Возвращение

– И поэтому ты так кричал и скрипел зубами?!

– Не смейся! Я действительно очень люблю тебя!

– А я сильнее! И если ты меня бросишь, я буду так скрипеть зубами, что сотру их до самых дёсен! Расскажи мне о том, как ты жил все эти годы. Какая она, жизнь вне Земли?

– Трудная и жестокая. Больше двадцати миллиардов человек оказалось никому не нужной, избыточной массой населения. Совет Межпланетного Содружества не знает, что делать с перенаселённостью ближнего космоса. Средняя продолжительность жизни на планетах, конечно, меньше, чем на Земле, но всё равно больше двухсот пятидесяти лет. Плюс неконтролируемая рождаемость – вот отсюда и все проблемы. Работодателям официально разрешили свести на предприятиях к нулю все расходы на охрану труда и технику безопасности. Женщинам, согласившимся на операции, гарантирующие бесплодие, выдаётся весьма немаленькая пожизненная пенсия. Полиция практически не ограждает людей от насилия, и они вынуждены сами защищать себя и своих близких от воров, грабителей и убийц.

– А тогда зачем нужна такая полиция?

– Она охраняет покой и неприкосновенность богатых граждан. Тех, которые могут платить за оказанные услуги. То же самое можно сказать и про всех других чиновников. Суды, органы надзора, все властные структуры лишь создают видимость работы, на самом же деле саботируют любые разумные и полезные действия верховной власти. Если у тебя есть деньги, ты будешь жить спокойно и комфортно, потому что даже в случае нарушения закона всегда сможешь откупиться и избежать наказания. А то, что остальные люди пребывают в нужде и бесправии, никого не волнует. Синтетическая еда, практически полное отсутствие медицинской помощи, конечно, сокращают продолжительность жизни, но на перенаселённости планет это мало сказывается. Всем будет лучше, если двадцать миллиардов человек вообще канут в небытие: с ними исчезнут все проблемы, а на прибылях корпораций это никак не отразится.

– А почему так выросло население планет?

– Любовь-злодейка! Ты же говоришь, что таешь, когда мы занимаемся любовью. Признайся: тебе это очень нравится! И все люди в этом очень похожи. Кроме того, роды обновляют и оздоравливают женский организм. Вот поэтому женщины и рожают сейчас до ста пятидесяти лет, чтобы быть моложе и здоровее, а детей, когда те начинают мешать им заниматься чем-то интересным или полезным, сдают в детские дома. Кто-то делает это по достижении ребёнком возраста семи, а то и пятнадцати лет. А кто-то оставляет детей прямо в роддоме. И никого не интересует и не волнует, сколько лет проживут они на свете, как сложится их жизнь. Точно так же, как и моя жизнь, которая никогда никого не волновала и не волнует.

– Меня! Меня волнует, как сложится твоя жизнь! Если б ты знал, как я тебя люблю! Ты у меня первый мужчина, и я хочу, чтобы ты был и последним! Я хочу, чтобы ты всегда лежал рядом со мной, стонал и скрипел зубами. Как я тебя люблю!

– А я сильнее!

Мы обнялись, и я подумал, что моя жизнь впервые обрела хоть какой-то смысл.

3

Грузовой корабль доставил мои автомобили точно в срок. Я уже два месяца прожил на Земле, полностью освоился с некоторыми особенностями земной жизни, а самое главное – впервые полюбил. Виола оказалась удивительной девушкой! Мы ни на минуту не расставались с ней, и ни секунды нам не было скучно вместе. Неожиданно у меня объявился ещё один дядюшка – родной брат оставившего мне наследство троюродного дяди. После обеда, когда мы с Виолой решали, чем нам заняться, к нам подошёл красивый седовласый мужчина, представился и сказал, что он мой ближайший и, видимо, единственный родственник. Через три часа совместного времяпрепровождения Виола оказалась от него без ума, и я был вынужден согласиться на дальнейшие встречи с родственником, хотя он мне сразу не понравился. Я чувствовал неискренность и фальшь в его многословных восхищениях мной и Виолой, а также в высокопарных рассуждениях о родственных связях и взаимопомощи.

Когда мне сообщили, что я могу забрать свои автомобили со склада космопорта, дядюшка Фред заявил, что у него есть пустующий уже много лет ангар, где я могу разместить свою коллекцию на любой срок.

