Возвращение

– Теперь скорее в полицию: возможно, у них уже есть какие-то сведения о необычных происшествиях, случившихся за последние сутки.

– Не торопись, – сказал Алексей, вылезая из машины, – давай проверим действие твоего пульта. Может, он не работает?

– Почему он не будет работать? Поехали! Нельзя терять ни минуты!

– Я прошу. Проверь его работу на мне.

– Пожалуйста. – Борис нажал кнопку.

Ничего не произошло. Улыбающийся Алексей отбил ногами чечётку и широко раскинул руки, словно желая обнять друга. Тот раз за разом нажимал кнопку, но пульт отказывался работать.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Борис. – А ты откуда узнал, что он не будет работать?

– Я ещё вчера заподозрил, что ты просто загипнотизировал Семёна и его крольчиху. А меня разыгрываешь, рассказывая об изобретении. Но когда ты примчался сегодня ко мне, весь на нервах, я понял, что ты веришь в эту ахинею. Так часто бывает: вы, учёные, не способны адекватно оценивать свои открытия. Так же как художники – свои картины, а поэты – стихи. Изучая гипноз, ты стал гипнотизёром. А красивая гипотеза про биороботов привела тебя к созданию пульта. Во-первых, ты мог бы с таким же успехом нажимать на кнопки телевизионного пульта. И во-вторых, мы не биороботы – мы люди. И ты, и я, и вон те охранники у шлагбаума автостоянки. А гипотезы о биороботах, пришельцах и летающих тарелочках лучше оставь журналистам и телевизионщикам – не тащи в науку.

– Но я никого никогда не мог загипнотизировать, я сам поддаюсь гипнозу очень легко. Надо мной все смеялись в институте во время учёбы.

– Значит, тебе удалось сменить знак «минус» на «плюс», – засмеялся Алексей. – Всё, хватит. Вези меня домой и не беспокой нашу доблестную полицию. А то насмешишь её так, что она не сможет ловить настоящих преступников.

– Хорошо, – не сдавался Борис, – если ты прав, то я смогу теперь загипнотизировать кого угодно? Например, вон тех охранников?!

С этими словами он пошёл к шлагбауму и, приблизившись к секьюрити, поднял вверх руку, щёлкнув пальцами, совсем как вчера в ресторане. Мужчины в униформе тотчас застыли в неудобных позах, полуобернувшись к Борису, и замолчали. Гипнотизёр недоумённо посмотрел на них, помахал возле их лиц рукой. Охранники ни на что не реагировали. Растерянный Борис подошёл к машине, сел за руль и замер, о чём-то напряжённо думая. Внезапно его лицо прояснилось. Он выскочил из машины, обнял Алексея и начал его трясти:

– Ты не представляешь, какая гора у меня свалилась с плеч. Я чуть не сошёл с ума из-за пропажи пульта. Я был уверен, что стану виновником и причиной ужасных событий! Слава богу, что всё кончилось именно так! Поехали. Я отвезу тебя домой и сразу же поеду к себе, мне нужно поспать. После таких потрясений мне требуется отдых.

– Поехали. Но только разбуди охранников, а то они так и будут стоять до понедельника или до тех пор, пока к ним не подойдёт ещё один изобретатель пульта.

Друзья засмеялись, и машина медленно двинулась к шлагбауму… Борис подвёз друга к подъезду дома и уехал, а тот сел на скамейку в глубине двора и задумался. Бориса-то он убедил, но что же произошло на самом деле? Был ли реальностью визит странного незнакомца или только приснился? Гость выпил полбутылки коньяка, но утром бутылка оказалась почти полной. А перо на спинке дивана? Его мог оставить случайно залетевший в открытую балконную дверь воробей. Полетал, полетал по комнате и выпорхнул снова на улицу, предварительно уронив над диваном перо. Алексей улыбнулся неожиданно пришедшему на ум сравнению: они – ястребы, а мы – воробьи. Маленькие серые пичужки, жизнь которых полностью зависит от птиц большого полёта.

«А может быть, я просто спал и мне приснилось то, что накануне поразило моё воображение. Конечно. Я был потрясён. Мы все биороботы! Тут и не такое может присниться. Всю жизнь считал себя человеком, а тут – биоробот! И с Борисом, скорее всего, всё произошло именно так, как я и объяснил. Но разговор с человеком-птицей был слишком реальным, он просто не мог быть сном!»

