Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман

– Что-то не то… – медленно произнес Серега.

– Я об этом уже думал. Черт с ними! Пусть делают, что хотят!

– Разве ж я против!? Только компанию жалко!

– Плюнь! Мы что, убогие какие? Сколотим новую.

– Будем спать?

– А по коньячку к отбою?

– Святое дело! – Главный сел в кровати. – Тащи из «холодильника»!

Через минут пятнадцать, когда мы уже потушили свет, вернулась Таня. Она искала ключ от своей двери и надеялась, что Маля оставила его Сереге.

– Очень сожалею, мэм, – пробормотал полусонный приятель, – но обрадовать вас ничем не могу.

– Моя постель к вашим услугам. – Предложил я. – Мне даже будет очень приятно.

Танюша устало покачала головой:

– Пойду опять к Нине.

– Сколько же в наших русских бабах сил! – устало протянул я. – И моральных и физических… Да-а!

День второй. Бургас

С утра 7 ноября мы собирались на завтрак. Серега ждал меня, а я искал солнцезащитные очки, так как погода обещала быть солнечной и теплой, и решено после трапезы побродить по городу с фотоаппаратом. В дверь резко постучали.

– Что-то нашим девочкам неймется, – сказал Главный – Идем уже!

В дверь постучали еще раз более настойчиво.

– Идем, идем!

– Откройте! – требовательно прозвучал голос Алеши из-за двери.

– Все, блин! За мной пришли… – обреченно выдохнул Главный и пошел открывать. На пороге стоял руководитель группы и еще какой-то мужчина старше средних лет. Оба одеты в темно-серые костюмы и при галстуках. На лацкане Алешиного пиджака красовался значок с барельефом Ленина на фоне красного стяга.

– Разрешите? – молвил руководитель. – Сергей Павлович, после завтрака собираемся в холле. В девять тридцать выходим на демонстрацию.

Тут только до меня дошло! Сегодня же праздник Октября – красный день календаря! А я думал вчера. Ну, прекрасно! Отметим еще раз, как полагается. Но зачем идти на демонстрацию? Здесь, в Болгарии! В Краснодаре я с удовольствием посещал эти мероприятия. У нас сколотилась отличная студенческая команда. Вдоль всей улицы Красной, по которой демонстранты подтягивались к площади, стояли буфеты. И пока мы добирались до трибун, усеянных местными вождями, успевали изрядно «надраться», попеть песен, поприкалываться. Оставалось бодрым шагом пройти двести метров, поорать «Ура!» и продолжить мероприятие в том же составе в домашних условиях. Самое главное, чтобы не всучили какой-нибудь транспарант или флаг. Но мы этого ловко избегали, и для нашей компании демонстрация приобретала черты народного гуляния. Ну, а гуляния у нас любит каждый! Однако надо быть полным маразматиком, чтобы в турпоездке гнать людей стройными рядами на встречу Великого Октября.

Я посмотрел на Главного. Видно было, что ему это мероприятие как серпом…

– Что-то приболел я, – вяло протянул он, глядя в окно на освещенные утренним солнцем верхушки деревьев.

– Никаких «приболел»! – глухим голосом произнес второй мужчина. – Вы член партии и должны идти на демонстрацию. Это мероприятие согласовано с нашими болгарскими друзьями. Вы должны понимать ответственность момента!

– Почки у меня с вечера побаливают, – старался отмазаться Главный.

Мужчина в сером костюме хмуро посмотрел на Алешу. Потом на Серегу и, сдвинув брови, отрезал:

– Почки здесь ни при чем! Вы молодой, крепкий мужчина. Вам поручено нести знамя!

«Ну, все – амбец!» – подумал я. А ведь хотели после завтрака пивка попить, по городу побродить. Погода-то!

– Какое знамя? – испуганно спросил Главный.

– Как какое?! Красное! – мужчина в сером стиснул зубы.

– Хорошо хоть не голубое! – вставил я.