– Вот это и есть родственная взаимопомощь, о которой я говорил вам столько раз! – напыщенно и самодовольно заявил дядя Фред, и мы втроём отправились в космопорт. Раньше я видел ретроавтомобили только на экране телевизора и теперь был поражён их элегантными и совершенными формами! В самом дальнем секторе космопорта, вдоль карантинной линии, сверкая лаком и хромированными деталями, выстроились десять автомобилей. Казалось, что они только что сошли с заводского конвейера и нет ничего в мире прекраснее этих машин. А ведь они были созданы руками людей, умерших несколько веков назад. Пока я и завизжавшая от восторга Виола осматривали автомобили, хлопая дверьми, открывая капоты, багажники и верхние люки, практичный дядя Фред уже начал оформление документов. На растаможку автомобилей пришёл Билл, и я, ничуть не заботясь о бумажной волоките, наслаждался неведомым до сих пор чувством хозяина этих необыкновенных и великолепных машин. Внезапно возле нас приземлился глиссер таможенной службы, и из салона выпрыгнули на поле космодрома человек пятнадцать солдат таможенной гвардии. Билл отдал им распоряжение, показавшееся мне странным.

– Девять машин и вот этого господина, – Билл показал на дядю Фреда, – ко мне в офис, я с ним поговорю позже. А вот этот феррари доставьте на стоянку автолётов отеля номер пятьсот сорок семь. – Затем он обратился ко мне и Виоле: – Вы, молодые люди, живёте в этом отеле?

– Да! – подтвердил я. – Но что всё это значит?

– Это значит, что вы стали свидетелями того, как таможенная служба Земли предотвратила попытку контрабандного провоза теллурия и арестовала руководителя преступной группы. Кузов и все детали автомобилей сделаны из этого драгоценного металла. Собственно, это не автомобили, а неработающие макеты, имитации автомобилей. Кроме одного: того, который преступники предъявляли на таможне. Заводили мотор, ездили на нём по территории, катали наших работников, восхищались работой старых мастеров… Словом, развивали кипучую деятельность, усыпляя бдительность таможенников. Мы в своём ведомстве будем ещё разбираться, имела место халатность или был преступный сговор, но одна партия подобных машин уже попала на Землю два года назад. На этот раз преступников подвели самоуверенность и отсутствие фантазии. Они полностью скопировали схему, которой воспользовались тогда.

– А как же я? Почему вы не арестовали меня? – удивился я. – Ведь я могу быть их сообщником. Почему вы поверили мне?

– Потому, что мы уже год следим за этими людьми. И знаем всю схему их действий. Твой предшественник бесследно исчез два года назад, и тебя ждала та же участь. Мы просто не знали, когда они захотят убить тебя и бесследно растворить, поэтому решили не рисковать и арестовали Фредди на космодроме. Его сообщники тоже арестованы, и скоро в новостях ты услышишь о самом громком преступлении последних десятилетий. Мы конфисковали теллурия на баснословную сумму, но не можем конфисковать настоящий ретроавтомобиль, так как он по документам принадлежит тебе. Ты никогда не совершал противоправных действий, а частная собственность священна. И значит, ты являешься полноправным хозяином этого суперкара.

– То есть я могу научиться управлять им и ездить по ретродорогам сколько хочу?

– Безусловно! – подтвердил Билл. – Но я бы посоветовал продать автомобиль коллекционерам. Вырученных денег тебе хватит не на одну сотню лет жизни на Земле.

– Ну, мы с Виолой ещё подумаем об этом. Скорее всего, мы сначала покатаемся на нём столько, сколько захочет Виола, а потом можно будет и продать! А как нам проще всего добраться от таможни до нашего отеля? Вы не подбросите нас до ближайшей стоянки автолётов?

– Конечно! Сейчас тебя отвезёт к стоянке мой помощник, а Виола прилетит позже, может быть, даже к вечеру.

– Как так? Ведь это я основной свидетель! Зачем вам Виола? Какие она может дать показания?

– Виола наш сотрудник! Ей придётся поработать несколько часов!

