(Не)Мой(Не)Моя

– Но не в ее случае, – откровенно смеялся. Я закончила манипуляции первой помощи и показала, насколько комично перевязала ухо. Артур ржал в голос.

– Вы святая. Сразу видно, что не Нагорная по крови, – поцеловал мне запястье. Так неожиданно интимно, что я не успела среагировать. – И очень красивая. Всегда любил зрелых женщин… – поднялся и привлек меня к себе совершенно свободно. Я обескураженно уперлась в твердые поджарые плечи. – Ты, Яна, выглядишь так, словно тебя давно хорошенько не тра… не целовали, – и прижался к моим губам, ловко раздвигая языком зубы и проскальзывая внутрь: поглаживая нёбо, лаская и завораживая. Я ответила. На инстинктах поддалась соблазну. Как это быть с другим? Артур умело меня целовал, а мне просто необходимо было ощутить себя желанной женщиной.

– Это что? – услышала знакомый голос. – Это что, мать вашу, я спрашиваю! – а это уже рев.

Я разорвала поцелуй и бросилась на Мира. Еще драки здесь не хватало!

– Не устраивай сцен! – не давала подойти к Артуру. – А вы… – смущенно бросила через плечо. – Вы уходите.

– Мир, да ты двоеженец хренов, – Артур был спокоен и даже пытался стебать моего мужа. Пока мужа. – Ну проказник! Кто бы мог подумать!

– Завали ебало, – Мирослав пытался отцепить меня от себя, чтобы не зашибить ненароком, но я буквально повисла на нем. Как та самая обезьянка.

– Артур, уходите, прошу…

– Иди сюда! – Мир надвигался. – Без второго уха останешься. Да отпусти ты меня! – сжал мои плечи, но я только сильнее стиснула его шею и длинной ногой обвала его. Еще шаг, и мы вместе упадем.

– Артур, пожалуйста!

– Только ради вас, Яна, – и зевнул. – Но я надеюсь на продолжение. – Я моментально вспыхнула. – Приятно оставаться.

Я проводила взглядом широкую спину и наконец отлипла от Нагорного. Он бросился вслед за своим врагом.

– Мир, перестань! Ты не имеешь права! – схватила его за руку.

– Что?! – он повернулся и пошел на меня. – Ты вообще охренела! Ты что творишь!

– А что, собственно, произошло?! Ты спишь с Ликой, а я не могу дать привлекательному мужчине поцеловать себя?!

– Ты моя жена!

– А ты мой муж и что? – воскликнула, поражаясь его непробиваемой уверенности, что можно только ему.

– Ты сама от меня ушла! Но пока мы официально женаты…

– Через неделю не будем! – мы начали орать, привлекая все больше внимания.

– Слушай, а как я должен реагировать? – со свистом сквозь зубы. – Может, помочь тебе трусы снять и ноги раздвинуть, а ему на член гондон надеть и объяснить, как правильно тебя трахать?! – ядовито закончил.

Я дала мужу пощечину. Осаживающую и приводящую в чувства.

– Не смей так со мной разговаривать, – выдохнула в разъяренное лицо. – И оскорблять не смей, – ткнула пальцем в грудь. – И вообще, – осмотрела с демонстративным недоумением, – с чего ты взял, что знаешь, как правильно меня трахать? – выстрелила словом и развернулась, гордо убегая в ночь без верхней одежды, но не испытывающая холода. Наоборот, все во мне пылало праведным гневом. Совсем уже охренел! Действительно двоеженец! Если б я имел двух жен!

– Стоять, – поймал меня где-то в зарослях декоративного можжевельника. – Что ты хочешь этим сказать? Тебе плохо со мной было?

– Да! – вздернула подбородок. – Да, да, да!

Глава 10

Мирослав

Я смотрел на нее – гордую, злую, красивую, невероятно возбуждающую, – и не мог поверить, что это правда. Удар по самолюбию такой же болючий, как и по яйцам.

– Что, девять лет терпела и мучилась? – схватил за обнаженные плечи. Яна дрожала. Я скинул смокинг и надел на нее. С залива дул ледяной ветер: он должен был остужать голову, но меня трясло от огня, разгоравшегося внутри.

