Последний день в мае

– Инна, твой легион построен! Какие дальнейшие указания? – весело проговорил юноша, отдавая честь девушке.

– Держим курс в направлении тира, товарищ Владя! – ответила ему белокурая комсомолка. И Руслан повел колонну.

Молодые люди привели ребят к местному тиру. Он располагался дальше по аллее, и на этом месте цвела сирень, создавая нежный природный аромат, разносящийся под звучный аккомпанемент пчел.

Разбившись на три колонны, пионеры подходили к пневматическим винтовкам, совершая пять выстрелов. Чтобы ускорить процесс, я, Руслан и Николай встали у каждого оружия и перезаряжали его для выстрела.

Некоторые девочки, прежде чем нажать на спусковой крючок, зажмуривали глаза, отчего практически не попадали. Чтобы исправить такой недочет, боксер подходил к каждой и помогал прицеливаться.

Мальчики, напротив, не нуждались в помощи и лихо били по мишеням, компенсируя неточность кучностью огня. Мы не всегда успевали перезаряжать, так как некоторые спорили, кто быстрее сделает свои выстрелы, но при этом обязательным условием было попадание всех в цель. Очень скоро очередь подошла к концу, и ребята уже вновь выстраивались, а Инна с Владей подошли к оружию.

– Готов снова проиграть? – В шутку задала вопрос Инна своему кавалеру, попутно заряжая винтовку.

– Всегда готов! – Ответил Владилен с легкой иронией в голосе.

Позже он сообщил мне, что из пяти попыток две-три целился всегда в мишени своей возлюбленной, о чем она так и не узнала. И в этот раз Инна вновь одержала уверенную победу, получив заслуженный трофей – плюшевого черного кота, и, довольная собой, она улыбнулась своему парню. Может быть, девушка догадывалась, что некоторые попадания не ее рук дело, а может, и нет – это мне осталось неведомо.

В тот день мне пригодились мои умения, полученные во время службы в армии. Я без труда поразил все цели по несколько раз, заполучив добычу: двух плюшевых мишек из Сергиева Посада, которых я вручил своим новым товарищам.

После роспуска ребят, мы прогулялись до ВДНХ и я впервые увидел знаменитые московские фонтаны. Меня впечатляла монументальность столицы и инженерная мысль, на которую способен человеческий ум. Проведя почти всю сознательную жизнь в сельской местности, я не скрывал восторга от происходящего вокруг, и мне было приятно, что Владилен и Инна относятся к этому с пониманием.

– Сейчас, если можно выразиться, ты находишься в процессе отмирания разницы между городом и деревней, – с добродушной улыбкой объяснил мне молодой философ.

Честно говоря, тогда я не особо понял, о чём шла речь, но мне было очень приятно находиться в компании этих людей. Вечером мы проводили Инну домой, и направились в общежитие пешком, продолжив наше знакомство.

– Вам в армии рассказывали о фашизме? – поинтересовался Владилен.

– Да, политрук давал пояснение по Димитрову, также нам сообщали, что Германия, не рассматривая Великобританию, будущий предполагаемый противник, – начал я рассказ, – но пока у нас с Германией работает договоренность о ненападении.

– Временно, – добавил Владилен, – точнее, это не договорённости, а отсрочка. Война с Гитлером неизбежна, такова природа фашизма – наиболее империалистическая форма власти капитала, который для своего сохранения должен постоянно расширяться за счёт завоеваний.

– Даже если столкновение неизбежно, Владилен, я хочу сказать, что нападать на СССР сейчас крайне неразумно, потому как Германии придётся воевать сразу на два фронта.

– Тут ты прав, Ярослав, но помни, что мы достигли социализма в эпоху отмирания империализма, и война с реакцией началась задолго до Испании, а именно в Октябре семнадцатого года, и продолжится вновь.

– Выходит, – задумался я, – ты тоже предполагаешь, что Германия и Англия способны объединиться, несмотря на то, что они сейчас воюют?

