Небо на цепи

Его планы слегка нарушил призыв на срочную службу после первого года учёбы. Тогда гребли под гребёнку всех, кто поступил после школы. Тянуть армейскую лямку выпало в Мурманской области, хорошо, хоть не на флоте, а всего лишь в стройбате. Но хлебнул он прелести северов по полной программе, даже вспоминать порой жутко. Вовчик с Димоном тоже служили, кто где – Вовчик в каких-то мутных, то ли внутренних, то ли химических войсках, Димон в связи. Витёк от армии успешно откосил. В Афгане повоевать никому из них не довелось, и то ладно. Взвод, в который он попал, состоял из мурманских пацанов, ребят крепких и, как потом это назовут, почти сплошь беспредельщиков. Позже они стали партнёрами его детища, «Витлора», много чего с ними приходится делать и сейчас – Лёня Гетманченко их находка…

В зимние каникулы на четвёртом курсе Андрей приехал в Город. Через полгода он защитит диплом и вернётся сюда, а пока ему надо было понять, что происходит вокруг, кто чем дышит, кто чем занимается. И чем он сам займётся совсем скоро. То, что он видел вокруг, его не радовало. Ну, вот совсем. Город стал другим. Где уютные дворы их детства и юности? Где чистые, продуваемые ветрами, просторные улицы и проспекты? Он шёл, оскальзываясь на ледяных брустверах улицы детства, заваленной никем не убираемым снегом. Вокруг ходили, закручиваясь в человеческие буруны и омуты, хмурые озабоченные люди. Всё это было совсем не похоже на Москву, хотя и она в те времена была такой же неприветливой и неприютной. Он пытался отрешиться, смотреть на происходящее другими глазами. Детство и юность закончились, того Города и тех людей больше нет. Надо строить новый Город, свой Город, который, по их юношеским мечтам, всё-таки будет лежать у их ног.

Друзья занимались, чем попало. Димон с Витьком с переменным успехом учились в техникуме, крутились по мелочам, иногда по делам пересекаясь с Вовчиком. Вовчик успел поучиться в университете, откуда его отчислили то ли за драку, то ли за что-то ещё. Больше он попыток получения образования не предпринимал, собрал себе по-модному – «бригаду». Люди там были разные, очень уж разношёрстная компания подобралась. Бывшие студенты и не нашедшие себя в официальной системе молодые люди, даже милиционеры и кто-то ещё. Все они пытались жить иначе, чем предписывалось общественными нормами и правилами. Андрей наблюдал за ними, словно немного издалека, полукриминальная романтика его вообще никак не привлекала. Как-то раз в ресторане он впервые увидел с Вовчиком Леру. Эта пара вызывала странное ощущение. Андрей отчётливо понимал, что ничем хорошим это не закончится.

Пространство вокруг них электризовалось и даже нагревалось. Она разговаривала только с Вовчиком, всё остальное время молчала, опустив глаза, курила, иногда отпивая из бокала шампанское. Когда она подняла на него взгляд, Андрей понял, что лучше бы она этого не делала. Взгляд был напряжённый и опасный, в нём смешалось столько всего – любовь, счастье, страх и какое-то отчаяние, этот взгляд, словно из-под воды, он запомнил. Глаза врубелевской Царевны-Лебедь, только очень светлые и прозрачные. Совсем недавно культмассовый сектор повёл изнурённых сессией студентов в Третьяковку. Андрей слонялся по залам, иногда прислушивался к тому, что вдохновенно говорила экскурсоводша. Тогда казалось, что всё пролетает мимо ушей, а сейчас вдруг всплыло в памяти: «Царевна с полотна Врубеля таинственна и загадочна, лицо её печально. Изображена Царевна-Лебедь на фоне спускающихся над морем сумерек, узкой полоски заката на горизонте и далёкого города. Но картина – не костюмированный портрет артистки, это чарующий миф о высшей красоте, о тайне её проявления в мире. В эстетике символизма лебедь олицетворяет вдохновение, которое может и возвысить душу, и привести её к познанию тёмных, таинственных сторон жизни. Художник наделяет свой образ демоническими чертами. Царевна-Лебедь – существо двойственной природы, она олицетворяет две стихии– тёмную, холодную водную и одновременно устремленную ввысь воздушную, небесную. Художник пытается уловить момент превращения девы в птицу, чудесную метаморфозу форм, словно тающих в последних лучах заката. Он передаёт ускользающее движение уходящей царевны. Изображение кажется бесплотным призрачным видением». Да, похоже…

