Путешествие в 16-ю республику. Авантюрно-приключенческий роман

– Прям Мальвина настоящая!

Оля фыркнула в ответ и, продемонстрировав окружающим свою выдающуюся попку, присела за столик.

– Пора наливать! Доставай! – распорядился Серёга. Я ловко вытащил из пакета бутылку бренди «Солчнев бряг».

– Да вы что! – вдруг возмутилась Нинуля. – Разве можно! А если нас выгонят из бара?

– Будешь так орать, то непременно выгонят! – отрезал я. – В баре сто грамм коньяка стоит больше, чем целая бутылка на воле. Нас шестеро. Вы представляете, какие можно понести потери, посидев по-человечески в этом заведении пару часов? Есть желание спустить по полсотни левов?

– Но неприлично из-под полы, – жалостливым голосом продолжала увещевать Нинуля.

– Будешь возмущаться – не нальём! – предупредил Главный. Никому Ненужная Женщина примолкла. Поняв, что инициатива полностью в наших руках, остальные дамы предпочли не перечить.

– Надо хотя бы что-то заказать, – осторожно произнесла Кэт, искоса глядя на моего друга. Решили взять три бутылки кока-колы и шоколадку. Кола отлично вписывалась по цвету с коньяком. А то, что в бокале недостает характерных пузырьков – ну, выдохлась, что с шипучки возьмёшь? Однако слабому полу всё равно хотелось отведать из буфета. У публики на столах красовались фужеры с какими-то коктейлями, из которых торчали зазывно влекущие трубочки. Ох, уж эти трубочки! Женщины без них не могут! Красные, жёлтые, зелёные. Торчащие из жерла бокалов, они так сексуальны! Их можно повертеть, помять пальчиками, показав при этом тёмно-красный маникюр. Их можно коснуться ярко накрашенными губками и потянуть живительную влагу. И, наконец, наклонившись к бокалу, бросить томный взгляд на сидящего напротив мужчину. И этот взгляд должен заставить его упасть на колени и рыдать от внезапно нахлынувшей страсти. Вы этого не знали?

Когда я принёс от стойки четыре жёлтеньких трубочки, глаза девчонок засветились неимоверной радостью. Теперь они не хуже других! Правда, Нинуля отнеслась к данному атрибуту женственности чисто по-мужски – безразлично. Наше радостное возбуждение, подкреплённое хорошим болгарским бренди, усиливалось. Все от души веселились, рассказывали анекдоты, истории, вспоминали поездку в поезде, строили планы на ближайшие дни. Девчонки обсуждали, какие покупать «тряпки». Про ужин мы забыли. Нам напомнил об этом Алёша. С круглыми вытаращенными глазами он появился у нашего столика.

– Вы, почему не пришли на ужин? – голосом армейского старшины прорычал наш руководитель.

– Ой, а мы забыли! – начали оправдываться девчонки.

– Это… – замялся групповод, подыскивая слова, – это… так получается, что вы не ужинали?

– Но мы не голодные! – отважилась подать голос Кэт.

– Такого быть не должно! – насупился наш руководитель. – Сергей Павлович, вы, как старший… Я назначаю вас главным среди вас! – Алёша осёкся, пытаясь понять, что сказал. – Вы обязаны обеспечить явку на ужин, завтрак и обед всех!

Оля поднялась со стула и подошла поближе к групповоду. Хлопая огромными накрашенными ресницами, источая запах французских духов и выпитого бренди, она обиженно произнесла: – Ну, вот! Мы только приехали, а вы нас уже ругаете! Разве так можно? – и надула губы.

– Я… Я… Не ругаю, – Алёша чуть отодвинулся от пышно колышущейся груди Мальвины. – Завтрак в восемь утра! Вы не маленькие! Дисциплина должна быть!

– А ведь он вмазал! – сказала Оля, когда наш руководитель отчалил от столика. – Я по глазам определяю.

