banner banner banner
Ричард Длинные Руки – фрейграф
Ричард Длинные Руки – фрейграф
Оценить:
Рейтинг: 5

Полная версия:

Ричард Длинные Руки – фрейграф

скачать книгу бесплатно

Наконец я ощутил себя в своем привычном теле, но нечто сковало и не позволяет двигать нижней частью. Я в страхе опустил голову и с великим облегчением перевел дыхание: никакого паралича, просто ноги в горке песка до самых колен.

– Сработало, – сказал я себе вслух с сильно бьющимся сердцем. – Сработало!.. Только бы не перебрать…

Сосредоточился, снова возжелал от всей души, если такая у меня странная душа, чтобы стал не просто летающей тварью, а огромной, грозной и страшной. Ну, страшной и так был, а вот огромной и грозной, что вообще-то нормальное желание любого самца, даже самого что ни есть интеллектуального…

Превращаясь еще медленнее, успел заметил, как зашевелился песок. Белые песчинки потекли ко мне, я успел ощутить их покалывание в оголенных частях тела. Зрение смазалось, уже не секунды, а долгие минуты чувствовал себя слепым, когда изображение колеблется, расплывается и дробится на множество мелких картинок, словно глаза вдруг стали фасеточными.

Тело летающего ящера показалось незнакомым, хотя вроде бы все такое же, затем я сообразил, что голова вдвое выше, чем была раньше. И сам я выше, но не за счет удлинившихся лап, просто крупнее и мощнее.

Отдохнув и приведя в порядок разбегающиеся мысли, я попытался вернуться в личину человека. Снова получилось вдвое, если не вчетверо медленнее, а когда превращение завершилось, обнаружил себя в песке уже не по колено, а до пояса.

Еще час я сосредотачивался, затем получилось превратиться в огромного и толстого ящера, что-то вроде тираннозавра. О крыльях нечего и думать, зверски заболела спина, заныли суставы, как позвоночные столбы чудовищ не ломаются от перегрузок…

Хотя, может быть, именно от этого и вымерли. Держа это в уме, я торопливо менял тело, теперь не обязательно превращаться в человека, можно из ящера в ящера, те еще красавцы, кто увидит – заикой станет, вот наконец-то приемлемое решение… да, терпимо. И громадный, и в то же время достаточно компактный, чтобы подняться в воздух.

Утреннее солнце подожгло облака, но земля покрыта странной фиолетовой тенью, особенно глубокой в низинах и оврагах. Воздух к утру не просто свеж, но холодный, будто лечу между незримых высокогорных пиков, полных льда и снега.

Мне нравится мое тело, над которым изгалялся до рассвета. Огромное, мощное, с плотным панцирем сверху, еще и острый гребень от затылка и до кончика хвоста, иглы я постарался сделать как можно более прочными. Вообще любой хищник нападает сверху, внезапно, вот пусть и получит первый отпор, пока я соображу, что на меня напали…

Широкие и усиленные добавочными сухожилиями крылья несут быстро и легко. Далеко внизу медленно и важно проплывают качающиеся на ходу надменномордые верблюды. Когда пролетаю над ними, они выглядят мелкими гусеницами грязного цвета. Зато когда смотрю слегка сбоку, вижу длинные палочкообразные ноги, худые и с широченными копытами, что не дают им проваливаться в песок.

Чуть левее по высокой траве несется крохотная группа охотников. Четверо на легких неподкованных конях догоняют оленя. Я ожидал, что убьют стрелами, варвары хорошо стреляют на скаку, однако один из всадников поравнялся с оленем и красиво прыгнул на него с седла.

Олень рухнул, как подкошенный. Охотник буквально через секунду подхватился и вскинул руки в понятном даже мне жесте: он свернул оленю шею голыми руками.

Этот край, мелькнула мысль, можно пройти с боями даже не останавливаясь. Народ, что кормится охотой, вынужден жить крохотными семьями на больших пространствах, иначе никакой добычи не хватит. Даже село – непростительная роскошь для людей-охотников.

Крылья начали ныть и выпрашивать отдыха, я раскинул их пошире и попробовал планировать. Не помогло, держать их растопыренными тоже немалое, хоть и меньшее, усилие.

Стада овец попадаются все чаще, перегоняют их с места на место два-три пастуха и орава собак, похожих на волков. Потом я увидел первое стадо коров, пока небольшое, но через полсотни миль от этих стад зарябило в глазах: все склоны холмов покрыты пасущимися овцами, отдельно стада коров, и я ошарашенно подумал, что в этой части Гандерсгейма наше победоносное войско слегка забуксует. Это не охотники, а уже кочевники, их на единицу площади в десятки, если не в сотни раз больше. Да и дерутся кочевые народы отчаянно, мир запомнил это по чингизам и прочим аттилам.

Правда, одежда – почти вся из шкур. У бедных – грубо выделанная, а то и вовсе просто содранная со зверя и высушенная, разве что мездру удалили. У богатых одежда из кожи, иногда просто выделанной очень тщательно. Но все-таки везде кожа, кожа, кожа…

Не только одежда – палатки, юрты, седельные мешки и сумки, конская упряжь, все-все только из кожи. И хотя кожа – это совсем неплохо, однако же когда только кожа, пусть и в таком разнообразии, что даже в Сен-Мари не увидишь…

Солнце все еще сохраняет утреннюю чистоту и ясность, небо бездонно, а воздух свеж. Крылья легко держат над землей, теперь прямо в полете по мере необходимости перестраиваю то для короткого и быстрого рывка, то для неспешного парения на гигантских, но из-за этого непрочных и незащищенных.

Солнечный свет давно соскользнул с облаков, недолго я купался в нем единолично, потом он опустился на вершины пальм, те стыдливо заалели, а теперь тени лежат только между песчаными барханами. По дороге тянется вереница верблюдов, я напряг зрение, ага, везут всякую ерунду вроде овощей, кувшинов с молоком, горы битой птицы – такое не для дальних дорог…

Ага, вон и город впереди, куда все это прут. Сердце мое застучало сильнее, я с трудом подавил желание ускорить полет и поскорее рассмотреть это нагромождение каменных строений. Та-ак, к нему четыре дороги, защитных стен нет, что и понятно, все-таки кочевники, с другой стороны – город слишком велик, чтобы его построили кочевники. К тому же он из камня, выглядит древним, очень древним…

Глаза мои выпучивались, раздвигая кожистые пленки век, помимо моего желания. Город практически не отличается от городов, которые видел в Сен-Мари. Это понять можно: варварам стало лень разрушать массивные городские стены, высокие башни, угрюмые казармы, сложенные из тяжелых гранитных глыб. Однако в городе кипит жизнь!

Я не рискнул спуститься ниже, перед глазами замелькали пестрые фигурки, когда до предела усилил зрение, утомительно все скачет и прыгает, рассмотреть трудно, но все же люди ходят свободно, на варваров не похожи…

Я старался держаться высоко и со стороны солнца, чтоб уж точно не заметили, сам до боли в черепе напрягал зрение. Вокруг города небольшие чахлые рощи пальм, еще вроде бы магнолии и олеандры, но сам город выглядит грудой выжженных камней, все застроено, дома прижаты один к другому, улочки тесные и кривые, все желтое, песок и камень, ни клочка зелени.

Спустился ниже и рассмотрел, что народ теснится у темных лавочек, исчезая под навесами, а выходит со связками чеснока, большими краюхами хлеба, толстыми желтыми кругами сыра. На соседней улице точно так же отовариваются седлами, уздечками и прочей конской упряжью.

Чем больше я всматривался, тем больше тревожило непонятное и странное несоответствие. Этот город ну никак не соответствует облику тех яростных и презирающих смерть варваров, что вторглись в Сен-Мари. Варвары – это молодая дикость, это невежество от детскости, а этот город говорит о древности, о былом величии, о позабытой уже славе отцов-прадедов…

Уж точно варвары не могли выйти из этого города. Пусть здесь все в упадке, но это упадок некогда древнего и великого народа, а по варварам издали видно, что идут молодые и яростные, только-только вылупившиеся из яйца и с детской драчливостью открывающие мир.

В центре города, как водится, большая городская площадь. Обычно возникает из большого луга, где горожане пасут коров и коз, какой-нибудь непригодной для заселения пустоши, а то и озера, где сперва селятся на берегах, а потом, по мере роста города, просто засыпают водоем землей, чтобы получить ценную в тесном городе землю.

Да что озера, я знаю великие столицы, что возникли на берегах рек, давших название этим городам, а потом упрятавшие эти реки в трубы и поместившие их под утрамбованные дороги…

Я насторожился, на площади высится высокий и тонкий столб, абсолютно черный, похожий на жертвенник. Правда, великоват, больше похож на некий странно знакомый символ, но в черепе хоть и сразу зашевелилось некое узнавание, но сразу так ничего и не пришло в голову, а за это время город уплыл назад, впереди долина с множеством шатров, пасущиеся табуны невысоких лохматых коней, с высоты похожие на стаи леммингов, скачущие группы всадников с развевающимися знаменами…

Дремучие зеленые рощи остались за спиной, подо мной желтая глина безобразных холмов, белые камни в долинах со скудной травой и странно одинаковые косогоры, словно их кто-то выровнял космической лопатой.

Жаркий блеск светила слепит глаза, внизу белеют извилистые дороги, долины в зелени, много садов, но следом пошла неприятная пустыня с глинистыми холмами, где не удается зацепиться траве, каменные россыпи, даже песчаные барханы…

…а потом снова сплошные сады, зелень, пальмы, множество мелких озер, между ними шатры, шатры, шатры, а по зелени долины скачут вольные табуны под присмотром одного-двух пастухов.

Ветер отогнал облака, солнечный луч высветил зубчатую, как стена крепости, верхушку горы. Древняя, изъеденная трещинами, кавернами и готовыми сорваться от малейшего толчка глыбами, она высится среди раскаленных песков, как грозное напоминание, что когда-то здесь все было ею, горой, но за миллионы лет одряхлело и рассыпалось в песок, и только она еще держится, постепенно дряхлея, уменьшаясь в размерах, но напоминая о былом величии.

Я пролетел было мимо, но что-то заставило насторожиться, краем глаза уловил движение. Из широкой темной щели почти под самой вершиной вылетело огромное серо-зеленое тело, чуть провалилось в воздухе, но тут же распахнуло огромные крылья.

Сердце мое дрогнуло и затряслось, как овечий хвост. Дракон, почти такой же, как и я, только зеленого цвета больше, однако за ним остается огненный хвост, словно приближается комета…

Дракон несся на меня, я поспешно взял в сторону, однако он тоже скорректировал движение. Дурак, мелькнуло у меня паническое, как ему объяснить, что я вторгся в его пространство нечаянно, кто ж знал, что там у него логово, я сейчас ухожу-ухожу, я только проездом, пролетом мимо…

Он погнался за мной, что за дурак, ему недостаточно отогнать, я поспешно заработал крыльями, но эта тварь догоняет, так что я не такой уж и ас, нечего гордиться…

И все-таки я человек, дракон распахнул пасть, чтобы ухватить меня за хвост, но я резко провалился вниз, а летающая тварь, никак не ожидая такого маневра, пронеслась поверху. Я тотчас вынырнул выше, дракон начал замедлять полет, тупо соображая, куда я делся, все как-то не по правилам, я в несколько взмахов догнал и вцепился уже ему в хвост.

Он завизжал так страшно, что внизу взметнулись пески. Его жуткая пасть метнулась ко мне, я поспешно отпустил хвост и, выставив крылья, как паруса, резко затормозил. Дракона отнесло с такой скоростью, словно попал в бурную реку со стремительным течением.

Мое тело затряслось, я со смятением ощутил, что происходит нечто, я не столько зол, как напуган, но тело уже готово к драке и жаждет ее. Этого еще недоставало, невидимые, но ощутимые токи струятся по всем жилкам и даже чешуйкам, подготавливая, перестраивая…

– Я пришел с миром, – каркнул я хрипло, – я уйду с ним…

Но прозвучало неубедительно даже для самого себя, хотя вообще-то и говорил для себя, но некоторые вещи надо произносить вслух и достаточно твердо, чтобы самому в них поверить и начинать следовать.

Дракон снова несется прямо на меня, пасть распахнул, передние лапы выставлены вперед для схватки, когти горят в лучах солнца алмазным огнем, а зубы так просто жуть какая…

Замерев, я распахнул крылья и ждал. Дракон налетел, как буря, как шторм, как лавина из камня. Я поднырнул, он пронесся сверху, щитки на спине заскрежетали под его когтями, а я, вывернув шею, вцепился зубами в его живот. Мои клыки легко пробили слабо защищенную мелкой чешуей кожу, брызнула кровь. Над головой раздался дикий вопль. Дракон по инерции пронесся вперед, под моими зубами затрещала распарываемая ткань на брюхе.

Кровь брызнула струей, я разжал зубы и отпрянул, хотя умнее было бы продолжать терзать, а дракон мог бы пытаться только прокусить меня сверху, где острый гребень, где спина, голова и шея защищены крепкой броней, где чешуя превратилась в прочнейшие щитки, как черепица налезающие друг на друга.

Он налетел с яростью, я довольно глупо встретил его грудь в грудь. Мы сцепились и медленно падали к земле, он ревел, я рычал, оба рвали друг друга острыми зубами, когтями, били крыльями.

Земля ударила снизу с такой силой, что выбило дух. Дракон оказался сверху и попытался ухватить меня зубами за горло. Я трепетал от смертельной опасности, эта машина для убийства действует безошибочно, я могу побеждать только за счет человеческой хитрости, но сейчас я просто дурак…

Мы рычали, ревели и утюжили барханы, катаясь по ним, как два сцепившихся броненосца. Кровь залила меня с головы до лап. Я дрался изо всех сил, и когда с тоской понял, что побежден, дракон вдруг выпустил меня и медленно заковылял, сильно хромая, в сторону раскаленных песков, за которыми через пару сот миль должно показаться море…

Крылья бессильно тянулись за ним, как старые изорванные тряпки. Я тупо смотрел ему вслед, наконец сообразил, что я все-таки потрепал его крепче. Помогло то, что сразу нанес серьезную рану, а кровопотеря обессилела его. А так вообще-то чудовище просто идеальное для полета и сражений…

Регенерация медленно проснулась, робко и неуверенно взялась за исправление повреждений. Я тяжело дышал и косился в сторону двух десятков пальм в трех сотнях шагов отсюда, ноздри уловили восхитительный аромат влаги.

Пока я брел в ту сторону, ощутил, что хромаю едва ли не сильнее, чем побежденный дракон. Пальмы приблизились и расступились, в самом центре небольшой водоем, кто-то заботливо выложил края большими белыми камнями, защищая от наступающих песков. На дне этого крохотного бассейна бьет небольшой бурунчик.

Я опустил морду в воду, она настолько холодная, что свело губы, а когда коснулся ими дна, бурунчик просто заледенил морду…

Напившись, я в бессилии растянулся рядом, в голове все крутятся сцены воздушного боя, я был хорош только в первую минуту, а потом сглупил, что едва не стоило жизни. Дракон – идеальный хищник, но у меня еще и мозги. Все, что умеет дракон, должен уметь и я, но дракон ограничен инстинктами, пусть даже очень разнообразными, а я вообще-то могу больше… мог бы, если точнее, если бы не был дураком.

Далекие голоса, едва слышные, стегнули по нервам, как бритвой. Я насторожился, быстро поднял голову. Шагах в пятидесяти четверо людей поспешно упали на колени. Я не двигался, рассматривал, и они поднялись, сделали в мою сторону один шаг, второй, третий…

Я все еще не шевелился, все трое в простых одеждах бедуинов, так бы я их назвал, и пусть они не бедуины, но в пустынях все одеваются одинаково по-бедуиньи. Трое мужчин и одна девушка с платком на голове цвета песка, он повязан так туго, что вижу только лицо. Держится она, в отличие от мужчин, с гордо отведенными назад плечами, смотрит на меня прямо.

Старший по возрасту из мужчин прокричал издали:

– О, Великий Дракон!.. Мы видели твоя схватку с твоим вассалом, возомнившим… или посмевшим тебе перечить…

Второй крикнул:

– …или недостаточно быстро выполняющим твое желание!.. ты силен и могуч, твоя власть безмерна!

Третий часто кланялся и восклицал:

– Пощади нас, Великий!.. Пощади нас, Могучий!.. Позволь нам жить и славить твое гордое имя!

Они медленными шажками подходили ближе, останавливались, выжидая в ужасе. Я не шевелился, и они делали еще два-три шага. Девушка смотрела прямо перед собой блестящими от слез глазами, прямая и с отведенными назад плечами. Я бросил на нее короткий взгляд, а передний мужчина, похожий на хозяина каравана, сорвал с нее платок и торопливо отступил, стараясь не смотреть мне в глаза.

– Пощади нас!

Двое подхватили униженно:

– Смилуйся над нами!

– Позволь нам подойти к воде!

– О, Великий и Могучий!

Лишившись платка, девушка словно вспыхнула в багровом зареве заката. Волосы цвета красной меди освобожденно хлынули на плечи, на грудь и спину. Она гордо вскинула голову, плечи все так же надменно отведены назад, отчего небольшая, но крепкая, судя по виду, грудь туго натягивает ткань легкой рубашки.

Я смотрел на нее, одновременно поглядывая и по сторонам, мне только в ловушку попасть недостает в чужом краю. Далеко-далеко за спинами караванщиков из-за барханов выступают верблюжьи горбы. Еще одного остановили менее удачно: вижу целиком, даже могу разглядеть, что находится в накрытых корзинах, свисающих с обоих боков. Проводник каравана на мелком ослике, суетливо отгоняет его под защиту песчаного холма.

Девушка по-прежнему молчит и смотрит поверх моей головы. Мужчины дальше не решаются ступить, один взял в руки длинный шест и тыкал им ее в спину. Она сперва противилась, хоть и слабо, потом вскинула гордо голову и пошла в мою сторону, держа плечи разведенными в стороны.

Я наконец сообразил, почему у нее такая горделивая стойка: руки туго связаны за спиной.

Старший из мужчин воскликнул:

– О, Великий Дракон, властелин всех драконов! Мы склоняемся перед твоей красотой, мощью и величием!.. Прими от нас эту скромную жертву… она чиста, как рыбка в ручье…

Второй пояснил подобострастно:

– Она девственница!..

– Прими от нас дар, – добавил третий, – и позволь нам подойти к воде! Иначе мы все умрем от жажды…

Я видел их лица и понимал, что они видят. Ужасающий дракон закован в толстую броню, самое уязвимое место на брюхе, где чешуя плотно налегает одна на другую, так что любой удар по дракону будет соскальзывать мимо. Каждая чешуйка размером с ладонь человека и толще рыцарского щита. Грудь дракона закрыта сплошным костяным щитом, на спине вообще нагромождение плит, а еще и острый гребень с торчащими иглами. Глаза надежно укрыты выступающими костяными валиками.

И этот дракон нагло расположился у единственного источника, где они могут пополнить запасы воды для перехода через пустыню.

Вдруг восхотелось сказать этим остолопам, что все они дураки, один я умный, и гордо сообщить, что вера Христа отменила человеческие жертвоприношения. Хотя еще до Христа Аврааму в последний момент на жертвенном камне подсунули ягненка вместо сына, тем самым дав понять дикарям, что пора детей оставить в покое, но это было весьма локально, а весь мир еще долго приносил в жертву людей, но Христос, да, Христос отменил окончательно…

Вторая мысль, более здравая, что сам дурак, редкостный и круглый, если вообще открою рот и заговорю, как валаамова ослица. Дракон должен вести себя как дракон, иначе уважать не будут. И вообще… Не стоит привлекать внимание. Взял жертву и все, норм. Прочие напились воды и забыли. Жизнь есть жизнь, о другом надо думать.

Я поднялся, мужчины упали на колени и уткнулись лицами в песок. Девушка с красными волосами смотрела на меня с отчаянием в удивительно серых глазах, крупных и чистых. Я видел на ее лице и жажду борьбы, и желание прибить меня, как большую злобную ящерицу, и попытки быстро придумать, как спастись.

Довольно рыкнув, я поднялся во весь рост, растопырил крылья. Мужчины как уткнулись лицами в песок, так и не шевелятся, зато жертва вперила в меня горящий ненавистью взгляд.

– Ешь меня, – проговорила она чистым сильным голосом, – тупая, злобная и старая ящерица!.. Жри, отвратительное животное!

Даже верблюды за песчаным холмом задрожали, когда я довольно взревел, мои передние лапы ухватили ее, я подпрыгнул, ударил крыльями и взвился в воздух.

Караван из восьми верблюдов, два мула в арьергарде и проводник на ослике, возле него двое мужчин с обнаженными мечами. Я быстро поднимался выше, слева появилась одинокая гора, я направился к ней, держа взглядом пещеру, из которой вылетел потерпевший поражение дракон.

Мне казалось, что несу в лапах горящий факел, настолько красиво развеваются по ветру красные волосы. Девушка бессильно висит в моих лапах, тело тугое, мускулистое, прокаленное солнцем, когда не остается жира, а только мышцы под коричневой от зноя кожей. Мне показалось, что потеряла сознание, на ходу опустил голову, рассматривая добычу.

Словно ощутив мой взгляд, она вскинула голову и прямо посмотрела в не слишком симпатичную драконью морду. Молодец, мелькнула мысль. Редкая отвага…

Гора приблизилась, я замедлил полет, пещера широка, но влетать не стал, кто знает, что там, довольно неловко опустился на каменную площадку, проскрипев по ней брюхом. В какой-то момент девушка вскрикнула, я поспешно разжал лапу, не задавить бы ненароком, хотел было освободить ее, но передумал и заковылял с добычей в пещеру.

Огромная, под стать моим размерам, под дальней стеной течет ручеек, две широкие щели указывают, что дальше еще пещеры, пусть и поменьше.

Я выпустил девушку из лап, держа над самым каменным полом. Она упала на бок и затихла, скорчившись и поджав колени к подбородку. Я прошелся, грузно топая, вдоль стен, осматривая их на предмет щелей, одновременно посматривал и за добычей.

Она с минуту лежала неподвижно, как яркий цветок с распустившимися красными лепестками, похожими на языки огня. Глаза широко раскрыты, всматривается и вслушивается, потом медленно села. Раз в панике перед чудовищем не пытается выброситься наружу с такой высоты, я заглянул в одну щель, потом перешел на другую сторону и посмотрел в тот проход. Размеры тех пещер отсюда не определить, видно только, что на полу одной блестят сколами упавшие со свода камни. Щель туда ведет узкая, мне с моей грудью и вообще моей статью не пролезть.

– Ну что, – прогрохотал я громовым голосом, от которого задрожала земля, – говоришь, готова, чтобы тебя сожрала тупая злобная ящерица? И… какая-то еще, забыл…

Она приоткрыла один глаз и смотрела со страхом.

– Ты… говоришь?

Я шумно хмыкнул, заставив ее снова вжаться в пол так, что почти превратилась в камбалу.

– А ты не слышишь? Уши засорились? Или волосы там свалялись?

Она прошептала, прижимаясь щекой к полу и глядя на меня устрашенно одним глазом:

– Но драконы не разговаривают… вроде бы.

Я прорычал угрожающе: