Пропасть

– Да нет, я просто в воодушевлении, что пазл начинает собираться. Не поверишь, друг, но примерно за пару месяцев до убийства Крылова начала замечать подозрительного человека. Она видела его возле своего дома, возле работы, она замечала его, когда шла в магазин или просто выходила прогуляться. Причем он не преследовал ее, а стоял поодаль и смотрел.

– Описание есть?

– Есть.

– Ну?

– Судя по фигуре, это был мужчина в черном плаще и капюшоне, лица она разглядеть не смогла, – довольно проговорил Рома и, не глядя на друга, допил пиво.

В этот момент по спине Туманова пробежала дрожь и его обдало жаром. Есть вероятность, что это был совершенно другой тип в плаще и капюшоне, но она была настолько мала, что Саша уже не верил в это. Слишком много совпадений за последние два дня.

Любовь Семеновна тоже видела человека в черном плаще рядом с Полтавским. А Туманов видел этого типа в своем коридоре.

«Какого черта происходит?» – спросил сам себя Саша.

Рома был заряжен, осознавая, что наконец-то появилась зацепка, вот только Санек пребывал в ужасе.

Глава 7

Два месяца назад.

– К сожалению, наши опасения подтвердились. Астроцитома третьей стадии.

Слова врача все еще звучали в голове, словно кто-то поставил пленку с записью на повтор. Крылова шла по коридору больницы и не до конца осознавала, что у нее рак. Незнакомое слово «астроцитома» для нее ничего не значило. Но судя по выражению лица врача, ничего хорошего этот диагноз Крыловой не сулил.

Врач – седовласый пожилой мужчина с четкой речью и серьезными глазами – долго хмурил брови, смотря на результаты МРТ. Было видно, что он сразу понял, что для Олеси закончилась прежняя жизнь, просто оттягивал момент и старался подобрать слова, чтобы озвучить диагноз.

– Это лечится? – на автомате спросила Олеся, все ещё не понимая серьезность ситуации.

– Будем делать все возможное, чтобы выйти в ремиссию, но приготовьтесь к тому, что придётся пройти долгий и непростой путь, – было понятно, что врач старался смягчить «приговор», который Крыловой уже вынесла судьба.

Олеся догадывалась, что с ее здоровьем происходит что-то неладное, но банальный страх не позволял ей дойти до больницы. Все началось с головных болей, которые Крылова купировала таблеткой цитрамона. У нее и раньше периодически болела голова, особенно при смене погоды, поэтому ее не особо встревожили участившиеся головные боли.

Со временем цитрамон помогать перестал и в ход пошли более сильные обезболивающие. Однако и они вскоре перестали действовать. К головной боли добавилась тошнота, иногда переходящая в рвоту. В такие дни Крылова с трудом таскала себя на работу. Приступы, к счастью, были нерегулярными, и большую часть времени Олеся Дмитриевна вела привычный образ жизни.

На очередном медицинском осмотре врач поставил Крыловой диагноз «мигрень». Олеся на некоторое время успокоилась, точнее постаралась убедить себя в том, что все в порядке. Но лишь до тех пор, пока у нее не начались проблемы со зрением. К уже привычным головным болям, тошноте и рвоте присоединилась неприятность с правым глазом, который стал видеть хуже. В том числе начала сужаться граница периферического зрения.

Прятать голову в песок больше не было возможности, и Олеся начала свой забег по врачам. Учитывая, что ее состояние не улучшалось, а наоборот, ухудшалось, Крылова морально настроилась, что с организмом не происходит ничего хорошего. И все же диагноз «рак» выбил ее из колеи. Она словно потерялась в пространстве и не ощущала пол больницы под ногами, по которому не спеша шла к выходу.

– Операцию делать поздно, будем действовать другим методом, – спокойно произнес врач, но Крылова чувствовала, что он не верит в ее излечение. Доктор должен следовать протоколу, и он ему следует. Но с высоты своего опыта этот приятный седовласый мужчина знает, что шансы у сидящей перед ним пациентки ничтожно малы.

– Сколько мне осталось? – спросила Олеся и вздрогнула от неожиданности. Сама постановка вопроса указывала на то, что она не надеялась на исцеление. Даже выйти в ремиссию не входило в планы ее подсознания.

– Давайте ставить вопрос по-другому, – поправил ее врач. – Что мы можем сделать для того, чтобы продлить вам жизнь?