4

Если бы среди ясного летнего дня грянул гром, а с чистого безоблачного неба хлынул дождь, я был бы поражён этим куда меньше, чем новостью, услышанной от Билла. Я был просто раздавлен! Моя Виола! Моя первая и единственная любовь! Женщина, без которой я не представлял своей дальнейшей жизни, меня никогда не любила! Я был всего лишь объектом её работы! Виола пыталась мне что-то объяснить, но я не слышал её. Добравшись до номера в отеле, я наспех собрал свои вещи и прыгнул в первый межконтинентальный автолёт. Через два часа я уже продирался через заросли бамбука, растущего в пойме небольшой реки. Зачем я прилетел сюда? Куда иду? Что буду делать в ближайшее время? Я не мог дать ответа ни на один вопрос. Душевная боль переполняла меня, не позволяла остановиться и спокойно обдумать произошедшее. Я пробирался через густую растительность, нигде не останавливаясь даже для того, чтобы просто перевести дух.

Безумно уставший, через несколько часов я взошёл на вершину горы и остановился в полном изумлении и восхищении. Подо мной расстилались джунгли. Все оттенки зелёного цвета пёстрыми пятнами переливались и смешивались внизу! А чуть дальше, играя синим и голубым, до самой черты горизонта, необъятный и величественный, раскинулся океан. Солнце уже до половины погрузилось за линию горизонта, и красно-розовая гряда перистых облаков на западе гармонично вписывалась в это буйство красок природы!

«Человек самый ничтожный из эфемерид!» – сказал однажды мой друг. Он произнёс это с такой горечью, что я не стал расспрашивать его ни о чём. Просто запомнил слова. Виола пояснила мне смысл выражения. И вот сейчас я стоял поражённый величием окружающего мира. Как мелки, суетны и ничтожны наши страсти, огорчения и желания! Мы, люди, всего лишь пыльца на прекрасном цветке по имени Земля. Бабочки-однодневки, живущие четыреста лет! Всего лишь четыреста лет. Миг по сравнению с Вечностью. Я стоял на краю земли, вдали от людских муравейников, и неведомая до этого часа сила переполняла меня. Как велики возможности человека! И как плох и несправедлив окружающий нас мир. Это мы наполняем его добром или злом. Мне сейчас хорошо и спокойно. А Виола? Я вспомнил, как она рыдала и говорила мне что-то. А я оттолкнул её и улетел неизвестно куда. Какой же я мелкий эгоист и себялюб! Не разбирая дороги, я кинулся вниз и к вечеру следующего дня уже был в том же номере того же отеля.

Едва я успел привести себя в порядок, как раздался стук в дверь и вошёл Билл.

– Быстро же ты вернулся, – ухмыльнулся он. – Я думал, что мне дней пять придётся успокаивать Виолу. Она чуть не выпрыгнула из автолёта, и я был вынужден её усыпить. Сейчас поужинаем, поговорим – и отвезу тебя в нашу больницу.

– Я не хочу есть, – сказал я, – едем немедленно.

– Поговорим и поедем, – осадил меня Билл. – Вечно вы, молодые, торопитесь. А спешить надо медленно! Сядь и послушай старого перца. Я старше тебя лет на двести с гаком, много чего повидал и о многом передумал в тишине своего кабинета. Так что тебе будут нелишними советы старого холостяка, который только официально был женат четырнадцать раз. Каждая последующая жена у меня была хуже предыдущей. И тебя ждёт та же участь. Поэтому береги Виолу и ваши отношения. Поверь мне, такие девушки встречаются очень редко: она любит тебя больше, чем себя. Цени это.

– А как она стала вашей сотрудницей? И почему вы были уверены, что я выберу именно её?

– Они все наши сотрудницы. Даже те, кто ещё не знает об этом. После того, как прибывший в первый раз на Землю мужчина выбрал девушку, я приглашаю её к себе и предлагаю соглашение: либо она будет передавать о своём друге всё, что меня интересует, либо я сейчас же говорю ему, что они не могут встречаться. И пока не было ни одного случая, чтобы девушка отказала мне в сотрудничестве. Все они знают, что иначе я внесу их в особый список и им будет навсегда закрыт вход в те места, где женщины могут встречаться и знакомиться с состоятельными мужчинами.

– Да, оказывается, тут у вас всё не так просто и благородно, как мне показалось с первого взгляда.

– Что ты хотел увидеть на Земле? Рай? Должен тебя разочаровать. Ты ведь сам попал сюда в результате аферы. А скольких комбинаторов мы отлавливаем и отправляем в тюрьмы Юпитера, тебе даже не снилось. Все хотят жить на Земле. И лишь немногие попадают в «золотой миллиард» счастливчиков, проживающих здесь. Тебе выпала редкостная удача только потому, что я сумел доказать Совету отсутствие юридических оснований для того, чтобы, отобрав феррари, снова отправить тебя на Сатурн.