Ничего так и не решив, Алексей поднялся на свой этаж и зашёл в квартиру. На столике в прихожей стоял лакированный деревянный сундучок, которого ещё утром здесь не было. На крышке его был вырезан замысловатый узор с золотыми коронами по углам и крупной матовой жемчужиной в центре. Алексей надавил на жемчужину, заиграла негромкая музыка, и сундучок открылся. Глубоко утопленная в бархатные синие подушечки, вся в разноцветных переливчатых искорках, там лежала бутылка. Алексей взял её в руки, отбил сургучные печати и, немного помедлив, выдернул пробку. Тотчас же по всей квартире разлился чарующий аромат благородного выдержанного коньяка, а в открытую балконную дверь вдруг влетел и заметался по комнатам, теряя перья, суетливый растрёпанный воробей.

Машина времени

Илья Семёнович Маховиков, директор патентного бюро «Патентус и Г.», просматривал заявку на изобретение очередного велосипеда, когда в кабинет зашёл его заместитель Петров. Тот был явно чем-то сконфужен, озадачен и смотрел на начальника несколько растерянно.

– Что случилось, Николай Иванович? – спросил директор, щурясь от бившего в открытую дверь солнца. – Принесли рабочую модель вечного двигателя?

Но Петров шутку не принял, недоумённо пожал плечами и тихо произнёс:

– Совершенно не понимаю, как эта штука работает. Нет-нет, конечно, не вечный двигатель, но, по-моему, что-то не менее грандиозное. Пойдёмте ко мне, Илья Семёнович, увидите сами.

Посреди демонстрационного зала было установлено большое, обитое мягкой кожей кресло. Возле него стоял изобретатель, красивый высокий мужчина лет сорока.

– Что это? – спросил у Петрова директор, показывая на кресло. – Массажёр-катапульта для любителей поспать на работе?

– Нет, это опытный промышленный образец К-1, который я хочу зарегистрировать, – ответил за Петрова изобретатель. – Я придумал принципиально новый вид кинематографа. Позвольте мне сначала продемонстрировать вам работу кресла, а потом мы обсудим некоторые детали.

– А в чём суть изобретения?

– Давайте сделаем так: вы расположитесь поудобнее в этом кресле и назовёте любой отрывок из вашей любимой книги, который вам хотелось бы посмотреть как фильм. Любой отрывок, из любой книги. И я вам его покажу.

– Что значит любой отрывок? – спросил озадаченный Илья Семёнович. – Вы собрали бесконечно большую фильмотеку классических произведений?

– Если вы пожелаете, возьмём что-нибудь из классики. Но можно взять только что написанный текст, в котором присутствуют художественные образы, и посмотреть фильм о нашей повседневной жизни.

– А кто будет режиссёр? Или сценарист?

– Вы! Кресло трансформирует любой текст в художественные образы, рождающиеся в вашем мозгу. И показывает их вам через ваши органы чувств.

– Но каждый человеческий мозг уникален! А это значит, что один и тот же эпизод ваше кресло будет показывать разным людям по-разному?

– Вот! Вы уловили самую суть моего изобретения! Каждый человек будет смотреть в этом кресле своё кино! И если светлые, чистые люди будут видеть прекрасные, добрые и радостные фильмы, то люди жадные, завистливые и злые будут видеть то, на что настроен их мозг: триллеры, ужастики или что-нибудь унылое. Каждый будет строить свою реальность и смотреть своё собственное кино. А значит, каждый зритель будет уходить из нашего кинотеатра счастливым и довольным.

– Но как работает ваше кресло? В чём принцип действия?

– Об этом чуть позже, сначала демонстрация. Если вам надоели наши холода и снег, можете прокатиться в жаркие страны. Выбирайте любое произведение, в котором действие происходит в тропиках. Эпоха – на ваше усмотрение, время путешествия… Для начала – десять минут.

– Сабатини, «Одиссея капитана Блада».

– Хорошо. Закройте глаза, расслабьтесь…

В лицо Ильи Семёновича ударил резкий порыв горячего воздуха, пропитанного густым ароматом цветущих трав.

