Новая империя

– Ты уверенна, что не хочешь с нами? – спросил он, выводя меня из ступора.

– Да, – тут же выпалила я.

Но в этот момент я уже не была уверенна ни в чем. Что он теперь сделает? Расскажет про меня патрульным? Или нет? Будет уговаривать? Или просто уйдет? Что дальше?

– Идем, Миша, – проговорил он, вставая со своего места, – мы уходим.

– Но ведь… – запинаясь, заговорил Миша, – она… нам… мы не можем вот так взять и уйти!

– Еще как можем, – голос Влада был громким и твердым, – мы уходим.

Бросив на меня последний взгляд, Влад пошел к выходу. Миша обреченно поплелся за ним. А я просто сидела на прежнем месте и не знала, что же теперь делать.

***

Когда я добралась до Бара, за окном уже начинало темнеть. В Баре было пусто. Я огляделась. Никого. Только темноволосая девушка за баркой. Кажется, Ингрид. А может, я ошибаюсь. Да, и неважно это. Главное, что Питерсона рядом не наблюдалось. Куда делся этот паршивец?

Его не было возле барки, его не было на кухне. Это я заметила, пока проходила к коридорам, ведущим к комнатам. Да и в коридоре он тоже мне не попался. Странно. Но, наверно, оно и к лучшему. Сейчас я слишком устала, чтобы с ним разговаривать. А разговор у нас намечался весьма и весьма неприятный.

Прошлепав по коридору, я отперла дверь своей комнаты и вошла внутрь. Здесь все было по-прежнему. Маленькая комнатка с небольшим окном, выходящим на задний двор Бара. У правой стены кровать, слева небольшой стол и шкаф с моими скромными пожитками. Еще одна дверь в ванную и туалет. Вот в принципе и все. Больше здесь ничего и нет. Но мне большего и не надо было.

Я кинула рюкзак на стол, туда же полетела и куртка. Села на кровать и стянула надоевшие сапоги, которые тут же отправились в далекий полет к запертой снаружи двери. За окном окончательно стемнело. Я рухнула на кровать прямо так, не раздеваясь. День был слишком тяжелым. За сегодня я пережила столько событий, сколько не переживала за все время обитания в L. Но обдумать все, как следует, я не успела.

Дверь постучали. Я поднялась с кровати. Не трудно было догадаться, кто стоит за этой дверью. Я ждала его. Я медленно подошла к двери и осторожно открыла ее. На пороге стоял Макс, упиравшись в дверной косяк рукой. Когда дверь открылась, он поднял на меня глаза и улыбнулся. Я не смогла сдержать ответной улыбки. Макс сейчас был как раз тем средством, в котором я нуждалась.

– Ты долго, – проговорил он, опуская руку, – я даже устал ждать.

– Возникли небольшие осложнения, – проговорила я, впуская Макса в комнату.

– Все настолько плохо, – он повернулся ко мне, захлопывая при этом дверь.

– Давай не будет об этом, ладно? – я взяла его за край куртки и притянула к себе.

– Как скажешь.

Он ответил на мой призыв, и уже через несколько секунд я отбросила все переживания сегодняшнего дня. Все это отошло на второй план. Сейчас вокруг не было никого и ничего, кроме меня и Макса, которого я желала больше всего на свете. И он не сопротивлялся…

Когда все закончилось, я прижалась к теплой груди Макса и погрузилась в глубокий сон.

Я стояла посреди большой гостиной и сжимала в руках мою самую любимую куклу. Ее мне подарили на прошлый день рождения. Подарили родители. Она была настолько красивой, что я не расставалась с ней никогда. Я гуляла с ней на улице, ходила к подружкам, обедала, ужинала, мылась и даже спала. Вот и сейчас, она по-прежнему была со мной. Я крепко обняла куклу и поплелась на кухню, из которой доносились голоса.

На кухне были мама и Мелоди. Мама готовила ужин, а Мелоди восседала на высоком стуле и наблюдала за мамой. Мама быстро и практически бесшумно передвигалась по довольно большой кухне. Она была невысокой, стройной женщиной с большими карими глазами и длинными кудряшками светлых волос. Я посмотрела на Мелоди. Сестра не была похожа на маму. Она была высокой и худой, у нее были зеленные глаза, светлая кожа и темные прямые волосы, обстриженные в аккуратное каре до плеч.

