Гармония преображения

Что же до чего-либо прочего, с этим постижением истины связанного, то попытаемся во всём, в чём только можно, толково подумав обо всех этих вещах, в свете открывающегося и своеобразного как-нибудь, а подразобраться. Основа в качестве начала обычная – фраза, сводящаяся к смотрящим повсюду глазам всех живущих, заставляет видеть перед собственными глазами схему организации, при которой каждый из живущих при существовании среди других самых разных живущих, может не только, при наличии должного осознания происходящего, обращать свой взгляд в сторону кого-то возвышенного над обыденным и среднестатистическим в плане достигнутого при жизни могущества, но и просто видеть то или другое, распространяя увиденное в направлении таких, кому по жизни отпущено в вопросах собственного самосовершенствования достигать, в различном и разнообразном значительно большего. И для того, чтобы хоть как-то доминировать при таком единении в самом различном, прежде всего необходимо, чтобы такой, кому и может быть отпущено подобным образом возвышаться в тонкостях духовной сути, в вопросах качества развития духовного был, вне сомнения, гораздо развитей того, кого возжаждал не иначе, как принудить свое стороннее руководящее воздействие воспринять и нести.

Разложение тела – разложение души? Идея посетила, намекающая, что существует нечто очень-очень на нечто такое специфически похожее. Если по шагам разложить – смерть пришла, после чего, организовывавшая существование душа без промедленья побежит из утратившего способность и дальше поддерживать в себе жизнь тела прочь, а само тело незамедлительно начнёт, источая неприятное зловоние разлагаться, заполняя окружающий мир останками, с момента кончины теперь мёртвой плоти. Но, если чуть подумать и хотя бы попытаться в чём-либо таком и толком, как-нибудь стараться разобраться, то озабоченное таким замыслом сознание почему-то начинает обременять себя очередными мыслями, заставляющими в основе, базово, раз пахнет, начинать предполагать, что и с душою тоже приключается определённого рода беда. И это всё притом, что практически почти во всех религиях, пусть чаще всего и не самым ярко прорисованным каким-либо образом, но просматривается такая схема, при которой отделившаяся от оставленного тела, не нашедшая поощрения и наказания душа рискует оказаться полностью забытой и в определённом специфическом забвении. Действительно, вообще-то, если попытаться присмотреться к ситуации, то здесь первое, что попросту нельзя, притом в основах, и не отметить, это то, что возраст почтенный пренепременно сопровождается обветшанием плотской телесной конструкции человеческого обличия, человеческая плоть становится в самых разных направлениях по ходу прибавления возрастных лет всё более и более несовершенной, и всё подобное одновременно сопровождается непременным ухудшением работоспособности мышечной массы, как и параметров умственно-интеллектуального устройства и свойства. То есть, нет возможности утверждать, что человек и именно и обязательно только глупеет, накопленный по жизни опыт тоже весьма немалого обычно всё-таки стоит, и всё-таки способен сделать хоть кого-то из поживших и в немалой степени определённо несколько мудрей, но то, что очень многие возможности, доступные в более юном возрасте, с почтенными годами начинают попросту элементарным образом утрачиваться, такое в общем-то неоспоримо. Одним из признаков фразы хоть о ком-либо – преклонные года, как раз и сводятся к тому, что при общении с подобным человеком от этого общения всем следует вполне резонно ожидать естественных и общих стариковских недостатков. Подобным образом ветшает плоть, и личность, замкнутая в плоти, как будто отражая протекание процесса, как будто тоже превращается лишь в бледный отблеск ранее известной личности. И здесь резонно словно сам собой рождается вопрос – по смерти что же станет отражением того, кто прожил эту жизнь, такой образ, что был, надо полагать, гораздо более заметен-одарён в среде различных окружающих живущих и в возрасте уж точно далеко не стариковском, или подобный дух, в общении на момент смерти обветшавший, как и всё тело обветшало? Да и ещё, ведь сразу очень важно было бы отметить, что, первое – попробуй-ка и сходу, оцени, в каком же возрасте такой когда-то живший и получше получился? Ну, а второе, может где-нибудь по жизни, всё смотрелось и получше, но, а душа-то как? То есть, насколько совершеннее душой такой, что молодой тогда и силой полон, и проворен, чем результат трудов немалых, что всю жизнь прожил, и, по завершении существованья, таким, возможно обветшалым наконец-то помер? С душою, если воплотившийся в обличии, кто помер, перед смертью в церковь обязательно ходил, всё может получиться даже очень правильно, весомо и серьёзно. Духовный Свет, важней такого нет, когда существованию конец, а если плоть на момент кончины обветшала, а вместе с плотью интеллект уж явно не блистал, какой же слепок с личности такой, своё прожившей и скончавшейся, после чего и образу такому возникать, по смерти появиться сможет?