– И все же я хочу знать, сколько живут люди с моим диагнозом?

Врач вздохнул, облокотился на кресло, внимательно посмотрел на Олесю и ответил:

– До пяти лет. Но каждый случай индивидуален, давайте не будем забывать об этом. Вы должны настроиться на выздоровление.

Кажется, сейчас он не врал. Доктор произнес «до пяти лет» с такой обреченностью, будто это ему поставили диагноз «астроцитома». В глазах врача Олеся видела сожаление, но и безнадега там тоже присутствовала, смешанная с сочувствием. Какая же адская смесь, от такого можно на месте скончаться.

Олеся сразу вспомнила своего отца, как только врач расписал ей план лечения.

Крылов Дмитрий Валентинович скончался от рака головного мозга семь лет назад. Та же третья стадия, те же уверения врачей, что все будет хорошо, главное – не сдаваться и следовать рекомендациям. Но, видимо, во всем этом не хватило какого-то пункта, потому что отец Олеси скончался спустя полгода лечения и веры в собственное выздоровление.

Дмитрий Валентинович умирал в муках не только оттого, что рак пожирал его изнутри, распространяя свои щупальца в кровеносную систему, лимфу и кости. Но и потому, что внутренние органы были съедены огнем химиотерапии.

Олеся верила, что отцу станет лучше, но после постановки диагноза и в процессе лечения его состояние только ухудшалось.

После смерти папы Олеся долго размышляла о том, как бы она поступила на его месте, зная, что лечение не поможет, а лишь усугубит состояние. И в какой-то момент призналась себе, что не стала бы бороться. Пусть рак съест ее, но она не будет усугублять свое состояние больницами, врачами, капельницами, операциями. Лучше постараться насыщенно прожить отведенный ей остаток жизни.

И вот, идя по коридору больницы, Олеся осознала, что не хочет бороться. На ум тут же пришел умирающий отец, который метался по кровати, стонал, а порой и кричал. Умер он в ужасных муках. Эта картина только укрепила ее уверенность, что порог больницы она больше не переступит.

Жизнь для нее уже давно потеряла смысл. Если она умрет, страдать по ней будет некому, да и вряд ли ее смерть кому-то навредит. Мир потеряет одного человека, отсутствие которого ни на что не повлияет.

Мама умерла, когда Олесе было три года. Мужа и детей у Крыловой не было, близких родственников тоже. Точнее, последние были, но отношений с ними она не поддерживала. Эти люди были для нее чужими.

Конечно, у нее было несколько преданных подруг, но ради них она не готова идти по той же адской тропинке, которую когда-то прошел ее отец.

Олеся забрала из гардероба куртку, надела ее и вышла из больницы на улицу. Отойдя чуть в сторону от главного входа, Крылова несколько раз вдохнула прохладный мартовский воздух.

«В этом году весна явно запаздывает», – подумала Олеся и вдруг осознала, что, возможно, это ее последняя весна.

Мимо быстро прошла девушка, с кем-то ругаясь по сотовому телефону. Судя по тому, что услышала Крылова, кто-то на работе не передал какие-то важные бумаги шефу, и теперь все получат по шее и не получат премии.

«Надо же, живешь в ежедневной рутине и не замечаешь пробегающей мимо жизни, смены времен года, красоты вокруг. И только серьезное заболевание способно остановить нас и показать все то, что мы не замечали до рокового дня. Только находясь на грани смерти, человек задумывается о главном. А что же главное в итоге?» – Олеся призадумалась, засунув руки в карманы куртки и осматривая вдруг заново открывшийся ей мир вокруг.

Людей на улице было не слишком много, погода не располагала к прогулкам. Да и само лечебное учреждение располагалось в тупике, поблизости не было жилых домов. Олеся проводила взглядом пациентов, зашедших в больницу, и повернула голову в противоположную сторону. Справа от больницы находился небольшой сквер. Летом он разрастался пышной зеленью, сейчас же ветки деревьев стояли голые, ожидая, когда установится теплая погода и наступит настоящая весна. Солнышка ждали не только люди, но и природа.