Мама продолжала носиться по кухне, не обращая никакого внимания на нас с сестрой. Мелоди забралась на стул с ногами и тоже не смотрела на меня. Мне стало обидно. Почему она опять бросила меня одну в гостиной, а сама пошла к маме. Она всегда так делала, а я жутко злилась от этого. Сделав обиженное лицо, я, нарочно громко топая ногами, направилась к маме и сестре.

Меня услышали. Мелоди обернулась и, тут же состроила недовольное лицо. Мама же напротив улыбнулась мне своей теплой и доброй улыбкой.

– Паная, – проговорила она тихим и теплым голосом, – что случилось, радость моя?

– Мама, Мелоди снова бросила меня! – пропищала я, выкатывая на щеки капельки слез.

Мелоди закатила глаза.

– Ну, что ты, милая, Мелоди не бросала тебя, – голос мамы был по-прежнему теплый, – она просто пришла посмотреть, не готов ли ужин.

– Нет, – не унималась я, – ты всегда зовешь нас, если на стол накрыто. Она опять бросила меня одну.

– Ты сама меня выгнала, – вдруг вскрикнула Мелоди.

– Неправда, – запищала я, – ты от меня ушла. Ты меня бросила. Мама сказала тебе, приглядывать за мной, а ты опять ушла.

– Маленькая лгунья! – крикнула Мелоди.

– Я не лгунья!

– Девочки тише – мамин голос был все таким же спокойным.

Я всегда удивлялась, как мама может быть такой спокойной. Она никогда не ругала нас, никогда не наказывала. Даже если наши ссоры становились слышны на всю улицу, а шалости становились просто невыносимыми, мама оставалась безмятежной. Ее терпению не было предела. Вот и сейчас, наша ссора грозилась вылиться в отчаянную потасовку, коих у нас с сестрой было не мало.

– Не будем ссориться, – она улыбнулось, и у меня тут же пропало всякое желание ругаться дальше, – давай, ты тоже посмотришь, как я готовлю. Я посажу тебя вот сюда, рядом с Мелоди.

Она взяла меня на руки и усадила на соседний стул рядом со старшей сестрой.

– Вот так, – проговорила она, – теперь вы снова вместе. И никто никого не бросал.

Она обошла стол и серьезно посмотрела на нас.

– Девочки, – я никогда раньше не слышала в мамином голосе таких беспокойных интонаций, – я прошу вас никогда не ссориться. Чтобы не случилось. Вы всегда должны быть вместе. Вы – сестры. И вы всегда должны быть рядом друг с другом.

От чего-то мне стало совсем не весело. Я взглянула на Мелоди. Ее глаза были так же открыты от удивления. Похоже, слова мамы пугают не только меня.

– О чем ты, мама? – еле слышно спросила Мелоди.

– Сейчас неспокойное время, – продолжала мама, – и всей Империи грозит опасность. Однажды может наступить такое время, когда нас с папой рядом не окажется. Но вы всегда должны быть вместе. Вам это понятно?

Я недоуменно кивнула. Хотя, я еще не совсем понимала, о чем говорит мама. Я никогда не видела ее такой. И никогда не слышала от нее таких слов. Все это было для меня странным и пугающим. А для Мелоди, кажется, нет. Она стиснула мамину руку и уверенно произнесла:

– Все буде хорошо, мамочка. Никто и никогда не разлучит нас.

В этот момент дверь открылась, и на пороге появился папа. Высокий, худой с огромными зелеными глазами и темными, как у Мелоди волосами. Его глаза были полны ужаса, а дыхание было тяжелым и сбивчивым. Мы все с удивлением уставились на него.

– Что случилось, Пол? – голос мамы дрогнул.

– Мира… – папа никак не мог восстановить дыхание, – они идут.

Глаза мамы расширились, в них появился ужас. Мне тоже стало страшно, но не от того, что кто-то должен был прийти. А от того, что моим родителям тоже было страшно. Папа закрыл дверь и быстро подошел к маме.

– Сегодня вернулся Джарвис, – продолжал он таким же голосом, – они о нас узнали. Из Столицы выдвинулся целый караван из патрульных и Стражей. Они скоро будут здесь…

– Что же делать? – голос мамы дрожал.

– Я обо всем позаботился, собирай девочек, – папа ринулся в гостиную, мама за ним, – Дора и Крис отвезут их в другой город.

На какое-то время голоса стихли. В комнате стало спокойно. Я ничего не понимала, но мне было страшно. Я знала, что патрульные и Стражи – это очень плохо. Но не совсем понимала почему. И почему нас должны увезти в другой город? Почему мама и папа не едут с нами? Об этом только, что говорила мама?

Я посмотрела на Мелоди, крепко сжав ее руку в своей маленькой ладошке. В ее глазах тоже читался испуг, при этом она пыталась улыбаться, чтобы еще больше не пугать меня. Но в отличие от меня, Мелоди знала, почему родители так переживают. В гостиной послышались шаги и тихие переговоры. Мама с папой возвращались. Вот на кухне сначала появился папа с большой сумкой в руках, а за ним и мама с маленьким рюкзаком. Я с настоящим ужасом уставилась на них.

Ничего не говоря, папа подхватил меня на руки и понес к выходу. Мама и Мелоди тут же последовали за нами.

– Куда мы? – испуганно спросила я, когда мы проходили по каменной дорожке, все дальше удаляясь от нашего дома.

– Сейчас в нашем городе очень опасно, и вам нельзя здесь оставаться, – спокойным голосом проговорила мама, – сейчас наши друзья увезут вас и спрячут.

– А вы? – на моих глазах показались слезы.

– Мы с папой приедем к вам, как только все закончится, – на мамином лице снова была та добрая и теплая улыбка.

Но от чего-то мне не становилось легче. Напротив, страх все больше и больше проникал в меня, все глубже зарывался в моем подсознании. Ужас ледяной волной прокатывался по всему телу. Становилось холодно. А может, мне было холодно не поэтому? На улице не было тепло, и дул сильный ветер. Может я просто замерзла?

В темноте мы добрались до какого-то двора, где нас уже ждали два человека, а рядом с ними стояла большая машина, возле которой уже стояли взрослые со своими детьми. Как только мы подошли, родители тут же стали почти силком запихивать маленьких детей в машину. Старшие залазили сами и помогали родителям посадить младших. Мне стало еще страшнее. Я крепко вцепилась в папу руками.

– Я не хочу уезжать, – я стала плакать.

– Так нужно, маленькая моя, – папа пытался меня успокоить, но у него не получалось.

Пришла наша очередь, садиться в машину, и тут меня одолел настоящий ужас. Я вцепилась еще крепче и стала громко плакать.

– Нет! – кричала я, что было сил.

– Так нужно, милая, – по щекам мамы пробежала слеза, – садись в машину и уезжай.

– Нет! Нет! – продолжала кричать я, отбиваясь от рук, пытающихся затащить меня в машину.

Как меня не пытались успокоить, ничего не получалось.

– Нет! Я не хочу! – я кричала еще громче.

Где-то глубоко в душе я понимала, что если сейчас я отпущу маму, то больше никогда ее уже не увижу. Наконец, Мелоди удалось оторвать меня от папы и усадить в машину.

– Прости меня, – прошептала мама, когда дверь машины захлопнулась.

Я последний раз взглянула на родителей, а потом машина тронулась.

Мы ехали быстро. Но почему не стали проезжать через главные ворота, а выехали, с другой стороны, этого проезда я не знала. Машина увозила нас все дальше и дальше от главной дороги, от нашего города, от наших родителей. Я все время смотрела назад, туда, где был наш дом. Но вскоре машина скрылась за дюнами, и город скрылся из поля зрения. Но я все равно продолжала смотреть…

Мы отъехали уже достаточно далеко, когда в той стороне, где находился наш город, в небе появилось красное зарево…

Глава 8. Разговоры.

Я резко открыла глаза, сопровождая это сильным вздохом. Перед глазами все еще стояло то самое красное зарево. А в голове селился ужас, где-то что-то противно пищало. По щекам текли слезы. Я села и обхватила голову руками, пытаясь восстановить дыхание. Давно мне не снилось ничего подобного. Меня часто преследовали воспоминания прошлой жизни, но еще никогда они не были настолько реальными. В какой-то момент мне показалось, что я и вправду нахожусь в этой машине и вижу красное зарево необъятного пожара, бушевавшего в городе, где остались мои родители.

– Кэс, – послышался тихий и мягкий голос.

Я вспомнила, что рядом лежит Макс. О, боже! Он снова является свидетелем моих постоянных кошмаров. Мне стало немного стыдно. Я быстро стерла слезы и повернулась к нему.

– Снова кошмар? – спросил он, обнимая меня за спину.

– Все, как всегда, – проговорила я, пытаясь изобразить улыбку.

Макс сел на кровати и поцеловал меня в лоб.