– Именно так, – кивнул он, – каждая империалистическая страна заинтересована, чтобы государство с диктатурой пролетариата исчезло с лица Земли…

– Но постой, – перебил я, – ответь мне как сознательный человек: если у нас коммунистическая партия, а в Германии, пусть формально, но социалистическая, то разве мы можем вступить в конфликт?

– Ты сам сейчас ответил на свой вопрос, друг, – внимательно взглянув на меня, начал Владилен, – социалистическая, но формально, Ярослав! В действительности это власть крупного капитала, а верхние звенья НСДАП – их ставленники. Старайся отличать форму от содержания.

– Сложно это бывает… – добавил я.

– Ничего, я тебя поднатаскаю! – воскликнул он, похлопав меня по плечу, – ты пока расскажи: как тебе твой первый день в столице?

– Спасибо вам большое – это было чудесное знакомство, как с городом, так и с ребятами. У вас отличный коллектив!

– У нас, Ярослав! – поправил меня Владилен, – теперь ты тоже его часть, а как приедем домой, не хочешь почитать пару книжек о вопросах, которые мы только что обсудили?

– Да, очень хочу, только, если не сложно, давай пояснения, – обрадовался я.

– Конечно, на то мы и друзья! – произнес Сухарев, и от этих слов я ощутил тепло в груди.

Вскоре мы вернулись в общежитие и перед сном пили чай. Я с увлечением слушал рассказ Владилена об историческом развитии общества, одновременно листая одну из его любимых книг – «Империализм как высшая стадия капитализма». Тогда я уяснил, насколько сложно устроено человечество. Мы живём не только в эпоху построенного социалистического общества, но и наблюдаем процесс отмирания старого капиталистического хозяйства по всему миру, переходящего в свою последнюю и самую реакционную форму – фашизм.

2.

«Какое же наслаждение осознавать, что впервые за пару лет в утро понедельника мне никуда не надо», – подумал я, по привычке проснувшись в шестом часу и с удивлением обнаружив, что Владилен не только не спит, но уже активно совершает гимнастические упражнения, отодвинув столик с центра.

Окончив первый подход отжиманий, он взглянул в мою сторону и обрадовался, что я уже подрастаю.

– Утро доброе, Ярослав! Как спалось? – бодро проговорил он в мою сторону.

– Отлично… Давно так не спал! Кстати, пятьдесят раз за подход, весьма внушительный результат.

– Это ещё, что! – махнул товарищ, – я и больше могу, но обычно совершаю подходы на уменьшение и после в рост. Выйдешь со мной на пробежку?

– С удовольствием! – воскликнул я, вскочив с кровати, – только соберусь, один момент!

– Не спеши, – произнес Сухарев, – сегодня не станем особо усердствовать, потому, как днем состоится товарищеская встреча по футболу с МГУ и следует экономить силы. Ты пойдешь со мной смотреть нашу игру.

– Конечно, а вы с ними часто играете университетами?

– В течение всего учебного года, – начал товарищ, – нам очень нужны очки для выхода на первое место, а им необходимо его сохранить, так что заруба обещает быть жаркой! А еще на игру придёт моя семья, и я тебя с ними познакомлю. Идёт?

– Так точно! – ответил я, – готов к выходу!

– Отлично, тогда бежим! – объявил Сухарев, отправившись к выходу

Мы бежали трусцой по столице, наслаждаясь лучами восходящего солнца. Они пробивались сквозь ряды домов и переливаясь на влажном асфальте, слегка ослепляли глаза. В воздухе царила свежесть, от чего дышалось очень легко.

Впервые за пару лет я бежал в обычной спортивной одежде без оружия и разгрузки, и какая же лёгкость ощущалась от этого процесса. Совершив круг по местному стадиону, Владилен повёл меня до Москвы-реки, и я первый раз в жизни воочию лицезрел Кремль: рассматривая его величественные стены и башни, я ощущал, что перед моими очами разворачивается целая история! Сколько людей из разных эпох и веков видели эти строения? Насколько значимые события происходили перед и за его стенами? Осознать затруднительно… Но теперь и я был в их числе. Созерцая округу, мы наслаждались картиной лёгкого речного бриза – небольшие волны столичной реки отражали солнце и создавали эффект переливания цветовой палитры, словно играли с этими лучами.

Через несколько минут на улице показался тёмный правительственный «ЗИС». Он двигался на небольшой скорости, и на его задних стёклах находились шторки, скрывая пассажиров от лишних глаз. Проехав рядом, водитель повернул в сторону моста, а я успел усмотреть лёгкое движение ткани на месте заднего вида.

– Думаю, нам пора на завтрак, – произнес Владилен, после короткой паузы.

– Пора… Как думаешь, кто это мог ехать?

– Предполагать не берусь, возможно мы почти увидели кого-то из Политбюро! – с радостью ответил философ. – Но если у товарищей начался трудовой день, то и нам пора бежать готовиться к матчу. Я еще хотел тебя до библиотеки довести.

– Спасибо Владя! Я очень ценю твои хлопоты.

– Пустяки, – тронув меня за плечо, произнёс он, – побежали! Нельзя терять времени.

Вернувшись в общежитие, мы привели себя в порядок и завтракали. После Владилен повёл меня в библиотеку, чтобы помочь найти материал перед началом учебного года.

Я очень хотел посетить читальный зал, потому как в армии чтение стало одной из частей нашей военной подготовки. Политрук уделял особое внимание не только лекциям по политическому развитию, но и выдавал целые списки того, с чем могли ознакомиться. В него входили как работы по марксизму-ленинизму, так и военная и художественная литература. Например, мы коллективом из целого отделения вслух прочли роман Рафаэлло Джованьоли «Спартак».

Владилен любил говорить, я бы сказал, что это был один из самых общительных людей из всех, кого я встречал, и, следуя на новое место, мы продолжали общение.

– Знаешь, – начал я, – у меня в поселке, по рассказам отца, в двадцатом году открыли первый клуб для досуга населения.

– Это просто замечательно, а расскажи о нем, – произнес Владилен.

– Он утверждает, что первоначально для него не возводили отдельного здания, а использовали помещение от закрытого питейного дома. Его изъяли у бывшего владельца, и в течение пары недель провели переустройство, – доложил я.

– Точнее экспроприировали, – поправил меня Владилен.

– Да, верно. После отец помогал изготавливать шкафы и полки, которые до сих пор там. Постепенно в клуб начали завозить книги, открыли почту и газетный уголок.

– Увлекательно, а расскажи подробнее! – продолжил товарищ. – Я хочу узнать, как советская власть боролась с неграмотностью на селе.

– Местная женщина, занимавшаяся политическим просвещением, пожелала работать там. Она организовала уроки грамоты, учила взрослых и детей чтению. Я тоже был у нее, и, выучив грамоту, она показывала мне литературу. Тогда ее было мало, но имелись книжки по экономике, которые не понимал. Но старался учиться, и в этом же году нам открыли школу.

– Чудесная история! Я горд за твой дом, – ответил парень.

– Изначально ей было непросто, – проговорил я.

– Да, наша страна до революции была малограмотная, точнее она еще не была нашей, – произнёс Владилен.

– Почему ты так считаешь? – спросил я.

– Когда собственность в государстве принадлежит не труженикам, а частным лицам, такое государство не принадлежит нам, – ответил Сухарев.

– Не совсем понимаю, разве России не было до этого?! – удивился я.

– Была, но это была царская Россия, принадлежащая помещикам и капиталистам, а крестьяне и рабочие являлись их обслугой. В революцию первые воевали за продолжение гнета и за сохранение умственной темноты, а вторые – за освобождение самих себя и за раскрытие возможностей для большинства, – вновь неспешно проговорил юноша.

– Теперь ясно, – ответил я, – выходит она существовала, но являлась иной относительно нашего времени.

– Да, она была буржуазной страной с феодальными пережитками, но наши родители – коммунисты, вытащили ее из отсталости. Теперь она советская, социалистическая, а значит свободная от присваивания труда и подчинения одного человека другим. Наша с тобой задача, как их наследников, сохранить это общество и развить до следующей фазы коммунизма.

– Красиво звучит, – произнес я, – но что делать лично мне для этого? Я отслужил в армии, теперь вернулся в гражданское общество, как быть дальше и как ему помочь?

– Учиться, конечно! – обрадовался Владилен, – но не в одиночку, не одному отдельному предмету, а с коллективом, и освоить как можно больше знаний. Лично я считаю, что только так мы сможем построить нового человека. Смотри, вот мы и пришли, – заключил философ.

Мы подошли к высокому белому зданию, рядом с которым расположилась станция метро. Площадь постройки охватывало пересечение улиц, по проезжей части которой ходили троллейбусы и автомобили, а на тротуаре прогуливались москвичи. К библиотеке вели чистые бетонные ступени, расположенные под острым углом, а сама постройка была выполнена в стиле конструктивизма.

Её выделяла монументальность и геометрия фасада: темные колонны по линии входа напоминали изображение греческого Парфенона, и у меня родилась мысль, что, войдя в это здание, мы сможем очутиться в прошлом. По правую сторону от входа находилось перпендикулярное помещение в три этажа, крышу которого также поддерживали колонны, но уже светлого оттенка.

Читальный зал состоял из двух этажей, но он был исполнен так, что верхнее помещение распределялось по периметру стен, и значительная площадь первого этажа не имела потолка. На нижнем этаже в этом прямоугольнике стояли длинные читальные столы с оборудованными креслами и лампами, напоминавшие своим видом грибы лисички. За ними занималось множество людей самого разного возраста: от дошкольного до пожилого.

С одной из сторон балконной балюстрады за читающими наблюдали портреты Герцена, Чехова, Толстого, Чернышевского, а также иных литературных классиков, а напротив, на параллельном балконе, расположились еще четыре портрета смотрителей – ими были товарищи Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин.

Дав осмотреться, Сухарев обратился ко мне:

– У нас есть полтора часа, мы успеем не торопясь найти все нужные книги и пойдём готовиться к матчу. Давай начнём с тебя.

– Хорошо, будет неплохо, если ты сам мне посоветуешь.

– Так… В таком случае возьмём «Развитие капитализма в России» и совместно прочтём. Не против?

– Ни в коем разе! – произнёс я.

– Тогда идём к библиотекарше и запишем тебя, но говорить начну я, а то у нас с ней немного натянутые отношения, – улыбчиво добавил парень.

Мы подобрались к седовласой женщине в очках, которая раскладывала членские билеты по шкафу и что-то считала шепотом.

– Здравствуйте, Аглая Васильевна! – воодушевленно произнес комсомолец.

– Здравствуйте, – произнес я за ним.

– Владилен! Не иначе вновь за литературой? – ответила ему женщина. – Здравствуйте!

– Как всегда! А еще привел вам нового книголюба, прошу любить и жаловать, – радостно ответил ей юноша.

– Это не проблема, сейчас запишем твоего товарища. Ты мне вот что скажи, дружок, – произнесла женщина, достав его карточку, – у тебя уже критика кантовского разума дольше трех месяцев хранится, «История философии» новая уже месяц и…

– Изучается, Аглая Васильевна, всё это изучается! – весело отвечал Владилен.

– Да ты уже докторскую мог написать с такими просрочками, – проворчала она. – Ну ладно, изучай, но бережнее! Чтобы без черточек своих, ты мне тогда как его там… Господи, дай памяти, а! Фейбаха всего исчеркал!

– Фейербаха, Аглая Васильевна! А с боженькой вы удачно сейчас оговорились, – с радостью ответил комсомолец.

– Ты боженьку побойся! – подыграв ему с обиженным видом, продолжила женщина. – Он всё видит, и особенно как комсомолец Владилен книжки не возвращает. Ну ладно с тобой Он, как говорится. Представьтесь нам, молодой человек, – уже более любезным тоном обратилась она ко мне.

– Мельников Ярослав Артемьевич, – ответил я ей.

– Так, год рождения, – проговорила она уже серьезно, записывая мои инициалы, – год вашего рождения, будьте любезны.

– Тысяча девятьсот двадцать первый, – произнес я.

– Прекрасно! – произнесла она, окончив запись. – Так, Ярослав Артемьевич, вот ваша карточка, получите и распишитесь.

– Спасибо, – ответил я ей, поставив роспись.

– И вам спасибо, что стремитесь к знаниям, – сказала она мне. – А ты, бандит! Чтобы до выпуска книжки вернул!

– Обязательно верну, Аглая Васильевна, но позвольте еще взять, – нежно ответил ей Владилен.

– Бери, Владя, но не чиркай больше! – проворчала женщина, вернувшись к рукописному труду.

Её рабочее место располагалось под портретом Владимира Ленина.

Очень скоро мы нашли необходимую литературу. Следует отметить, Владилен чувствовал себя в читальном зале словно рыба в воде и петлял между полок так быстро, что я едва поспевал за ним. У меня сложилось впечатление, словно в его голове имелся целый список книг, и он досконально помнил, где их отыскать. Проследовав в философский отдел, мы обнаружили Дашу, которая, уединившись от остальных, что-то усердно изучала.

– Привет, ребята! – улыбнулась она, поправив очки. – Вам тоже в конце года поучиться захотелось?

– Приветствую, Даша! – также улыбчиво проговорил я.

– Здравствуй! Учиться никогда не поздно, – произнес философ. – Ты, кстати, сейчас что конспектируешь?

– Метафизику Аристотеля зубрю, тебе нужна информация?

– Да, поделишься чуть позже?

– Конечно, Владь! А как у тебя курсовая по Владимиру Ильичу на следующий год продвигается?

– Порядок, пара недель, и закончу. А ты на матч сразу отсюда пойдешь? – поинтересовался Сухарев.

– Пожалуй, чтобы время не терять, но я примерно знаю, как он окончится, – ответила она.

– Правда? Можешь дать прогноз? – обратился я.

– Всё как обычно, – начала девушка. – Сперва наша команда атакует, а после уйдет в оборону, и Руслан станет их выручать.

– А может это мы будем всё время давить на противника, а Руслан скучать у ворот? – слегка обидевшись произнес Владилен.

– С командой МГУ ни разу такого не было! – смеясь, воскликнула Даша. – А нам, чтобы выйти на первое место, следует победить с отрывом минимум в пару мячей.

– Ты так хорошо помнишь турнирную таблицу? – удивился я.

– Да, я с первого курса интересовалась университетским чемпионатом, так что, Владя, сегодня вам придётся ох как попотеть!

– Ничего – это мы умеем! – гордо возвестил Сухарев. – Были ситуации и посложнее! Неужели ты забыла, как команда вытянула игру, уступая три мяча?

– Так и быть, не стану загадывать наперед, – согласилась Даша, – Ярослав, игра окончится со счётом три–один.

– Неплохо, а в чью пользу?

– А на это нам ответит Владилен через несколько часов, – хитро улыбнувшись промолвила она и направилась к выходу. – Вы пойдёте? Или уже передумали?

– Ты же оставила конспект, – удивленно указав на бумаги, сообщил Владилен.

– Я ещё вернусь после игры.

– После неё ты пойдешь праздновать победу с нами! – улыбчиво добавил философ, и мы покинули библиотеку.

***

Близилось время футбольного матча, и университетская команда, закончив разминку, собралась в раздевалке, чтобы услышать напутственное слово своего капитана. Её основу составляли ребята старших курсов, но сегодня появилось несколько более молодых парней, чтобы заменить выбывших игроков. Ситуация осложнялась тем, что сломавший ногу Николай Сорокин не сможет принять участие, и теперь, чувствуя свою вину перед всем коллективом, он намеревался начать первую атаку ещё до игры в виде воодушевления игроков.

Когда я собирался уходить на трибуны, он, хромая, с костылем и загипсованной ногой, вошел в раздевалку. У Николая был задумчивый взгляд, но, проковыляв пару метров, он остановился перед появившимся мальчишкой из младшей возрастной группы, который выскочил к нему со стульчиком, установив его перед капитаном.

Николай улыбнулся пареньку и, поблагодарив его, поднялся на постамент, что тут же было подхвачено овациями футболистов. Улыбаясь своим товарищам, он дождался тишины и после начал свою речь.

– Уважаемые товарищи! Мои братья по спорту! – уверенно провозгласил Сорокин, вызвав новую волну аплодисментов. – Перед началом своей речи я прошу прощения у каждого члена команды. Я подвел вас, парни, и виноват перед вами. Весь сезон мы стойко шли за кубком, и теперь, в самой важной игре, я – ваш капитан, я подвел вас. Простите меня за это. В силу нелепой случайности или иронии нашей жизни, я сломал ногу на решающей тренировке. Это целиком и полностью моя вина, более того, я готов поклясться, что готов отдать её на отсечение, но выйти сегодня с вами на бой с самой сильной командой чемпионата! – Он вновь остановился, но чтобы взглянуть в глаза своим сокомандникам, хранящим молчание. – Я не прошу от вас победы, совершив такую оплошность, я не имею права просить у вас победы. Но я потребую у вас одного – покажите им! Покажите команде МГУ, на что вы способны. Пусть они убедятся, что наша команда достойна выхода в финал, с нами придётся считаться!

Раздевалка взорвалась волной рукоплесканий и криков. Капитан зарядил свою команду, и по игрокам стало видно, что теперь они выйдут на поле не играть, а побеждать. В этом шуме я с восхищением смотрел в лицо Николая, который вытер единственную слезинку и приступил к подготовке людей на выход.

Когда игроки начали подготовку к построению, ко мне подскочил Владилен и, схватив за руку, протараторил:

– Пойдем скорее, я доведу тебя до своей семьи на трибуне, побудь с ними, заодно познакомишься!

– Тогда бежим скорее, вам скоро на выход! – ответил я, и ринулся за товарищем.

Мы неслись на верхние этажи, перепрыгивая через несколько ступенек и огибая повороты, чтобы как можно скорее добраться до зрительных мест. Вскоре Владилен вывел меня на улицу, и, пробежав на несколько рядов выше, мы предстали перед его семьей, сидящей в ожидании игры.

Его отец, завидев сына, с удивлением поднялся на ноги, показав себя: он имел высокий рост и для своих лет весьма хорошую форму. Я посчитал так, потому что его аккуратно подстриженные усы и зачесанные назад волосы были седы, но это лишь придавало его красивому и добродушному лицу мужественный облик.

Справа от него находилась женщина с короткой тёмной прической и благородными чертами лица. Поднявшись за мужем и с улыбкой обхватив его левую руку, я убедился, что она несколько ниже его, и это весьма гармонично смотрелось со стороны.

Рядом с ними находилась девушка, взглянув на которую, я оказался поражён: она имела каре рыжего цвета, с аккуратно уложенной за ухо чёлкой. На ее нежных щеках виднелись лёгкие веснушки, они словно подчеркивали её солнечный облик и по-весеннему юное лицо. Но самое удивительное в ней оказались её очи… Я никогда не встречал такого удивительного сочетания: её правый глаз имел янтарно-карий оттенок, а левый, являясь небесно-голубым, словно отражал небосвод, от чего я замер, посчитав за видение.

– Отец, мама! – с улыбкой на лице обратился Владлен. – Прошу, познакомьтесь, это мой друг и новый сосед по комнате Ярослав!

– Очень приятно! – приветливо произнес мужчина, подав мне руку, – Владимир Евгеньевич! Рад познакомиться, и разреши представить тебе свою семью: моя жена – Раиса Ивановна, и доченька, Аня.