– Да пошёл он! Чмо болотное! – выдала Кэт. – Хочу – хожу ужинать, хочу не хожу!

– Надо было его о валюте спросить, – напомнила Таня.

– Точно! – Мальвина двинулась вслед за исчезающим групповодом. – Я сейчас!

Потом обернулась:

– Серёжа, пойдём со мной. Ты же теперь Главный среди нас.

Мой друг не спеша поднялся. На его лице читалась явная неохота быть старшим в нашей компании.

– Ну, теперь их долго не дождёмся, – заметила Кэт и многозначительно улыбнулась.

– Это почему? – простодушно удивилась Нинуля.

– Да – потому!

Мне объяснять ничего не требовалось, так как я тоже намеривался поскорее уединиться с Таней, которая своим застенчивым видом всё больше возбуждала меня. Но покидать компанию в данный момент не хотелось. Ещё грамм триста «Солчнева бряга» зазывно плескалось в пузатой бутылке, и оставлять это добро не выпитым представлялось полным безрассудством.

– Давайте, девчонки, выпьем за страсть!

– За страсть? – оживилась Нинуля. Она единственная из оставшихся за столиком не потеряла бодрости духа. Мужское внимание всегда обходило её стороной. Она привыкла обходиться всегда и везде без сильного пола. Поэтому, даже простое присутствие за столиком единственного мужчины принималось Ниной за полноценную компанию.

Катя, после ухода Серёги с Мальвиной, отрешённо поглядывала по сторонам в поисках объекта для дальнейшего времяпровождения. Таня, разгорячённая выпитым бренди, улыбаясь, смотрела на меня. «Как долго мы будем здесь ещё сидеть?» – спрашивали её серые глазки. Я поднял фужер и поочерёдно посмотрел в глаза присутствующих дам.

– Итак, за страсть! – и после секундной паузы добавил. – Страсть, как хочется выпить!

– Ура! – воскликнула Нинуля и опрокинула бокал. Тост ей очень понравился.

В дверях бара нарисовалась Оля. Делая вид, что не замечает всеобщего внимания мужчин, она продефилировала к нашему столику.

– О! – удивлённо воскликнула Кэт. – А где же ваш Пьеро?

– Ну, что насчёт валюты? – перебила Таня.

– Получим утром, после завтрака. – Оля посмотрела на Катерину. – Кто не придёт на завтрак, тот не получит!

– Ты смотри, сама не проспи!

– Меня разбудят! – Оля самодовольно улыбнулась. Если бы у Кэт были стальные зубы, то в баре бы раздался жуткий скрежет.

– А кто тебя разбудит, портье? – спросила наивная Нинуля. Таня прыснула и отвернулась в сторону.

– Может даже и портье! – злорадно предположила Кэт. Оля не ответила на очередную шпильку, повернулась ко мне.

– Отойдём на минутку.

Я догнал её у дверей бара. Мальвина презрительно стрельнула взглядом в сторону нашего столика.

– Нажралась, пьянь!

– Да ладно, тебе! Ну, хочется ей мужика. Бесится, завидует. Какие ко мне вопросы?

– Дай мне ключи от вашего номера.

– А где постелют мне?

– Не догадываешься?

– Уже догадался! Держи! – Я протянул Мальвине гостиничный брелок. Оля забрала ключ, ещё раз взглянула на Катерину.

– Пьянь! – процедила она сквозь зубы и вышла из бара. Ситуация благоприятствовала покинуть прокуренный зал. Я подал Тане знак, и она, что-то сказав подружкам, поднялась из-за столика.