РАННИЙ СТАРЫЙ ТЕКСТ Ну, что ж, знаменуем. Очередное перемещение по пути продвижения к цели сделано. Перемена во взгляде на ситуацию по меньшей мере выглядит достойной того, чтобы быть в обязательном порядке здесь и сейчас надлежащим образом при осмыслении отмеченной. В чём же здесь суть? Если быть точным, совсем недавно ощущал себя только одной ущербной половинкой того, чему, по результату рождения – взросления в лучшем из ранее встречавшихся вариантов полагалось, опираясь на укрепившийся голос сознания, с полным правом и уверенностью возносить молитвы Божественному Началу от одной из двух противоборствующих половин. При этом здесь же можно отметить, что пребывал насколько только возможно вне хоть какого понятия-понимания, что стало с тем, которого подготовили от стороны Света, однако если судить по тому, когда вдруг началась эпилепсия, (по жизни как раз тридцатилетие) на тот момент всё ещё был полностью дееспособен, жив, здоров, и если исходить из того, что полностью повернулись лицом в сторону подготовленного Тьмой и ночью, и от рождения чёрного когда тому уже было заметно за сорок, отказываться от представителя направления, гораздо более склонного к белому не захотели уж воистину до последнего. Держались за такого конкурента столько, сколько только было можно. Но, как приходится судить по тому, что, во всяком случае, на этот раз, Творец, и вдруг решил полномасштабно интересоваться тем, который и от Темноты, с тем, которого подготовили от Света, со всею очевидностью, а всё-таки случилась некая, по всему видно, грандиозная беда. И хотя за того, от Света, а держались уж воистину до самого конца, как получается предполагать, исходя из того, что опять было продемонстрировано желание использовать только одно для всякого такого подходящее телесное творение, (и на этот раз то тело, которое подготовлено от Темноты), с тем, которого подготовили от Света, приключилось по ходу самоусовершенствования что-то определённо очень нехорошее. И пусть за предложенного конкурента, как такое понимаю, всё-таки держались пока только можно было хоть на что-то как-нибудь надеяться, становится понятно, что тому, от Света, с некоторых пор уже не засветиться, не зазвучать, и прояснилось всё, имеется ввиду со всеми всякими, сложившимися где-то далеко не лучшими делами определённо удручающе и скверно, и уж по меньшей мере для момента написания недавно. Во всяком случае, если уже делать выводы из организовавшейся своеобразной ситуации, меж этим мигом приключившегося разочарования и таким временем, когда за всё раскручивание ситуации на этот раз взялись всерьёз, как можно было бы предположить, от силы всего несколько лет минуло-прошло. При этом длительность подобной приключившейся оттяжки прежде всего должна была базироваться на такой идее, что претендента, до того как будто бы забытого и словно похороненного в среднестатистической обыденности обычного человеческого бытия, при возникновении нового существенного интереса, понадобилось ко всему тому, что теперь ждёт, ну хоть немножечко в основе своей подготовить. Притом нельзя сказать, что совершенно, ну, совсем и от рождения не готовили. Судя по всем тем экзотическим пертурбациям, с которыми от момента появленья на свет, и особенно по тому белому пятну на шее, кое-кто обо всём таком, в изрядном и пугающем обилии потом в разное время приключившимся, ещё до появления на свет во многом знал-догадывался. То, что специально подготовленный реальный претендент получился в результате именно такой, в чём-то вне всякого сомненья ущербный и немного порченный, и это после непомерно долгого формирования в утробе матери, и вследствие жизни, и после воздействия медицины, всё это песня, вне сомнения отдельная. Как не крути, но это, к счастью, совершенно не мешало суметь взглянуть свободно и в обыденности просто по особенному на всю сложившуюся в последствии ситуацию, после чего с уверенностью наполниться благими мыслями, что, может, и действительно пришлось таким довольно странным образом оформиться уж точно далеко не в лучший из возможных вариантов, но, с одной стороны, если судить по доходящим до сознанья спорам, другого воплощения у этаких заядлых спорщиков, притом, как от Света, и от Тьмы попросту нет. Ну, а