– Что? – Незнакомец, наконец, заметил меня.

– Ничего, так… – сделал я неопределенный жест. – Вы случайно в КГБ не работали?

Мужчина в сером костюме вздрогнул:

– Нет! – чуть поспешно сказал он. – С чего вы взяли?

– Лицо у вас слишком доброе.

– Это кто? – чуть помедлив, спросила «серая» личность у Алеши. – Комсомолец?

Наш руководитель растерялся. Откуда ему помнить комсомолец я или нет. Он, несомненно, просматривал анкеты своих туристов, но только графу «ФИО» и «Родственники за границей». Остальное его мало интересовало.

– Как оказался в группе? – продолжал наседать на Алешу незнакомец.

– Устроили по блату, – сообщил я.

– Так… Кто устроил? – мужчина прищурил глаза, стараясь придать лицу грозное выражение.

– Вы мой домашний адрес прочтите, и вам разу станет легче. А то пока допрос проведете, мы на завтрак опоздаем, – примирительно проговорил я. Мое объяснение озадачило любопытного гражданина. Он попытался получить ответы на мучавшие его вопросы, вперив взгляд в руководителя группы. Но тот стоял истуканом.

– Хорошо… – пробормотала «серая личность». – Разберемся… – И вышел из номера.

– Вы… вы… – начал Алеша, подбирая обличительные слова.

– …Свободны! – подсказал я.

– Ладно… Потом… – он одернул пиджак и двинулся к двери.

– Договорились! – бросил я вслед.

Главный прошелся по комнате, поправил свою постель, посмотрел в окно.

– М-да! Не нравится мне это.

– А кому нравиться? Но если хочешь, можно и на демонстрацию сходить, флаг потаскать.

– Что-то туфли жмут. Боюсь не дойду. – Серега хитро улыбнулся.

На завтраке, за столом, нас присутствовало только четверо. Мальвина и Таня не появились. Кэт видела синяя от ночной пьянки и неудовлетворенности. Ее вытащила на завтрак заботливая подруга.

– Съешь творожка, – услужливо пододвинула тарелку Нинуля.

– М-м! – скривилась Пьянь, отпивая маленькими глотками горячий чай.

– Может коньячка? – предложил сердобольный Серега. Кэт закрыла рот ладонью и замотала головой.

– Ну, а как турок? – поинтересовался я.

– Козел! – выдавила она. – Снял какую-то болгарскую лахудру, пока мы с Олей телились.

– Так, где же вы всю ночь болтались? – удивился Серега.

– А они в баре сидели, – довела до нашего сведения Нинуля.

– Результативно? – спросил я.

– Сам видишь… – хмуро ответила Кэт.

К нашему столику, не спеша, подошел Алеша. Невдалеке за его спиной маячил незнакомец в сером костюме. Прямо «серый кардинал» какой-то.

– Ну что, голубушка? – с серьезным видом поинтересовался руководитель у нашей заторможенной соседки. – Объяснительную принесли?

– Какую объяснительную? – удивилась Пьянь.

– Как какую? Вы вчера, в каком состоянии находились?

– В нормальном.

– Вы были пьяны! – возмутился Алеша.

– Это у нее нормальное состояние, – пояснил я. Нинуля прыснула. Главный согласно закивал. Алеша обернулся, ища поддержку у сподвижника по борьбе за чистоту нравов. «Серый кардинал» сделал бычье выражение лица и нахмурил брови. Приободрившись, руководитель группы сурово отчеканил:

– Я жду от вас объяснительной! Вы обещали принести ее на завтрак.

Откинувшись на спинку стула, Кэт туманным взглядом скользнула по лицу Алеши:

– Мало ли что могла пообещать пьяная женщина!

– Браво! – Захлопал я в ладоши. – Просто блеск! Можно я запишу?

– Валяй! – Пьянь махнула рукой.