В полумраке коридора второго этажа я нашёл левую руку Тани и, взяв её за мизинец, повёл в номер. Кто-то из умных сексопатологов писал, что женщину к постели надо подводить, зажав её мизинец в своей ладони. Этот приём возбуждает страсть и в то же время делает любимую покорной и доверчивой. Подсознательно она воспринимает происходящее, как нечто далёкое, лёгкое, радостное. Как своё детство, когда родители водили любимое чадо за ручку, когда мальчики и девочки мирились, взявшись мизинцами. Этим жестом мужчина также показывает, что будет нежен в любви и очень внимателен к её желаниям. Аналогично, если женщина намерена возбудить и настроить своего партнёра, то должна привлечь его к постели, взяв за средний, самый длинный палец руки.

В пустом коридоре я слышал учащенное дыхание Тани и еле сдерживался, чтобы не прижать её к шершавой стенке и выплеснуть свою страсть. И когда за нами закрылась дверь комнаты, мы кинулись друг другу в объятия. Не знаю, что чувствовала моя любимая, я же попав в водоворот её шелковистых волос, поцелуев и ласк, совсем потерял ощущение реальности. Мне казалось, что насыщение не наступит. Не переставая ласкать друг друга, мы упали на кровать и через определённые промежутки времени стаскивали с себя ненужную одежду, подбираясь всё ближе к самым интимным местам наших тел. И, наконец, освободившись от бренного тряпья, мы слились в порыве безумной страсти. Страсть переросла в бурю. И то, о чём мы грезили два последних дня, свершилось.

Я закурил и предложил Тане. Она взяла раскуренную сигарету. Её светлые волосы разметались по подушке. Серо-голубые глазки полузакрыты. Движения утомлённо ленивы. Обнажённая нога, согнутая в колене, грациозно возвышалась над одеялом. Женщина получила удовольствие и молча курила. Мне это нравилось. Я тоже лежал с чувством удовлетворения и исполненного долга, без единой мысли в голове и потягивал родной «Космос».

– Ну что, зайка, может, отдохнём часок?

Таня повернула ко мне голову, её глаза чуть расширились.

– Не называй меня зайкой. Никогда!

– Ладно, – промолвил я. – Но, согласись: называть тебя кроликом ещё более неуместно.

Моя любовница резко села в постели.

– Я прошу, не называй меня ни «зайчик», ни тем более «кролик». Я прошу тебя! – громко, с нервной дрожью в голосе сказала она.

– Хорошо! Буду называть тебя просто Таня. Мне так даже больше нравиться, – миролюбиво ответил я. Что-то с моей подружкой не так. Где-то заклинило, но не понятно где? Танюша снова откинулась на подушку и попросила вторую сигарету.

– Когда мне было десять лет, – заговорила она, – мы с родителями в конце августа поехали в лес на шашлыки. И там, в лесу, я поймала кролика.

– Живого? – спросил я. Таня посмотрела на меня, как на придурка. Впрочем, в тот момент это так и было. Я понял, что надо помолчать, иначе наши отношения прервутся в самом начале турне. А в мои планы такая поспешность не входила.

– Он был серым и маленьким. Я схватила его в охапку и прибежала к родителям. «Прекрасно! Прекрасно! – сказал мой отец. – Ты настоящий охотник!»

«Интересно, это самец или самочка? – спросила мама». Отец взял кролика за уши и поднял. «Да это мальчик, мама!» – сообщил он. С тех пор я своего кролика звала «Мальчик». У меня никогда кроме рыбок не было никаких животных. А сейчас жил настоящий кролик с красивыми глазами, прохладным носом и великолепными ушами. Во дворе мне все завидовали. Я даже стала лучше учиться. Быстрее выполняла домашнее задание, чтобы уделять больше внимания «Мальчику».

Папа считал, что это очень хорошо для девочки: уделять внимание кролику, которого надо кормить, за которым надо убирать подстилку. Но моя мама была уже на шестом месяце беременности и у неё началась сильная аллергия на запахи. И хотя мы держали кролика на балконе, она всё равно жаловалась, что чувствует запах.

Папа решил отдать кролика бабушке, которая жила в частном доме. Мне очень не хотелось расставаться с «Мальчиком». Но родители заверили, что я смогу часто навещать его после занятий, ведь до бабушкиного дома всего шесть остановок автобуса.

Так и получилось. Сначала каждый день, потом через день я ездила к бабе Мане, чтобы покормить своего кролика. Он уже совсем вырос, отъелся и стал довольно-таки тяжёлым. Но для меня всё равно остался маленьким «Мальчиком».

Однажды в октябре я заболела ангиной и пять дней не выходила из дома. Папа успокаивал меня, говорил, что заедет к бабе Мане и попросит, чтобы она кормила моего любимца.

И вот, наконец, врачи разрешили мне выходить на улицу. И я помчалась к своему «Мальчику». И не успела…

Танин голос начал дрожать.

– Да, я не успела! – Она судорожно гасила уже потухшую сигарету в пепельнице.

– Его съела бабкина собака. За час до того, как я прибежала. У неё даже морда ещё в пуху была, когда я зашла во двор. Баба Маня решила покормить кролика, но не уследила, и он выскочил из сарая. А собака охотничья – лайка. И она его съела! Живьём! Я ненавижу собак! И, пожалуйста, не называй меня «зайка»!

Я посмотрел на Таню. Её глаза покраснели, губы дрожали. Она находилась на грани нервного срыва. И вдруг мне стало ужасно жалко эту женщину – ещё девочку! Какое-то глубинное чувство поднялось к краю моей души и выплеснулось в пространство комнаты, захлестнув разум и обезумив сердце. Я обнял Таню, я целовал её глаза, губы, шею, грудь! Я готов был поглотить собой её тело, спрятать его, отогреть в глубине своей души, чтобы ни одна слезинка не упала с мягких ресниц, чтобы она забыла свою боль. Я ласкал груди, бёдра, плечи любимой и шептал: – Не надо, Таня! Не надо!

И её тело откликнулось! И мы опять упали в нирвану любви. Я слышал только прерывистое дыхание, редкие всхлипывания и вздохи ненасытного желания. Она обхватила меня руками и ногами, прижалась всем своим горячим телом, а я в безудержной страсти шептал её имя.

Такого секса на грани нервного срыва я не испытывал никогда! Это просто жутчайшее наслаждение! Я лежал опустошённый морально и физически. Таня распласталась на кровати, раскинув ноги и руки в стороны, и тяжело дышала. Я провёл рукой по её бедру и тихо сказал:

– Танечка!

И сделал это, оказывается, напрасно. Словно мощная мутная весенняя вода прорвала плотину: у Тани началась истерика. Она отвернулась от меня, поджала ноги и зарыдала.

– Ну, что ты? Ну, что ты? – растерянно твердил я и гладил любимую по плечу. Она сбрасывала мою руку, потом перестала обращать внимание.

– Танюша, не плач, ласточка моя!

Но мои усилия оставались напрасными. Правда, всхлипывания прекратились, но слёзы текли в два ручья прямо на подушку. Надо как-то разряжать обстановку.

– Танюша! Ну, не плачь, милая моя! – Я гладил её русые волосы. – Вот вернёмся домой, куплю тебе другого серого кролика и назовём его «Мальчик-второй»! Будем кормить его красной морковкой.

– Ы-ы-ы! – заревела Таня. Ну, полный атас! Что делать? И тут в дверь постучали. О, чёрт, подумал я! Кого это принесло? Не уж ли Танюша своими рыданиями разбудила соседей? Не хватало только администрации отеля! Нормальная позиция! В номере лежит голая, явно изнасилованная женщина, не в силах вымолвить ни слова. Появляется коридорная, за ней Алёша, как представитель туристов и разбуженные постояльцы. Красота! И доказывай потом, что ты не ёж! Я быстро натянул джинсы, накинул рубашку.

– Тихо! Кто-то пришёл!

Таня перестала реветь и натянула на себя одеяло. Постучали ещё раз.

– Кто?

– Это я, Оля.