Вовчик не отпускал её на расстояние вытянутой руки. Сидящие за столом посматривали на них косо. Понятно, подумал Андрей, классика жанра – нас на бабу променял… Вокруг них кругами ходила опасность, она была явной и ощутимой. Ему вдруг сильно стало жаль их обоих…

Через семь месяцев, когда он вернулся в Город с дипломом Московского института народного хозяйства имени Г.В. Плеханова, бригады Вовчика уже не существовало, сам Сибирцев парился на нарах. Андрей аккуратно навёл справки. Почему-то его ничего не удивило – Вовчик сильно проигрался в карты, а расплачиваться за это пришлось Лере. Она молчать не стала, и её заявление в милицию потянуло за собой целый вал проблем. Половина бригады уже осуждена, Вовчика крутят на серьёзный срок… Друг уехал на четыре с половиной года на зону за хулиганку, а куда делась Лера, не знал никто.

Пришлось всё начинать одному. Димон с Витьком, конечно, помогали. Но они стали, скорее, техническими помощниками, обсуждать с ними стратегию и тактику было почти бессмысленно, ему здорово не хватало Вовчика, его неординарного мышления. Ядрихинский вынужденно вошёл под крышу «Горностроя», но он не зря учился в Москве, кое-что понимал про народное и не очень народное хозяйство. Когда Вовчик вернулся, дела пошли веселее, вдвоём всё-таки проще. Вскоре к ним присоединились Серёга Елисеев и Игорь Белозёров. А вот Димон с Витьком… Димон через год умер от передозировки, а Витька ещё через год убили, застрелили в одном из неприютных дворов за железнодорожным вокзалом. Убийство, конечно, не раскрыли, дело сразу перешло в разряд глухих «висяков», так и пылится, наверное, где-то в архиве. Кто тогда вообще что-то раскрывал, никакие поквартирные обходы и опросы возможных свидетелей не помогали. Да и все сроки давности уже прошли…

Вовчик периодически выпрягался, его неуёмная натура не давала ему спокойно жить. Но те истории не носили катастрофического характера, их удавалось регулировать почти безболезненно. Они с Елисеевым частенько напоминали другу слова из культового фильма всех времён и народов: «Говорил я ему, говорил: кабаки и бабы доведут до цугундера».11 Но тогда было довольно весело, и никто почти не задумывался о возможных последствиях, это была просто фраза из фильма.

Через несколько лет они окрепли настолько, что решили от «Горностроя» отделиться. Легко это сделать не получилось. Бесконечные переговоры, торги, угрозы, уступки, переуступки… Пришлось пожертвовать гидролизным заводом и ещё кое-какими активами. Казалось, что всё устаканилось…