Алеша растерялся. Человек из органов, хмыкнув, двинулся на выход из зала.

– Так вы отказываетесь писать объяснительную?

– А что я должна писать? – взбеленилась Кэт. Ей было плохо. Очень плохо! Голова болела, поташнивало от перепоя и перекура. Кусок в горло не лез. А тут еще этот пристал! – Что я должна объяснять? Как вы вот с тем, – она указала пальцем в спину удаляющегося мужчины в сером, – приставали ко мне на этаже? Да? Я на вас жалобу напишу!

– Да вы что! – подпрыгнул Алеша. – Не было такого! Вы хоть думайте, что говорите!

– А что мне думать? Пускай все слышат!

Наш босс оглянулся по сторонам. Туристы с интересом поглядывали на споривших, забыв о своих харчах.

– Я этого так не оставлю! – Начал пятиться к выходу побелевший руководитель, – Вы… вы… пожалеете!

– Давай, давай… Катись, чмо болотное, – пробурчала Пьянь.

– Катенька, – заискивающе обратился я, – если мы с Серегой напьемся, ты нас защитишь?

– Да пошли вы!..

– Конечно, конечно! Уходим. На всякий случай спросил. – Я подмигнул Главному. – Вот как надо общаться с ответственными работниками! А ты? Почки болят, туфли жмут… Послал куда подальше и спи спокойно!

У входа в гостиницу собирались демонстранты. Лица некоторых празднично возбуждены, у других серьезно сосредоточены. Эти, последние, представляли руководящее звено колонны. «Серый кардинал» и Алеша являлись главарями шествия. Остальные несколько хмурых мужчин были не иначе как парторгами рисосовхозов. От нормальных людей их отличали темно-синие плащи – признак номенклатуры. Такие плащи не купишь в обычном универмаге. Это специальная ткань и специальный сталинский покрой: с закрытыми пуговицами. Угрюмо разглядывая носки своих черных ботинок, партийные работники топтались поодаль от пролетариата. Если бы в этот праздничный день они находились в своих совхозах, то без сомнения возвышались на трибунах около местных райкомов партии и со скучающими лицами приподнимали уставшую правую руку в праздничном приветствии народных масс. Здесь же им предстояло самим шагать мимо местных вождей, а это морально подавляло и портило настроение. У них отняли привычное право повелевать и распоряжаться. Да и не тот масштаб. Не тот контингент. Чужаки, с которыми лишнего слова не скажешь. А вокруг быдло – только бы погоготать и надраться по поводу. В общем, неудовлетворенность и скука. Один только кэгэбист нашел себе занятие: он с невинным видом прогуливался невдалеке от парадного входа в отель и отлавливал туристов, пытающихся улизнуть от революционного шествия.

– Товарищи! – обратился к толпе руководитель. – Кто понесет транспарант? Ну, смелее! Нужны два человека.

– А без транспаранта нельзя? – спросил женский голос

– Что вы, товарищи! – осуждающе проговорил Алеша. – Я вез знамя и транспарант из самого Краснодара! Как же без транспаранта? Никто и не поймет тогда, что мы представители Советского Союза.

– Тогда – вон мужчинам дайте! – кивнула немолодая женщина в коричневом пальто.

Наш руководитель машинально повернулся в сторону демонстрантов в темно-синих плащах. Те недоуменно переглянулись, видимо ища среди себя мужчин. «Серый кардинал» недовольно покосился на Алешу. Наш босс поймал взгляд и засуетился.

– Товарищи! Эти люди уже заняты.

– Чем это они заняты? – с сарказмом спросила решительная женщина.

– Они будут нести знамя, – ответил Алеша.

– Что? Вчетвером одно знамя?

– А они будут нести его по очереди. Больно тяжелое, видать! – хрипло засмеялся здоровый мужик, курящий в стороне около кустов декоративного лавра. – Али як в кино. Когда одного подстрелют, другой то знамя и подхватует!