Правый глаз Олеси по-прежнему плохо видел, да и левый начинал постепенно сдавать позиции. Хотя пока сохранял периферическое зрение. Но девушка четко увидела мужчину, который стоял в сквере рядом с деревом. Его одежда соответствовала погоде: длинный черный плащ и капюшон на голове. Из-за провисающего капюшона создавалось впечатление, что вместо головы у человека черный треугольник. Олеся прищурилась, чтобы рассмотреть лицо, но от капюшона падала тень и не было видно ни одной черты лица.

И хоть мужчина находился достаточно далеко, Крылова поняла, что этот человек смотрит четко в ее сторону. Олесе стало не по себе, несмотря на день и возможность укрыться от сомнительного типа в больнице. Девушка почувствовала страх и полную безнадегу. Чувство безнадежности не было связано с ее диагнозом, оно появилось из ниоткуда. Крылова понимала, что смерть – лишь вопрос времени, которого у нее осталось очень мало. Но не чувствовала безысходности и уныния до той самой секунды, пока не увидела человека в плаще. Из нее в момент словно высосали все силы, и не осталось никаких желаний. Ничего. Лишь огромная пустота внутри.

Мужчина, достаточно высокий и плечистый, стоял неподвижно, руки висели вдоль тела. Олеся тоже замерла, внимательно рассматривая его. Вокруг не было ни души. Внезапно приступ безнадеги сменился чувством сожаления. Олеся не понимала, почему так резко меняется ее настроение. Только что она падала в огромную черную дыру, а теперь жалеет сама себя. Это чувство было похоже на чувство родителя к своему ребенку. У Олеси не было своих детей, но она вдруг четко поняла, что именно это испытывает любящий родитель, когда понимает, что его чадо свернуло не туда. Но уже не может ничем помочь, лишь бессильно наблюдать, как собственный ребенок летит в бездну.

Несколько секунд Крылова стояла поглощенная нахлынувшими на нее чувствами и эмоциями, как вдруг осознала: все что она испытывает – не ее нестабильный эмоциональный фон. Все это испытывает тот самый мужчина в плаще, и его чувства связаны с ней. Было ощущение, что он глубоко огорчен, но уже не в силах чем-либо помочь девушке.

Как только эта мысль промелькнула в голове, Олеся услышала звук шороха и помех. За несколько секунд звук стал столь невыносимым, что Крылова закрыла уши руками, присела на корточки и заплакала, тихо скуля:

– Хватит, хватит.

Помимо проблем со зрением, начали возникать проблемы со слухом. Олеся решила, что еще несколько секунд и она оглохнет от этого ужасного шума. Но внезапно звук стих. Крылова убрала ладони от ушей и огляделась. Ни души. Ветер усиливался, начинал накрапывать дождь. Олеся резко встала и посмотрела в сторону сквера – мужчины в плаще там уже не было.

Глава 8

Наше время.

В 11:20 Туманов сидел в квартире родителей убитого Юрия Полтавского. Саша надеялся застать дома родителей Юры в субботу утром и не прогадал. Правда дома была лишь Маргарита Леонидовна, мать Юрия. Отец Матвей Юрьевич уехал в автосервис.

Маргарита Леонидовна разместила Сашу на кухне, поверив липовому удостоверению. Хотя обмануть женщину не составляло особого труда. Она пребывала в том состоянии, когда ничего толком не соображаешь и действуешь на автомате. На столе на кухне лежали успокоительные препараты, которые женщина тут же убрала в шкаф. Саша успел заметить, что это сильнодействующие таблетки, которые продаются по рецепту.

Квартира была обставлена скромно, но содержалась в идеальной чистоте. И ни в какое сравнение не шла с квартирой Покровской.

Саша приготовился к долгому разговору, наблюдая рассеянное поведение матери Юры. Она уселась на табуретку напротив и положила руки на колени, скруглив спину. Однако неожиданно женщина заговорила вполне внятно и четко. По ее речи было ясно, что голова у нее соображает.

– Ко мне уже приходили ваши коллеги, я им все рассказала, – четко произнесла Маргарита Леонидовна, глядя на Александра.

Туманов немного растерялся, он и забыл, что с ней уже все отработали. Не учел мужчина и того факта, что мать Юры младше Любови Семеновны лет на тридцать и не станет суетиться, чтобы лишний раз почесать языком от нечего делать. Надо было что-то срочно придумать.

– Да, я знаю, просто дело передали мне, а я привык все проверять досконально. Кто-то где-то ошибся в записи показаний и начинается игра в глухой телефон, – наплел Санек.