Они решили строить горно-обогатительный комбинат в Северореченске. Место выбрали, в общем-то, случайно, просто в администрации региона появились подвязки, их вывели на заместителя губернатора Петра Андреевича Боровикова, с ним и договорились к обоюдному профиту. Елисеев поехал в Северореченск, с Боровиковым они вполне сработались. Понадобилось информационное сопровождение проекта, Серёга нашёл журналистку местной газеты и привёз её сюда. Когда она брала у него, директора, интервью, он привычно втирал что-то про межрегиональную экономику, распределение акций, что-то ещё из обязательной программы. Лицо у журналистки, было непроницаемое и спокойное, она внимательно слушала его, периодически поглядывая на диктофон, делала пометки в блокноте. Андрей усмехнулся про себя, вспомнив, какую пургу тогда нёс! И всё шло гладко и спокойно, пока в кабинет не вошёл Вовчик. Когда вокруг опять наэлектризовалось пространство, Андрей всё понял. И вдруг он увидел, узнал, вспомнил её прозрачный взгляд и внутренне напрягся. Но… Все они стали старше на пятнадцать лет, уже могли сдерживать свои чувства и эмоции. А свистопляска всё-таки началась нешуточная. И взрыв на Н-ском горно-обогатительном комбинате, после которого погиб главный инженер Гейнцлер, помешанный на экологии. и сообщивший Лере информацию о негодном оборудовании, чего делать не стоило. И убийство корреспондента Лёши Ворохова, который передал ей кое-какие сведения, чего ей тоже не надо было знать, и последовавшая потом странная гибель ответственного секретаря газеты… Даже совсем немного понимая характер Леры, можно было ожидать, что она всё это опубликует. Этого никак нельзя было допустить! Пришлось подсылать к ней Вовчика. И Вовчик опять потерял берега… Но с Лериной подачи они тогда вышли на жадеитовое месторождение в северных горах, приобретение которого сулило большие перспективы. Андрей наблюдал за событиями того года и мучительно размышлял. И придумал. С его подачи через подставную фирму Вовчик этот горный участок приобрёл. Следующим пунктом комбинации было временное отстранение его от «Витлора», чтобы пришёл в чувство и немного успокоился. И тут Серёга Елисеев учудил то, чего вообще никто не ожидал – он женился… на Лере! Андрей чесал в затылке от неожиданности, Серёгу пришлось полностью замкнуть на Северореченск, но он перевёз Леру с ребёнком в Город. Ещё веселее придумал – сам почти всё время на Севере, а главную угрозу оставляет неделями, а то и месяцами без присмотра. Ядрихинский глаз ни с неё, ни с Вовчика не спускал. Но она была занята ребёнком, дистанцию с «Витлором» и, главное, с Вовчиком, соблюдала, и Андрей на некоторое время расслабился.

Года три прошло относительно спокойно. Но так ведь долго не бывает, и опять активизировался «Горнострой». И, похоже, на этот раз ребята настроены очень решительно, они попытаются забрать всё. Действовать начали масштабно – со всех флангов сразу, после того, как лобовая атака на него лично не удалась. Его жена Илона попыталась нейтрализовать Белозёрова, тот испугался и спрятался – уехал из Города. Тогда она плотно присела на Елисеева. Серёга, оказалось, слаб на внешние проявления – поддался на Илонкины комплименты и восхищение и чуть не погиб в гололёд под колёсами случайной машины. Но она ещё до этого в надежде избавиться от мужа и получить его акции, присоединив потом до контрольного пакета Серёгины, нашла киллера, такого же недоумка, как и сама. Тот заказ предложил выкупить, пришлось потратиться, а Илонку на пару недель отправить в СИЗО, чтобы чуток остыла. Но у неё кукушка съехала окончательно, её, похоже, грохнул этот придурок Валера из Северореченска, бывший помощник Елисеева, и куда-то свалил. Но с Валерой ладно, найдём и разберёмся. Лене Свистуновой, в которую этот Валера чуть не с детства влюблён и на этой почве свихнулся, мочит всех баб, что её обижают; сейчас пока ничего не грозит, она в Северореченске. Елисеев там за ней присмотрит. А эта парочка, Лера с Вовчиком, беспокоила его сильно, от них никогда неизвестно, чего ожидать можно. Ну, кто мог предположить, когда он отправлял Вовчика в Южнороссийск вместо Белозёрова решить проблему с зависшим в порту грузом, что там окажется Лера? И более того, что она знакома с их доверенным лицом Лёней Гетманченко? Этот Лёня, проповедник Силуан недоделанный, притащил Вовчика на свои богослужения, или как там они у него назывались, а там тебе весь фестиваль – и Лера во всей красе, и какой-то сумасшедший на неё с ножом нападает, а Вовчик, куда деваться, её, конечно, спасает. Всё, конец спектакля. Лёньке башку оторвать бы за все его мракобесия и за то, что игру поломал. Когда Андрей узнал, что Лера с Вовчиком снова вместе, даже похолодел. Вот ведь, не кончится это добром. Думай теперь, что делать…

– С этим всё понятно. – Прервав Вовчика на полуслове, Андрей встал, прошёлся по кабинету, остановился у окна.