На возвращение в реальность ушло несколько долгих и мучительных минут. Страх ушел, остался лишь неприятный осадок, который всегда присутствовал у меня после таких вот воспоминаний. Но писк все еще продолжался.

– Да, что же это, мать твою, так противно пищит! – я резко встала с кровати.

Я стала прислушиваться. Писк происходил откуда-то из области стола. Я медленно поднялась и направилась на звук. Писк стал отчетливее. Я прислушалась. Он доносился из моей куртки, которая небрежно валялась на столе рядом с таким же небрежным рюкзаком. И тут до меня дошло. Пищит мой наладонник! Когда я успела перевести его в режим звука?

Я быстро обшарила карманы и вытащила наладонник. Пищал будильник. Я нажала на кнопку выключения. Писк прекратился. На часах было 7.00. Как раз вовремя! Я зашла в почту и проверила сообщения. У меня их было пять. Несколько неинтересных рассылок и, самое главное, новости о прошедшем рейде.

За вчерашний рейд патрульные умудрились поймать пятнадцать нелегалов, трое из которых числились в розыске уже три года. Удачненько у них рейд прошел! Если бы Власти не объявили на меня охоту, эти упыри никогда бы не смогли их поймать. Они должны быть мне благодарны, засранцы чертовы.

– Что там? – спросил Макс, поднимаясь с кровати.

– Они поймали пятнадцать человек, – проговорила я, поворачивая к нему, – похоже, у них был отличный день, мать их!

– Не радужные новости, – в тон мне отозвался Макс и подошел ко мне, заглядывая в мой наладонник.

Я продолжала прокручивать ленту, изучая имена пойманных нелегалов.

– Ух ты, – воскликнул Макс, – они поймали даже большого Джона. Да, у них и вправду был счастливый день

– Может, теперь они будут заняты распределением пойманных, и у нас будут больше свободного пространства, – произнесла я, выключая наладонник.

– Хотелось бы верить, – усмехнулся Макс, – но я бы не сильно надеялся на это.

– Да уж, – я опустила голову.

– Мне пора, – он снова приложился губами к моему лбу, – увидимся.

Я кивнула. Макс собрался и вышел, закрыв за собой дверь. И я снова осталась наедине со своими страхами и переживаниями. Черт бы их побрал!

Я вернула наладонник на прежнее место и направилась в ванную. Струя чуть теплой воды смыла остатки неприятного сна. Перед глазами перестали плавать картинки той страшной ночи. Красное зарево исчезло. Странно! Я много раз видела сны, которые были связаны с моей прошлой жизнью, но та ночь снилась мне очень и очень редко.

Мне снилась смерть Мелоди, мне снился Микрол и его гадкий сыночек. Ко мне не раз приходили картины с моими скитаниями и блужданиями. Много раз я видела, как в моих снах снова и снова гибнут другие дети. Но та ночь…

Тогда мне было всего пять лет. Я мало, что помню из жизни с родителями. Но ту ночь я запомнила навсегда. Она въелась в мою память и уже никогда не покидала ее. Когда мы уже были в безопасности, Мелоди рассказала мне, что это было за зарево, почему мы уехали, и почему я никогда больше не увижу своих родителей.

Мне приснилась эта ночь только однажды. Спустя три года после той ужасной катастрофы. А через три дня нас нашел Микрол…как я выбиралась из той пещеры, я помню плохо. В глазах стояла ужасная картинка: распластанная на полу Мелоди, а над ней Микрол с пистолетом в руке. Больше подобные сны меня не посещали.

Выходя из душа, я старалась вытряхнуть дурные мысли из головы, но выходило плохо. Интуиция так и твердила о надвигающейся опасности. И не просто говорила, она верещала, как полчаса назад верещал мой будильник. Только мне от этого легче не становилось. Об опасности я и сама знала, вот только не понимала, как от нее избавиться. Ну, не сдаваться же патрульным в самом деле?

Мне срочно нужно найти выход из сложившейся ситуации. И я его найду! Не будь я Кэсседи Гримлок, черт вас дери!

Я быстро оделась, натянула валявшиеся у двери сапоги, заплела волосы в тугую косу от макушки, затянув ее на затылке резинкой, накинула куртку, подцепила рюкзак и пошагала вниз. Сейчас мне предстояло одно важное дело.

Мое неотложное дело, как ни в чем не бывало, натирало барную стойку, насвистывая себе под нос какую-то мерзкую песенку. Не говоря ни слова, я резко швырнула в него полупустым рюкзаком. Питерсон подскочил как ужаленный.

– Кэсс! Ты чего!

Он смотрел на меня так, будто я узнала о его левых доходах и требую свою долю. Глаза округлились в недоумении! Меня было не остановить!

– Ах, ты, – зло начала я, – жалкий ублюдок! Местный интриган! Маленький, толстый паршивец!

Я медленно перемещалась за барку, Питерсон напротив, старался исчезнуть с радиуса поражения.

– Кэсс! Успокойся!

– Успокоиться?! – я нырнула за барку, Питерсон пулей вылетел из-за нее.

И откуда в нем такая прыть? Я схватила стоявший на барке стакан, и он тут же отправился в свободный полет. Питерсон отклонился, и стакан с громким звяканьем разбился о пол.

– Ты чего творишь?! – взвыл бармен.

Меня это порадовало. Вот так-то, мелкий засранец. Будешь знать, как трепать языком! Я схватила новый стакан и запустила его в Питерсона, украсив при этом свое действие отборными словечками! Питерсон снова уклонился. В глазах читался испуг!

– Кэээсссс!!!!!

Новый приступ паники, и новый летящий в его сторону стакан. На этот раз я обошлась более вежливыми выражениями, но они по-прежнему выражали все то, что я чувствую к нему.

– Ты мне так весь бар разнесешь!!!! – Питерсон пытался спрятаться от летящей в его сторону тарелки за одним из столов.

Но в меткости мне равных не было, и тарелка просвистела прямо у него над головой, вызвав новый приступ паники. Он на четвереньках перебрался за другой столик.

– Ничего! – прокричала я, бросая в него очередную тарелку, – восстановишь! Денег у тебя на это хватит! Спекулянт недоделанный!

– Я простой бармен, Кэс, ты же знаешь, – он снова увернулся от летящей в него кружки.

– Да, конечно, – проязвила я, – тогда я дочка императора!

Питерсон переместился за колонну, пытаясь спрятаться от меня. Я сместилась чуть правее и снова запустила в него посудной утварью. На этот раз снаряд оказался посерьёзней. Огромная пивная кружка разбилась в считанных миллиметрах от головы Питерсона. Тот снова попытался сменить укрытие.

– Я ведь не желал тебе ничего плохого! – взмолился бармен.

Ага, признаешь свою вину, гнусный человечишка! Вот теперь поплатись за свой длинный и поганый язык!

– О! да неужели! – я снова метнула в него тарелкой.

Питерсон снова взвыл и уполз под стол. Сразу три тарелки упали в опасной близости от него. Бармен в спешке переместился под другой столик.

– Они сказали, что могут тебе помочь!

Новая тарелка в опасной близости.

– Ах, помочь! – моей злости не было предела, – а меня ты не забыл спросить? Нужна ли мне эта помощь?

– Но ведь тебе грозила опасность!

Опасность! Выходит этот упитанный черт знал про листовки еще до прихода этих двоих! Вот же, мерзость усатая! Новый приступ злости и новая атака на Питерсона. Теперь бармен пытался уворачиваться от беспорядочно летящих в его сторону кружок и тарелок.

– Но сдавать-то меня на кой черт надо было?!

– Я думал помочь!!!

Новая атака. Все больше и больше посуды летело в сторону незадачливого помощника. Я вовсе не собиралась калечить Питерсона. Но неплохая встряска ему не помешает. Много ли денег он получил за выложенную им информацию? Сейчас проверим.

Я на мгновение прекратила швырять в бармена чем попало. Он опасливо выглянул из-за стола. Я стояла за баркой и пялилась на него уничтожающим взглядом.

– А про листовку тогда почему соврал?

– Я, правда, про них не знал, – виновато проговорил Питерсон.

Не знал, значит! Вот, упырь! Надо же так искусно врать! Я схватила со стеллажа бутылку с каким-то дешёвым пойлом и прицельно метнула в Питерсона. Стекляшка разбилась в паре сантиметров от него, разлив по полу вонючую жидкость.

Питерсон вскрикнул.

– Кэээсссс!!!!!

Я схватила новую бутылку. Эта была, кажется подороже. Она отправилась за своей предыдущей подругой. Я услышала, как тихо матерится Питерсон. Ничего, ничего! Переживешь! У тебя денег навалом! Бармен сместился за колонну, что находилась ближе к двери, исчезая из радиуса поражения.

