Наследие великанов

– Такая любовь не повторится. – Вспомнив Адриана, девушка едва не заплакала.

– Повторится, – уверенно пообещал Адам.

– Нет…

– Подойди ко мне.

Она знала, что это требование обязательно прозвучит, и была к нему готова. Не вздрогнула, не вздохнула – просто подошла, остановившись в шаге от сидящего на столе Адама.

– Разденься.

Шера рывком скинула куртку, но вампир остановил её:

– Медленно.

– А если я хочу всё сделать быстро?

– У нас есть время. – Он помолчал. – До полуночи сюда никто не явится.

«Ещё не хватало, чтобы здесь оказались свидетели!»

– Мы договаривались на один раз, – напомнила Шера. – Остальное отдам деньгами.

– Да, – кивнул Носферату. – Раздевайся.

Теперь она действовала медленно, как приказано. Плавно задрала футболку, подразнив Адама небольшими, но крепкими полушариями грудей, повернулась спиной, крутанулась, машинально вспомнив, что это движение очень нравилось Малкавиану.

«Прости, Адри…»

Не оборачиваясь, расстегнула и чуть приспустила джинсы. Носферату всхрипнул. Шера выгнулась, продолжая дразнить голодного вампира.

– Тебе нравится?

И снова всхрип – короткий.

Девушка сбросила сапоги, развернулась и вдруг увидела Адама – совсем рядом, в нескольких дюймах, оскалившегося, сорвавшегося от вожделения, мечтающего взять её, и Шеру захлестнула волна омерзения:

«Нет!»

Но поздно.

Носферату подхватил девушку на руки, сжал крепко, до сладкой ломоты, отнёс на стол и очень быстро избавил от одежды, сорвав и расшвыряв по комнате футболку, джинсы и трусики.

«Нет, пожалуйста, нет!»

Но знакомый холод манил сильнее, чем жаркий огонёк свечи влечёт мотылька. Холод тела, сила тела, ощущение хищника, страх и наслаждение – жуткой сладости коктейль наполнил Шеру до краёв.

«Это чужой холод, – шептала она, прижимаясь к Адаму. – Это чужие руки, мерзкие руки, неприятные…»

Но постепенно, по мере того как Носферату ускорял движения, Шера перестала вспоминать о Малкавиане. Мысли ушли. Грубые доски стола перестали тереть спину. Эмоции туманили сильнее наркотика, и вот она сама прижимается к Адаму, всё теснее и теснее, вот она помогает ему, лаская лысую голову с невиданной страстью, мечтая о мгновении, когдаиглы вонзятся в шею…

– Бери меня…

А он терпел, доводя девушку до пика блаженства, но не позволяя улететь выше. Он терпеливо, не теряя самообладания, ждал нужного момента, и усмешка, которую она не видела, становилась всё холоднее.

И неприятнее.

Адам не умел делатькоров, но умел с ними обращаться.

А Шеру захватила страсть. Она извивалась под напором вампира, царапалась, кусалась, покрывала холодное тело Носферату горячими поцелуями, стонала, снова кусалась, по-звериному показывая, чего ждёт, и в конце концов закричала:

– Укуси! Возьми меня! Возьми!

И подставила шею, в которую почти сразу вонзилисьиглы. Не так мягко и нежно, как это обычно делал Адриан, но сейчас Шере требовалась именно резкость: она взвыла. И тряслась от наслаждения всё то время, пока Адам выцеживал из неё кровь.

Потом они сидели обнявшись: он на стуле, Шера – у него на коленях, не имея ни сил, ни желания двигаться. Минут через десять Носферату осторожно поднялся, вновь положил девушку на стол, но не на спину, а на бок. Повернув к себе спиной, взял ватный кружок, смочил его в заранее разведённом растворе, прошептал короткое заклинание, задрал её волосы и осторожно стёр с тонкой шеи вытатуированную подпись Адриана Малкавиана. Дождался, когда кожа высохнет, молча поглаживая девушку по бедрам, взял машинку и аккуратно, но быстро начертал на том же месте своё имя, показывая, что отныне Шера является его собственностью.

Она не сопротивлялась.

И не плакала.

Просто лежала на столе, невидяще глядя в стену, а когда Адам закончил, поднялась, оделась, взяла артефакт и направилась к выходу. У дверей задержалась, постояла, словно обдумывая что-то, а затем бросила через плечо:

– Я позвоню.

Он молча улыбнулся и раскрыл книгу.