– Понятно, – отвела глаза Полтавская. Было видно, что ей тяжело заново вспоминать события, связанные с убийством ее единственного сына.

– Я не буду задавать вопросы касаемо той ночи, когда произошло убийство, – неожиданно в Туманове проснулось сострадание – чувство для него неслыханное во время своей службы. – Меня интересуют события последних нескольких месяцев в жизни вашего сына. Ему никто не угрожал? Не менялась ли его манера поведения или настроение?

– Нелюдимым стал в последние месяцы, – пробормотала Полтавская, глядя на свои руки. Ее темные вьющиеся волосы свисали вниз и почти полностью закрывали лицо. – Всегда был ласковым мальчиком, слова грубого от него с отцом никогда не слышали, а тут как подменили. Стал замкнутым, почти перестал с нами общаться. Спрашиваю: «Что случилось?» – молчит, как рыба. Дерганый какой-то, грешным делом думала, что наркотики начал принимать.

– Почему вы решили, что дело именно в наркотиках?

– Он стал каким-то шуганным, мог резко обернуться и смотреть, например, в угол комнаты. Потом хватался руками за виски и уходил к себе. Как-то зашла к нему, а он сидит на кровати, голову руками обхватил и качается. Я к нему кинулась, а он вообще не реагирует на окружающий мир. Юрочка будто постоянно чего-то боялся.

– Ему кто-нибудь угрожал? – повторил вопрос Туманов.

– Даже если и угрожал, то я об этом не знаю. Говорю же, он перестал с нами общаться, – голос Маргариты Леонидовны дрогнул.

У Санька завибрировал мобильник, который лежал на столе. «Варюша» высветилось на дисплее.

«Тебя еще не хватало», – выругался про себя Саша.

Женщина аккуратно вытирала слезы, которые потекли по щеке.

Звонок прекратился, Саша выдохнул и спросил:

– Кем работал ваш сын?

– Курьером в сервисе доставке еды.

Саша не обратил внимание на профессию Полтавского, когда ему об этом сказала Любовь Семеновна. Теперь же у него возникло некое непонимание:

– Ваш сын имел высшее образование?

– Да, закончил в прошлом году?

– Какую специальность?

– Иностранные языки.

– Почему же он не работал по специальности? Лучше в тепле, чем по улицам мотаться, – искренне удивился Туманов.

– Он где-то на курсе третьем понял, что ему не нравится эта специальность. Ему очень легко было в изучении иностранных языков, но он однажды пришел с пары и сказал нам с отцом, что это не его дорога. Мы были готовы к тому, что он бросит учебу, но он уже решил довести дело до конца. Сказал, что будет искать себя, а потом…, – Маргарита Леонидовна подняла глаза на Санька, будто что-то вспомнила, – … он сказал, что потерялся.

– То есть?

– Потерялся в этом мире. Сказал, что чувствует себя лишним на этой земле, словно для него нет места – Полтавская была ошарашена тем, что всплыло в ее памяти.

Туманов поежился, он не мог объяснить себе то чувство, которое испытывал последние пару месяцев, но мать Юры Полтавского вполне четко описала то, до чего он не мог додуматься сам. Саша тоже чувствовал, что ему уже нет места на этой планете. Снова его окатило волной ужаса и жаром. Полтавская заметила, что лицо Александра покраснело и участливо спросила:

– С вами все хорошо?

– Да, все хорошо, – Саша потер шею и уточнил. – Вы не знаете, почему он так сказал?

– Нет, даже не могу представить, что с ним случилось. Я понимаю, что многие молодые люди не всегда с первого раза определяются со специальностью. Но ведь это не повод думать, что ты не нужен в этой жизни, – Маргарита Леонидовна говорила, еле сдерживая слезы. – Он ведь был нужен нам. Как это могло произойти? Кто совершил это зверство?

Женщина перестала сдерживать себя и заплакала. Туманов понял, что проснувшееся в нем сострадание куда-то испарилось. Он смотрел на эту несчастную мать, потерявшую единственного сына и не чувствовал ничего. Он понял, что по части сострадания к людям в нем мало что изменилось.

Но кое-какие изменения в Саше все же произошли: он стал задаваться вопросом, когда он стал таким и почему? Во времена своей службы такие вопросы даже не могли возникнуть в его голове.

– Ты вообще человек? – как-то в момент очередной ссоры спросила его Аня.