Меня это не остановило. Я сместилась еще правее и с громким «Чертов предатель!» метнула новую бутылку в ту самую колонну, за которой прятался бармен. В этот момент в Бар вошел высокий парень в куртке песчаного цвета. Бутылка просвистала в опасной близости от его лица и звонко разбилась об угол колонны. Питерсон взвыл. Я остановилась. В проходе стоял Миша…

– А я смотрю, ты все развлекаешься, – усмехнулся он, проходя вглубь зала.

– У нас тут очень важный разговор по душам, – огрызнулась я.

– Это я уже понял, – он приблизился к барке и оглянулся на то место, где прятался Питерсон.

Но бармена оттуда уже и след простыл. Мелкий хитрюга извернулся и ужом юркнул под ближайший стол. Вот ведь верткий гад!

– Ну, и как успехи? – теперь Миша смотрел на меня.

– Виновник раскаивается! – выкрикнула я, опускаясь за барку.

Долго искать не пришлось. Мои драгоценные контейнеры стояли под баркой полностью пустыми. Мне интересно, он собирался их вернуть? Или приватизировал бы в свою собственность? Я достала контейнеры и поставила на столешницу. В этот момент Питерсон показался из-под стола.

– Я не виноват, – тихо произнес он и тут же съежился, ожидая моей реакции.

Атаки не последовало. Одарив его уничтожающим взглядом, я наклонилась за рюкзаком. Подняла, положила на барку. Затем открыла и аккуратно положила туда новенькие контейнеры, снова закрыла и, закинув рюкзак на плечо, направилась к выходу. Все это я сделала, не проронив ни слова. Миша молча наблюдал за моими действиями. А потом, все так же, тихо последовал вслед за мной.

– Жестко ты с ним, – произнес Миша, когда мы вышли из Бара.

На улице было солнечно, насколько это возможно в это время года. По тротуарам передвигались люди, напуганные и загнанные. Это они после пережитого рейда. Ничего скоро оправятся. Здесь ничего не делается только торгашам, к которым я сейчас как раз и направляюсь, и барменам, вроде барыги Питерсона.

– Переживет, – бросила я и, поправив рюкзак, направилась к Восточному Базару.

Миша поспешил за мной.

– Ты что тут делаешь? – спросила я, пересекая главную дорогу, – я думала, вы уже на полпути отсюда.

– Ну, мы собирались, – Миша замялся.

Что-то не похоже это на него. Что это случилось с ним? Неужто сноровку потерял?

– Что же вас остановило? – я свернула в правый проулок.

– Ну, как бы это сказать, – он снова замялся.

Не похоже это на говорливого и ехидного Мишу. Такая тактика скорее присуща Владу. Или они специально это делали, чтобы запутать меня?

– Скажи, как есть, – я снова повернула.

– Ну… это… в общем ты, – выпалил Миша.

Я остановилась и посмотрела на него. Лицо серьезное. Вроде не шутит.

– Я?

– Ты.

Я повернулась и снова направилась к Базару. Рядом послышались шаги. Миша последовал за мной.

– А как же Влад? – я, правда, не понимала, почему они еще здесь.

– А что Влад? – Миша уже шагал рядом со мной.

– Ну, он знает, что ты здесь? – я не знала, как правильно сформулировать свои мысли.

– Знает.

– И он не против?

– Я уговорил его.

– Уговорил? – я снова повернула, и мы вышли на Восточный Базар.

Людей здесь было немного, но все лавки работали. Я же говорила, этим проклятым торгашам все нипочём. Я двинулась вперед. Сейчас здесь было спокойно. Обычно после рейдов патрульные до обеда не кажут нос на улицы. Сейчас было около девяти, так, что у меня еще целая куча времени.

– Ну, просто я решил еще раз поговорить с тобой, – Миша по-прежнему плелся за мной.

– Напрасно, – отрезала я, проходя мимо одного из лотков, – я вчера вам уже сказала свое мнение.

– Вот для этого я и здесь, – Миша вышел вперед, – я пришел убедить тебя.

– Теряешь время, – проговорила я, направляясь к следующему лотку.

Миша снова бросился за мной. Я рассматривала валявшийся на прилавке товар. Но ничего нужного мне, пока не находилось. Я направилась дальше.

– Кэсседи, подожди, – он снова оказался впереди, – давай просто поговорим.

– Нам не, о чем разговаривать, – я остановилась возле следующего лотка, но снова ничего.

– Почему ты не хочешь пойти с нами? – в голосе Миши было недоумение.

– Я хочу пойти с вами, но не могу, – произнесла я.

– Почему? – Миша снова обогнал меня.