– Почему девять? Год.

– Год?

Я не понимал. Я типа стараться перестал?

– Да, наш последний год. Ты думал о ней, когда был со мной. Я не чувствовала тебя и не…

– Кончала, – договорил за жену. Моя взрослая, такая умная и серьезная Мудрёна. Намудрила же ты, девочка…

– Нет, Яна, – привлек к себе, не позволяя оттолкнуть, – это ты думала о ней, – поднял острый подбородок, чтобы заглянула мне в глаза. – Твоя умная головка не давала мне любить тебя, как нужно… – мягко прикоснулся к ее губам, по нарастающей усиливая давление.

– Мир… – пыталась отстраниться, задыхалась, но сопротивляться было бесполезно – вызов брошен. Столько эмоций: нам обоим просто необходимо это – близость, секс, трах. Как угодно называйте, но это нужно нам обоим!

Пиджак давно упал, соленый ветер хлестал плечи, с неба обрушился навязчивый дождь, а мы целовались, как два подростка, не помнившие себя от желания. Я за ягодицы приподнял жену, насаживая на свой пах, наглядно демонстрируя: я хочу ее! Именно. Сейчас есть только мы. Двое. Я и она.

– Ах ты дрянь! – голос с визгливыми нотками пробился сквозь туманную дымку возбуждения. Лика. Ну пиздец! Попал. как хуй в рукомойник!

Яна встрепенулась и резко оттолкнула меня, прикоснулась пальцами к губам и смотрела каким-то парализованным взглядом. Словно не понимала, где она и почему в принципе здесь очутилась. В эпицентре ревнивого скандала с собственным мужем.

– Я тебе устрою! – Лика рванула к Яне, но я перехватил, не давая острыми ногтями дотянуться до жены.

– Прекратить истерику, Лика! – цедил сквозь зубы. Я уже слышал голоса, скоро эта кошачья драма в моно исполнении станет достоянием общественности и превратится в грандиозный скандал.

– Нагорный, – Яна, очевидно, пришла в себя, – ну и подлец же ты… – столько горечи в голосе. Это я допустил. Я поставил ее в такую ситуацию.

– Да ты сама продуманная сука! – кричала Лика. – Благородная Яночка! – дергалась и пыталась достать соперницу. – Я устрою тебе сладкую жизнь!

– Да закрой ты свой рот! – встряхнул хорошенько и, повернувшись, увидел только удаляющуюся спину жены: окликнуть, побежать, остановить. Объяснить… Только что здесь скажешь? Что я мудак, который реально стал собакой на сене?

– Как ты здесь оказалась? – еще раз встряхнул, чтобы перестала орать гадости в адрес моей жены. Вот куда Яна сейчас? В одном платье и туфлях. Простудится же. Черт… Черт! Черт! Твою мать, ну что же за дрянной вечер!

– Тебя проведать решила, – сбросила мои руки. – Узнала, что ты здесь на все выходные, скрасить хотела. Но ты и так не скучаешь. Ну и стерва твоя Яночка. Ладно ты, мужик, что с вас взять, но эта…

– Хватит! – я схватил Лику под руку и потащил на виллу, забронированную для именитых гостей. Хорошо, что шел дождь, и мы практически никого не встретили, но те немногие, кто попадался, бросали удивленные взгляды. Пришел с женой, а сейчас вел под руку бывшую. Обеих в этих кругах знали, разговоров не избежать.

– Что скажешь? – скинула короткое белое промокшее манто. – Как оправдываться будешь? – уперла руки в бока.

Я громко выдохнул и потер виски, посмотрел на Лику: у нее были причины злиться и ревновать. Мы теперь вместе, пусть не официально, но меня продолжало мотать и раскручивать между двумя этими женщинами.

– А я не буду оправдываться. Мы с тобой тоже целовались, когда я с Яной жил. Разве нет? Или тогда было можно, а сейчас вселенская трагедия произошла? Не нравится… – и махнул рукой на выход. Я не держу. Может, мне вообще одному побыть хочется!

