скачать книгу бесплатно
Она ничего не сказала Джузеппе, а он, напротив, с того дня, казалось, потерял всякую осторожность и, не скрываясь, бросал вечерами: «Буду не скоро».
Спустя пару дней Мария попросила у Ромео тележку, дождалась позднего вечера и, водрузив на нее новый футляр, вывезла его на улицу.
– Мария, – крикнул сосед, – откуда это у тебя новый контрабас?
– Я хочу подарить его Джузеппе.
– Куда же ты везешь его новый инструмент? – удивился любопытный сосед.
– Везу его к Антонио. Он как следует его проверит и настроит!
– Мария, ты прекрасная жена, нашему Джузеппе очень повезло! – одобрительно кивнул сеньор.
Медленно и аккуратно везла Мария контрабас вдоль улицы и часто останавливалась, перехватывая уставшие руки, хотя кожаный чехол почти ничего не весил.
Она встречала друзей и соседей, и все, кто слышал о новом контрабасе, восхищались её мудростью.
– Марко будет счастлив! – крикнула Друмина. – Скоро эти двое устроят веселье!
Добравшись до дома Креоле, Мария остановилась у калитки и позвонила в звонок. Ей открыл слуга.
– Гость донны Креоле – Джузеппе Дженаро – попросил доставить ему футляр от его инструмента. Разрешите мне пройти и выполнить его просьбу, – соврала Мария.
Слуга впустил её и проводил во двор.
Едва увидев жену, Джузеппе тут же вскочил и бросился к ней. Поднялась и донна Креоле.
– Мария! – крикнул Джузеппе, но жена его остановила.
– Мое уважение, донна Креоле, – поздоровалась Мария, – добрый вечер, Джузеппе, – улыбнулась Мария мужу. – Я пришла сказать Вам, донна Креоле, что это, – она указала на Джузеппе, – мой муж! И у него есть свой сад! Всё ли Вам ясно, уважаемая Анджела?
Мария с улыбкой поклонилась высокой женщине, и та, кивнув Марии в ответ, с достоинством покинула балкон.
– А ты, мой любимый, бери-ка свой контрабас, укладывай в этот новый футляр и отправляйся домой.
Мария была так спокойна и величественна, а сказанные ею слова так просты и значимы, что Джузеппе затрепетал. Он выхватил коробку, упаковал инструмент и устремился за супругой вон из сада.
Спустя неделю чету Дженаро посетила важная гостья. Тетя Марии, уважаемая Лучана, прибыла поздним вечером и застала племянницу попивающей чай на балконе. Внизу, на площадке возле дома, сидел Джузеппе и самозабвенно играл на контрабасе.
– Мария, – кинулась тетушка к племяннице и обняла ее.
– Что это у тебя под глазом, Мария? – удивилась Лучана, – это же… – от удивления она не могла подобрать слов.
– Всего лишь синяк, тетушка, – отмахнулась Мария.
Лучана с недоверием покачала головой и уставилась в сад, на мужа племянницы, обнимающего большую скрипку. Она повеселела, заулыбалась и заявила с явным удовольствием:
– У вас ничего не изменилось! Джузеппе все также романтичен и влюблен в тебя, как и раньше, когда он просиживал все вечера возле твоего дома.
– Да, любимая Лучана, у нас всё так же, как и в то чудесное время, когда Джузеппе был моим женихом.
– Что же я вижу? У Джузеппе под глазом… – вскрикнула Лучано.
Мария снисходительно пожала плечами.
– Всего лишь синяк, тетушка, сущие пустяки.
– Но что случилось? – не унималась Лучана.
– Небольшая неприятность с садом, всё обошлось, – улыбнулась Мария и с любовью посмотрела во двор, на играющего Джузеппе.
Маэстро Лариони
– Что с вашими плечами? – выкрикнула женщина. – Лариони, плечи!
Худощавый мужчина скривился и опустил напряженные руки. Седые пряди выбивались из общей, пока еще густой, массы русых волос и падали на высокий лоб. Серо-зеленые глаза устало и недовольно смотрели на женщину. Лариони замер; казалось, он мог простоять так посреди репетиционного зала до самого вечера.
– Да продолжайте Вы, что замерли? – громко скомандовала ярко одетая дама невысокого роста.
Лариони вновь поднял руки и плавно поводил ими в воздухе. Его тело раскачивалось в такт музыке. Сперва туловище уводило фигуру вперед. Сделав шаг, Лариони замирал. Затем слегка отклонялся назад, чтобы вновь поспешить вернуться – он вел себя справа налево, затем обратно и успокаивался к центру. Руки поднимались связными дугами, тряслись, разрезали воздух то быстро и отрывисто, то нежно и бережно. Длинные пальцы изредка смыкались в полусферы.
– Что с лицом? – надрывно спросила женщина.
Лариони расслабил все мышцы и сделался абсолютно безучастным.
– Да Вы не проживаете музыку, Марчелло, Вам же будто что-то прищемили!
Женщина поднялась со стула и встала совсем близко к ученику. Лариони с опаской взглянул на даму, вновь скривился и закусил нижнюю губу. Он побаивался госпожу Новак с того самого дня, как эту экспрессивную женщину представили ему как будущего преподавателя. Она могла сказать что угодно, выбирая при этом самые насмешливые выражения. Из-под копны пышных пшеничных волос, тщательно и аккуратно уложенных в стиле пятидесятых годов, на Лариони смотрел пытливый взгляд: цепкий, ироничный, уничтожающий.
– Губы не кусать! – звучным голосом отрезала учитель. – Расслабить рот!
Мужчина вытянул губы трубочкой и продолжил ритмичные движения руками.