* * *

Южный Форт,

штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово,

30 июня, четверг, 20:05

Привычно разогнав уйбуев обещанием массовых казней, Кувалда некоторое время бесцельно бродил по кабинету, пиная разбросанные подданными стулья, затем уставился на преданного Копыто, пытающегося вытряхнуть из пустой бутылки хотя бы пару капель виски, и угрюмо сообщил:

– Чую измену.

– Чего?

– Измену.

– Это я понял, – кивнул верный уйбуй, раздумывая, не разрубить ли ятаганом бутылку, дабы облизать внутренности. – А от кого пахнет изменой? – И шумно втянул носом тяжёлый воздух кабинета. – Я ничего такого пока не замечал.

– Измена есть всегфа, – убеждённо выдал Кувалда.

С чем Копыто оказался абсолютно согласен.

– Что верно, то верно, – поддакнул он, отказавшись от заманчивой идеи, и швырнул пустую бутылку в угол. – Но измена бывает не у всех. Измена – она как сифилис: появляется в результате отношений, а лечить надо решительно.

Одноглазый несколько секунд внимательно рассматривал неожиданно высказавшегося уйбуя, вздохнул и решил не усложнять разговор выяснением необязательных подробностей. Вместо этого поинтересовался:

– Ты когфа за столом сифел, слышал, о чём Гниличи фумали?

– Некоторые слова, – беззаботно ответил Копыто. – Те, которые они совсем громко думали, можно даже сказать – орали.

– Фумали слишком громко и смотрели на меня без уважения, – перешел к обвинениям великий фюрер.

– Да, и без него тоже.

– Разве это не измена?

– Где?

«Надо было выставить больше виски», – подумал Кувалда, после чего достал из ящика стола початую бутылку и щедро налил уйбую.

– Выпей.

– Охотно! – Копыто поднёс ко рту стакан, верноподданно выдал: – Твоё великофюрерское здоровье! – Залпом выпил и негромко закончил: – Тебе оно понадобится.

– Это ещё почему? – удивился неожиданному обороту одноглазый.

– Потому что ты больной, – ответил уйбуй, поглядывая на бутылку.

– Какой больной?

– Ну, какой, не знаю, но понятно, что скоро умрёшь, потому что ты это… как его… токсичный.

Несколько секунд Кувалда напряжённо тёр красную бандану, не веря, что разговор ему не снится, после чего взревел:

– Это я тебя сейчас токсичным сделаю! Тебя! Кто обо мне слухи распускает?!

– Ты что, видосики про себя не смотрел? – растерялся Копыто.

– Какие вифосики? – растерялся Кувалда.

Вместо ответа уйбуй достал из кармана смартфон и занялся поиском нужного файла.

– Та-ак, где же он? Я ведь вроде скачал… – И, опомнившись, добавил: – Знал, что ты спросишь, Твоё высокопревосходительство великофюрерское, вот и скачал, чтобы доложить… в смысле – донести.

– Заткнись и ищи! – велел одноглазый, вновь наполняя стаканы.

Рука слегка дрожала – великий фюрер уже понял, что судьба-злодейка подбросила ему новое испытание.

– Ага! – Уйбуй так увлёкся поисками, что не обратил внимания на выпивку. – Нашёл!

И сунул смартфон Кувалде.

Тот сначала прищурился, а затем побагровел.

Тем не менее скандальное видео великий фюрер просмотрел трижды и в гробовом молчании, даже не засопел, что стало для Копыто неприятным сюрпризом: уйбуй не ожидал, что одноглазый так разозлится. Закончив изучение «видосика», Кувалда даже смартфон не разбил – отдал хозяину и молча выпил.

Уйбуй, естественно, поддержал компанию, а поставив стакан на стол, осторожно поинтересовался:

– Так ты не знал, что в кино снимаешься?

Ответил Кувалда таким взглядом, что, будь у него два глаза, наверняка пробуравил бы и Копыто, и кирпичную стену за его спиной. Верный уйбуй уловил, что дальнейшие расспросы, скорее всего, закончатся повешением, но осторожно уточнил:

– Ты правда здоровый?

– Правфа, – ответил великий фюрер, с трудом удержавшись от желания врезать верному, но безмозглому уйбую по верной, но безмозглой голове.

«Какой смысл бить Копыто по голове, если в ней нет мозгов? Только руку отшибёшь…»

– Откуда тогда видосик взялся? – начал расследование уйбуй.