Лика вспыхнула, хотела сказать что-то, но не находилась с ответом. Ведь именно так было. Она сама втянула нас в этот любовный треугольник, а выйти из него всегда сложно. Яна до сих пор моя жена, нам можно все: никто не имел права нас судить и тем более запрещать.

– И что? – подошла ближе. – Теперь к ней вернешься?

Мог ли я вернуться к Яне? Не примет. После этого вечера даже не уверен, что без презрения смотреть будет в мою сторону.

– О! – губы Лики растянулись в недоброй улыбке. – Наша дочь звонит, – показала мне телефон. – На, держи, – протянула мне. – Скажи нашей девочке, что уходишь снова. Что у нее опять будет мачеха. Какой пример мужчины у Николь будет перед глазами?

Я не смог взять айфон в руки и посмотреть в глаза дочери. Ники стала такой счастливой. Для детей важно жить в полной семье, но как мне разорваться и сделать так, чтобы счастливы были все, в частности, мои дети от разных женщин. А мне самому как стать счастливым?

– Да еще и к кому?! – продолжала Лика. – К женщине, которая третирует твою дочь!

– Что-о?! – вскинул голову.

– Да! Спроси у Ники! Яна настраивает против нее учителей! Николь на тройки скатилась!

– Это бред!

Яна никогда такого бы не сделала. Никогда! Но у Ники реально появились проблемы в школе. Видимо, много ей поблажек было, а сейчас на нее махнули рукой, но не верю, что это сделано специально. Не верю!

– Мирик… – Лика неожиданно осела на диван и закрыла лицо руками. Она плакала. Я был изумлен. Женские слезы вообще вгоняли меня в ступор. Если мог бы сделать так, чтобы женщины не плакали из-за меня, сделал бы, но, кажется, это нереально. – Пожалуйста, дай нам шанс! Я знаю, ты сомневаешься… Я была не лучшей женой и матерью, а Яна понятная и простая. Но я люблю тебя, а ты меня. Только вместе мы будем счастливы. Просто позволь нам стать семьей… – обняла мои ноги. Я растерялся, но погладил ее по светлым волосам.

– Не плачь, – присел рядом. Возможно, она права, и я реально боялся? Может, к психологу сходить? Отчего меня так качало из стороны в сторону? Кто-нибудь даст мне ответ?

– Опять Ники, – Лика подняла заплаканные глаза.

– С кем она осталась, раз ты здесь? – поинтересовался и нажал на принятие вызова.

– Одна, – слегка испуганно проговорила. – Ники взрослая уже…

– Привет, дочь, – улыбнулся. – Почему не спим?

– Хотела убедиться, что мама нашла тебя, и пожелать вам спокойной ночи, – простодушно ответила. – Мама с тобой? Все нормально? – дочка так взволнована. Моя маленькая девочка, которая очень хотела быть счастливой. Счастливой с мамой и папой. – Все хорошо, – перевел камеру на Лику. Она уже вытерла слезы и, обвив рукой мое плечо, показалась Николь.

– Люблю тебя, малышка, – и подмигнула.

– Все хорошо, Ники. Ложись. Завтра с утра мы приедем.

– Целую, – послала обоим воздушный поцелуй.

Больше не шло речи, чтобы остаться здесь на выходных. По утру уезжать нужно.

– Ну что, мир? – Лика протянула мне мизинец. Я пожал его. – Ты не пожалеешь… Мы созданы друг для друга… – обняла и прикусила мочку уха. Развязала бабочку и принялась за сорочку. А я думал: куда убежала Яна? А если что-то случится? Там же куча пьяных! Да и Самойлов, мать его, Артур мог рядом тереться. Ему, видимо, мало было мочки уха лишиться, решил жену мою попробовать и остаться без яиц.

– Жди в постели, – остановил Лику, когда потянулась к моему паху. – Я в душ.

Она поднялась и нарочито сексуально скинула полупрозрачное платье в пол, оставаясь в эротичном белье с поясом и чулками. Сделала пару шагов и, обернувшись, поманила за собой, невербально обещая нереальные удовольствия.

