её ещё раз. При этом её голова была повернута в мою сторону, а глаза смотрели прямо мне в лицо. Смотрели, но ничего не видели. Зрачки были расширены настолько, что казались не человеческими. Я издал стон отчаяния и, не глядя, нанес ещё пару ударов давно по не движущемуся врагу и только потом перевёл взгляд на него. От лица Александра практически ничего не осталось. Лишь кровавое пятно мяса и лоскутов кожи. А ещё запах! Тяжёлый, железный запах ударил мне в нос, вместе с воздухом пронесся по горлу и, достигнув желудка, пошёл обратно. Тело издало короткий, но глубокий всхлип, и горячая масса полилась из моего рта на окровавленное тело подо мной. Меня выворачивало наизнанку, и поток блевотины с хлюпаньем разрывал тонкую корочку, начинавшуюся уже образовываться на сгустках крови, растекшейся у безжизненного тела.

– Серёжа! Ну где ты, любимый!? – где-то на краешке сознания продолжала звать меня Наташа. – Мне так хорошо! Мне ещё никогда не было так хорошо с тобой. Всё всегда слишком мягко, слишком нежно. – она тихо рассмеялась. – Я всегда хотела именно так. Серёжа, давай ещё раз. Я наконец-то кончила.

Поток блевотины стал подходить к концу. В желудке уже ничего не осталось, и спазмы желудка работали в холостую. Я оттолкнулся ногами от скользкого пола и отполз к стене, оставляя за собой коричневый ветвящийся след и мелко задышал.

– Ну же, дорогой. Я хочу. Выдери свою сучку.

Я поднял руку к глазам. Костяшки на кулаках сбиты и покрыты кровью. Моей или Александра – я не мог разобрать.

– Ещё, ещё! Хочу ещё.

На полу, везде, куда падал взгляд, была кровь или рвота. Я отполз в сторону на более-менее сухое место, с трудом, скользя ботинками, сел на корточки. Потом ухватился рукой за стену и на трясущихся ногах, помогая себе рукой, поднялся.

– Я вся теку, давай, засаживай. – не унималась женщина на кровати, отдалённо походившая на мою жену.

Перебирая руками, я стал медленно идти по стене.

– Ну же, я жду.

В какой-то миг ботинок запнулся, и, споткнувшись, я чуть не рухнул назад, но успел перенести вес на вторую ногу и удержался. Постояв так какое-то время, я вновь сделал шаг и тут же скривился от боли в лодыжке. «Вывих» – пронеслось в голове. – Я не смогу идти. Я слишком измотан. Мне нужен отдых. Чуть-чуть поспать. Чуть-чуть. – Я повернулся спиной к стене и, навалившись на неё, начал медленно оседать на пол.

– Хочу! Хочу! Хочу! – визг с кровати.

– Стой! Стой! Стой! – какой-то незнакомый мужской голос.

– Спать! Отдых! Нет сил. – мой собственный. А следом за ним, эхом, голос Кристины – Ты не должен был. Тебе нужно поспать. Всё будет хорошо. Вы с Наташей ничего не вспомните. Спи.

– Очнись! Очнись! Ничего хорошего не будет. Это убийство! Ты убил человека. Намеренно. Тебя переработают. Вставай. Ты должен.

– Дери меня, Серёжа.

– Спать, спать, спать.

Встать! – голову разорвало от дикого крика. Я дернулся и распахнул смеживающиеся веки. – Встать! Солдат! Встать! Это приказ.

Вокруг были взрывы. Пелена пыли и пепла стеной закрывала солнце. Тяжёлое буханье гаубиц било по ушам. Отовсюду раздавались стоны, а над мною возвышался сержант. Его лицо, заросшее курчавой бородой, было в нескольких сантиметрах от меня. Он широко открывал рот, из которого вперемежку с криком брызгали капли слюны.

– Встать, солдат! Вставай. Враг наступает! Ты должен.

– Я не могу, я хочу спать. Нет сил, – сквозь бред промычал я.

– Ты обязан. Иначе границу прорвут и тогда всем хана. Подъём! Трахай меня, трахай! – его голос сменился на истошный женский визг. Я заслонился рукой, а потом с силой ударил себя в лицо. Что-то липкое и холодное потекло по щеке и солью начало заливать в рот.

Комната. Красный свет и коричневый пол. Кровать. На ней голая женщина. Стена. Напротив проём двери. Я подался вперёд, вставая на четвёрки, и пополз. Боли в ноге не было. Я полз. Миновал косяк двери, выполз в коридор. Метры в тумане, лестница. Подтягивая тело на руках, я карабкался вверх. Снова коридор. Двери. Двери. Двери. Удар. Слабая саднящая боль в голове. Рука нащупывает замок. Щелк. Свежий, холодный уличный воздух проникает в лёгкие, изгоняя из них душный смрад подвала.

– Не жди! Уходи. Уходи как можно дальше. Там сможешь отдохнуть – опять гремит в голове голос сержанта.

Я хватаюсь за перила и поднимаюсь на ноги. Качающейся походкой бреду в сторону от дома.

– Иди в парк. – даёт команду голос.

Я иду. Огни улицы раздражают своим мельканием. Но я иду, стараюсь не смотреть на свет. Ноги начинают шаркать по песку. Иду. Шелест травы под ботинками. Ветка кустарника хлёстко царапает щеку.

– Спи. – разрешает голос, и я кульком падаю на землю.

Конец 1 части

Часть 2. Глава 1. Радиус.

Наскоро подметя комнату и пройдя влажной тряпкой по подоконнику, я придирчивым взглядом обвел площад