Вопрос показался одноглазому дерзким, но через мгновение он понял, что болтливый помощник обязательно разнесёт информацию по Форту, и сдержал гнев.

– Я у того эрлийца грыжу лечил, которая выскочила. Он мне порошок насыпал, чтобы её убрать, а я порошок вискарём запил.

– А чем же ещё?

– Во-во, и я так пофумал: чем ещё? А оказалось, вискарём тот порошок нельзя было запивать, – на ходу придумал Кувалда, ловко путая правду и ложь. – Вот меня и развезло.

– У меня тоже такое было, – подтвердил Копыто, припоминая подходящий случай. В бутылке ещё оставался виски, и, прежде чем предложить следующий тост, уйбуй решил предаться воспоминаниям: – Лечил я, значит, триппер – подхватил от какой-то мундепши…

– От чего пофхватил?

– Да всё в порядке, – успокоил вождя уйбуй. – Девкой она была, только дурой…

– О февках, тем более фурных, после перетрём, – строго произнёс Кувалда. – Скажи лучше, кто вифосик по Форту пустил?

– Не знаю. Это же Интернет – как выяснишь?

Выяснять через Интернет Шапки не умели, но и оставлять такое преступление безнаказанным великий фюрер не хотел.

– Узнай как-нибуфь!

– И что?

– Что?

– Даже если узнаю, то что дальше? – с неожиданной серьёзностью спросил Копыто. – Вот, допустим, ты ему бошку спилишь…

– Не спилю, а повешу, – зло перебил его одноглазый.

– Во-во…

– Чтобы не распространял!

– И тогда все скажут, что ты правда крепко болеешь и репрессируешь перед могилой, – закончил уйбуй. – Об этом сегодня тоже думали, на примере человских диктаторов.

– Фля чего репрессирую, если я помираю? – не понял Кувалда.

– От зависти, – объяснил Копыто. – Мол, сам помираешь, вот и завидуешь тем, кто нет.

– Что – нет?

– Ничего нет.

– В смысле, жить буфут?

– В смысле, жить стали бы, если бы ты им бошки не повесил.

– За бошки не повесил, – поправил уйбуя фюрер.

– Вот и не вешай.

– «Не вешай»… – Кувалда взялся за бутылку, но, к разочарованию Копыто, наливать не стал: некоторое время изучал этикетку, словно пытаясь узнать из неё что-то важное, после чего с грустью спросил: – А как я фокажу, что зфоров? Если справку от эрлийцев принесу?

– Можно и справку. А вообще… – Выпито было достаточно, мозги прояснились, и Копыто на правах старого друга решил поучить великого фюрера уму-разуму: – Ты, Кувалда, когда в «Средстве» последний раз был? Когда со своими пацанами за одним столом сидел? Когда ты народ видел, а народ видел тебя? Ты, брат-фюрер, всей семьёй занимаешься, за что тебя любят, но отделился ты от нас, отделился, вот и начинаются с тобой всякие стагнации и прочие смертоносные заболевания.

– Не ругайся, – попросил одноглазый, понимая, что в чём-то Копыто прав.

– Ты сколько на посту, брат-фюрер? – горячо продолжил уйбуй и сам себе ответил: – Сколько лет ты за нас отдуваешься: от королевы по башке получаешь, казну бережёшь, войны выигрываешь, квоты на грабежи выбиваешь…

– Ты это к чему? – насторожился Кувалда.

– К тому, брат-фюрер, что дети при тебе родились, выросли и начали виски пить, а ты всё великий фюрер…

– Не нравится?

– Мне – очень нравится, – не сбившись, то есть искренне, ответил Копыто. – Но быдло, народ то есть, хочет новизны. А тут такая тема: ты умираешь…

– Я зфоров!

– Я ведь не от себя говорю, брат-фюрер, а как бы от народа, – торопливо уточнил уйбуй, вспомнив о государственной виселице. – Я рассказываю, как народ видит: ты, стало быть, умираешь, и дети будут пить виски при другом великом фюрере. Всё честно, и жизнь продолжается.

– Как это жизнь профолжается, если я умираю?

– А ты собрался жить вечно? – с искренним изум-лением поинтересовался Копыто.

В ответ Кувалда вздохнул. Жить вечно он, естественно, не собирался, но умирать в ближайшем будущем и только для того, чтобы выросшие дети пили виски при другом великом фюрере, лидеру нации не хотелось.

Требовалось срочно отыскать приемлемый выход из положения.

А ловкий Копыто уже вынул из рук одноглазого бутылку и разливал виски по стаканам.

– Ты, если болен, брат-фюрер, то так и скажи: мы ведь братаны, мы всё поймём, и пацаны твои тоже не дураки, все при делах. Ты, главное, не забудь следующего великого фюрера после себя назначить, чтобы без междоусобицы вышло, ибо я не уверен, что смогу всех победить…

– Я зфоровый! – заорал Кувалда и пнул разговорившегося уйбуя ногой так, что тот свалился со стула. – Пошёл вон!

– Слушаюсь, Твоё великофюрерство! – провизжал Копыто, вылетая из кабинета.

Но стакан не уронил, не расплескал и дозу свою опрокинул в коридоре. На зависть охранникам.

* * *

Павильон Обманщиц,

штаб-квартира семьи морян

Москва, улица Большая Оленья,

30 июня, четверг, 20:06

Каждый Великий Дом Тайного Города властвовал над вассальными семьями, маги которых использовали энергию его Источника. Некоторые из таких семей, например Шась, Эрли, концы и приставники, отличались миролюбием и примкнули к Великим Домам в том числе в поисках защиты, выходцы из других, такие как хваны и масаны, напротив, славились воинской удалью и храбро сражались в армиях своих Домов. Но самыми опасными и агрессивными из всех вассалов заслуженно считались моряны – представители небольшой семьи оборотней, искусственно выведенных два с лишним столетия назад гениальной колдуньей Зелёного Дома фатой Марой. В своём «обыкновенном» облике они являлись либо стройными, спортивного сложения блондинками – белые моряны, либо стройными, спортивного сложения брюнетками с восточными чертами лица – чёрные моряны, ещё более сильные, агрессивные, да к тому же ядовитые. А накидывая «боевую шкуру», прекрасные девушки обращались в рогатых, хвостатых чудовищ с мощными когтистыми лапами, почти непробиваемой шкурой, быстрых, сильных и обладающих практически полным иммунитетом к магии.

К грозным морянам с опаской относились даже навы, и несчастный Лебра до безумия боялся ехать в Павильон Обманщиц по такому ужасному поводу, как повышение налогов. Боялся, потому что прекрасно понимал, как бы повел себя на месте представителей зубастой и ядовитой семьи.

– Может, составишь компанию? – небрежно предложил брату, когда они выходили из казначейства.

– Куда? – не понял Майно.

– К морянам, – ровным голосом ответил Лебра.

– Разве ты к ним не съездил? – удивился старший близнец.

– Они назначили на восемь.

На самом деле Лебра едва упросил Фатму, менеджера по финансам семьи морян, встретиться так поздно: в надежде, что после работы брат отправится с ним.

– Зачем мне ехать? – осведомился осторожный Майно, в воображении которого уже появилось разъярённое казначейской наглостью чудовище. В одной когтистой лапе чудовище держало бездыханного Лебру, а другой – стучало по новенькому «Мерседесу» Майно, оставляя на нём некрасивые вмятины и царапины. – Не хочу я к морянам.

– А я потом с тобой к Шапкам, – улыбнулся в ответ Лебра.

– Зачем?

На этот логичный вопрос у младшего близнеца был готов более-менее логичный ответ:

– Позору меньше будет.

– Позор – не похороны, его можно пережить, – рассудительно отозвался Майно.

– Похороны тоже можно пережить, – заметил Лебра.

– Чужие, – уточнил Майно и ядовито закончил: – Езжай, братишка, делай то, что должен, а там будь как будет. Может, дядя Серис назовет твоим именем новый налог.

– Я ведь о тебе беспокоюсь, – с прекрасно сыгранной лёгкостью произнёс Лебра.

– Что?! – поперхнулся Майно. – Обо мне как раз беспокоиться не надо – я вытянул правильную спичку.

– Самую правильную спичку вытянул дядя Серис.

– Это верно, – не смог не согласиться старший.

– Вот и я о том же.

Они в молчании дошли до припаркованного у дворца «Мерседеса» и остановились.

– Так что там обо мне? – поинтересовался старший.

– Ты – эгоист, – посетовал младший.

– Не хочешь говорить – не надо. – Майно распахнул дверцу.

– Просто любопытно: что ты скажешь маме, когда она спросит обо мне? – трагически поинтересовался Лебра, отворачиваясь.

Атака была проведена мастерски, и удар попал точно в «десятку». Майно выругался и захлопнул дверцу.

– Не сторож я брату моему, скажешь ты и отдашь маме мои часы. Вот эти. – Лебра смахнул слезу, снял с запястья дешёвую китайскую подделку и протянул брату. – Это единственное, что не смогут переварить желудки страшных оборотней.

– В первую очередь желудки оборотней не смогут переварить твою хитрость, – проворчал Майно, пытаясь увернуться от часов.

– Нет уж, бери, – настаивал Лебра.

– Не хочу.

– Бери! Не расстраивай маму.

– Как я её расстрою?

– Это будет её единственная память о сыне. Ведь всё остальное съедят моряны…

– Они не жрут кости.

– Жрут. Перемалывают, потом пережёвывают и жрут. И даже одежду…

– Ты ещё живой!

– Это не надолго.

– Я скажу маме, что ты уехал в командировку.

– Я позвоню ей перед тем, как войти в Павильон, – пригрозил Лебра. – И всё расскажу. В том числе о том, что ты меня бросил.

– Подонок!

– Поедешь со мной?

Несколько секунд Майно смотрел на Лебру, после чего кивнул:

– Поеду.

И попытался выхватить из руки брата часы, но тот оказался ловчее, молниеносно убрал наручную собственность в карман и радостно плюхнулся на пассажирское сиденье.

– Знаешь, куда рулить?

– Знаю. – Майно снова выругался, бросил портфель на задний диванчик и занял водительское место.

Штаб-квартира оборотней располагалась в старом особняке на краю Сокольников, и шасы добрались до него меньше чем за двадцать минут, к чему Лебра оказался совершенно не готов. Уговорив Майно составить компанию, Лебра расслабился, развеселился, болтал без умолку, а оказавшись перед воротами Павильона, неожиданно понял, что внутрь старший брат не пойдёт, и снова впал в депрессию.

– Майно!

– Даже не надейся, – желчно отозвался тот, прекрасно поняв, о чём его собирается просить непутевый родственник. – Начиная с этого момента я буду оказывать тебе только моральную поддержку.

– Это как?

– Можешь мне позвонить.

– Но мама…

– Уверен, мама согласится с тем, что лучше потерять одного бестолкового сына, чем единственную опору ей в старости, каковой в нашей семье, безусловно, являюсь я.

За те двадцать минут, что у него были, Майно сумел подготовиться к разговору и отыскать весомые аргументы.

– Брат…

– Часы можешь оставить себе, пусть моряны ими поперхнутся. – Майно выключил двигатель, достал планшет и вытащил на экран новостное приложение. – Я тебя подожду, когда освободишься – поедем ужинать. – И, не удержавшись, желчно добавил: – Если будешь в состоянии, конечно.

Лебра позеленел до оттенка долларовой купюры образца 1996 года, но, поняв, что спорить бесполезно, пробубнил: «Я знал, что ты меня бросишь», взял тоненькую папочку, с которой вышел из казначейства, с силой захлопнул за собой дверцу и на полусогнутых ногах отправился к ужасным оборотням.

Майно с таким усердием изображал увлечение биржевыми сводками, что даже не обругал брата за дерзкое обращение с машиной.

«Хотя, может быть, я пнул его тачку в последний раз, – горестно подумал Лебра, приближаясь к воротам. – Интересно, кому достанется мой скутер?»

Но, прежде чем он собрался остановиться и дополнить завещание в отношении скутера, распахнулась калитка, и печальный шас увидел перед собой прекраснейшее белокурое создание, идеальную фигурку которого едва скрывало светлое платье на тонких бретельках.

– Вы из казначейства? – нежно спросило создание.

Лебра молча кивнул.

– Мы вас ждём.

Создание взяло молодого финансиста за руку и рывком втянуло внутрь двора. Майно коротко вздохнул, прошептал: «Пусть Спящий тебя перекредитует» – и вернулся к вечерним новостям.

Где-то вдалеке проехал трамвай.

///

– Деньги? – изумлённо переспросила Фатма.

– Я ведь из казначейства, – храбрясь, отозвался Лебра. – Конечно же, темой нашей беседы будут деньги. Наличные. В форме налогов, поступлений и прочих… гм… форм. Можно в виде золотых слитков и… безналичные тоже можно.

– Криптовалюта интересует? – тут же поинтересовалась Фатма.

– Можно рассмотреть, но хороший курс не обещаю, – предупредил шас. Вздохнул, вытер пот и спросил: – У вас есть вода?

– Кулер в углу.

– Я налью?

– Конечно.

– Трудная ночь? – поинтересовалась Фатма, с подозрением разглядывая трясущиеся руки шаса.

– Нет, просто в горле пересохло.

– Аспирин дать?

– Обойдусь.

Лебра налил полный стакан и с наслаждением выпил. И подумал, что пока всё идёт неплохо, а по сравнению с тем, что он себе навыдумывал, и вовсе замечательно. Во-первых, Фатма: она оказалась стройной брюнеткой, очень приятной в общении и необычайно похожей на шасу – умом и знанием рынка. Уже через пять минут знакомства Лебра совершенно позабыл, где находится, и всерьёз обдумывал, не пригласить ли симпатичную девушку на ужин. Во-вторых, сама беседа: Фатма очень спокойно отнеслась к появлению сотрудника казначейства, не выразив ни беспокойства, ни враждебности.

Правда, они ещё не добрались до сути беседы, и именно поэтому пальцы Лебры всё-таки подрагивали. Но не так сильно, как по дороге к воротам.

– Кажется, я поняла, что вы имели в виду, когда заговорили о деньгах! – неожиданно воскликнула Фатма.

– Правда? – Лебра вернулся за стол и вопросительно поднял брови: – И что же?

– В последнее время финансовые взаимоотношения между семьей морян и Великим Домом Людь оставляют желать лучшего, – произнесла Фатма, доверчиво глядя на шаса. – Не все довольны сложившимся положением вещей.

– Совершенно с вами согласен, – горячо поддержал девушку Лебра, поразившись её необыкновенному уму.

– Вы тоже заметили?

– Поэтому и приехал.

– Это очень мило, – с таким чувством произнесла Фатма, что шасу захотелось её расцеловать.

А в следующее мгновение произошло два события: девушка вновь улыбнулась, вызвав у сотрудника казначейства неконтролируемый приступ нежности, а в комнату вошла моряна в боевой шкуре.

– Вы ведь не против, если при разговоре будет присутствовать наш менеджер по административному делопроизводству? – осведомилась Фатма. – Так нужно для отчётности. Уверена, вы понимаете.

Лебра судорожно вздохнул. А моряна невообразимым образом сложила хвост и уселась на него, не обращая никакого внимания на присутствующих. Пол угрожающе заскрипел, но выдержал.

В кабинете запахло чем-то агрессивным.

– Вернёмся к деньгам, – предложила Фатма.

– Сейчас трудные времена, – пискнул шас.

– Согласна, – с грустью подтвердила Фатма, продолжая доверчиво смотреть на Лебру. – Мы надеялись, что приход уважаемого Сериса в казначейство Великого Дома привёдет к установлению полнейшего порядка в финансовых вопросах, но пока, увы, всё остается на прежнем уровне. Наша семья страдает.

Тем временем «менеджер по административному делопроизводству» достала откуда-то грандиозных размеров пилочку и принялась аккуратно править когти на левой лапе. Учитывая, что каждый коготь мог нанести смертельную рану половозрелому дракону, выглядела картина на удивление мирно и как-то по-домашнему.

Лебра почувствовал, что у него отнимаются ноги.

– Мы понимаем, что смена власти всегда вносит сумятицу в размеренную жизнь подданных. Мы не против Всеведы и никогда не пойдём против твёрдой центральной власти, кому бы она ни принадлежала, ведь главное – это Великий Дом… Вы согласны?

– Можно ещё попить? – жалобно спросил Лебра, бросив тоскливый взгляд на кулер.

– Вы согласны? – с нажимом уточнила моряна.

Пришлось соглашаться:

– Да.

– Вы понимаете, что наши верноподданные чувства могут пройти любые испытания?

– Ваши – что?

– Верноподданные чувства.

– Верю.

– А в испытания?

– Я как раз прохожу одно из них.

– Значит, мы говорим на одном языке, – удовлетворённо произнесла Фатма.

«Менеджер по административному делопроизводству» взяла в лапу зеркало, а второй стала ощупывать свои рога. Выразительно поглядывая на шаса. Лебра приготовился упасть в обморок.

– Целевые платежи на первое полугодие мы получили в полном объёме, однако теперь нужно урегулировать процентное увеличение ежемесячных поступление на развитие семьи, – деловым тоном продолжила Фатма. – Я подготовила меморандум, отражающий наше видение поквартального финансирования, и уверена, он найдёт понимание в казначействе… – Пауза. – И нам с помощницей не придется приезжать во дворец, дабы лично объяснять сотрудникам наши выкладки.