Я открыл дверь и с недоумением уставился на Мальвину. По всем моим расчётам она должна лежать в постели с Главным.

– Не помешала, надеюсь? – Маля, игриво улыбнувшись, вошла в комнату. Танюша тихонько всхлипывала, уткнувшись в подушку.

– Что это с ней? Почему она плачет?

– Это от счастья!

– Да? – Мальвина оценивающе посмотрела на меня.

– К сожалению, – развёл я руками, – на сегодняшний день больше не в состоянии никого осчастливить. А где Серёга?

Маля передёрнула плечами.

– Ждёт тебя в номере. Пойди, расскажи ему, как надо осчастливливать женщину.

Я понял, что меня попросили удалиться. И хотя в начале вечера предполагал провести с Таней всю ночь, в настоящий момент был рад покинуть девочек и, пожелав спокойной ночи, удалился.

В нашем номере царил полумрак. Серёга лежал в постели. Над моей койкой горел ночник.

– Чего вы тут не поделили?

– А пошла она на хум! – буркнул Главный.

– Ты, что её не трахнул?

Серёга повернулся и посмотрел на меня печальными глазами.

– Я что, за три тысячи километров е… ся сюда приехал?

– Логично! – съязвил я. – В общем: не сошлись взглядами на жизнь.

– А ты бы мог сойтись с ней этими самыми взглядами?

– Она не в моём вкусе.

– И не в моём тоже.

– Но один разок можно напрячься ради общего дела?

– Ну, да! Я один раз напрягусь, а она потом будет напрягать меня целый год!

– Прости! Забыл, что ты человек семейный. Мне бы хотелось взять часть твоих забот на себя, но я завяз с Таней.

– Надеюсь, у вас всё благополучно?

– Более-менее. – Я сел на кровать и закурил сигарету. Странная какая-то попалась мне девочка. Слишком уж эмоциональная. Впрочем, в этом тоже есть своя изюминка. Не то, что Оля! С ней ясно: постель – деньги – постель. То-то Серёга испугался! Когда отказываешь женщине, всегда прибываешь в задумчивости: правильно ли поступил?

– Смотри, что я купил в ночном баре!

Вид четырёх бутылок холодного пива вывел Главного из угрюмого состояния.

– Две выпьем, а две на утро, – предложил он, приободрившись. – Жаль, что холодильника нет. За ночь нагреются.

Действительно, в номере отеля холодильников не наблюдалось. Это и понятно: две звезды скромно пристроились на вывеске под названием этого подворья. Хотя по симметрии расположения этих фигур и остаткам клейкого вещества любой наблюдательный человек мог сделать вывод, что таких звёзд когда-то красовалось три. Видимо, сервис, предлагаемый гостиницей, вынудил кого-то из постояльцев, умудрённого опытом странствий, содрать лишнюю звёздочку с таблички. Но я уверен, что не советский турист учинил акт вандализма над скромной вывеской этого приюта путешественников. Русский человек – это вам не какой-нибудь ожиревший бюргер или сюсюкающий англичашка! Для русского даже туалет во дворе – сервис! Это буржуям отсутствие холодильника – страшное неудобство, головная боль и испорченное настроение. Для советского образованного человека, изучавшего в школе законы Архимеда, наличие отсутствия холодильного агрегата в номере, где имеется компакт-унитаз, никакой проблемы не составляет.

Крышка бачка снимается. Бутылки с напитками погружаются. Клапан регулируется на проточную воду при полном объёме – вот и все дела! Наутро у вас холодное пиво, водка и даже арбуз, если его удастся всунуть в фаянсовую вазу.

– Сразу видно: человек с высшим образованием! – с уважением изрёк Главный, после того, как я наладил работу нашего «холодильника».

Я пристроился на подушке, попивал пивко и думал о Тане. О том, что впереди ещё десять ночей и надо бы Малю куда-нибудь пристроить, чтобы не портила нам отдых. Серёга уже пожелал мне спокойной ночи и улёгся почивать. А мне не давали уснуть видения налитых Таниных грудей, округлые формы её стана и пахнущие лавандой волосы.