Володя молча наблюдал за ним. Андрей потёр подбородок.

– А что по ЖКХ?

– Если по Северореченску, Серёга там уже затеялся, объединяет Водоканал и Электросети, акционирует их в ближайшее время. Здесь я тоже несколько «управляшек» знаю, можно их дёшево выкупить. Только я, знаешь, что думаю… Раз у нас такой фестиваль с «Горностроем», давай фирму по ЖКХ здесь регистрировать не будем. Чтобы запутать, зарегистрируем её где-нибудь в Чехии или в Австрии, например. У тебя же в Австрии есть концы. А в Чехии, я посмотрел, можно ещё проще сделать. Регистрируешь фирму, сажаешь там какого-нибудь левого чеха, прикупаешь домик или там замок, если хочешь – и всё, запаришься концы искать.

– Сам придумал? – Андрей присел обратно за стол, побарабанил пальцами по столу.

Володя разулыбался:

– Почти. С Леркой разговаривали недавно, а она Чехию очень любит и неплохо знает, рассказывала про Прагу, Карловы Вары, ещё там какие-то города, как он называется, где «Будвайзер» варят, не помню… Ну, неважно. Короче, я подумал, поузнавал и вот, предлагаю.

– С Леркой, значит, разговаривали, да ещё про Чехию… Понятно. И как она?

– Ну, как… За отцом ухаживает, он сильно плохой, тётка в больнице. Елисеев дочку пока с собой забрал.

Андрей кивнул.

– А сама себя как чувствует?

– Говорит, нормально. Устаёт сильно.

Ядрихинский вздохнул.

– Устаёт, значит. Про Чехию они разговаривают… Ладно, время терпит пока. Займётесь потом, если Чехию любит. Вот родит, тогда посмотрим. – Он помолчал, насладившись выражением лица друга. – А что ты, отец-героин, в лице-то изменился? Ты не бледней. Ещё скажи, что ты ничего не знаешь о результатах ваших южнороссийских каникул…

Володя молча качал головой. Откашлялся и с трудом выговорил:

– Ну, Лерка… Я подозревал, конечно, но она молчит, как партизанка… Андрюха, ехать ведь надо. И вообще, ты-то откуда это знаешь?

– А я тебе говорил, что вы друг друга стоите… Как откуда знаю? Полезно, знаешь ли, с подругами общаться. Лена сказала, она ведь за подругу переживает. Ведёте себя, как дети, честное слово. Одной сорок скоро, другому сорок пять… Ты, Вовчик, конечно, поедешь, только не сейчас. Ты меня послушай, хоть раз, очень тебя прошу, как друга. И в последний раз. Пока дело не закроют, подписку о невыезде не снимут, сиди дома, не дёргайся. Ничего не случится, если ты мозги включишь. У тебя, может быть, последний шанс с жизнью своей разобраться. Поэтому, давай, возьми себя в руки. Лера справится, она это тебе, себе и всем подряд лет двадцать доказывает. Поэтому пока по телефону, хоть про Чехию, хоть про Австрию со Швейцарией разговаривайте, но не дёргайся никуда. Что там со следователем?

– Да всё крутит. Они Олега Нестерова, быка того, горностроевского, ищут. Телефон пробили, Аня с ним последним разговаривала. Мне она не звонила, они проверили и мой телефон тоже, там только от Лерки и от тебя звонки, да ещё с закрытого номера, это когда он мне ночью звонил. Но следак дал понять, что пока Олега не найдут, никто не пошевелится. А у него телефон недоступен, никто его не видел давно, где искать, неизвестно. То ли спрятали его, то ли грохнули.

– А Лана Селезнёва, что? Больше на тебя не выходила?

– Как не выходила… Домой даже приезжала. Всё о прошлом вспоминала, на большую любовь намекала, типа, давай вспомним, как нам с тобой хорошо было. «Да что тебе эта Лера, толку от неё нет никакого. А я тебе помогу, «Горнострой» своих не сдаёт, и дело у тебя будет, и бабло, а так бегаешь у Ядрихинского на посылках, как пацан. Ты столько лет на него горбатишься, а ничего у тебя нет, так, мифические акции какие-то…»

Андрей возмутился:

– А если они мифические, зачем они им? Да ещё и Лерины до кучи? А в «Горнострое» ты, случайно, не генеральным сразу станешь с этими витлоровскими акциями? Ты от её красоты и таких грандиозных перспектив не поплыл? Руслана своей хваткой славится. Вот баба, вроде, просто адвокат, а по трупам ходит! Не зря её там столько лет держат…

Володя махнул рукой.

– К ней и близко подходить страшно, это же не женщина, а бультерьер – глотку перекусит и не подавится.

– Да, бабы у тебя, одна другой краше… Такой разброс, такая широта души… Ладно, Вовчик, хватит на сегодня. Иди, работай. И очень тебя прошу, подумай над тем, что я тебе сказал, иначе всё будет плохо, так плохо, как ты даже себе не представляешь.

Он проводил взглядом Вовчика, который, забыв на столе все свои бумаги, быстрым шагом покидал кабинет, на ходу выуживая из кармана телефон, долго, что-то решая, смотрел на столешницу с разложенными на ней документами, сводками и таблицами. Чехия, значит… Мужики как-то уж очень утилитарно используют Леру, что она всё у них только и делает, что детей рожает. А вспомнить горно-обогатительный комбинат, жадеитовое месторождение… Да и в концепции рыбозавода, которую ему Лена написала, явно чувствовалась Лерина рука – Ленка, конечно, молодец, похоже, с заводом справится, но стратегическая часть принадлежит не ей. Всё-таки правильно он сделал, когда ввёл Леру в совет директоров «Витлора». И она нужна здесь, а не чёрт-те, где – в Южнороссийске. Теперь надо как-то безболезненно её оттуда изъять, хотя, как её изымешь, родственники болеют, самой скоро рожать. Дела… Он ещё посидел, вертя в руках телефон. Вздрогнул, едва не выронив, когда тот, вибрируя, зазвенел. Усмехнулся, увидев, кто звонит.

– Слушаю, Лера.

– Андрей Николаевич, есть минута меня послушать?

– Лера, для тебя даже не одна. И хорош меня по имени-отчеству называть…

Слышно было, как она вздохнула с досадой.

– Хорошо, но не сейчас. Дело вот в чём…

Ядрихинский внимательно её выслушал, расспросил о здоровье. Когда она распрощалась, выключил телефон, отметив, что она не задала ему ни одного вопроса. Да, Лера… Он вспомнил встречу Нового года в ресторане, как Лера с Вовчиком сидели в креслах в холле, как она на него смотрела… Глянешь и понимаешь – эта женщина ради этого мужчины пойдёт на многое. Если решит, конечно, что надо… Что же делать-то с вами… Он посидел в задумчивости. Потом набрал номер.

– Здравствуй, Лана. Ядрихинский. Как насчёт встретиться сегодня, поужинать? Давно я с красивыми женщинами в ресторане не бывал! Да ладно тебе, и отдохнём, и о делах перекинемся. Где? Всё, договорились. Ты сама или за тобой заехать? Понял, понял. До встречи.

Положил телефон на стол, подумал ещё и, поискав в контактах, набрал ещё один номер.

– Здорово, Вадим. Разговор есть. Да, пора уже. Завтра? Вопросов нет.