– Да кому они тут нужны! – усмехнулась женщина. – Это ж не в родном совхозе!

– Перестаньте! Как вам не стыдно! – взмолился Алеша, чувствуя, что почва уходит из-под ног. – Такой праздник, а вы базар устроили! На нас уже и так все смотрят!

«Все» – это были мы с Главным, стоящие за колоннами холла в ожидании отправки отряда на демонстрацию.

– Слушай, чего ты боишься? Пошли! Выйдем за угол. Никто и не заметит.

– Увидят. Вон кэгэбист, как филин, глаза вылупил. – Серега с опаской выглянул из-за квадратной колонны.

– Так филины же слепые, ты что, не знаешь?

– А этот гад – зрячий!

– Ну и черт с ним! Не станет же он нас за руки хватать! Пошли!

– Нет. Я лучше подожду. – Главный отошел от колонны. – Ты, конечно, можешь идти. Ты только комсомолец. Тебе ничего не будет. А я – кандидат! На меня накапать могут.

– И что с того?

– Что, что? В КПСС не примут. – Серега кисло улыбнулся.

– Тебя-то не примут? Со всех сторон положительный, как пасхальное яйцо! Ладно, рисковать не станем. Может тогда по пятьдесят?

– Святое дело!

К нам в номер несколько раз стучали. Судя по приглушенным голосам, доносившимся из-за двери, главари шествия никак не хотели примириться с не стопроцентным выходом на демонстрацию.

– Не могли они мимо меня пройти, – убеждал кого-то «серый кардинал». – Где здесь черный выход?

Я покрутил пальцем у виска, показывая свое мнение о кэгэбисте. Серега тихо посмеивался, потягивая бренди. Спустя некоторое время суета в коридоре улеглась. Я выглянул в окно. Несколько туристов-рисоводов, уложив на асфальт рейки, пытались привязать к ним красное полотнище транспаранта. Алёша, размахивая руками, руководил ответственной работой.

– Ровнее, ровнее натягивайте, товарищи! Чтоб загибов не было.

Руки мужчин, привыкшие крутить баранки комбайнеров и затворных шлюзов, с трудом справлялись с тонкой партийной работой.

– Рима Давыдовна, – обратился групповод к женщине в коричневом пальто, – помогите им. Мы уже опаздываем.

Суета вокруг транспаранта усилилась. Подошли хмурые товарищи в синих плащах и стали давать полезные советы. Серёга, пристроившийся у другого края окна, саркастически хмыкнул: – Кружок «Умелые руки»!

– Как писал Алексей Толстой: «Солнце ещё не взошло, а в стране Дураков уже кипела работа», – откликнулся я.

Наконец, транспарант удалось привязать, и туристы обреченно тронулись в праздничный путь. Замыкающим шел Алеша и подталкивал Кэт и Нинулю, которых все-таки удалось хитростью выманить из гостиничного номера и приобщить к всенародному празднику.

– Путь свободен! – радостно воскликнул я. И, вооружившись фотоаппаратом, мы покинули свое убежище.

Погода в этот праздничный день в Бургасе радовала глаз. Ослепительно желтое осеннее солнце разогнало своими лучами утреннюю серость. Ухоженные газоны и парковые аллеи центра города усыпаны опавшей за ночь листвой. Влажный морской воздух пощипывал в ноздрях и провоцировал меня чихнуть.

– Будь здоров! – сказал Серега, когда я все-таки не удержался.

– Я-то здоров, но для профилактики неплохо бы выпить пивка.

– А фотографироваться?

– В процессе поиска.

– В какую сторону двинемся?

– А демонстранты в какую пошли?

– Налево.

– Значит нам – в противоположенную.

– Полностью одобряю и поддерживаю! – тоном делегата партсъезда произнес Главный.

В поисках пивной мы вышли на площадь и оказались около огромного квадратного здания. Строение ослепительно блестело. Строгие белоснежные пионы прочерчивали вертикали. Между ними все пространство полыхало золотом тонированного стекла. Миллиарды солнечных лучей, отражаясь от зеркальных стен, слепили глаза.