Он открыл глаза и чуть не закричал от неожиданности: вокруг расстилалась синяя морская гладь, пронизанная солнечным светом, а над пахнущей гниющими водорослями водой с криками летали белоснежные чайки. Недалеко от берега стоял трёхмачтовый галеон, на грот-мачте которого развевался чёрный пиратский флаг, а к берегу подходила шлюпка, набитая людьми в живописных, но грязных одеждах. Кто-то тронул новоявленного зрителя за плечо, и Илья Семёнович обернулся.

– Капитан, – сказал стоящий у него за спиной юноша, – нам пора: через пять минут поединок.

И директор патентного бюро вдруг вспомнил, что красивого юношу зовут Волверстон, к берегу причаливают люди из его команды, а сам он не кто иной, как Питер Блад, капитан галеона «Арабелла», бросившего якорь возле пристанища всех пиратов – острова Тортуга.

Поднимаясь по крутому склону и глядя на осыпающийся под ногами горячий песок, Блад почувствовал закипающую внутри него ярость. Этот наглец Левасёр не только похитил Мадлен д’Ожерон, но и осмелился запросить у губернатора двадцать тысяч песо за её выкуп! Пришла пора рассчитаться с ним за всё: за нападение на голландский корабль, неверный подсчёт барышей от торговли и за подлый набег на Ямайку, во время которого чуть не погибла Арабелла Бишоп.

Левасёр с Каузаком стояли на вершине холма, поджидая Блада. Тот поравнялся с ними, вытер шею белым кружевным платком и обернулся. Тёплый, ласковый ветерок овевал его разгорячённое лицо, и всё вокруг было наполнено красотой и покоем: и густая зелень на берегу, и белый прибрежный песок, и синева неба, сливающаяся где-то в бесконечной туманной дали с синевой моря. В такой день легко жить и тяжело умирать. На мгновение ему стало жаль Левасёра, и, повернувшись к офицеру, он произнёс:

– Я готов забыть наши разногласия, если ты немедленно возвратишь мадемуазель д’Ожерон отцу. Я даже возьму на себя все расходы и хлопоты, связанные с этим делом.

– О нет, – взвыл Левасёр, дав волю своей ярости, – пока я жив, ты её не получишь!

– Тогда это будет после твоей смерти, – сказал Блад, и клинок его шпаги блеснул на солнце. – Наш договор предусматривает, что тот, кто утаит часть трофеев хотя бы на один песо, должен быть повешен на нок-рее. Именно так я и намерен был с тобой поступить. Но поскольку тебе не нравится верёвка, я ублажу тебя по-иному.

Он знаком остановил людей, которые пытались помешать столкновению, и со звоном скрестил свой клинок со шпагой Левасёра. Схватка закончилась очень быстро. Звериная сила пирата, на которую он так надеялся, уступила опыту и ловкости ирландца. И когда пронзённый в грудь Левасёр навзничь упал на белый песок, Блад вытер шпагу о рубашку лежащего и повернулся к окружающим…

– Где Левасёр? – спросил Илья Семёнович, медленно приходя в себя. – Зачем вы забрали меня с Тортуги? Что это было?

– Ваши десять минут истекли, – засмеялся изобретатель, помогая директору выбраться из кресла. – Но если вы пожелаете, то можете посмотреть всю книгу целиком. – Он взглянул на экран, вмонтированный в спинку кресла. – Это займёт четыре часа тридцать девять минут.

– И всё время у меня будет полное ощущение реальности происходящего?

– Да! И только по одной простой причине: всё это время вы находились в изобретённой мною машине времени. И десять минут, которые вы прожили жизнью капитана Блада, не приснились вам и не пригрезились. Вы действительно находились десять минут в конце семнадцатого века, а если точнее, попали в двадцать седьмой день сентября тысяча шестьсот восемьдесят восьмого года.

– Вы говорили, что изобрели принципиально новый вид кинематографа!

– Если бы я сразу сказал вам, что изобрёл машину времени, вы бы отправили меня на Канатчикову дачу, к господину Кащенко. А так – выслушали меня и даже убедились лично, что машина работает.

– Но машину времени изобрести невозможно! Учёные доказали, что это противоречит всем законам физики!

– А давайте проверим выводы учёных на практике. Кем бы вам хотелось стать на несколько минут: Лениным, Наполеоном, Гомером или Юлием Цезарем? Может, вы хотите прогуляться по Иерусалиму в день казни Иисуса Христа? Или посетить Египет в день закладки фундамента пирамиды Хеопса? А что, если учёных, доказавших невозможность путешествий во времени, отправить в мезозой? Может быть, они признают ошибочность своих теорий, вдоволь набегавшись, спасаясь от разъярённых динозавров?

