Краповые погоны

 Соболев побагровел, потому что с его точки зрения уже сам этот факт являлся вопиющим, чрезвычайным происшествием:

-Смирно!– закричал он во всю свою мощь. А учитывая, что был он очень маленького роста и худенький, а голос был далеко не богатырский, то получилось довольно громко и визгливо. Сысоев вскочил, как ошпаренный.

-Дежурного по роте ко мне!– заорал замполит.

-Дежурный по роте, на выход!– прокричал в свою очередь дневальный. Но Аксёнов в этот момент вошёл как раз в основную фазу своего глубокого сна и даже не пошевелился.

-Где дежурный, где дневальные свободной смены, бодрствующие где?

-Сысоев знал, где находится дежурный, но не мог об этом сказать, а о бодрствующей смене он вообще не имел представления, где они могут быть. Спали, конечно.

Взбешённый замполит пошёл по кубрикам в целях найти дежурного, догадавшись, что тот спит. Он стал поднимать одеяла там, где по его представлениям, спят сержанты. Поднял одно одеяло – не Аксёнов, другое, третье, пятое. И, открыв пятое, разинул рот и как язык проглотил. Надо сказать, что в это время уже многие проснулись и наблюдали за Соболевым.

Стоял, вытаращив глаза на свёрнутую шинель Вильнова.

-Дневальный! – закричал, наконец, замполит. Кажется, он был готов разорвать Сысоева, единственного, на ком в этот момент можно было сорвать зло.– Чья это кровать? Кто, кто з-здесь спит? Где он?

-Сержант Вильнов, товарищ капитан.

-Где он, наконец, этот сержант Вильнов?

-В туалет ушёл, товарищ капитан.

-Что? Ты издеваешься надо мной? А шинель оставил, чтобы место согреть? Дневальный уже понял, что препираться дальше бесполезно:

-В самоходе он, товарищ капитан, на коммутаторе.

-Где дежурный?

-Спит в соседнем кубрике.

-Веди к нему!

Сысоев подвёл его к Аксёнову. Тот уже проснулся от шума и думал, что же предпринять в этой критической ситуации. На всякий случай он укрылся с головой под одеялом и притаился.

-Дежурный, вставай!– крикнул Соболев. Коля не шевельнулся.

-Вставай, я кому сказал!

Молчание.

-Кто дежурный?– спросил он у дневального.

-Сержант Аксёнов.

А-а! Опять этот Аксёнов! Вставай быстро!

Он подошёл к кровати и, приподняв её за один край, попытался скинуть Колю с кровати. Но тот ухватился за уголки и не вываливался. Попробовал откинуть одеяло, оно было крепко поджато. Замполит попробовал ещё, сильно наклонив кровать, но Коля, как прилип.

-Мерзавец!– заорал Соболев. Он ещё раз попытался сдернуть одеяло, но Николай, будто врос в него и не отдавал.

Аксёнов был как минимум сантиметров на двадцать пять выше ростом и тяжелее килограммов на двадцать. Поняв, что дежурного ему не поднять, замполит вышел из кубрика. Да и интерес к Аксёнову у него уже был не тот. Куда он денется. Ещё больше его возмущал Вильнов.

-Ну я за вашу роту возьмусь,– всё ещё глубоко дыша, сказал он,– всех на ноги подниму, и ротного вашего, и командиров взводов. Я им устрою. А уж Вильнова… Он вышел из расположения роты и отправился обзванивать ротного и взводных командиров.

Коля Аксёнов после этого инцидента получил выговор, а Вильнов был снят с должности заместителя командира взвода и переведён в первую роту контролёром. Ротному тоже немного досталось, но не сильно. Поставили на вид!

До этого момента Вильнов был самым удачливым «самоходчиком» (самовольщиком). В таких условиях найти рядом женщину и бегать к ней несколько раз в неделю было большой удачей.

Узнав, что на коммутаторе гражданском работают молодые женщины, и что туда зачастил Вильнов, многим захотелось тоже попробовать. Однажды ко мне подошёл рядовой Хаджиев, он был на полгода старше меня по призыву и года на три старше по возрасту:

-Давай сегодня сбегаем после отбоя на коммутатор.

-Зачем? Туда же ходит уже один.

-А сегодня другая смена. Познакомимся хоть. Всё интереснее.

-Ну, давай.

Ночью мы отправились в самоволку. Добежали быстренько до домика, где находился коммутатор, постучали в дверь.

-Кто там?-спросил женский голос.

-Это мы, гости.

-Какие ещё гости?

-Гости из воинской части: Петя и Витя.

-Какие ещё Петя и Витя?

-Ну мы, Петя и Витя, хотим с вами познакомиться.

-А зачем?

-Ну, как зачем? Дружить чтобы. Семьями.

-А вы что семейные?

-Да откройте вы. Погреться хотим, замёрзли уже.

-А сколько вам лет?

-Мне восемнадцать, а Пете и того меньше.

-О-о. Зелёные совсем. Ну ладно, посмотрим на вас.

Дверь нам открыли. Дежурство осуществлялось двумя связистками. Одна была лет двадцати двух, другая – лет двадцати семи.

-А, вот вы какие,– сказали они,– и  в правду молодые.

Они начали с нами болтать от нечего делать. Та, что постарше оказалась женой мастера с ЛЗУ, которого я хорошо знал. А вторая оказалась подругой Корякина, того самого, который был сержантом в учебке, где я был курсантом. Теперь он был уже сверхсрочником. Мы с ним были земляками, но отношения у меня с ним всегда были напряжёнными ещё с сержантской школы. Он был очень гордый и заносчивый, тем более, что старше по призыву на год.

В разговоре я не забыл отметить, что Корякина хорошо знаю, что он мой земляк и так далее. Долго мы там не задержались и, поняв, что делать нам в такой компании нечего, убрались восвояси в свою родную воинскую часть. Никто не заметил, что нас не было минут сорок, и мы улеглись спать.

Ближе к утру я проснулся от того, что меня кто-то будит.

-Вставай,– говорил кто-то мне и тряс за плечо. Я открыл глаза и увидел Корякина. От него несло спиртным:

-Вставай. Пошли со мной.

-Чего тебе надо?

-Вставай, чего непонятного?

Я встал с кровати, надел тапочки и подошёл к своему старому знакомому. Он стоял возле висевших на вешалке шинелей. Не успел подойти, как он ударил меня кулаком в лицо. Как-то автоматически я сразу ответил ему тем же. К этому времени я уже был далеко не курсантом и такое отношение к себе позволить не мог.

-Ах ты,– опешил от какой-то для него неожиданности «сверчок»,– меня ещё ни один не ударил из тех, кто моложе меня призывом. Пошли вниз.

-Куда я пойду? В трусах и в майке?

-Пошли, я сказал.

-Ну, пошли, пошли.

Он был в форме сверхсрочника, в шинели и в сапогах. Одеваться мне было некогда, и я пошёл за ним в «шлёпках», трусах и в майке. «Вот припёрся придурок,– думал я про себя,– эта уже рассказала, что мы приходили, хороша. Мы и были-то там минут двадцать. А этот гусь уже примчался». Выяснять с ним отношения у меня не было никакого желания, хотелось спать. Мы подошли к умывальнику, который находился у самой входной двери. Я стоял в коридоре, а Корякин встал в проёме двери в умывальник и находился сантиметров на десять выше меня. Как только он оказался напротив, то сразу ударил ногой, пытаясь попасть мне в грудь. Удар прошёл вскользь и, изловчившись, я схватил его за ногу, сначала за колено, потом быстро перехватил ближе к пятке и поднял ногу. Он стал неуклюже прыгать на одной ноге, вторую я уверенно держал.

-Отпусти ногу!– зашипел он.

-Чего тебе надо? Иди отсюда!

-Отпусти ногу!

-Давай поговорим спокойно. Разберись сначала.

-Мне не о чем с тобой разговаривать.

-Тогда чего припёрся,  морду мне набить?  Не получится.

Я отпустил его ногу. Он понял, что просто так со мной ему не справиться. После того как постоял на одной ноге, он выглядел уставшим, глубоко дышал, да к тому же был выпивши. Он с силой положил ладонь на моё плечо:

-В общем так, земляк. Ты знаешь, к кому ты ходил? Я таких земляков, знаешь, где видел?

-Да я с ней просто поговорил минут десять и всего-то.

-В общем, ты меня понял, да?

-Да понял, конечно. Это твоя девушка.

-Если я узнаю, что ты туда ходишь, я, знаешь, что с тобой сделаю?

-Что ты сделаешь?.. Не собираюсь я туда ходить, сказал же,– он уже начал мне надоедать. Тем более, что разборка не стоила выеденного яйца.

-Да я только скажу, тебя здесь же, в твоей роте уделают.

-Да что ты?

Это меня даже рассмешило. Уж где, где, а в роте-то я уже давно был одним из наиболее авторитетных сержантов. А сверхсрочников у нас не любили.

Я развернулся  и пошёл по коридору в направлении тёплого кубрика на втором этаже. Корякин же стоял и смотрел мне в след. Когда я прошёл уже весь коридор и хотел повернуть на лестницу, он вдруг спросил:

-Ты, кажется, что-то сказал?

-Ага, я сказал: «Пока».

«Вот самоволочка получилась,– думал я,– ну, Корякин,  рожа самодовольная».

На следующий день мы, как обычно, собрались в курилке вечером.

-Ну как вы вчера сносились на коммутатор?– спросил Резунков.

-Да ничего, – ответил Хаджиев,– так, познакомились.

-Да, ничего,– ответил я,– смотрите,– я расстегнул пуговицы на гимнастёрке и показал большую царапину на груди, оставленную корякинским сапогом, – у меня ночью с Корякиным разборка была.

-Ух, ты!..

Я рассказал им про ночной визит земляка.

-А что ты нам не сказал? Эти сверчки вообще уже обнаглели что ли?

-Да ладно, я сам с ним поговорил. Нормально. Друг друга поняли.

Прослужив полтора года, я стал ездить начальником караула на ЛЗУ за двадцать километров от батальона. К тому времени я стал уже заместителем командира взвода. Не служба, а мёд. У нас в роте служил прапорщик Еламов, бывший пограничник. Его отчим тоже был бывший … зэк и работал шофёром на автозаке. Еламов вместе с отчимом часто приезжал на ЛЗУ на съём как проверяющий от офицеров роты. Но по жизни был прапорщиком, да ещё и не очень порядочным. В один из таких дней он приехал ко мне на съём. На ЛЗУ выделялись два автозака.

Когда его отчим вышел из машины, я заметил, что он нетвёрдо стоит на ногах.

-Старшина, он же пьяный,-сказал я.

-Да ладно, не обращай внимание, он чуть-чуть только выпил.

-Ты что? Как он людей повезёт?

-Нормально довезёт, я тебе говорю.

-Ладно, что ж. Ты ведь старше по званию.

Погрузились в машины. Поехали. Я– в кабине переднего автозака. Еламов с папашей-во втором. Уже стемнело. Я следил за ними по светящимся фарам.

-Езжай потише,-сказал я водителю, чтобы не потерять их из виду. Сначала свет фар постоянно светился в зеркале заднего вида, потом стал пропадать и вдруг совсем исчез. Мы остановились. Подождали. Не видно, не слышно.

-Ну что? Разворачивайся,-сказал я шофёру,-поедем назад, где-то встали.

Подъезжаем, автозак-в кювете, едва не перевернулись, уткнулись носом в кусты. Зэки кричат, злятся, одним словом, паникуют.

-Ну, что? Давай вытаскивать,-говорю водителю первого автозака.

-Давай. Что ж ещё?

Вытащили на дорогу, поехали. Отчим протрезвел, всю дорогу плёлся не более тридцати километров в час. Подъехали  к колонии. Еламов подошёл ко мне:

-Ты не говори ротному про инцидент, родственник ведь, сам понимаешь.

-Ладно. Что с тебя возьмёшь?

Вечером меня подозвал к себе Гришанин. Он сидел в нашем кубрике возле табурета, на котором стояла литровая банка с компотом. Рядом стоял довольный грузин, на год моложе призывом, Глаури.

-Видишь, что стоит на табуретке?-спросил Валера.

-Вижу. Компот.

-Попробуй.

Я попробовал:

-Блин! Спирт что ли? Вот это да!

-Конечно! Чача.

После того, как разделались с чачей, я довольный пошёл к художникам, у них в роте была отдельная комната. Вдруг к художникам забегает рядовой Воробьёв, москвич, он же ротный писарь:

-Товарищ сержант, вас вызывают в канцелярию. Там ротный и Еламов.

-Ёлки-палки, да я же еле на ногах стою.

-Надо идти, товарищ сержант.

Захожу к ротному. Ротный на своём месте. Серьёзный вид. Рядом Еламов, под глазом огромный синяк. Ротный спросил:

-Белов, как сегодня съём производился с ЛЗУ?

-Как обычно. Всё нормально.

Точно?

-Да.

-Да ладно, сержант,-вмешался прапорщик. Я уже рассказал всё. Говори, как есть. Видишь, как нормально?-он показал на подбитый глаз.

-В общем, напиши всё, как было, -сказал командир роты,-что водитель был пьян, мы ему предъявим.

-Есть.

Я побыстрее вышел из канцелярии. Оказывается после того, как привезли осуждённых в зону, прапор с отчимом поехали в Ангарку в ресторан. Там набрались. Что-то не поделили и отчим начистил пасынку его мордашку.

Сынок решил таким образом ему отомстить. Та ещё семейка.

Я пришёл к художникам и сказал Воробьёву:

-Давай, Игорёк, пиши. Ты у нас умелец, я тебе продиктую, как смогу.

Воробьёв написал быстро, сам и отнёс командиру роты. Правда, после этого Еламов и отчим помирились. Да и вообще, в тайге с кадрами не очень-то хорошо было. Отчима Еламова простили.

Зимой служить в Красноярском крае сложнее и нуднее, чем летом, потому что очень холодно. Солдат одет так, что на морозе его пробирает насквозь. Никакой полушубок и валенки не помогают. А уж в сапогах и шинельке стоит только постоять минут пятнадцать-двадцать на сильном морозе, как ноги начисто отмерзают. После разводов на занятия мы частенько забегали в казарму, садились на табуреты, скидывали сапоги и начинали оттирать ломившие ноги. По этому поводу есть хорошая прибаутка: «-Солдат, а солдат, а почему ты зимой в шинели не мёрзнешь?-Так ведь у шинели подклад есть.-Солдат, а почему тебе летом в шинели не жарко?-Так ведь подклад-то тоненький совсем.»

Летом же беспокойство доставляли только дожди, сырость да комары с мошками. Но с этим можно было смириться, тем более, что и служба летом становилась другой: постоянные розыски, благо, бесконвойники не дремали и с наступлением тепла вдарялись в побеги, да и из – под конвоя многие не прочь были при возможности драпануть. Ведь с ЛЗУ, например, бежать куда проще, чем с любого другого охраняемого объекта. Правда, тёплая погода устанавливалась у нас не раньше июня, и в августе уже всерьёз пахло осенью, а в сентябре снег уже тут, как тут. Вот тебе и шестьсот километров от Красноярска.

Но на нашу службу выпал случай, довольно редкий для местных подразделений. Произошло это под осень. Пригреваемые утренними лучами солнца мы сидели в курилке и, как водится, болтали о гражданке и предстоящем дембеле, который был уже не за горами. Я был дежурным по роте. Из штаба в расположение роты быстрыми шагами выдвигался командир роты, которого мы заметили издалека и по его возбуждённому виду поняли, что он хочет нас чем-то удивить,  ведь сам удивлён уже не на шутку.

-Дежурный, строй роту возле комнаты хранения оружия, вооружай всех, форма одежды караульная, построение на плацу.

-Есть.

Построение было общим. Когда батальон построился, вышел комбат. Он был одет в полевую форму. На правом боку пистолет, за спиной снайперская винтовка.

-Батальон, внимание. Только что по оперативной связи поступила информация: из изолятора временного содержания в поселке Ангарка совершили побег двое подследственных, подозреваемых в совершении тяжких преступлений. Оглушив милиционера, сотрудника ИВС, они воспользовались его пистолетом и сейчас находятся на свободе. Вооружены и очень опасны, как говорится. Силами районного отдела милиции их найти очень сложно, поэтому милиция обратилась за помощью к нам, единственному, как вы понимаете, армейскому подразделению, находящемуся поблизости. Задача ясна?

-Так точно, товарищ майор, – ответил кто-то из нас.

-Отлично! Командиры рот, доведите боевую задачу до подчинённых согласно разработанному плану операции.

Так наш батальон оказался задействованным в поиске вооружённых бандитов. Дня три не могли выяснить место нахождения беглецов. И тут проявили себя ангарские оперативники. Их внимание привлёк местный мужичок, который каждый день подъезжал к магазину на мотоцикле, покупал продукты, водку и куда-то уезжал. Выследили. Оказалось, что он возил их за двадцать километров в тайгу, где обосновались известные вооружённые преступники. Ребята время зря не теряли, и как только свежекупленные продукты привозились, они сразу выпивали водку, закусывая конечно, больше им ничего и не было нужно.

Нас на пресловутых 131-х ЗИЛках (как только вижу их, сразу невольно вспоминаю службу, правда, у нас были и ГАЗ ики шестьдесят шестые, и Уралы, и 157-е, и другая техника, даже БТРы в полку и в учебном батальоне, но 131-х было больше всего) доставили к месту недалеко от опушки, где находились бежавшие подследственные, и построили в цепь. Но перед этим в Ангарке подняли вертолёт, в который поместили группу захвата, в неё помимо офицера и двух стрелков вошли ещё инструктор СРС и капитан милиции, тот самый, который "одолжил" беглецам свой пистолет.

Группа опередила основную цепь, передвигающуюся скрытно, перебежками и зигзагами, и  в быстром темпе, задаваемом собачкой, выскочила прямо на жуликов. Один из них крепко спал пьяный. Другой, услышав лай собаки, поднял голову и увидел бегущих на него военных. Он поднял пистолет и начал прицеливаться. Но бегущий впереди группы милиционер опередил его и выстрелил прямо в голову. Пуля снесла бедняге полчерепа , смертельно ранив его. Спящий не успел толком ничего понять, как оказался в наручниках.

 Не успели мы отойти от возбуждения после команды «Отбой тревоге» и залезть в машины, как увидели несущийся по дороге «Беларус». Он выскочил из леса, из-за поворота и, насколько быстро мог ездить, мчался на нас. Мы опешили.

-Стоять!– закричал наш взводный, Москвин.

Вдруг, видимо увидев стоящую перед ним военную машину и солдат, он резко повернул в сторону. Трактор заревел и завалился на бок. Мы подбежали к трактористу. Москвин выволок из кабины совершенно пьяного тракториста:

-Ты что, скотина, совсем обалдел?– заорал он и ударил мужика кулаком по лицу. Тот ошалело смотрел на офицера, пытаясь что-то сказать. Часть солдат осталась с ним, дожидаясь своей машины. Мы же погрузились в свою и, ещё не пришедшие в себя,  отправились в подразделение.

По дороге в батальон, придя уже в себя, между потоком мыслей я вспомнил про бойца, с которым познакомился ещё на КМБ. Он был на полгода старше призывом и уже имел медаль «За охрану общественного порядка», которую получил за то , что участвовал в операции по задержанию бежавших осуждённых. Те были вооружены ружьём и засели в  деревянном балке (домике). Дело было зимой, и они топили печку. По приказу своего командира он выдвинулся к избушке и заткнул дымовую трубу, чтобы выкурить их. Получилось.

Из нас же никому не довелось совершить геройский поступок, чтобы получить хотя бы знак. А так хотелось! Знак "За отличие в службе" 2 степени, правда, Резунков получил, еще у некоторых были, но они ничего отважного не совершили, так: умелое участие в розысках или в караулах проявили себя лучше, чем другие. Да и служба у нас, по большому счету,-не Афган.

Похвастаться нечем. Даже если проявишь себя с лучшей стороны, на гражданке мало, кто поймет. Не в почете такая служба, охранять и вылавливать по тайге своих же сограждан, хоть и преступников, оступившихся.

А сейчас что произошло? Взяли вооруженных побегушников. Да, патрон у одного из них был в патроннике, и он хотел выстрелить. Но, не выстрелил же, не успел. Милиционер реабилитировался. Ведь что было-бы, если бы тот выстрелил и попал в кого-то из нас? Да уж, лучше об этом и не рассуждать.

А вообще, вооруженный преступник оказался смертельно ранен. И зачем только они забрали при побеге этот пистолет?

Вот и совсем немного времени осталось до демобилизации. Пришла весна 1984 года. Я по-прежнему ходил начальником караула на ЛЗУ. Практически без выходных. Но это меня только радовало, потому что в роте время тянулось гораздо медленнее. Чего только не было за эти два года службы? И грустного, и обычного, и необычного, и смешного. Всего два года, а ведь это целая жизнь, отдельная от той, предыдущей, другая совсем.

В один из выходных меня оставили в роте. В караул на ЛЗУ-1, на который я ходил, начальником поехал прапорщик Ерохин. Солдаты были тоже из моего караула. Лесозаготовительный участок – это самый сложный объект, по периметру он достигал километров трёх – четырёх. А линией охраны зимой служила лыжня, прокладываемая караульными, летом же – простая проволока в два ряда, вдоль которой располагалась тропа наряда. Охрана осуществлялась патрулированием и подсчётом осуждённых на территории объекта войсковыми наблюдателями. Они каждые полчаса докладывали начальнику караула, где, сколько человек находилось, и основной контроль лежал на них. Многое зависело от их опыта и личных качеств, ведь постоянно следить за всеми, кто работал небольшими группами в лесу, а кто находился в балках, довольно сложно.

 Часов в 12 дневальный закричал:

-Рота, строиться!Тревога! Форма одежды-караульная!

Что такое? Опять форма одежды караульная? Что ещё, интересно?

Выходит командир роты, капитан Жилов:

-Внимание, рота. Только что по рации сообщили: на ЛЗУ-1 отсутствует осуждённый Будраускас. Побег. Действовать согласно боевому расчёту.

Он сказал это так обыденно, как будто приглашал на прогулку.

Опять побег? Меня охватило непонятное возбуждение. Ещё три недели назад говорили о том, что Будраускас может убежать с ЛЗУ. Зэки говорили, предупреждали, что он проигрался. Ротный давал указание нам не брать его на вывод, на работу. Я даже раз поругался из-за него с офицером из администрации колонии, который требовал, чтобы я взял его, утверждал, что он хорошо работает. Но было указание, и я его не брал, оставлял в жилой зоне. И всё-таки его взяли. И всё-таки он убежал.

Неожиданно в расположение роты вошёл комбат.

-Так, капитан,– обратился он к ротному,– мне нужна группа из трёх человек. Надо пробежаться вниз по берегу Ангары в сторону Народимска. Есть информация, что он двинулся именно в том направлении, хотя это и маловероятно. Добро? Желающие есть?

-Разрешите мне, товарищ майор,– я поднял руку.

-А, давай старший сержант Белов, бери одного бойца, инструктор СРС уже ждёт. Остальным действовать согласно боевому расчёту.

Мы на комбатовском Уазике выдвинулись на окраину Ангарки к берегу реки:

-Так, до Народимска пятнадцать километров, я проскочу немного подальше и вернусь. Ваша задача: исследовать берег реки, включая все прибрежные постройки. Через пару часов я буду ждать вас в Народимске. Задача ясна?

-Так точно.

-Тогда вперёд, мой юный друг,– сказал комбат и улыбнулся.

Сэрээсник, ефрейтор Данилов, дал понюхать Боссу, так звали его пса, тряпку из личных вещей Бруляускаса в надежде на то, что он возьмёт след. Босс был очень хорошей собакой, одной из лучших в нашем батальонном питомнике, самым крупным. Он подвигал своим влажным тёмным носом, принял озабоченный вид, немного растерянно побегал от кустика к кустику, слегка поскуливая, и затем резво помчался вдруг в том направлении, в каком нам и надо было, даже не принюхиваясь. Нам оставалось только поспевать за ним.

-Если он всю дорогу будет во всю прыть нестись, нам надо будет искать крылья,– слегка задыхаясь от неожиданно быстрого бега, высказал второй из нашей небольшой группы солдат, мой земляк и приятель, Олег Дубцов. На его спине удачно расположилась нами любимая Р-105, рация, как я уже говорил, весом в 14 килограмм, и он с трудом поспевал за нами.

Берег Ангары был обрывистый, неровный, сплошь заросший деревьями, кроме того было много заводей, которые врезались в глубь леса, и которые надо было огибать, что значительно удлиняло маршрут. Изредка на пути попадались деревянные строения, похожие на обычные сараи. Подбегая к каждому из них, мы, осторожно подкрадываясь, резко открывали дверь и, присмотревшись к темноте, входили внутрь. Необходимо было осмотреть каждый из них. Босс то быстро бежал, то переходил на лёгкий для него бег. Но не для нас, уже порядком подуставших.

-Попридержи пса, обратился Дубцов к Данилову.

-Он след взял, пусть бежит, а то собьётся.

-Какой след? Мне рация уже всю спину отбила. Может поменяемся? Мне пса, тебе рацию. Он тебя почти на себе тащит.