– Наверно, театр! – восхищенно проговорил Серега.

– Шикарно, как в Америке! – прикрыв ладонью глаза, ответил я.

– Надо сфотографироваться.

– Подожди, очки надену, а то совсем ослепну.

Сделав несколько снимков, мы обошли здание и остановились у парадного крыльца. Скромная вывеска красного цвета, прикрепленная у входной двери, утверждала, что данное здание является городским комитетом партии.

– А ты: «театр, театр!» – с наигранной издёвкой обратился я к Главному. – Родную контору не признал.

– Да кто ж мог подумать… – ответил растерявшийся кандидат в КПСС, недоверчиво разглядывая доску с распорядком работы.

Мы обогнули зеркальное сооружение еще раз и, убедившись, что рядом с «театром» пивной не наблюдается, направились назад по аллее. Город выглядел безлюдно. Видимо, болгары, которым перепал от Родины Октября лишний выходной, отсыпались, завтракали и принимали утреннюю ванну. Редкие прохожие не спеша брели по неспешным делам. Сонная умиротворенность никак не вязалась с праздничным днем. Хотя, это для нас праздник, а для остального непрогрессивного человечества – обычный день.

– Бывает ли в Австралии 7 ноября? – обратился я к Сереге.

– Конечно, нет! – удивился он.

– Ты точно знаешь?

– Точно!

– А если подумать?

Мой товарищ внимательно посмотрел на меня. Почесал подбородок.

– М-да! – протянул он. – И впрямь…

– Я уж решил, что партийная деятельность плохо влияет на левое полушарие головного мозга.

– А как же! – засмеялся Серега. – Конечно, влияет. К тому же возраст. Если у молодых от всяких тезисов крыша протекает, что с нас взять-то?

– Ты, каких молодых имеешь в виду?

– Да любых. К примеру, Анку-пулеметчицу. Знаешь, как она в партию вступала?

– Марксизм – ленинизм – онанизм?

– Да…

Я негромко рассмеялся:

– Это из обязательно программы кандидатов в члены КПСС?

– Нет. Народный фольклор. Сволочь одна рассказала на базаре, – ответил Главный, хитро улыбаясь.

– Ты прям, как Брежнев! «Я хочу вступить в Коммунистическую партию!» – «Так вы же, Леонид Ильич, уже вступали!» – «То была ошибка!»

– Ошибка, говоришь? – Серега снял «Зенит» с плеча. – Вся наша жизнь, может оказаться ошибкой. Ну-ка, щелкни меня около этого деревца.

Я установил диафрагму, высчитал выдержку и поймал своего друга в прицел видоискателя.

– Внимание!

Серега принял позу беспечного путешественника.

– Пивная!

– Какая пивная?

– За твоей спиной – пивная! – радостно провозгласил я.

– Так нажми затвор и – вперед!

Мы мирно потягивали пиво на утреннем солнышке.

– Хорошо! – протянул Серега, сделав несколько глотков янтарного напитка.

– И, что самое интересное, никакой очереди, – добавил я, оглянувшись по сторонам.

– Цивилизация…

– Да… – я задумчиво посмотрел на окружающий ландшафт. – Вот у нас, в Краснодаре, жил один ветеран. Старый был. Еще Ленина видел. И каждый день после обеда ходил пивка попить. Знаешь, бочка у Колхозного рынка стояла, на повороте трамвая?

– Ну… – кивнул Серега.

– Много лет ходил. Пиво тогда двадцать две копейки стоило. Но годы берут свое, и собрался старикашка помирать. А коммунист был – до мозга костей. Верил в светлое будущее, на демонстрации ходил, не то, что некоторые… И вот пьет он как-то свое «Жигулевское» и задумался: «Что ж, я так и помру, а коммунизма не увижу? Как же так! Сражался, работал, строил это самое, светлое будущее, и на тебе! Кто-то увидит, а я нет?» И решил он устроить коммунизм на отдельно взятой территории.

Пошел на утро в сберкассу, снял все деньги и приходит к своей пивной точке.

– Маша, сколько стоит бочка пива? – спрашивает старикашка продавщицу.

– Да ты что, Степаныч! Ты же столько не выпьешь! Или свадьба у тебя? – подначивает старика тетя Маша.

– Да какая там к черту свадьба! Сколько, говорю, бочка стоит?

– Рублей пятьсот.

Отсчитал Степаныч пять сотен, протягивает продавщице.

– Сегодня всем бесплатно наливай!

– Видать у тебя случилось что? – спрашивает сердобольная тетя Маша.

– Ты наливай, давай, а деньги не бери, уплочено. Хочу посмотреть, как люди при коммунизме жить будут. – И отошел сам в сторонку с кружечкой.

Минут через пять весть о том, что на углу пиво наливают бесплатно, разнеслась по базару. Через четверть часа стали подъезжать с баллонами и канистрами. Кого похлипче – выкидывали из очереди, друг у друга рвали рубашки, особо нахальным били морду. Трамваи стали, так как толпа заполонила пути и не желала сдвигаться с места. Все друг друга посылали к матери, в том числе и вагоновожатую, которая с подножки трамвая злобно кричала: «Что б вы все обоссались, сволочи!»

Наконец, приехала милиция. Бочку закрыли, толпу разогнали, а тетю Машу и старика увезли в участок. После объяснений продавщицу отпустили с условием, что уберет сегодня бочку с угла. Старика же заставили писать объяснительную и пытать: с какой целью он устроил провокацию?

А старик сидел в душной милицейской комнате, захмелев от выпитого пива, и тихо бормотал под нос:

– Вот он какой, коммунизм, оказывается!

Еще целую неделю, каждый день народ приезжал с утра пораньше занимать очередь за дармовым пивом на угол Колхозного рынка. Только бочка больше не появлялась.

Старика же оштрафовали на пятнадцать рублей, но в КПЗ не посадили. Все ж таки ветеран и коммунист старый был.

– Да… – протянул Серега. – Коммунизм – это как горизонт: к нему приближаешься, а он удаляется. Повторим?

– Согласен. Теперь я угощаю.

Где-то вдалеке послышались звуки оркестра. Они, то расплывались неясной мелодией, то пропадали в пустоте парков и улиц.

– Похороны? – я вопросительно посмотрел на Главного.

– Думаю, демонстрация.

– Ах, да, конечно! Мне показалось, играют что-то траурное.

Музыка приближалась, и уже угадывалась мелодия «Забытых вальсов» Листа. К проезжей части улицы начали подтягиваться люди. Подходили в основном женщины: бабушки, мамы, тетушки. Они несли или вели за руку своих внуков, детишек, племянников. Взглянуть на шествие решили и несколько мужчин преклонного возраста.

Из-за серых деревьев показалась колонна. Впереди выступал оркестр медных инструментов. За ними шли два знаменосца с флагами Болгарии и СССР, а также передовая группа ответственных болгарских работников. Следом, не соблюдая ни малейшей рядности и строя, двигалась толпа демонстрантов. Кое-где виднелись портреты Живкова и Ленина. Карл Маркс присутствовал в двух экземплярах, его соратник Энгельс – в одном. Никаких других праздничных атрибутов, то бишь, флажков, воздушных шариков и красных гвоздик, у собравшихся не наблюдалось.

– Точно, на похороны похоже, – кивнул Главный. – Не умеют братья болгары радоваться Великому празднику.

– Я уже заметил: ни одного буфета. То ли дело у нас! И водочка тебе на разлив, и шашлычок свеженький, и всякие там пирожные-мороженые. Празднуй на здоровье!

– Как бы нас не заметили.