И вот теперь сам Туманов задавал себе тот же вопрос.

Саша вышел от мамы Юры несолоно хлебавши. Ничего интересного он не узнал. Информация о том, что у них с Юрой совпадали мысли относительно своей персоны на этой земле, душу не грели. Если бы итогом странного поведения Юры стал его порыв прыгнуть с крыши или залезть в петлю и покончить с этой жизнью – это хотя бы было закономерно. Но Полтавского убили, значит есть что-то еще. Точнее кто-то.

– Радует одно, хоть эта не видела мужика в плаще, – пробубнил Саша, имея в виду Маргариту Леонидовну.

– Александр Иванович, вы снова здесь? – раздался звонкий голос.

Саша вздрогнул, повернул голову в сторону звука и увидел Любовь Семеновну. Покровская даже одевалась со вкусом. Кашемировое пальто изумрудного цвета, в руках небольшая черная сумочка, а на голове элегантная черная шляпка.

– Любовь Семеновна, рад вас видеть, – соврал Туманов, улыбнувшись своей самой обворожительной улыбкой.

– Вы, наверное, были у родителей Юрчика? – тон Покровской стал более ровным.

– Да, застал сегодня дома Маргариту Леонидовну.

– Бедная женщина, единственный сын и такое несчастье, – искренне расстроилась Любовь Семеновна.

У Санька снова зазвонил телефон, он вынул из кармана сотовый – опять Варюша. Саша закрыл глаза, выдохнул и сунул телефон обратно в карман. Покровская заметила, что Туманов не особо рад звонку, но не подала виду и продолжила:

– Не хотите ли вы отведать у меня горячего чая? Я с утра испекла шарлотку, если вы никуда не торопитесь, то я буду рада видеть вас в гостях.

Санек никуда не торопился и был только рад возможности посетить уютную квартиру немолодой женщины.

От Покровской Саша ушел только через полтора часа. Вкусный чай и не менее вкусная шарлотка заметно подняли ему настроение. Он уже и забыл, что такое домашний уют и забота. Эта малознакомая женщина так хлопотала, что Саша опять вспомнил Аню. Она тоже старалась создать уют дома, баловала его своей стряпней, причем готовила она действительно великолепно, но Туманов это не ценил. Не раз он приходил домой только чтобы принять душ и уехать развлекаться с очередной фавориткой, не замечая вкусного ужина, чистого дома и Ани, которая старалась для него.

Со временем ей надоело, и в ход пошли полуфабрикаты, хотя чистоту и порядок в доме Аня продолжала поддерживать. И за собой следить не забывала. Но даже на это Санек не обратил внимания, слишком он был поглощен карьерой, любовницами, друзьями и, конечно же, своей персоной. Кормили его неплохо и в других местах. Ухаживать за ним тоже было кому. Аня же была лишь частью его имиджа, как дорогой костюм или элитная иномарка.

Любовь Семеновна поделилась с Тумановым подробностями своей жизни. Оказывается, муж у нее умер пять лет назад от сердечного приступа. А до этого они прожили сорок пять лет душа в душу. У Покровской двое детей-двойняшек: мальчик и девочка, которым по сорок три года. Сын Михаил работает в сфере IT, дочь Людмила – дизайнер. Именно она приложила руку к интерьеру квартиры своей матери.

Михаил женат восемь лет, его дочери недавно исполнилось пять лет. Прямо как Лизе. Людмила замужем девятнадцать лет, ее дочь в этом году заканчивает школу, а сын перешел в пятый класс. Судя по словам гордой матери и бабушки, в семьях ее детей все складывается удачно.

– Ссоры, конечно, бывают. Куда без них, – резонно заметила Любовь Семеновна. – Но взаимоуважение, поддержка, а, самое главное, любовь в их семьях присутствуют. Я своим детям с раннего возраста втолковывала, что главное – это не поскорее обзавестись супругом или супругой, а найти своего человека. И неважно сколько на это уйдет времени. Людочка еще в университете сдружилась с Денисом, а вот Мишенька долгое время был один. Но я за него не переживала, верила, что все у него будет в свое время.

Саша слушал и размышлял о своей супружеской жизни, которая похоже не задалась. Ему дали шанс, а он им не то, что не воспользовался, а подтерся и выкинул.

– Вот вы, Сашенька, говорите, что у вас с женой произошел разлад по вашей вине, – добродушно проговорила Покровская.

Саша кивнул, делая глоток чая из фарфоровой кружки с маками.

– Но ведь еще не поздно все исправить, чего же вы ждете? Почему не попытаетесь наладить отношения с Анютой?

– Я все испортил, вряд ли она меня простит, – ответил Саша, глядя в кружку.

– Уметь предсказывать будущее – это, конечно, полезный навык. Но сомневаюсь, что вы им владеете в полной мере, – заулыбалась Любовь Семеновна.

– Что вы имеете в виду?

– Почему вы заранее думаете, что она вас не простит. Вы же даже еще не пробовали. Я полагаю, что она ждет от вас каких-то шагов по исправлению ситуации, именно поэтому не подает на развод.

«Ромыч говорил то же самое», – вспомнил Туманов.

– Она не идет на контакт, все наши разговоры ограничиваются дочерью. И все! – равнодушно заметил Саша.

– А вы хотите, чтобы она простила вас с первого раза? Вы долгое время копили мусор в своей квартире и надеетесь вычистить ее за 1 минуту? Извините, Александр, но вам придется потрудиться, если вы хотите наладить отношения со своей женой и вернуть СВОЮ СЕМЬЮ, – Покровская сделала акцент на последних двух словах.

Уже по дороге домой Туманов раздумывал над словами гостеприимной женщины. Все же у нее есть опыт построения собственной семьи. Может, она права и надо начать с малого? Надо хотя бы попробовать вернуть Аню. Нет, не так, надо для начала ХОТЯ БЫ наладить отношения.

– Только я не знаю как, – пробормотал Саша, ожидая разрешающего сигнала светофора.

Туманов вспоминал, как ухаживал за Аней, когда они только начали встречаться. Но тогда все было по-другому. Они были моложе, не было того груза, который есть сейчас. Не было измен, вранья, недопонимания, равнодушия, болезненного расставания. Они были влюблены по-настоящему, отношения заряжали их, давали силы, они дорожили друг другом. Сейчас все совершенно по-другому, и надо начинать даже не с нуля, а с минуса.

Санек решил, что как только доберется до дома, сразу же наберет Анечку и скажет…. Он пока еще не решил, что скажет, придется импровизировать. От этой мысли у Туманова вспотели ладони.

– Как подросток, честное слово, – пробурчал мужчина.

Довольно быстро Туманов добрался до дома, припарковал машину и зашел в подъезд. Выйдя из лифта на своем этаже, Санек повернул налево к своей квартире и окаменел. Возле двери его поджидала Варюша в черном плаще до колена и черных ботинках на толстом каблуке. Ее светлые волосы были распущены, макияж был ярче, чем обычно, по подъезду плыл знакомый аромат духов.

– Варя? – от неожиданности Саша произнес ее имя громче, чем полагалось.

– Не ждал, Санечка? – защебетала девушка на свой манер.

– Честно говорят нет, – не соврал Туманов, в его планы не входила встреча с бывшей любовницей.

– Ты не брал трубку, вот я и решила навестить тебя без предупреждения, – с этими словами Варя начала потихоньку расстегивать плащ.

– Я был занят, по делам ездил, не видел твоего звонка.

– Теперь это не важно, я соскучилась очень сильно по тебе, – прошептав, девушка, наконец, расстегнула последнюю пуговицу и раскрыла плащ в стороны.

Варя была без одежды, на ее аппетитном теле было только нижнее белье: черные трусики и черный бюстгальтер. Туманов сглотнул и понял, что в нем просыпается желание, которого до этой минуты не было. Он вообще не хотел видеть девушку, но ее откровенный внешний вид перечеркнул все планы. В том числе план по примирению с Аней.

Саша наконец пришел в себя и понял, что они до сих пор стоят на лестничной клетке, а Варя вроде бы и одета, но в таком виде показываться соседям точно не стоит.

– Варюша, что же ты делаешь? – Саша поспешно достал ключ, подошел к двери и стал бороться с замком.

Варя в этот момент подошла к нему и стала целовать в шею, приговаривая:

– Туманов, давай быстрее, я уже не могу ждать.

Саша чувствовал горячее дыхание девушки на своей шее и все нарастающее возбуждение. Сдерживать себя приходилось из последних сил. Еще бы немного, и он накинулся на нее прямо в подъезде под камерами.