раз таким образом всё повернулось, то, с другой стороны, тем озабоченным представителям, что от стороны Света, что и от стороны Тьмы в самую пору начинать с заметно большим вниманием обращать свой взор в сторону разных слов, какими, и по ходу протекания происходящего, описывается каждая сложившаяся ситуация. После чего, при всём таком незамедлительно, на первый план, насколько только можно более не менее заметно, а начинает проступать основополагающая тонкость, что если в описании идёт разносторонний разговор о том, кого в самую пору называть тем важным и основополагающим, весомым словом Бог, то это означает, что и некие способности оказывать влияние на всё происходящее и ситуацию, которые отныне в чём-либо должны как минимум наметиться, обязаны такому всё и вся решающему слову соответствовать. А потому-то, должным образом двигаясь в надлежащем направлении, следует вне сомнения как надо и с вниманием постараться, и всю сложившуюся ситуацию, насколько бы такая ситуация не удручала ныне и на первый взгляд, вполне достойно починить-поправить. Бог может всё. А кто ещё кроме того, кого, с момента, как дарована Минора, по праву именуют словом Бог, тем более, раз разговор о всех, кому столь интересен радующий результат предпринятых до этого усилий, способен с должной и уверенной результативностью претендовать на право и обязанность, здесь и сейчас предъявлять претензии на это, исключительно весомое именование? Во всяком случае, с утра, при этом, ещё даже до того, как сесть за стол и за клавиатуру, довольно часто подгонять себя приходится как раз такими мыслями: раз всё-таки открылось то, что от любых иных до этого момента было скрыто, то где ещё искать подобному процессу некую альтернативу и замену? Тем более, что только начал новый текст, печатая, сооружать, и что-то сразу начало, заметно радуя, нащупываться из того, на что, до этого, казалось бы, и представления толкового не наблюдалось. На первый план выходит то, что тоже выглядит известным с самых основных и всё организующих моментов – как было сказано? В начале было Слово? Что ж, трудно было бы против такого, ну, хоть как-нибудь пытаться жарко спорить, однако, да, всё некое такое тоже с некоторых пор проступает словно бы из марева, по ходу дела становясь и явным, и понятным, после чего не без уверенности начинаешь замечать, что в том-то и беда, что отнестись со всей надлежащей качественностью к достаточно толковому, как минимум, достойному и радующему осмыслению услышанного до какого-то момента у людей как-то не очень получалось. Слова, чаще всего, несут сознанию скрытый в себе и недоступный смысл. Но именно такой, кого обуревает искреннее, полновесное желание за счёт такого рода слов обогатиться, всегда и всюду должен поступать именно таким образом, как намекает поступать вновь обретаемое, пусть даже и возможно новое по смыслу пониманье. А это самое, открывшееся словно бы по ходу дела понимание теперь словно бы открыто-громогласно вопиет: смотри! Перед глазами эта пирамида общества, вся, сплошь, от кончика верхушки и до необъятного пространства низа уж если и возводится на чём, то именно на тех самых Словах! Хочешь идти этой дорогой собственного личного усовершенствования заметно более достойным темпом, а, между прочим, это путь непрерывного и постоянного общения, обременись заботой отнестись к как можно большему количеству тех самых Слов, с которыми сведёт идущая куда-то жизнь, с как можно большим интересом и вниманием. И если искренне и полновесно таким образом поступишь, то будто бы почти что сразу, снова проступает некий новый и способный поражать сознание результат. Действительно, когда по факту наделён подобным пониманием и окинешь взглядом всё, что, по ходу дела насыщает-наполняет протекающую жизнь, трудно оставить вне внимания то, что все, достигшие сознания Слова рисуются в сознании как база в основании всего, что демонстрирует способность организовывать всё жизненное качественное сосуществование с душою тела человека, как от рождения, и вплоть и до смерти. Того, кто только лишь рождается, прежде всего, без промедленья учат говорить. То есть, даруют звукам крайне важную возможность передачи информации. Сознание новорождённого словно бы само стремится к этому, поэтому, если нет бед с организацией функционирования нового разума, тело осваивается с подобными заботами-проблемами легко. Теперь такой, кто рождён, не просто издаёт какие-либо звуки, которыми желает передать все посещающие чувства и эмоции, теперь такой кричащий наполняет издаваемые звуки смыслом, и для самого произносящего услышанное начинает наполняться смыслом, благодаря тому или иному пониманию которого и начинает в должной и доступной мере качественно, с самых ранних пор обогащаться разум. То, что обычно принято описывать, используя такие важные слова, как обучение и понимание, берёт своё начало и организуемо основывается как раз на том, что начинают доносить до ищущего новое сознания такого рода базовые звуки. С некоторых пор такое сказанное становятся не просто фейерверком из разнохарактерных звучаний, а уж не больше и не меньше, как Словами! То есть именно тем, что, благодаря подсказанному при учёбе и решительным потугам разума, начинает, когда такое слушаешь, читаешь, пишешь, обладать весомым, порождающим какие-либо аналогии, ассоциации, и потому понятным, важным смыслом. Ведь всякое учение – Свет! И чтобы Свет такого рода засиял как надо, намечая предстоящий путь, Слова, несущие в себе тот самый, к этому весомо побуждающий мотив, должны иметь возможность в глубине объятий разума, формироваться в то, что и становится не более, не менее, как полномасштабным, общим результатом понимания. Способность через Слово прочитать и написать, то есть, не звуком, а изображением передать сознанию и разуму дарованный ученьем и с тех пор несомый этим Словом смысл обычно в жизни человеческой приходит к подрастающему поколению, когда свободный разговор на языке, на котором обучаются писать, уже хотя бы более не менее освоен. Во всяком случае, свободно передать ту иль иную мысль, тому, кто слушает, уже по ходу дела удаётся.

Теперь, когда можно, после достижения весомых результатов, окинуть взглядом всякое произошедшее – предшествующее, можно с определённой долей уверенности поддержать себя как и своё сознание убеждением, что всё оформление случившегося роста и развития произошло – организовалось в несколько нелепом на первый взгляд варианте далеко не просто в свете подхода – как уж получилось, скорей теперь впору получалось утверждать, что в соответствии с оформлением подобным и все задуманные перипетии затевать-организовывать. Учитывая всю специфику того, с чем пришлось столкнуться в детстве, да и в юности при протекавшем, не лишённом необычности взрослении, попытки повлиять на сознание присутствовали, однако только некоторые из подобных специфических оказанных со стороны воздействий могли похвастаться попросту зашкаливающей запредельной жёсткостью. Говоря проще, то, что, в окружении иных живущих, росло-взрослело в окружении человеческого общества, возможно некоторый интерес и любопытство, связанное с ожиданием, что из подобного всё-таки получится нечто, достойное далеко идущего прогресса, нагнетало, и вместе с тем, можно столь же уверенно и не без основания заметить и отметить, что очень быстро все подобного рода ожидания оказались утрачены. Само присутствие среди живых такого рода претендента перестало вызывать – рождать даже намёк на ожидание, что вследствие развития подобного придётся ожидать чего-то большего, чем всякое, чем отличается обычный результат, оформившийся как-либо после рождения. Ну, а раз претендент оказался словно бы забыт, то более никто не донимал себя должными испытаниями личности подобной. То есть, нельзя утверждать, что испытаний не было совсем, но утверждать, что подобное всякое отличалось избыточностью попросту не получалось. И, в результате, следствием такого странного забвения как раз и стало столь полезное и специфическое состояние, когда удалось превратиться в претендента, предлагаемого в качестве варианта для совершенствования внутренней духовной составляющей и, как следствие, ожидаемого надлежащего духовного возвышения-роста, после чего испытания действительно вылились в нечто гораздо более серьёзное, и, всё-таки, именно благодаря такому организационному положению, до начала всего такого донимающего, удалось постоять-переждать всякие такого рода перипетии словно бы немного стороне.

Из таких базовых мыслей, что по ходу дела появились: раз эти, двое, где-либо рождаются раз в поколение, один готовится от Света, а другой от Темноты, присутствует вполне резонный повод опираясь на подобное предположить, что такого рода представители в самой основе появляются среди живущих именно затем, чтобы продвинуться в развитии своём как можно дальше, а вследствие подобного, получается, что каждая из сторон, что и от Света, что от Темноты, столь озабоченных всей надлежащей подготовкой данной парочки, сомнений нет, хоть как-то обязательно по ходу дела отмечается и полнится завидным интересом именно своего из таких растущих представителей стараться выставить вперёд, обозначив при какой-либо оценке получающихся в результате вариантов ну хоть каких-то результатом лучшим. Создатель в этом словно бы над всем и вся. И здесь, если пытаться исходить из рассмотрения сложившейся по результату ситуации, базируясь на основанье принципа простейшей расширяющейся пирамиды, то именно Творец, каким угодно образом проступающий, исходя из простейших предпосылок зачатия каждого рождённого, в каждом из живущих, по ходу дела начинает выглядеть своего рода этаким организующим сознанием, присутствующим словно бы над всем. Потом как будто бы начально прорисовывается эта самая организующая парочка, Света и Тьмы. Но, как-никак, а всё же понимание присутствует, что если хочешь наделить пирамидальное объёмом, то здесь, притом, это как минимум, необходимо в качестве организующего одновременно и наличие ну хоть чего-то равного и третьего при всей подобной ситуации иметь. И это если не четыре расширяющиеся в разных направлениях опоры от всё организующего перекрестия этаких углов-сторон у пирамиды некой специфической такой расходятся. О чём такое намекает? Прежде всего, что, очень может статься, что действительно присутствует наличие какой-нибудь ещё одной организующей моторики. Притом, учитывая, что такое нечто лезет в голову всё время, очень может статься, что именно к такому дополнительному фактору относится как раз столь полновесно выглядящий в основание фактор времени. Кстати, по ходу всех подобных рассуждений, ещё одна мысль словно бы сама взяла и проступила, и мысль, никаких сомнений нет, каким бы образом к такому при процессах всех не формулировалось отношение, заметно основательная и, вне сомнения, достойная вниманья: есть фотографии и собственные образы, пусть самые различные, когда, три-четыре месяца назад с заботой расставлял по полкам, обжимая книгами, то делал ведь тогда всё всякое такое далеко не просто как попало. Нет, при подобном, и в основе всех имевших место расстановок, лежал определённый принцип целенаправленного выбора таких книг, которые использовались для фиксации и обжима самых различных личных фотографий. Суть принципа в основе своей заключалась в том, что когда-то где-то, как-то вычитал, что находящийся под постоянным взглядом, видимый и состоявшийся контакт, с одной стороны книги и её названия, с другой в процессе взгляда узнаваемой, знакомой фотографии, по факту совершившегося позволяет утверждать, что таким образом, пребывая в русле смысла выбранного текста можно стараться оказать влияние на всякое происходящее по ходу жизни. Книги тогда выбирались, чтобы с подобным выбором помочь. И, кто такое знает, может быть теперь, самое время покивать, что, очень может статься, что такая, при столь особенной расстановке, ожидаемая помощь, есть повод таким образом подумать, а всё же состоялась-приключилась. Скачок на этот раз в плане прогресса получился столь весомо-грандиозным, что впору только, с трепетом в душе, реально поражаться, и, всё-таки, стараясь ничего не забывать, стараться сделать все, по разным направлениям просящиеся выводы. Хотя, здесь бы по ходу всех нагрянувших забот не оплошать. В голове новое и интересное толком задерживаться словно бы желанья не имеет. И именно поэтому и взялся по возможности записывать всякое то, о чём в процессе думается. Чтобы потом возможность появилась и не просто о таком по ходу дела прочитать, а, по возможности стараясь подогнать написанное под желательное в едином плане повышенья качества написанного и воспринимаемого, перечитать о всём, что выглядит теперь тем самым радующим новым узнанным. Ну, что ж, какие же ещё здесь в дополнение новшества оформились? Любое сказанное или записанное Слово, может, как такое следует понять, вроде бы, восприниматься пальцами на ощупь, может