Краповые погоны

-Белов послезавтра  уезжает домой.

-А кто же начальником караула завтра  поедет?-спросил Москвин.

-Вот ты и поедешь,– распорядился ротный.

И вот он долгожданный день наступил. Утром, ещё до подъёма, я проснулся и посмотрел на спинку кровати, на которой висела отглаженная парадка. Я уже представил, как иду по родной улице, как вдруг услышал:

-Рота, подъём! Тревога! Форма одежды– полная боевая!

«Что за чертовщина? Что такое?» – мысли мои путались. Все повскакивали и побежали к комнате хранения оружия. Я быстро оделся. Ко мне подбежал Гришаев:

-Тревога!

-Вижу. Что делать будем?

-Пошли у художников в комнате посидим пока. Уж не вооружаться же нам.

-Конечно. Пошли.

Мы зашли в комнату, которая находилась у нас  в казарме в конце коридора. Беготня стихла. Батальон построился на плацу.

-Всё нормально, сейчас постоят и зайдут, – успокаивал сам себя Валера.

Вдруг послышались шаги по казарме.

-Это ещё кто там?

-Не знаю.

Дверь открылась, на пороге стоял заместитель начальника штаба, капитан Шмелёв:

-А вы, голубки, что тут делаете?

-Товарищ капитан, мы сегодня демобелизуемся, – жалобным голосом ответили мы.

-Ну и что? Боевая тревога для всех. А если война? Вы и в бой под предлогом демобелизации не пойдёте? А враг вас спрашивать не будет. Марш вооружаться!

-Есть!

Мы вооружились по полной боевой, когда батальон был уже на марше. Он состоял в том, чтобы оббежать вокруг посёлка в полной боевой экипировке. А когда догнали свою роту, поступила команда: «Отбой боевой тревоге».

-Даже в последний день службы не дали посачковать,– возмущался Гришаев.

-Ничего, Валера, не переживай. Последний день службы у тебя будет, когда ты встанешь на учёт в своём военкомате,– успокоил его я.

-Ничего подобного, когда из части выйду, тогда и буду уже гражданским,– начал распыляться он.

-Ладно, ладно, Валер, мы уже почти дома.

Через пару часов мы были уже «при параде». Подъехал УАЗик-буханка, на котором всех дембелей возят в Ангарку в аэропорт, где провожают до самолёта и – привет родителям, как говорится. Уже в УАЗике мы по-настоящему почувствовали, что едем домой.

-Мужики,– обратился к нам Оберст из первой роты, который тоже попал в нашу группу,– мы отслужили. Вы понимаете это?

-Кажется, начинаем понимать.

-Домой, к мамке с папкой!

И вот преодолев расстояние  более, чем в три тысячи километров: на самолёте до Красноярска, потом на самолёте до Куйбышева, потом опять на самолёте до Оренбурга (сразу до Оренбурга не оказалось билетов), потом поездом до Медногорска и автобусом до своего посёлка, я, наконец, иду к своему подъезду,  и вот я уже возле дома, небольшого, двухподъездного. Сколько раз я думал об этой минуте: как поднимусь на третий этаж, позвоню.

Возле подъезда я увидел жену старшего брата, Светлану, а рядом двух ребятишек, своих племянников, Саньку и Оксанку, которая родилась, когда я уже прослужил полгода. Они бегали вокруг неё, играли. Светлана увидела меня и сказала детям:

-А вот и дядя ваш идёт, солдат.

Они весело побежали ко мне навстречу. Я поднял их обоих на руки и невероятно счастливый пошёл к Свете.

-А родители тебя уже заждались, – сказала она весело.

Дверь открыла мама:

-Отец, посмотри, кто пришёл!– изменившимся от неожиданной радости  голосом воскликнула она.

Как долго я ждал этой минуты.