– Так-так, – кивала головой Клара. – Стоп! – вновь выкрикнула она и щелкнула пультом. – Смотрите, что Вы делаете! – Учитель подняла руки и провела в воздухе дугу странной траектории. – Думаете, вы их этим удержите? – Она кивнула на пустые стулья напротив. – Приказываете им одно, а лицом противоречите! Что за удивленная гримаса? Чему Вы сейчас удивились? Командуете «начинаем», а лицом этот факт опровергаете!
– Клара, уважаемая, я и лицом вполне начинаю, – неуверенно промямлил Лариони.
– Так лицом не начинают, Марчелло, так им дивятся! «Неужели пора начинать?!» – вот что написано на Вашем лице! – Клара удивленно приподняла брови.
– Так и вы тоже удивились!
– Я удивляюсь Вашей безответственности к собственному лицу! Вот чего я жду, – Клара застыла, изображая радостное предвкушение. – А Вы что делаете?
– То же самое.
– Вы недоумеваете: начнут ли? А если и начнут – не перестанут? А затеят что-то свое? А Вас застыдят? Так вы дождетесь лишь разнобоя! А нужно… – Клара вновь приподняла брови и восхищенно взглянула на пустые стулья. – Уяснили?
Лариони скопировал радостно-удивленную гримасу.
– Так немного лучше, – недовольно буркнула Клара и щелкнула кнопкой на пульте.
Руки вновь причудливо замелькали в воздухе. Лицо замерло в сладостном предвкушении. Тело закачалось, а тонкие кисти задвигались по диагонали.
– Так, я сейчас прекращу всякие церемонии, Марчелло. – Учительница выключила звук. – Они давно уже и начали, и усилились, а Вы застыли! Вы лицом сильно тормозите, – цокнула Клара и развела руками. – Будем тренировать.
– Ну, Клара! Уважаемая! – простонал Лариони.
– А что делать? Лицо в Вашем деле иной раз даже важнее. Давайте, давайте. Иначе Вас просто не примут и не поймут, а если и поймут, то вовсе не так, как Вы того желаете. Отчего же вы такой лицом недоразвитый?
– Да обычный я лицом!
– Понаблюдайте за мной, Лариони, – Клара указала на себя. – Начнем с малого. Я называю эмоцию – Вы изображаете.
– Помилуйте! Мы лишены возможности так бездарно проводить время!
Клара резко встала. Крупные серьги в её ушах затряслись. Грудь бурно вздымалась, негодуя вместе с владелицей. Педагог поджала красно-коралловые губы и картинно подняла глаза к потолку:
– Вы молоды и неопытны. А сказанное лишь убеждает меня в том, что проблема в голове, Марчелло. Мы займемся лицом непременно и прямо сейчас. Я Левшинскому за Вас поручилась. – Она важно подняла палец – Безэмоциональный пень! – ткнула она Марчелло в грудь. – Талантливый, но абсолютно невозбудимый!
– Ах так! Не туда тычете, – усмехнулся мужчина.
– Лариони, какой Вы смелый на словах и слабый на лицо! – заключила Клара.
– Да что Вы к лицу моему придираетесь, я вполне симпатичный! – попытался защититься мужчина.
Клара скорчила недовольную гримасу.
– Обрадуйтесь мне, Марчелло! – приказала женщина. – Будто долго ждали и, наконец, меня встретили.
– Вы унижаете меня. Радость не выйдет искренней.
– Так сыграйте! Вы обязаны играть!
Марчелло изобразил восторг: лоб покрылся мелкими морщинами, белоснежный ряд зубов открылся в оскале.
– ЭтоВы так радуетесь? – уточнила женщина. – Радоваться нужно так.
Она обворожительно улыбнулась. Обычно ледяной взгляд вдруг засиял мягким светом. Лариони в очередной раз ужаснулся способности женщин к внезапным переменам.
– Я радуюсь Вам именно так, как изображаю, уважаемая, – хмуро проворчал Марчелло.
– То есть радости я у Вас не вызываю? – Клара покачала головой. – Изобразите тогда, что вызываю.
Лица Марчелло осталось мрачным.
– Аа-а, – протянула женщина.
– Давайте другой пример, – буркнул Лариони.
– Хорошо. Вы видите Левшинского после долгой разлуки!
Лариони хмыкнул.
– А он был бы Вам рад, – с укоризной заметила женщина.
– Можно я встречу Лауру? – перебил её мужчина.
– Да кого угодно, лишь бы в радость!
Марчелло исподлобья резко взглянул на учителя и лукаво улыбнулся. Небольшие миндалевидные глаза еще больше сузились, плутовато блуждая по женскому лицу.
– О-о-о. Запомните, Лариони. Это никакая не радость, но мы непременно это используем! – потешалась Клара. – Проехали. Дальше. Выдайте мне грусть!
Лариони впал в уныние.
– Это тоска, а мне нужна грусть! Ну представьте, как вашу собачку сбило такси, – предложила она.
– В смысле? Жюли? – воскликнул Марчелло и сделал шаг вперед.
– О, прекрасно! Запомните! Это, конечно, не грусть, но тоже пригодится. А теперь я хочу, чтобы Вы сопереживали.
Лариони построил брови домиком.
– Очень неплохо! Побольше красноречия! – похвалила Клара. – Сделайте попытку заплакать!
Марчелло удивился:
– Да что мне плакать? Я не плакал никогда, точнее, только раз!
– Когда?
– На похоронах бабушки, мне было шесть!
– Вспомните это! – безжалостно потребовала Клара.
– Но это болезненно!
– Немедленно дайте мне бабушку! – резко командовала женщина.
Лариони скривил лицо и опустил глаза.
– Хорошо, оставим. Теперь мне нужен триумф! Хоть триумф-то Вы сможете мне дать?!
Лариони высокомерно поднял голову.
– Это Вы что делаете?
– Торжествую.