– Почему вы решили помогать мне?

– Не знаю. Может быть, потому, что в тебе есть раскованность и внутренняя свобода. То, чего мне всегда не хватало. И поэтому вот тебе второй совет: займись самообразованием. Поезжай с Виолой на какой-нибудь тропический остров и лет пять-шесть читай книги. Купайся, лови рыбу, броди по лесу. И никогда не выпускай из рук книгу. Тот, кто читает книги, всегда будет управлять теми, кто смотрит кино!..

Мы, вероятно, больше никогда не увидимся, поэтому последний совет. Постарайся всегда оставаться человеком! Жизнь на Земле довольно скучна и однообразна. Да-да, не улыбайся. Сначала всем кажется, что они наконец-то попали в рай. Но через семь-восемь десятилетий райская однообразная жизнь начинает надоедать. Человеку хочется сильных впечатлений, новых и острых ощущений. И многие начинают свинячить. Никогда не опускайся ниже черты, которая отделяет человека от животного. Не лезь в грязь: потом не отмоешься! Даже если об этом никто не узнает, об этом будешь знать ты. И это будет тянуть вниз и опустошать твою душу. Ну а теперь идём. Пора будить нашу спящую красавицу. А то я начинаю чувствовать себя старым нудным моралистом и брюзгой.

Мы спустились вниз и сели в автолёт таможенной службы…

Я продал феррари за баснословную сумму, и Виола больше не беспокоилась о нашей дальнейшей жизни. Мы поселились в маленьком городке на берегу Индийского океана и наслаждались спокойной, размеренной жизнью в своём небольшом бунгало. Мы жили в вечнозелёном тропическом раю. Днём купались в океане, занимались сёрфингом, ходили под парусом, ловили рыбу. Частенько к нам заглядывали семейные пары, живущие по соседству, и мы весело проводили время. Провожали закаты, встречали рассветы. А ночью мы были только вдвоём! Я и моя обожаемая Виола! С каждым днём я любил её всё больше и больше. И она отвечала мне взаимностью. Казалось, нашему счастью не будет конца.

Прошло восемь лет. По совету Билла я много читал: сначала художественную литературу, потом увлёкся социологией и философией. И чем больше я читал, тем большее беспокойство ощущал у себя внутри. Великое знание рождает великую скорбь! Прав был древний мудрец. Нельзя быть абсолютно счастливым, зная, что рядом живут миллиарды несчастных, никому не нужных людей. Ненужных даже себе. Дружеский совет Билла дал неожиданный эффект: я разлюбил вечное лето и сытую, праздную жизнь. Только к Виоле я относился по-прежнему. А всё остальное – перемена мест, прогулки с друзьями в горы, встречи с новыми людьми – не радовало меня и не приносило прежнего душевного равновесия. Краски жизни потускнели, и я ничего не мог с этим поделать.

Виола с беспокойством наблюдала за мной. И когда мы собирались в очередное путешествие по каким-то северным территориям, она решительно закрыла чемодан и сказала:

– Баста! Мне надоели эти круизы, эти подстраховки, эта имитация жизни. Надо жить, а не притворяться, что живёшь.

– Что ты имеешь в виду? – удивился я.

– Только одно: нельзя иллюзию жизни принимать за жизнь. Мы молоды, полны сил, и этот рай для стариков, инвалидов и молодых идиотов нам не подходит!

– Но ты же совершенно не знаешь другой жизни! Там нет элементарных удобств, иногда не будет даже еды!

– Я знаю только одно: если мы останемся здесь, мы тихо сойдём с ума! Окружённые удобствами, восхитительной природой и морем еды. Еды будет очень много, но нас не будет! Нас! Таких, какие мы на самом деле. Будут другие – тихие, спокойные, кастрированные и очень довольные собой и окружающей средой. Только не говори мне, что ты этого хочешь!

– Не скажу!

Я подошёл к Виоле и нежно обнял её.

– Я уже думал об этом. Но я очень тебя люблю и не хочу, чтобы тебе было плохо. Сможешь ли ты принять ту грубую жизнь? Выдержишь?

– Не знаю, – честно призналась Виола. – Могу обещать только одно – быть вместе с тобой во всём. В радости и в горе, в болезни и в здравии.