– Подождите! Но ведь этого просто не может быть!

– Да, этого не может быть только потому, что этого не может быть никогда! Перестаньте цитировать Чехова, просто поверьте: это есть. Живёт по своим законам независимо от нас всех! И знаете почему? Потому, что во Вселенной существуют поля с объёмами информации, не поддающимися исчислению. Там записано всё, что было до нас, и всё, что произойдёт через миллиарды лет после того, как последние пылинки, которые были когда-то нашей Землёй, рассеются во Вселенной.

– А как информационные поля связаны с вашим изобретением?

– Никакого изобретения нет. Просто я понял: всё то, что мы видим вокруг, никогда не существовало и не существует. Объективной реальности нет, нет ни-че-го! Мы не живём, на самом деле это всего лишь только сны. Просто мы все видим сны! Каждому из нас прокручивается своё индивидуальное кино, которое обновляется каждую ночь по не изученным пока ещё нами программам. Я просто нашёл способ, которым можно любого человека подключить к произвольно выбранной информации, отключив от той, которая установлена для него некой глобальной программой. И сегодня я перенёс вас на десять минут из вашей реальности в реальность капитана Блада. Из одного сна – в другой.

– Но подождите. Я держу руки на твёрдой лакированной поверхности стола. Я вижу блеск лака, ощущаю тепло нагретой солнцем поверхности. Если я ударюсь головой об угол стола, я почувствую боль. А вы утверждаете, что это всё мне только снится…

– Я ничего не утверждаю. Я только лишь предлагаю выбрать из любой известной вам книги интересующий вас эпизод и нажать вон ту красную маленькую кнопку…

Судьба

1

Жизнь – поразительная штука! Всегда, когда мне казалось, что я загнан в угол и на мне кто-то уже поставил густой чёрной краской жирный размашистый крест, судьба преподносила неожиданный подарок. На этот раз она явилась ко мне в образе морщинистого и худого старика почтальона. Слегка покачиваясь и выдыхая стойкий вчерашний перегар, он протянул мне дрожащую руку и гнусаво сказал: «Распишитесь в квитанции. Пакет можете получить в нашем офисе с одиннадцати часов до восьми вечера».

Машинально я расписался в какой-то бумажке и через час получил из рук хорошенькой, чуть полноватой блондинки небольшой, но увесистый конверт. На нём красовалась цветная круглая печать Межпланетной юридической коллегии, а в графе «Получатель» большими буквами была пропечатана моя фамилия. Пока не увидел печать, я был уверен, что произошла путаница и речь идёт не обо мне, а о каком-то совершенно другом человеке. Моя мать умерла при родах, я воспитывался в детских домах Сатурна и считал, что у меня вообще нет никаких родственников. Но большая цветная печать поколебала мою уверенность. Таково удивительное свойство всех официальных бумаг – сеять сомнения даже в очевидных и непреложных истинах. Я вскочил в ближайшую капсулу дешёвого муниципального такси и через пять минут вошёл в свою ячейку сотового дома на окраине Нью-Сити, второго по величине города Сатурна. Когда я вскрыл конверт, моё сердце сжалось предчувствием перемен: никогда ещё я не видел бумаги такого качества. Плотная, ослепительно белая и гладкая, она казалась чем-то нереальным и чужеродным в моей грязной и неприбранной холостяцкой ячейке. Я скептически оглядел свои стандартные пять квадратных метров, положенные мне по договору рабочего найма в «Сатурншахтстрое», и завалился на кровать. Мне пришлось три раза перечитать то, что было напечатано на плотных белоснежных листах, прежде чем до меня дошло, что я являюсь единственным наследником огромного состояния. Собственно, это было не то, что мы привыкли подразумевать под словом «состояние»! Это были не деньги, не имущество, не акции предприятий – это было нечто другое. Другое, но не менее грандиозное!