– Не переживай, – успокоил я друга. – Начальству не до нас, а для остальных мы вроде, как болгарские обыватели. Стоим, пивко сосем.

Демонстрация неторопливо продвигалась в направлении площади с зеркальным зданием. Наши шли в конце колонны. Алеша гордо нес красный стяг. Еще парочка престарелых членов КПСС держала убого нарисованный транспарант: «Братский привет с Родины Октября!». Жаль, что Алеша не догадался еще написать: «Горячий привет с Сибирских рудников!» или «Пламенный привет от крейсера Аврора!». Бедная фантазия удручающе сказывалась на настроении русских туристов. Они старались идти в ногу, но у некоторых не хватало навыков строевой подготовки. Да и музыка не способствовала парадному шагу. Поэтому, наш недавний знакомый в сером костюме шел рядом с колонной и негромко, но отчетливо командовал: «Левой..левой..левой! Подтянитесь, товарищи! Левой..левой!» Немного сзади поотстал мужчина в коричневом свитере. Рядом с ним бежал кудрявый разодетый мальчуган и по-русски кричал:

– Дай еще значок! Дай еще значок!

– Но я уже тебе давал, мальчик, – смущаясь, говорил наш демонстрант.

– Дай еще значок!

– Мальчик, я уже три значка дал. У меня больше нет! – убеждал пацана мужчина.

– Дай еще значок! – выкрикивал малыш, протягивая ручонку.

– У меня нет, мальчик! Больше нет значков! Хочешь, я тебе рубль с Лениным дам? – наконец-то нашелся он и вытащил из кармана железную монету. – Вот, возьми. Только иди домой. Здесь тебе нельзя, здесь только взрослые.

Мальчонка схватил юбилейный рубль, остановился и начал рассматривать. Лицо его заулыбалось. Он засунул монету в карман куртки и вприпрыжку побежал за мужчиной в коричневом свитере.

– Дай еще рубль! Дай рубль! – закричал юный рэкетир.

Бедный, затравленный советский турист шарахнулся в гущу своих соотечественников, и колонна сбилась с шага. Тотчас послышался голос:

– Не сбиваться! Принять правее! Левой.. левой! Не отставайте, товарищи!

– Им только барабанщика не хватает, – заметил Серега.

– И красных галстуков, – добавил я. – Может, повторим?

Мы сидели в своем просторной номере и готовились к праздничному ужину: пили «Солнчев бряг». Болгарские друзья обещали сегодня постараться и выдать сногсшибательный банкет по случаю 7 ноября с бесплатным, давно ожидаемым вином, тостами, песнями и танцами. Нашим подружкам, особенно Мальвине и Кэт, сообщение о возможных танцах на публике придало суматошную возбужденность. Девчонки с радостными лицами бегали из комнаты в комнату в поисках щипцов для завивки волос, лака для ногтей, маникюрных ножниц, каких-то пилочек, щипчиков и пинцетов. Складывалось впечатление, что в Болгарию они привезли чемодан с набором парикмахерских инструментов. Громко перекликаясь, подружки бороздили пространство второго этажа и даже пару раз заскакивали к нам в номер в поисках плоскогубцев. Уж не знаю, зачем этот слесарный атрибут им понадобился. Особенно неистовствовала Кэт. Третьего захода Серега не выдержал.

– Мы что, слесари? Откуда у нас плоскогубцы?

– Но, вы же мужчины! – удивленно возразила Самолюбивая. – Вы ведь пиво пьете? У нас на работе мужики пиво плоскогубцами откупоривают.

– Может у вас там, на работе и консервы напильником вскрывают, и хлеб топором режут? – предположил я. – А мы мужики интеллигентные! И пиво откупориваем, как все нормальные люди – о край стола.

Кэт, прищурившись, осмотрела полированный столик, на котором размещалась наша закусь и початая бутылка бренди. Заметив обитый краешек столешницы, немного успокоилась.