присутствовать в каком угодно виде, как угодно. Здесь главное, чтобы и сами понимали-знали непосредственно такой, передаваемый сознанью Словом смысл, всё остальное впору отнести к далеко не столь определяющим – глобальным, первостепенно или же как-либо особенно-особо актуальным. Самое важное, чтобы сознание по уже знакомому чему-либо то Слово в жизни распознало, обогатившись, привносимым Словом, качественным смыслом – после чего получается, что, где бы некое такое подобие уже с момента узнавания знакомого, по жизни дальше как-либо не фиксировалось, присутствует-проявляется возможность, согласно таким образом оформившемуся, косвенному или основному базовому смыслу впредь и влияние на всё оказывать. При этом, до какой именно степени такое ожидаемое-должное влияние от Слова воистину способно выглядеть крайне существенным и веским, как-либо сразу, сходу, есть, присутствует весомый повод о таком судить, что, сколько не старайся, и не скажешь. Но то, что если человек по ходу жизни создаёт какой-то специфичный текст, то таким оказывает несомненное влияние, и на себя, и, разумеется, на таких, кто этот текст прочтёт. И здесь, при подобном, и немало, вне сомнения, зависит от того, кто прочитал подобный текст, сколько таких людей, насколько было в той-иной ли степени приятно этим людям как-либо обременять себя случившимся прочтением. Направленное смысловое нагружение, каким-либо способом проступающее в тексте, тоже весьма весомое значение имеет. Именно поэтому таким заметным в очевидной важности своей выглядит положение, расстановка Слов в каждом из последующих предложений в тексте. А также гармоничность радующего и, благодаря тому ласкающего слух, называемого стихотворным, построенья всех этих самых планомерных предложений. Поэты, с этим согласится каждый наделённый интеллектом, всегда оказывают созданным стихотворением влияние на разум всех внимающих людей. Одновременно всякий, кто пытается кого-то в чём-то Словом убедить, вне всякого сомненья должен для чего-то непосредственно такого владеть весьма не маленьким талантом расстановки Слов по тексту. Обычно именно таких особенных людей и принято именовать: ораторы. И пусть такой субъект в быту не отличается какой-то радующей рифмой, способность повлиять на разум как-либо внимающих посредством своевременно распространяемого и, вне сомнения толково скомпонованного текста у всех подобных членов общества оказывается чрезмерно, необычно велика. Как результат, а это может показать весьма весомый опыт прежней жизни, обрушив на внимающих такой поток из слов, словно цепляющихся друг за друга, людей не очень-то активных в разных экзотических вопросах, довольно часто всё же удавалось сдвинуть в сторону действий крайне решительных, кардинальных. Весь опыт человечества твердит – таким образом, при этом пусть даже истинно разнящихся людей, можно суметь, как будто в спину подтолкнуть к событию практически любому-всякому, притом без разницы к какому именно, то есть к самому экзотическому, вплоть до революции.

(Здесь это уже где-то есть – не мог этот ничтожный коротышка толпу такую словом за собой толпу тогда такую в те года и за собою повести на штурм непойми чего. Если реально рассмотреть всю ситуацию – забрался там на броневик и начал говорить и вот всему подобному скоплению народа вдруг с чего-то захотелось штурмом брать какие-то пенаты? И это от чего? Там только шелест-шорох разговора и одежды от собравшихся был при такой собравшейся толпе таков, что толком разобрать хоть что-то сказанное-выкрикнутое наверно если и смогли, то только те, которые стояли непосредственно и рядом, каких-то громкоговорителей и микрофонов там тогда не было. Да только это ещё малая и куцая феерия беды – воззвание такое надо было ещё хоть в какой-то степени понять. А это скопище вооружённого народа наслушавшись подобных выкриков, потом отправилось по городу захватывать, оружием грозя, большевикам ту власть, так что тут как-то сразу начинаешь те ответы в том искать, чем эти деятели власть свою украсили потом. Ведь знаки-то мистические, и храмы, на которых всё такое выбито тысячелетия уж существуют, вопрос единственный, как это всё смогло найти возможность присовокупиться к общему развитию страны, ведь тут был для начала важным образом необходим целый набор определённых и мистических деяний. Но все признаки присутствуют что действия мистического свойства были все совершены и дело именно поэтому и потекло.)