На плотных гладких листах было напечатано красивыми витиеватыми буквами, что какой-то троюродный дядюшка оставил мне по завещанию редкую коллекцию старинных автомобилей. Я набрал в поисковике слово «автомобиль» и выяснил, что это моторное дорожное транспортное средство, которое повсеместно применялось на планете Земля в двадцатом и двадцать первом веках. Так как последние триста лет перевозки людей и грузов осуществляются исключительно летательными аппаратами, то про автомобили забыли на всех планетах Земного Содружества. Только узкий круг учёных да коллекционеры помнят те дни, когда Земля была заполнена этими забавными тихоходными допотопными монстрами. Я вспомнил, как недавно в новостях передавали, что на Земле в честь пятисотлетия постройки первого авто проводились гонки ретроавтомобилей на специально построенных для этого асфальтированных дорогах. Победил владелец машины, развившей смешную скорость – то ли двести, то ли четыреста километров в час, и ему был вручён чек на очень солидную сумму. Последний автомобиль был выпущен лет триста назад, в рабочем состоянии сохранились очень немногие экземпляры, и поэтому коллекционеры платили за них бешеные деньги. Позволить себе коллекционирование могли только очень состоятельные люди. А так как они в большинстве своём проживали на Земле, то и коллекции картин, монет, автомобилей и много чего другого в основном находились там же. Немногие чудаки-миллионеры жили на планетах Солнечной системы вместе с остальным человечеством и не помышляли о переселении на Землю по только им известным причинам. Очевидно, одним из таких чудаков был и мой неизвестный дядюшка-богач.

Я лежал на кровати в одной из двух миллионов сотовых ячеек старого, не видевшего ремонта дома, и видел перед собой не низко нависающий потолок в грязно-белых разводьях, а бескрайний морской простор и синее небо. Волны набегают на белый песок кораллового острова, чайки кричат вдали, а над всем этим великолепием сияет яркое полуденное солнце. Такой показывают Землю в рекламных роликах на стеклянной стене, единственной чистой стене в каждой ячейке. Конечно, я, как и двадцать пять миллиардов человек, работающих во всех уголках Солнечной системы, никогда не был на Земле. Но каждый хочет заработать много денег и переселиться туда. И вот судьба предоставила мне реальный шанс сменить ад современной индустриально-вахтовой жизни работяги-межпланетника на полный всяческих соблазнов земной рай. Я уже погрузился с головой в чистую, прозрачную воду тёплого моря, но меня вернул к реальности стук в дверь моей ячейки.

– Не заперто! – крикнул я, и в дверь вошли два человека в элегантных чёрных костюмах. Последний раз я видел мужчину в таком костюме лет десять назад, когда забирал документы с последнего постоянного места работы. После этого я был вынужден работать только в шарашках типа «Сатурншахтстроя» – за гроши, которых не хватало даже на приличную еду. Сделанного каждым из незнакомцев шага оказалось достаточно, чтобы оказаться у изголовья кровати, на которой я лежал. Гости представились агентами Межпланетной юридической коллегии и начали наперебой поздравлять меня с получением наследства. Вскоре выяснилось, что в завещании моего таинственного дядюшки есть один маленький пункт, который, впрочем, полностью соответствовал моим нынешним настроениям и желаниям. Я вступлю в права наследования только в том случае, если перееду на постоянное место жительства на Землю. И туда же должен перевезти коллекцию старинных автомобилей.

– Но, господа, – возразил я, – у меня совершенно нет денег.

– Ваш дядюшка позаботился об этом, – сказал старший агент, – на ваш счёт переведена сумма, достаточная как для переезда, так и для перевозки автомобилей. Вам нужно лишь подписать бумаги, а всё остальное берёт на себя наша фирма.

Удивляясь и радуясь счастливому стечению обстоятельств, я подмахнул необходимые бумаги и через два месяца наблюдал в бортовой иллюминатор, как голубая планета заполняет всё видимое пространство. Десять минут спуска, толчок – и ракета застыла на поле космодрома. Небольшая вибрация – это в последний раз набрали обороты, а потом выключились двигатели ракеты, и наступили полнейшие тишина и покой. Свершилось! Исполнилась моя мечта! Я на Земле!