Опять отошёл к окну и, упёршись кулаками в подоконник, смотрел на желтеющие деревья внизу, на кусок набережной, по которой идут, то сходясь, то расходясь, хохоча и рассказывая, перебивая друг друга, что-то уморительное, четверо шестнадцатилетних пацанов, у которых ещё всё впереди… Его размышления прервала секретарша.

– Андрей Николаевич, руководители отделов на планёрку собрались. Приглашать?

Он кивнул, собрал разбросанные по столу документы и сел за свой стол. Решать будет потом. Работать надо.

Глава третья

Из окна кабинета Елисеева на пятом этаже здания Администрации до самого горизонта хорошо просматривалась река, бликующая под слабым светом солнца, периодически прятавшегося за облаками. Река жила своей напряжённой летней жизнью – туда-сюда сновали лодки, катера, среди которых, Лена была уверена, были и везущие на рыбозавод сегодняшний улов. Свистунова вернулась в Северореченск из Города почти месяц назад, всё это время разбиралась с тем, что происходит на заводе. Ситуация оказалась тяжёлой, она физически чувствовала глухое противодействие прежнего руководства завода. Ещё совсем недавно её, журналистку газеты «Север», встречали здесь с распростёртыми объятиями, усаживали на самое почётное место, рассказывали о проблемах и достижениях, улыбались и говорили комплименты. А теперь, словно и не было почти двадцати лет сотрудничества, смотрят неприязненно, пытаются игнорировать её слова и распоряжения. Порой просто делают вид, что не слышат, о чём она говорит или спрашивает. Это изматывало похлеще физической работы, хотя и среди нынешнего коллектива были поддерживавшие её люди, но они высказывались очень осторожно – как бы себе не навредить.

Лена тяжело вздохнула, переведя взгляд с реки на лежащие перед ней документы. Елисеев участливо спросил:

– Что, Лена, тяжко приходится?

– Ой, и не говори, Сергей Василич… Все как с цепи сорвались, директор этот бывший, Геннадий Павлович, прямо центр сопротивления создал, агитирует против бандитской экспансии на последний рубеж экономики региона…

– Брось, не переживай. Вот, смотри, – он подал ей пластиковую папку. – Буквально в течение недели к тебе приедут сразу пять специалистов, посмотри резюме. Главный технолог, главный инженер, финансист, кадровик, экономист – все с хорошим образованием, молодые, но с опытом работы на пищевых производствах. С ними обсудишь всё, посчитаете, посмотрим, как будем финансировать, что в каком порядке будем реорганизовывать, какое оборудование закупать…

Она полистала концепцию, нашла нужное место.

– В принципе, у нас план-то есть, который мы с Лерой писали – и про конвейерные линии, и про рефрижераторный флот, и про утилизацию отходов…

– Лена… Вы хорошую концепцию написали, она принята. Но мне сейчас нужны конкретные цифры, марки оборудования и так далее. Мужики тебе помогут, что ты сразу, как твоя оппозиция, начинаешь…

– Нет, ты не понял, при чём здесь оппозиция… Я не против специалистов, главное, чтобы вы не забыли…

– Лена, ваш вклад незабываем… – Он развёл руками, – никто не спорит, вы молодцы, но сейчас нужно вашу концепцию реализовывать, а для этого спецы нужны.

– Да понятно всё. Где они жить будут, эти наши спецы?

– Не парься, служебное жильё у нас есть. Посмотришь на них, оценишь потенциал. А наладите работу, сможешь почаще в Город летать, к Андрюхе на консультации и совещания. Ладно, глаза-то не закатывай! Слушай, Лен…

Он помолчал, словно собираясь с мыслями.

– Ты вечером сегодня что делаешь?

– Что я делаю… Телик смотрю и мечтаю о кренделях небесных. Есть какое-то предложение?

– Есть, Лена. Приходи к нам, а? Лизка коры мочит, только шум стоит. Совсем Риту затерроризировала. Прикинь, освоила мамин взгляд, ну, ты знаешь, как Лера может посмотреть. Рита ей что-нибудь скажет, она молчит, только исподлобья смотрит, даже страшновато, глаза-то чёрные почти… Вообще не слушается. Сейчас хоть плакать перестала постоянно, но как с матерью вечером поговорит, сидит в комнате своей, не выходит, даже если я зову… Приди, пожалуйста, поговори с ней…

Лена покачала головой.