День первый. Бургас

На завтрак группа явилась в полном составе. Многие – не смотря на головную боль. Хмурые, опухшие лица и молчание за столами наводили стороннего наблюдателя на мысль о чьих-то поминках. У меня и Серёги лица были хоть и опухшие, но отнюдь не хмурые. Мы уже опустошили по бутылке холодного пивка из нашего «холодильника» и приготовились съесть очень много. Но в братской Болгарии не придерживались заповеди Суворова. Завтрак оказался по-европейски скромен. Это обстоятельство подвигло нас на рассуждения о походе славного полководца на Балканы, и о культурном наследии, оставшемся после этого вояжа. То ли русские войска завтракали, когда все болгары ещё спали по своим убежищам. То ли, кроме турок, на этой территории никто не обитал. Но факт имелся на лицо: российская культура питания здесь не прижилась. Эх, сейчас бы холодного постного борща со сметаной! Похмельный синдром искореним только холодным борщом или рассолом. А от тёплого чёрного чая многих передёргивало, словно от таблетки хинина.

Наконец, разнеслась долгожданная весть, что выдачу валюты решено проводить в номере руководителя сразу после завтрака. Через десять минут, когда наша компания подошла к заветным дверям, там толпилось человек тридцать. Впечатление, что выдавали получку в предпраздничный день.

– Может лучше сходить пивка попить? – предложил я, тоскливо глядя на жаждущих побыстрей урвать свои кровные.

– Святое дело! – бодро отозвался мой друг.

На рецепции мы купили по бутылке светлого пива и уселись на дерматиновые кресла в холле.

– До обеда свободное время, – потягивая пенный напиток, сообщил Серёга. – А потом экскурсия по городу.

– Надо сделать запасы в «холодильник». Ты, вообще, как собираешься воспользоваться валютой.

– Половину на подарки, половину на удовольствия.

– Я тоже так думал. Это получается – на пиво двести шестьдесят левов.

– Почему только на пиво? – приподнял брови Главный.

– Это я образно. Ну, пиво, бабы, папиросы, коньячок там…

– Думаешь, на десять дней хватит?

– Знаешь, сколько можно на двести шестьдесят левов бренди купить? Шестьдесят пять бутылок! Это по шесть бутылок в день на брата! И ещё пять штук на обратную дорогу!

– Я столько не выпью! – забеспокоился Серёга. – У меня почки.

– Вот поэтому мы и разбавляем коньячок пивом, – кивнул я на полупустую, коричневую бутылку.

Мимо продефилировали наши девочки, спеша на простор бургаских улиц. Кэт игриво помахала ручкой. Сейчас нам не по пути. У них свои интересы. Я бросил в след Тане оценивающий взгляд. А не так уж и плоха! Фигурка – что надо! Приодеть получше, причёску подобрать – пальчики оближешь. Чем и займёмся сегодня ночью.

Получив по пятьсот двадцать левов, мы с Серёгой тоже отправились изучать окрестности. Погода стояла солнечная, но прохладная. Стройные, серебристые ели, в большом количестве высаженные в центре города, совсем не напоминали о поздней осени. Да и многие лиственные деревья сохранили свой жёлтый наряд.

Посетив немногие попавшиеся по пути магазины, мы ничего особенного не купили, кроме зубной пасты для моего друга. Зато в винном отделе нашли любимый «Солнчев бряг» по 3.80 лева. Это очень обрадовало нас, так как в пересчёте на новую цену получалось уже по шестьдесят восемь бутылок на брата. А вот русская водка оказалась дороже.

Но нас данный факт не взволновал. Можем наглотаться и в Союзе по горло. В гастрономе удивила цена на сметану: целых двадцать два лева! Правда, в такой сметане стояла столовая ложка, и цвет этого молочного продукта имел почему-то светло-жёлтый оттенок, а не привычный белый. Но всё же!

– Да! Калории здесь дорогие! – протянул Главный.

– Ничего. У меня запас хороший! – заверил я Серёгу. – На десять ночей хватит.

– Я рад за тебя!

– Только я вот не очень.

Главный удивлённо приподнял брови.

– А в чём, собственно, проблема?

– Вопрос, куда девать Малю?

– Да. Это проблема. Может её в аренду кому-нибудь сплавить?

– Идея хороша, только я никогда не обучался профессии сутенёра.

– Ладно, не расстраивайся. Вечером что-нибудь придумаем. Хочешь, я пойду с ней погуляю? – обречённо предложил Серёга.

– Не надо таких жертв! А то могут быть и дети. Изнасилует на лавочке и мучайся потом совестью.

– Что это там Алёша руками воздух разгоняет? – поинтересовался Главный. Мы уже почти подошли к отелю. У входа стояло человек пятнадцать туристов. На ступеньке перед ними возвышался наш бравый руководитель. Он что-то объяснял собравшимся, размахивая руками.

– Прямо, как сигнальщик на корабле!

– А он, по-моему, во флоте и служил когда-то, – пояснил Серёга.

– Всё-то ты знаешь!

– Начальство надо знать в лицо! – процитировал мой друг бессмертную фразу Вицина. Подойдя ближе, мы обнаружили среди столпившихся земляков Таню и Нинулю.

– Что здесь происходит? – обратился я к Танюше и слегка обнял её за талию.

– Объявляют план мероприятий. – Моя подружка немного отодвинулась от меня. Какая недотрога! Суровое провинциальное воспитание.

– И что интересного?

– Завтра свободный день. Потом едим к шефам в какой-то городок на побережье. А в субботу – ужин в национальном ресторане.

– С вином? – спросил я.

Тут же слева от меня, словно прочитав мои мысли, коренастый мужик, перекрывая блеяние бабушек-туристов, почти заорал:

– А когда же вино давать будут?

– Обещали! Обещали! – поддержал его кто-то из толпы.

– Не беспокойтесь, товарищи! – Алёша вытянул правую руку вверх, а левую в сторону. – Этот вопрос мы утрясём в самое ближайшее время.

Он опустил руку на уровень плеча:

– Будет вам вино!

Толпа рисоводов одобрительно загудела. И поскольку большинство присутствующих больше ничего не интересовало, люди стали расходиться.

– Девчата, может, по коньячку перед обедом?

– Я не хочу, – вяло ответила Таня. Она казалась уставшей и растерянной. Неужели, я её так замучил прошлым вечером?

– А где же Оля и Катя?

– Они что-то присмотрели в магазине, – объяснила Нинуля.

Вот ведь какие дела! Если мужчин может помирить игра любимой футбольной команды и бутылка водки, то женщин – интерес к тряпкам. Ну, что ж, это даже к лучшему! Дружнее будет наш альянс.

Обед оказался без затей, но сытный. Не стану представлять подаваемые блюда, тем более, что не в состоянии описывать кулинарные изыски так, как Гарднер в своей нескончаемой саге о пище Ниро Вульфа. Сообщу только, что после ста граммов «Солнчева бряга» мы с Серегой имели отменный аппетит и хорошее настроение.

Разморенные обедом туристы грузились в автобус, чтобы посетить достопримечательности Бургаса. Поскольку этот симпатичный болгарский город не имеет славного революционного и боевого прошлого, то и осматривать оказалось особо нечего. Наш гид Христо больше рассказывал о самой Болгарии. Я тихонько дремал на плече у Танюши. Она не возражала, тем более что сама находилась в полусонном состоянии. Только однажды нам пришлось выйти из автобуса. На очередной остановке в честь какого-то памятника к нам подошел Алеша и, еле сдерживая свой гнев, прорычал: