banner banner banner
Ричард Длинные Руки – фрейграф
Ричард Длинные Руки – фрейграф
Оценить:
Рейтинг: 5

Полная версия:

Ричард Длинные Руки – фрейграф

скачать книгу бесплатно

– Между собой разговаривают, а с вами брезгуют, непонятно?

Она торопливо проговорила:

– Прости меня, великий и могучий…

Крепко сбитая, прокаленная солнцем, она лежит неподвижно, но я чувствую, что готова в любой момент взвиться в воздух, а там пойди угадай, как поступит женщина, если ни одна из них сама не знает, что она сделает в следующий момент.

Судя по ее напряженному лицу, быстро-быстро перебирает все варианты, чтобы и меня прибить, и все золото и сокровища забрать – в пещерах драконов полно сокровищ, все знают, и шкуру мою содрать, не попортив, и вернуться домой с победой, везя мою голову на отдельном верблюде.

– Что же еще? – спросил я требовательно. – Тупая, злобная… и какая еще?

Она прошептала едва слышно:

– Никакая…

– Никакая? – повторил я. – Это я – никакая? Такой красавец? Такое чудо в чешуе и без перьев?.. Не-е-ет, ты обозвала как-то еще…

Она сказала громче:

– Я сказала только это!

– Врешь, – обвинил я, – ты назвала меня еще и старым. Был бы я женщиной – прибил бы за такие слова! Но нам, самцам, по фигу.

Глава 6

Она не сводила с меня глаз, в то же время ухитрялась быстро-быстро зыркать по сторонам, сама чуть пригнулась, будто готова броситься в схватку, вид злой и решительный.

– Что ты хочешь? – потребовала она.

Я прорычал свирепо:

– Как что? Ты дура, что ли?.. В каком мире живешь? Сожрать, конечно. Здесь все друг друга жрут.

– Но ты не съел сразу, – возразила она. – Почему?

– Сыт, – прорычал я. – Да и вообще… Ты хоть потанцуй. А то и есть тебя как-то неинтересно. Кстати, а что те караванщики говорили насчет твоей девственности? Это к чему?

Она вздрогнула, в широко расставленных глазах мелькнул ужас, а голос впервые дрогнул.

– Н-не знаю, – прошептала она, – наверное, девственницы вкуснее… Да-да, вкуснее! Молодые барашки вкуснее старых, а самые лакомые – ягнята…

Я спросил с сомнением:

– Значит, ты вроде ягненка?

Она торопливо кивнула:

– Ну да… Вроде. Только ягненок вроде младенца, а я уже постарше… Но сейчас я совсем невкусная.

– Барашек? – переспросил я. – Барашек-самочка?.. А что, барашек-самочка вкуснее просто барашка?

Она сказала просяще:

– Если и есть разница, ты ее не заметишь.

– Я настолько туп? – спросил я. – Или нечувствителен?

– Нет-нет, – сказала она торопливо, – разница ничтожна.

– Ну, – протянул я, – не знаю, надо будет сравнить.

Она вскрикнула:

– Только не сейчас, хорошо?

Я удивился:

– А что изменится?

– Я устала, – сказала она, – измучилась, от меня дурно пахнет. И вкус испортился. Вот если отдохну…

– Я вообще-то некапризный, – заявил я гордо. – Самцы не перебирают. Мы о высоком думаем. И куда ушли мамонты.

Она произнесла уверенно, почти с апломбом:

– Потом жалеть будешь.

Я подумал, поскреб когтем голову. Звук получился похожим, как если бы точильным камнем размером с плиту провели по гигантскому лезвию меча. Она побледнела, вздрогнула и плотнее прижалась к каменному полу, но выражение лица оставалось хитрым и упрямым.

– Тогда подождем, – сказал я, решив, что напугана достаточно. – Отдыхай. Есть хочешь?

Она зябко передернула плечами, приподнялась и села, доказывая, что осваивается очень быстро.

– Нет!.. Ни за что!… А что, у тебя и еда есть?

– Нет, – признался я. – Это не мое гнездо, здесь я… пролетом. Я гордая птица, всегда в пути и всегда с песней. Хочешь, спою? Ладно, пока не буду. Зато могу что-нибудь принести. Пару коров хватит?

– Даже пару?

– Могу три, – сказал я. – Хотя не за раз. А может, и смогу. Просто не пробовал. Я интеллектуал, а не работник.

Она все больше распускала напряженное тело, из глаз постепенно выветривается панический ужас. Даже слишком быстро, мне такое не нравится. Женщина да убоится мужа. В смысле, мужчины.

– Спасибо, – сказала она торопливо, – но мне в самом деле ничего не надо. Огня здесь нет, а сырое есть не буду.

– Люди едят и сырое, – заметил я.

– Я озверела не настолько.

– Ладно, – сказал я, – что-нибудь придумаю. Я вообще люблю придумывать. Мы, драконы, великие придумыватели… Такое напридумываем! Потом неделю земля горит.

Она вздрогнула, обхватила руками плечи. Красные волосы падают на лицо, красивое лицо сильной и волевой женщины, широко расставленные серые глаза смотрят прямо и решительно, такую невозможно представить себе кокетничающей или жеманничающей…

– Да уж, – произнесла она негромко, – вы такие…

Я не понял, сказала это в отношении драконов или вообще нас, самцов, мы же в самом деле такие, у нас лихость ценится выше ума, а благоразумие – что-то вроде позорящей нас сыпи на лице.

Пещера достаточно просторная, я могу делать шагов по пять от стены до стены, у основания одной выбивается ключик, пробегает два шага и снова ныряет под стену.

На вкус вода показалась просто божественной, я сообразил, что давно не пил, а лететь так долго по солнцепеку с ношей в лапах – недолго и тепловой удар схватить.

– Хороша, – прохрипел я довольно. – Можешь пить… Бить не буду.

Она ответила негодующим взглядом. Я отвернулся, при следующем вылете нужно взять с собой и оставить на дороге вблизи любого города или села. Здесь, похоже, несколько иные нравы… Вообще-то в любом обществе незамужняя девушка не может выходить за пределы дома без сопровождения старших женщин, строгих и проверенных. В этом мире хоть и строгая мораль, но в любом королевстве все делается так, чтобы не возникало даже сомнений в целомудренности дочерей.

У замужних прав побольше, однако и они обычно передвигаются в сопровождении служанки или помощницы: дел много, нужно успевать держать в порядке и дом, и хозяйство. Правда, благородные дамы и без того не покидают замки, так что не чувствуют утеснения прав, а в самом поместье обычно хватает места для прогулок, можно разбить даже сад. Если есть время и свободные руки…

У варваров, может быть, нравы чуть свободнее, но не слишком. К примеру, в их войске я не видел женщин, так что нет и речи о равноправии… Кентавры, огры и тролли были, а женщины – нет. Впрочем, это больше говорит о том, что в их обществе с трудностями и без женщин справляются…

Легкое движение заставило быстро повернуть голову. Девушка, моментально вскочив, бросилась через пещеру к сторону первой щели. Я чувствовал, что успеваю перехватить, но нарочито задержался, а ее легкое платье мелькнуло и пропало в темноте.

Раздраженно рыкнув, я подошел ближе. Пещера невелика, девушка прижалась к противоположной стене, на лице ужас, но даже сейчас нет паники, а смотрит так, будто выбирает место, куда двинуть хотя бы кулаком. Я измерил глубину пещеры взглядом, при желании лапой могу дотянуться в любой конец.

Я прорычал:

– Вы…ле…зай…

Она потрясенно молчала, я видел по ее напряженному лицу, что никак не может сообразить, как держаться с чудовищем, которое разговаривает вполне понятно и, возможно, даже разумно.

После долго паузы она спросила злым голосом:

– Зачем?

– Чтобы съесть тебя, – объяснил я. – Мы же договорились! Что ты какая-то бестолковая?

Она ответила храбро:

– А я не хочу, чтобы ты меня съел!.. Я передумала.

– Это по-женски, – согласился я. – Передумала, забыла, не так поняла, не сообразила… Но в той норе все равно околеешь. Представляешь, в безобразной позе!

Она призадумалась на миг, но ответила с вызовом:

– Зато ты не съешь!

Я напомнил покровительственным тоном самца, что все видит и все понимает лучше в силу принадлежности к царствующему полу:

– Будешь умирать долго и в страшных корчах голода. А тут я съем быстро. Еще и буду похваливать, а то и нахваливать, если будет вкусно. Разве женщины не любят комплименты? Вылезай.

Она сказала быстро:

– Ты что, не видишь, какая я худая?

Я посопел и проговорил в тяжком раздумье:

– Это что же… тебя сперва откормить надо?

– Да, – ответила она торопливо. – Да! Тогда буду сочная и вкусная!

Я снова подумал, сказал в том же драконовском размышлизме:

– Да? Ну, хорошо… я принесу тебе, как уже говорил, корову. Или две… Сколько тебе надо? Может быть, три?

Она помотала головой:

– Одной хватит. Но еще лучше – козу. Помельче.

Я прорычал:

– Ладно. Сейчас принесу. Жди!.. Никуда не уходи.

На выходе из пещеры я оглянулся, она опасливо выглядывала из своего убежища. Глаза блестят, как у насмерть перепуганного зверька, который готов драться за жизнь до последнего вздоха.

Я прыгнул с уступа, расправил крылья и дважды облетел гору, осматривая ее как с той стороны, так и с боков. Больше щелей нет, но если бы эта красноволосая и отыскала ход на другую сторону, все равно везде обрывистая стена, спуститься просто немыслимо.

Солнце стоит в зените, мир затих в палящем зное, все живое прячется в тень. Среди желтых песков в жутком величии блещет цветным фаянсом некое сооружение, скорее всего – религиозного культа. Только храмы люди делают с такой любовью, надеждой и тщательностью, даже если сами живут в норах и землянках.

Оно даже не разрушено, лишь окна зияют пустотой, а купол рухнул, зато огромное здание уцелело, что и неудивительно, мы церкви тоже строим не только для отправления ритуалов, но и как самые надежные убежища. Когда вся деревня горит, а враги скачут на злых конях и отыскивают, кого бы еще изнасиловать или убить, народ обычно спасается в каменной церкви с прочными стенами.

За этим зданием открылась странная полоса пышной зелени, странная малой заселенностью, в то время как дальше на скудном и выжженном солнцем пространстве раскинулся целый город. За ним потянулась долина с серо-желтыми камнями, приплюснутые холмы, почти уже и не холмы, а далеко-далеко проступают древние слоистые горы, остатки некогда величественного хребта…

Кипарисы, что в Сен-Мари встречаются в виде отдельных деревьев, мелких и чахлых, здесь целыми рощами, высокие, даже величественные. Оливы тоже огромные, с толстыми раздутыми стволами и покрученными красиво ветвями, я так и вижу в их тени отдыхающих патриархов, узнаю в редких всадниках на осликах знакомые по рассказам отца Дитриха персонажи из Святого Писания.

С высоты рассмотрел, как на краю рощи, в густой тени пальм лежат, истомленные жарой, стройные газели, которых так любят сравнивать с женщинами. Или женщин с этими глупыми и боязливыми животными. Наверное, именно потому, что эти козы глупые и боязливые, такими бы мужчины хотели видеть женщин, чтобы на их фоне без всяких усилий смотреться умными, отважными и сильными.

Я подумал, что пора возвращаться, сделал полукруг и пошел на снижение. Газели тут же вскинули головы, проследили за моей траекторией, начали вскакивать по одной, передавая тревогу по цепочке, потом по кругу. Я приблизился достаточно близко, чтобы рассмотреть чистые девичьи глаза и эльфячьи уши, уже выпустил когти, готовясь ухватить самую неуклюжую, надо же помогать Дарвину с его отбором, но газели разом, как стая бабочек, прыснули в рощу под защиту деревьев.

Все-таки козу я вскоре поймал, но не утерпел, а сожрал, выплюнув только голову и копыта, хотя, если по правде, был соблазн их сжевать тоже. Чувствую, желудок переварил бы с легкостью. Интересное ощущение, когда вот так налетаешь сверху, как коршун, вонзаешь когти и прижимаешь всем телом к земле…

Небольшое стадо заприметил на опушке леса, дуры, тоже могли бы спастись бегством в чащу, но, сказано, козы, ринулись врассыпную. Авось, дескать, схватят не меня, ну прямо люди будущего.

Я присмотрел помоложе, обрушился, как камень, сразу свернул ей шею и взмыл в воздух. Впереди уже показалась гора, когда подумал, что это я сожрал сырую за милую душу, а женщине предлагать такое как-то неприлично, хотя женщина еще тот зверь, однако же надо соблюдать условности…

Поднявшись выше, раздраженно обозревал окрестности, пока не увидел в лесу пару засохших деревьев. У одного даже кора отвалилась пластами, стоит голое и абсолютно гладкое, словно обглоданная муравьями слоновая кость.

Козу пришлось опустить на землю, а пока ломал дерево, к ней пытались подобраться пара молодых волков. Я рыкнул, они умчались, а я, сломав наконец сушину, подхватил ее и животное и, нагруженный, как сытая пчела, полетел к пещере.

Судя по тому, что увидел на землях Гандерсгейма, только ленью и коррупционностью, разъевшей королевство, можно объяснить, почему эта часть еще не завоевана, а местный народ не покорен. Экономика Орифламме неизмеримо мощнее, оружейники куют великолепные доспехи и оружие. Единственное, в чем варвары превосходят сенмарийцев – в отваге, презрении к смерти и силе духа. Но никакая отвага не устоит, если закованные в прекрасную сталь войска будут неумолимо теснить их с насиженных мест.