Она засмеялась и крепко-крепко меня обняла.

Звездолёт задрожал, чуть накренился, и в иллюминаторе появился голубой диск со знакомыми очертаниями материков. Отталкивая друг друга лбами, мы с Виолой прильнули к стеклу. Прощай, Земля! Прощай, тихий, причёсанный и приглаженный рай! Если нам повезёт, мы вернёмся сюда через триста лет. Вернёмся, чтобы тихо угаснуть, наслаждаясь твоей волшебной природой, твоими восходами и закатами. А сейчас нас зовёт чёрный далёкий космос. Не знаю, что ждёт в неведомой дали: наполненная интересными событиями жизнь или скорая смерть. Но я знаю точно: человек должен быть выше сытости! И пока силой и отвагой наполнены наши сердца, мы будем говорить: «Здравствуй, неизвестная жизнь! Мы с радостью и достойно примем всё, что нас ждёт впереди!»

Мы сделали всё, что могли

Фотонные двигатели заработали в реверсном режиме, и звездолёт, замедляя ход, вошёл в пространство системы Д-2. Стальные руки манипуляторов бережно сняли контейнеры со спящими в них астронавтами и запустили программу пробуждения. Через два часа члены экипажа, поздравляя друг друга, заняли свои места в кают-компании и, весело помахивая щупальцами, начали разбирать звёздные карты. Как всегда, всё прошло в штатном режиме, и корабль выскочил из киберпространства недалеко от звезды С-1, вокруг которой вращалось восемь планет. На третьей, более чем наполовину покрытой водой, вполне могла существовать разумная форма жизни. Повод усомниться в этом давала лишь супервысокая температура на поверхности планеты: что-то около трёхсот градусов выше абсолютного нуля. Минус двести семьдесят три градуса, абсолютный ноль – вот комфортная температура для всех живых существ во Вселенной. Она обеспечивает быстрое и беспроблемное перемещение космических кораблей по всему космосу, без затрат энергии на обогрев внутренних помещений. Проблемы возникают при обследовании планет вроде той, к которой направлялись сейчас астронавты. Немыслимая жара на её поверхности – двадцать и более градусов тепла – обещала доставить им немало хлопот с постоянным охлаждением оборудования корабля и скафандров.

У планеты была довольно плотная атмосфера. И когда корабль вошёл в её верхние слои, случилось непредвиденное: обшивка стала перегреваться так, что система охлаждения неожиданно дала сбой. Замигали красные лампочки на панелях пульта управления, заплясали языки пламени за стеклом иллюминаторов, и впервые со времени старта астронавтам стало не по себе.

– Шеф, если не сработает система аварийного охлаждения, мы превратимся в четыре хорошо прожаренных бифштекса, – мрачно пошутил штурман. – Скорее включай дополнительные блоки.

– Уже включил всё, что можно, – пробурчал капитан. – Очевидно, утечка хладона идёт по всему контуру. Я начал торможение, чтобы уменьшить перегрев обшивки, но основные двигатели отключились, и мы не можем преодолеть силы притяжения. Придётся садиться в ближайшее наиболее холодное место планеты для устранения неисправностей и пополнения запасов хладона. Второму пилоту необходимо в течение двух минут определить место посадки. Врачу – немедленно произвести сканирование наиболее распространённых в этом районе крупных животных. Придётся временно переселить нашу энергетическую сущность в клоны местной фауны: они прекрасно адаптированы к здешним условиям. А после изучения планеты и ликвидации аварии вернёмся в свои тела, которые пока отдохнут в консер-вационном растворе.

– Шеф, мы сели, – отрапортовал второй пилот. – Не очень удачное место, на самой вершине горы, но зато здесь всё покрыто снегом, и самая низкая температура – минус двадцать градусов. Для нас очень жарко, но для аборигенов наверняка вполне комфортно.

– Что скажешь, док? – спросил командир. – Закончил сканирование? Нам пора менять тела, в своих мы тут долго не продержимся!

– Готово, шеф. Бьюсь об заклад, самые крупные особи – вполне разумные существа, прямоходящие, с хорошо развитым головным мозгом. И я не удивлюсь, если окажется, что уровень этой цивилизации довольно высок: возможно, они уже овладели простейшими технологиями обработки металлов. Сканеры показывают большие скопления металла и пластика внизу, по долинам рек.

– Всё потом. У нас будет достаточно времени на изучение планеты. Возможно, мы даже установим контакт с аборигенами и поделимся с ними своими знаниями. А сейчас для нас самое главное – выжить. Я, штурман и док переселяемся в клоны аборигенов. Они легче пойдут на контакт с подобными себе существами, если мы захотим этого впоследствии. Но здесь таится опасность: нам потребуется не менее десяти часов на адаптацию к местным условиям. Слишком велика масса тела, и достаточно сложна высшая нервная деятельность.

А теперь что касается тебя, – обратился он ко второму пилоту, – ты должен переселиться в какого-нибудь мелкого грызуна вроде нашей мыши-полёвки. С такой массой тела ты будешь чувствовать себя прекрасно уже через полтора-два часа и, если мы не выйдем из комы, проберёшься в звездолёт, перейдёшь в своё тело и вернёшься на нашу планету. Ты должен доставить наши тела домой, чтобы копии наших бессмертных энергетических субстанций из хранилищ были переселены в свои тела. Да смотри не перепутай, как в прошлый раз! До сих пор жар по коже, лишь только вспомню своё пробуждение в женском теле.

Через несколько минут одна сторона корабля озарилась мерцающим светом, часть обшивки отошла в сторону, и на заснеженную поверхность опустился трап, по которому сошли вниз трое хорошо сложённых мужчин. Словно дети, они бросились в сугроб, зарылись в него, хохоча и перебрасываясь снежками, потом стали глотать снег и обтирать им свои обнажённые тела.

– Шеф, мы должны учесть, что часов через восемь наш переход в тела аборигенов практически завершится, – прокричал доктор, – после чего мы, возможно, начнём мёрзнуть. Это трудно представить, но то, что нам сейчас кажется невыносимой жарой, впоследствии мы можем ощутить как приличный холод.

– Скорее бы это произошло, – проговорил штурман, еле ворочая языком. – Я, кажется, сейчас потеряю сознание из-за этого пекла.

И он уронил ослабевшую голову на снег. Доктор попытался зарыться поглубже, но тоже отключился, не успев спрятать в снег ноги. Лишь командир ещё несколько минут боролся со слабостью, но и его могучий организм не выдержал непривычной для астронавтов жары, и он рухнул в снег возле трапа…

Вдали появились мигающие огни, послышался шум мотора, и над кораблём завис вертолёт горно-спасательной службы Швейцарии. Через десять минут командир вертолёта сделал сенсационное заявление о космическом корабле пришельцев и трёх неизвестных мужчинах, найденных возле него.

– Их голые тела холодны как лёд, но дыхание и пульс почти в норме, – докладывал командир вертолёта, – думаю, что у нас есть все шансы их спасти. Мы уже занесли неизвестных в вертолёт и сейчас растираем спиртом с согревающими бальзамами. А скоро поместим в термоконтейнеры и поднимем там температуру до сорока градусов.

Стенограмма переговоров командира вертолёта с диспетчером спасательной службы:

– Реанимационные мероприятия проводим очень интенсивно, но мужчинам становится всё хуже и хуже!

– Может, всё-таки лучше побыстрее доставить пострадавших в больницу?

– Не думаю. У нас каждая минута на счету. Нас трое на троих пострадавших, и если кто-то поведёт вертолёт, то один человек останется без помощи, а это значит, что он будет обречён на верную смерть. Мы будем бороться за этих ребят до конца.

– Попробуйте влить в них что-нибудь согревающее: горячий кофе, коньяк или спирт.

– Уже вливали. Они не в силах что-либо проглотить. Они очень-очень плохи.

– Почему так долго не выходите на связь?

– Мы их потеряли! Всех троих. Ни у кого нет ни пульса, ни дыхания. Но мы не можем в чём-либо упрекнуть себя. Мы их согревали, растирали, массажировали и подолгу держали в термоконтейнерах. Борьба за этих мужчин не прекращалась ни на минуту! Мы сделали всё, что могли! Всё, что могли!

– Командир, вы можете один привести вертолёт с телами на базу?

– Да, конечно.

– Я понимаю, что это нарушение всех инструкций, но военные настаивают. Вы должны оставить возле корабля инопланетян двух человек. Запретите им даже приближаться к нему, тем более заходить внутрь. Часа через полтора военные сменят их. Скажу тебе по секрету: здесь такая суета началась… Прилетишь – сам увидишь.