– Да, ребята… Весело живёте… Вообще, конечно, Лиза золотой ребёнок, спокойная, уравновешенная…

– Ну да, посмотрела бы ты на неё, как она спокойно Риту вводит в состояние коллапса, а у неё ведь двое детей было… Нам бы хоть немного дома покоя, пока у Леры там такая ситуация…

– Да, бросили мы все её одну. Бедная моя подруга…

– Ничего, Лена, не сделаешь, всё может случиться в любой момент, может, завтра, а может, через месяц… Просто последние дни с отцом побыть… Я Лизу из-за этого и забрал сюда. Так придёшь?

– Конечно, Серёжа, какой разговор… А как Рите здесь живётся? Как с работой?

– Да нормально. Работает, нравится ей. Кроме обычных дежурств в травматологии ещё и с санавиацией сотрудничает.

– Понятно… – Лена вздохнула. – Ладно, Сергей Василич, пойду. Тебе работать надо. Да и мне тоже…

– Иди, Лена, не переживай так сильно, всё уладится, с командой сработаешься, ребята все нормальные. Ждём тебя вечером.

С завода Лена решила идти пешком – не хотелось садиться в машину под насмешливыми взглядами коллег или того хуже – ждать автобуса на конечной остановке! Лучше тихо пойти по улице в сгущающихся августовских сумерках. Белая полярная ночь закончилась, по вечерам быстро темнело, вдоль дороги зажигались жёлтые или молочно-белые шары фонарей. С севера тянуло прохладным ветром, под ним клонились высокие стебли иван-чая, отцветавшего и распускавшего от прикосновения ватные клочья из семенных коробочек. Желтеющие лиственницы при приближении к ним словно вспыхивали под светом фонарей. Сорвался и начал мелко накрапывать дождь. Да, осень на севере – грустное зрелище. Даже родившаяся и выросшая в Северореченске Лена не очень любила её. Как представишь, что совсем скоро длинная-длинная зима, месяцев на восемь всё накроет снегом, запуржит, заморозит, а ещё и непроглядная тьма воцарится до самого апреля… Пахло влажной травой, опадающими листьями и почему-то грибами. Лене вдруг очень захотелось в лес, подышать смесью этих запахов, свежестью близкой реки, просто посидеть на земле. Надо обязательно завтра сходить за грибами,, хоть в субботу побыть вне этой нервотрёпки и бесконечной работы… Навстречу шла оживлённая компания, люди громко переговаривались – явно кто-то заезжий, свои, городские, себя ведут совсем иначе. Когда компания почти поравнялась с Леной, от неё отделился человек, что-то объясняя спутникам, и направился к ней.

– Лена? Это ты? Привет!

Лена с удивлением узнала Мишу, Михаила Миронова, начальника геологоразведочной экспедиции из Петербурга. Они познакомились давно, больше пяти лет назад, у Лены случился сложный роман с его заместителем Максом, глупо и обидно закончившийся неожиданным приездом в Северореченск его жены, о существовании которой Лена даже не подозревала. Макс с тех пор в городе не появлялся, а Миша изредка бывал. Экспедиция моталась по региону, ей была поставлена задача оценить законсервированные лет двадцать назад месторождения углеводородов и, желательно, найти новые. Судя по всему, экспедиция с работой справлялась неплохо, потому что в регионе начинался нефтегазовый бум, похожий на тот, который сотрясал соседние северные области и республики лет тридцать-сорок назад. Лена к этому присматривалась издалека, в газете она уже не работала, вся эта сутолока её интересовала постольку, поскольку это могло бы помочь или помешать её новым задачам, связанным с рыбозаводом. Но встрече с Мишей она обрадовалась. Миша когда-то был влюблён в Леру, но та на его чувства не ответила.