скачать книгу бесплатно
Подробностей хватало.
На первом занятии Тамара поставила мне диагноз наподобие «лирико-драматическое сопрано с расширенными низами». Не поскупилась на эпитеты вроде «мощная связка», «богатый голос» и «выразительный тембр». Уточнила, сколько мне лет, и, услышав ответ, изумилась: «Я думала, максимум двадцать пять!» На мой резонный вопрос, какая разница, ответила: «В консерваторию бы тебя, да поздно: туда до 28 лет принимают».
В следующий раз спонтанно сложилась ученическая тусовка: одна девушка опоздала и поэтому задержалась, вторая пришла чересчур рано – словом, часть моего урока прошла при свидетелях, которые не поверили, что я занимаюсь второй раз в жизни. «Вот что значит голос от природы, девочки», – сказала царственная Тамара.
На третьем занятии она поинтересовалась, почему меня в детстве не отдали на вокал.
И пригласила петь в её хоре.
К тому времени я уже успела побывать в группе хора ВКонтакте и кое-что узнать. Коллектив носил название «Див@хор» и существовал почти полтора десятка лет. Радовал слушателей в Смольном и Свято-Троицком соборах, Александро-Невской лавре, Капелле и Филармонии. Успел поучаствовать – опять же в качестве хора – в съёмках сериала с участием Хабенского. Номера на видео с выступлений звучали на редкость мелодично. В качестве униформы для перфомансов «Див@хор» использовал строгие чёрные платья и жемчужные бусы.
Так и не въехав, для чего, собственно, хору, побывавшему со своим репертуаром в Финляндии, Испании, Италии и Сербии, нужна девушка, никогда и нигде в жизни не выступавшая и едва начавшая заниматься вокалом, я согласилась.
Незаметно уничтожающая остатки кекса и внимательно слушающая меня Карина прервала воспоминания:
– Ещё бы она тебя не захваливала: ты же ходишь к ней за деньги?
– Естественно, – кивнула я, – только зачем тогда Тамара позвала меня в хор? Там ведь должен быть какой-то уровень. Хвалила бы меня за деньги на уроках, и никаких проблем…
Теперь, помимо индивидуальных занятий, я два раза в неделю приезжала на Литейный на репетиции хора.
Там чёрных платьев и жемчугов не было и в помине. На репетиции обычно вписывалось от двадцати до тридцати хористок. Когда собирался полный состав, в помещении с роялем становилось нечем дышать, и каждые пятнадцать минут приходилось проветривать.
На репетициях хора меня тоже захваливали.
Тамара разрывалась между необходимостью усиливать как партию первых сопрано, так и вторых, и не могла решить, куда меня лучше определить. Победили вторые сопрано: всё-таки первых было больше, а вторые играли ключевую роль в звучании, и долгое время их было только трое.
«Хотя, – задумчиво сказала Тамара, – Вероника и за первых альтов может петь, и за вторых».
Хор состоял из смешливых девчонок в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет. Шуточки отпускались по любому поводу и без повода, и дирижёру иной раз стоило трудов призвать всех к относительному порядку.
– Вероника, что ты такое поёшь? Это партия первых сопрано, не вторых!
– Да, Вероника, повнимательнее, мы же слышим – что-то не то: как-то вдруг первые сопрано красиво зазвучали!
Чтобы как можно быстрее разучить песни из основного репертуара, а также из программы, готовящейся к Праге, мне пришлось в срочном порядке вспоминать чтение нот с листа.
В подростковом возрасте меня, как водится, отдали в музыкальную школу. Я продержалась в ней три-четыре года и к шестнадцатилетию благополучно забила на гаммы и сольфеджио. Знание нотной грамоты в моей повзрослевшей голове уверенно стремилось к нулю.
Теперь деваться было некуда: на репетициях, впиваясь глазами в убористые строки распечаток Рахманинова и рождественских колядок на чешском – как-никак, в Прагу мы должны были попасть к европейскому Рождеству! – я надеялась, что у меня получится в кратчайшие сроки освоить ноты заново. Успехи были, но время от времени я то и дело промахивалась и лажала.
Впрочем, хористки продолжали отвешивать мне неожиданные комплименты:
«Сегодня всю репу стою перед тобой в первых сопрано и наслаждаюсь тем, как звучит твой голос!»
Мне казалось, что всё это говорится не обо мне, а о каком-то другом человеке.
– Ладно, – подытожила Карина, – лети, пой, главное, обратно возвращайся: в контент-план втиснуто столько гастрономических обзоров про итоги года, что я уже мысленно зашиваюсь заранее. И сувенир какой-нибудь привези!
– Ладно, – в свою очередь, засмеялась я, – что тебе привезти?
– Самое… что-нибудь… не знаю… какой-нибудь чешский хардкор!
– Наверное, ты хотела сказать «чешский фарфор»?
– Нет.
Глава 5
Одна голова – хорошо, а вдвоём допрыгались
– Значит, «Буддуар», – уточнила я.
– Именно, – улыбнулся пиарщик в нарочито измятой рубашке и чересчур тугих джинсах, подсаживаясь ко мне поближе и заглядывая в бумаги через плечо.
Проверяет, не разбежались ли нужные буквы?
Я сканировала глазами распечатку предложенного им релиза. «Буддуар» – рестобар и чайный лаунж. Работают два месяца, а до этого идеологи проекта занимались популяризацией паназиатской кухни в демократичном сегменте.
«Буддуар» – игра слов. Решили объединить название изысканной дамской комнаты, предназначенной для отдыха, и культовую фигуру буддизма.
Наверное, остроумно. Надо будет при случае поинтересоваться у знакомых буддистов, что они думают по этому поводу.
Интерьер лаунж-бара недвусмысленно намекал, что в заведении действительно можно расслабиться, оттянуться, почилить, отдохнуть, понежиться, зависнуть, с комфортом провести время в непринуждённой обстановке – нужное подчеркнуть. Все форматы хороши – выбирай на вкус! (Почти Маяковский получился[9 - «Книгу переворошив, намотай себе на ус – все работы хороши, выбирай на вкус!» Маяковский В.В. Стихотворение «Кем быть?»].)
Да и Будд в заведении хватало.
В почти интимном полумраке главного зала были расставлены статуэтки Будды, выполненные из дерева, керамики, камня. Хаотично – наверное, создатели решили ограничиться одними статуями, но в последний момент передумали – располагались низкие диваны с горой подушек и кресла-мешки. Здесь были даже монокачели.
– Впечатляет, – согласилась я.
Пиарщик продемонстрировал красочное меню, предложил провести чайную церемонию, раскурить кальян – всё, разумеется, по собственному выбору. Должна же я проникнуться темой, на которую буду писать.
Меню я изучила, от кальяна отказалась (принципиально не курю, а дым кальяна раздражает связки), над несколькими десятками сортов чая, перечисленными в чайной карте, зависла. Определиться было невозможно – глаза разбегались.
Пожалуй, приятное место. Если у нас открывают какой-то лаунж, то обычно азиатским минимализмом там и не пахнет: всё сводится к восточной пышности и обставляется с помпой.
– Обязательно подчеркните, – втолковывал пиарщик, – что главное у нас – это чайные церемонии и кальяны, которые готовят по всем правилам, мы реально лучшее место для того, чтобы отдаться релаксу.
Чай они заказывали напрямую из Китая, в ближайшее время планировали увеличить ассортимент как минимум вдвое, а ещё приглашали из Москвы для проработки кальянной карты знаменитого сирийца, с которого начиналась кальянная история в России.
– Размещение на портале мы уже оплатили, так что очень ждём от вас рекламный текст. Надеюсь, он окажется таким же эффектным, как и вы. Если есть вопросы, звоните в любое время.
– Хорошо. Позвоню.
– Можете набрать и просто так, – подмигнул он, – если будет желание выпить чаю в приятной компании.
Кажется, это не дежурный комплимент (хотя пиарщики на них обычно мастера).
Решил пофлиртовать со мной?
Наверное, подумал – почему бы не совместить приятное с полезным.
В конце концов, среди ухоженных и отчасти манерных пиар-менеджеров, подвизающихся в гламурных питерских заведениях, гораздо больше натуралов, чем считает Карина.
Я невольно фыркнула, припомнив её пламенный монолог на эту тему.
Хотя, возможно, в тот день её довели в редакции до белого каления, и она имела в виду не их ориентацию, а методы работы.
Парень, конечно, симпатичный, но мне давно пора выдвигаться домой – помимо рекламного текста «Буддуара», нужно умудриться вычитать интервью на нескольких листах. Через два дня самолёт в Прагу, и если я хочу всё успеть перед отлётом…
В качестве комплемента от «Буддуара» мне преподнесли упаковку молочного улуна – я ведь так и не выбрала сорт чая, чтобы оценить его качество на месте.
Выбравшись на Невский, я направилась к метро, по пути размышляя о том, что мне куда комфортнее приезжать в ресторан и общаться с его представителем с глазу на глаз, чем раз за разом выдерживать выматывающие пресс-ланчи, теряя драгоценное время. Потом мысли перескочили на пиарщика, и я подумала – может быть, я слишком быстро делаю выводы о том, сможет человек чем-то зацепить меня или нет?
Однажды на семейном застолье, чудом собравшем всех родственников, племянница двоюродной сестры, дотошная и въедливая особа, одолела меня расспросами: «Почему ты всё время одна? Вечно тусуешься в рестиках – давно бы подыскала кого-нибудь!»
Высказывание племянницы надолго возглавило мой личный чарт самых раздражающих и бесцеремонных вопросов.
Во-первых, по моему глубокому убеждению, искать можно грибы (к слову, грибники далеко не всегда находят то, что искали, вдобавок в требуемом количестве).
Людей встречают.
Или нет.
Второе – мне редко кто-то нравится по-настоящему. Отчаянно влюбиться сразу в десять человек – это абсолютно не моё. В густонаселённой ресторанной тусовке мною время от времени увлекались, но дальше мимолётных эпизодов дело не заходило.
Некстати вспомнился двадцатичетырёхлетний шеф.
Хорошо. Почти никогда не заходило.
При этом многие рестораторы симпатичны мне чисто по-человечески и интересны как профессионалы. Среди молодых совладельцев, вчерашних шефов и бартендеров хватает продвинутых ребят, которые буквально живут своей профессией. Влюблённые в еду, они не просто отслеживают мировые тенденции, но задают собственные гастрономические тренды. Это парни, буквально из ничего создающие новаторские блюда и меню, попадающие в топ, и при этом открытые, простые, непафосные.
Однажды создатель фьюжн-кафе на Фонтанке лично водил меня пробовать пельмени в аутентичную китайскую забегаловку, затерянную в закоулках Сенного округа, когда редакция отправила меня собирать материал для обзора под названием: «Петербург: ешь в центре на два доллара».
– Вероника?
От неожиданности я вздрогнула.
Передо мной стояла Марго.
Блондинка с памятной вечеринки, на которой я обескуражила компанию «чтением» голосов, черпая информацию из пустоты.
Марго держалась за руку рослого блондина. Они выглядели почти как близнецы, хотя чутьё подсказывало мне, что никакой он ей не брат.
– Привет…
– Привет! А это мой муж, Илья. А что ты здесь делаешь? Ой, а ты мне так и не написала… Ты обещала!
Я невольно улыбнулась.
– Прости, – надеюсь, в моём голосе хватало раскаяния, – было очень много работы. Гуляете?
– Ага, вырвались на денёк, прожигаем жизнь. Давай с нами?!
– Вообще-то я собиралась домой…
– Ты откуда?
– Из ресторана.
– О, опять твои забегаловки? Круто, статусная у тебя работа!
На Марго с её жизнерадостным видом и непосредственностью трудно было обижаться.
– А давайте нагрянем в караоке? Мы в прошлый раз так отожгли! Тут неподалёку есть одно местечко…
Караоке?
Соблазнительно, ничего не скажешь. Но…
– Вообще-то мне…
– Я так и знала: ты стесняешься! – возликовала Марго. – Поэтому и не поехала тогда с нами! А Толику, между прочим, ты понравилась. Он так и сказал!
– Ваш Толик в тот вечер осилил не меньше пол-литра текилы, – сообщила я, – вот кто его единственная любовь.
– Слушайте, холодно на ветру стоять, – подал голос до сих пор молчавший Илья. – Вероника, правда, идём с нами, там и поболтаете. Угощаю.
– Я в состоянии за себя заплатить!
– Да ладно тебе, – подмигнула Марго, – пусть Илья проставляется, ему полезно. И нечего стесняться, все свои, вдобавок там очень маленькое караоке.
И наверняка безумно дорогое, подумала я.
Но вместо окончательного вежливого отказа у меня вырвалось:
– Я в хоре пою, чего мне стесняться? И у нас в конце месяца выступление в Праге!
– Шутишь, – усомнилась Марго.
– Нет. Самый настоящий фестиваль. Длится неделю. На самом деле у нас там несколько выступлений. Поём в разных соборах. И ещё заявлен сводный хор: мы учили пять номеров, чтобы спеть вместе с остальными десятью хорами. Мы единственный любительский хор, который представляет там Россию…
– Ого! – восхитилась Марго. – И что, вам за это заплатят? Кто главный спонсор часа? Или вы на самофинансировании?
Я вздохнула:
– К сожалению, хор никто не финансирует. Но организаторы фестиваля помогли с визами. Вдобавок, поскольку из Питера прилетит почти два десятка человек, договорились о скидке в отеле. В общем, они старались. Максимум на двадцать тысяч всё потянет.