2

Вежливый улыбающийся таможенник мельком взглянул на мои документы, поставил на них печать и поинтересовался, действительно ли я впервые прилетел на Землю. Получив утвердительный ответ, он проводил меня в большой, наполненный ароматами цветущих растений сад. Среди кустов и деревьев стояли удобные скамейки и кресла, изготовленные из неизвестного мне мягкого и эластичного материала. На них сидели молодые красивые женщины со светящимися голубыми экранами в руках. Были здесь и другие женщины, которые группками ходили или стояли под деревьями, оживлённо о чём-то разговаривая. Таможенник улыбнулся мне и сказал:

– Меня зовут Билл. С сегодняшнего дня я отвечаю за твою адаптацию к жизни на Земле. Ты должен научиться пользоваться нашим транспортом, системой снабжения продуктами и предметами первой необходимости, а также тебе предстоит выбрать наиболее подходящее место проживания на планете. Не надо бояться. Хотел бы я оказаться на твоём месте! Самые красивые девушки и женщины нашего города всегда встречают прибывающих на Землю впервые. Любая из них, если ты остановишь на ней свой выбор, будет счастлива помочь тебе во всём.

– А как же их женихи и мужья? Они тоже будут счастливы оттого, что их невесты и жёны будут помогать мне адаптироваться к новой жизни? Или все эти женщины свободны и независимы?

– На Земле нет институтов семьи и брака. Когда генная инженерия довела среднюю продолжительность жизни до трёхсот лет, многие семейные пары стали распадаться после восьмидесяти – ста лет совместной жизни. А браки длиной в десять – пятнадцать лет стали называться браками-однодневками. Человеческая психика, видимо, не готова к очень длительным постоянным связям. И пока наши учёные изучают эту проблему, жизнь в обществе приобрела вот такие формы. Конечно, есть пары, прожившие вместе двести и более лет! Общество всячески поощряет и стимулирует подобное постоянство, но более девяноста процентов землян предпочитает браки-однодневки. Этому способствует и то, что на десять мужчин у нас приходится тринадцать женщин. И генетикам вкупе с врачами никак не удаётся довести это соотношение до идеального: один к одному.

– А как мне выбрать ту, с которой лучше всего пройти обучение? Согласитесь: это практически невозможно. Ведь я должен сделать выбор, совершенно не зная характеров и привычек этих женщин.

– Положись на свою интуицию. Никто не заставляет тебя жениться на той женщине, которую ты выберешь в гиды. Может, у вас не сложится даже пара-однодневка. Но два-три месяца, прожитых вместе, помогут тебе влиться в земную жизнь без каких-либо проблем. Уверен, что по окончании срока адаптации ты останешься благодарен ей, а она тебе за то, что каждый из вас интересно и с пользой провёл время. Так каку тебя ещё совсем мальчишеский возраст, всего-то сорок два года, я советую тебе присмотреться к женщинам из третьего сектора. В нём находятся девушки до тридцати лет, многие из которых ещё ни разу не были замужем.

Таможенник улыбнулся мне на прощание, козырнул и пошёл к выходу. А я постоял, набрал в грудь побольше воздуха и решительно вошёл в сектор номер три…

Пояс крепления скафандра к металлоконструкции лопнул неожиданно легко. Меня медленно развернуло лицом к ракете и мимо иллюминаторов, мимо антенн и солнечных батарей; мимо монтажников, работающих на них, понесло в открытый космос. Ни у кого из членов моей бригады не было портативных ракетных двигателей. Мы просто не могли позволить себе такую роскошь. Наших зарплат хватало только на то, чтобы едва сводить концы с концами. Было гораздо выгоднее заплатить штраф за нарушение техники безопасности и нанять нового монтажника, чем купить комплект топлива к такому двигателю. А сами двигатели стоили просто баснословных денег. Я был обречён на смерть от удушья, когда в скафандре кончится кислород. Мимо меня проплыли лица друзей, с которыми я проработал не один год; металлоконструкции, опоясывающие ракету… А дальше передо мной открылась чёрная бездна с холодными немигающими звёздами. Я знал, что уже никто и ничто не поможет мне задержаться возле ракеты, а тем более вернуться в неё. Как глупо и рано закончилась жизнь! Как же хочется жить! Я застонал, рванулся куда-то вбок и проснулся…

Виола обнимала меня и гладила мои мокрые от пота волосы.

– Любимый! Как ты меня напугал! Ты так скрипел зубами во сне! Я думала, что ты их сломаешь! Тебе приснилась твоя прошлая жизнь?

– Да. Но какое счастье, что всё уже в прошлом! А в настоящем только ты, я и наша жизнь на Земле. Мне становится страшно, когда я думаю о том, что мы с тобой могли никогда не встретиться!