Оставшись один, набрал жену. Она не ответила. Позвонил еще раз – глухо. Я уже поправлял одежду, собирался идти на поиски, когда пришло сообщение:

Мудрёна: Отвали!

Что же, емко и эмоционально. Значит, живая, и теперь уж точно ненавидит меня.

Я: Ты где? Уехала?

Отправил и принялся ждать. Не выдержал.

Я: Яна, прости… Черт, я не подумал

Тут же прилетело, дописать не успел.

Мудрёна: Ты вообще разучился думать. Все, иди нахер!

Окей, пойду схожу. Поднялся и отправился в спальню. Там хотя бы мои сексуальные способности не ставят под сомнения. А Яна пусть остынет, поговорим позже. Она всегда была отходчивой. У нас ведь сын, мы не можем не общаться. Ведь не можем же? В остальном уже ничего не исправить, и дело не только в нас, взрослых: Ромчик маленький, ему привыкнуть легче, да и я буду рядом всегда, а Ники в том возрасте, когда одна ошибка, и можно потерять ребенка окончательно…

В понедельник я, решив, что буря миновала, поехал к Яне. Точнее, к сыну, но и с его мамой поговорить нужно. В среду мы встречаемся в суде: я хотел бы пообщаться до этого, обсудить мой козлиный поступок, помириться, в конце концов! Не могу и не хочу быть в ссоре. Мне как-то спокойней знать, что Яна есть, и ей не противно слышать мой голос.

Я постучал и принялся ждать. Ключ у меня был, но я не посмел бы открыть им дверь. Сегодня так и не смог дозвониться жене, а сейчас мне почему-то не открывали.

Достал телефон, набрал ее и как дурачок ухо к двери приложил.

– Нихрена не слышно, – произнес вслух.

– Слушаю? – в динамике раздался холодный голос Яны.

– Я к Ромке приехал, открывай. Почему ты меня игноришь?

– Твои дни, Нагорный, вторник, четверг и две ночи на выходных. Все.

– Ты вообще, что ли?! – возмутился я. – Я к сыну приехал, слышишь меня? Открывай, давай! – нет, вот это уже перебор! Манипуляции детьми со мной не работают! За это я ей… Я ей… Да черт знает, что сделаю, но сделаю! По жопе получит!

– К сыну?! – возмущенно шипела. – В восемь вечера, когда Рома уже купается и скоро будет спать ложиться? Не смеши, Мирослав. Прикрываешься ребенком, чтобы снова мне кровь пить.

– Да, я хотел поговорить, – не стал юлить. – Но…

– Теперь будет так, – неделикатно перебила меня, – будешь приезжать в свои дни, брать Рому или играть с ним под присмотром няни, но строго до восьми вечера. Тебя не должно быть, когда я вернусь домой.

– Почему? – я действительно ошалел. Это не моя Яна…

– Потому что видеть тебя не хочу. Потому что никогда больше наедине с тобой не останусь. Ты из меня… Кого ты из меня хотел сделать… Свою любовницу? Рокировка, да… – и сбросила.

Я остался стоять под дверью и обтекать. Хотел бы сказать, что не права, но права же! Я так перед ней виноват, что должен пропасть без вести и не отсвечивать, но у меня не получалось. Парадокс, но я не мог разорвать с ней общение! Нет, это не про секс, хотя желание было: красивая женщина, которая принадлежала мне девять лет, ну как тут спокойным оставаться. Я ощущал Яну своей: может, это эгоистично, но она до сих пор моя, и руки зудели в порыве касаться, как прежде. Мне необходимо иметь возможность в любой момент позвонить, связаться, поговорить. Сложно даже мысль допустить, что теперь наше общение будет похоже на лай двух ворчливых собак. Или что оно вовсе сойдет на нет. Я знал пары, которые после развода на одном поле нужду не справят, но мы ведь не такие? Не-е-ет, так не будет, я не позволю. Я просто запрещаю ей так со мной!

Глава 11

Мирослав

Доволен новым раскладом я не был, но Яна умела быть непреклонной. Вполне отходчивая и уравновешенная жена, с мягким пониманием относившая к некоторым моим недостаткам, еще была и строгим решительным руководителем. Директор школы – не просто должность, это характер, особенно с контингентом детей, родители которых могли позволить себе очень многое. Теперь Яна включила директрису со мной. Закусываться и показывать, что у меня есть ресурсы стать в позу и вывалить член с яйцами на ее ультиматум, мне не хотелось. Я никогда не был жестоким с женщинами и четко разделял: личное и дела за пределами моей семьи. А Яна моя семья, так будет всегда. Она теперь Нагорная. Она связана со мной кровью.

Поэтому как послушный дядя во вторник я раскидал дела и делегировал все, что не требовало решения еще вчера, забрал Ники из школы и отправился в садик, находившийся рядом. Время как раз после дневного сна, а мой Ромка терпеть его не мог и лежал два часа с закрытыми глазами. Нужно как-то поощрить его за скучные страдания. Думаю, обед пиццей подойдет. Увы, но понтовый ресторан со звездой Мишлен детей совсем не впечатлял.

– Я буду пепперони, – объявила деловито Николь, манерно смахивая со лба прядь волос. Она вообще в последнее время очень походила на мать повадками. Эта взрослость странно смотрелась на девочке. Я даже помаду начал замечать на губах.

– Я тоже пепелони, – Ромчик часто повторял да сестрой. Старшая ведь.

– Пепперони, – поправила Николь, – дурак, – бросила как само собой разумеющееся. Я оторвал голову от меню и посмотрел на дочь. Она тут же глазами невинно хлопать принялась, а сын насупился и обиженно замолчал.

– Николь, немедленно извинись перед братом, – произнес спокойно, но взглядом показал, что это не все. Кто ее так разбаловал вообще? Ну неужели я?! Вроде бы не было такого раньше. Или я не замечал, видя только милую папину принцессу?

– Извини, – проговорила с неохотой.

– Ты стала злая, – ответил Рома. – Когда мы жили вместе, было лучше.

– Теперь я живу со своей мамой и папой! – неожиданно вспылила Ники. – Мне с ними хорошо!

– Это и мой папа! – воскликнул Рома. – Я тоже хочу, чтобы мама и папа жили вместе! Папа! – и на меня посмотрел моими же серыми глазами, но в них было много той самой вдумчивой ранимой серьезности его матери.

Боже, я не знал, что ответить. Я же реально не Султан и к этому никогда не стремился: нельзя жить на две семьи полноценно, это лютый зашквар. Уйти от обеих и стать воскресным папой? Не будут ли дети задавать те же вопросы: почему ты не с моей мамой? Забрать обоих детей себе? С Ликой могло прокатить. Яна никогда не позволит ничего подобного. Не разводиться с женой – да я ей нахер теперь не нужен… Получалось, что она долго терпела мою неопределенность, все чувствовала, но если взорвалась – назад не собрать.

– Ром, – посмотрел на сына, – Николь, – теперь на дочь, – я очень хотел бы быть с вами рядом всегда. Очень. Но так уж вышло… Ромчик, – улыбнулся сыну, но совсем невесело, – сначала я был женат на маме Ники, – попытался с ним как со взрослым, туда-сюда, и ему пять будет, – но не получилось, и мы расстались. Я встретил твою маму, полюбил ее и родился ты, но…

– Ты больше не любишь маму, а снова любишь тетю Лику? – хмурил брови, пытаясь вывести причинно-следственную связь. Как же это хуево звучало из уст маленького ребенка.

– Дети, – не стал объяснять все эти превратности отношений между мужчиной и женщиной, – главное, что вы должны помнить: я люблю вас. Все, что я делаю – это для вас и ради вас. Все, что у меня есть – ваше. Не забывайте, что вы родные. Вы – семья. Никто не будет вам ближе, чем ваша семья.

Возможно, мой спич корявый и сложный, но я надеялся, что дети хотя бы отчасти поняли меня.

Когда мы завезли Ромчика домой, я вернулся в машину и повернулся к дочери, сидевшей на заднем сиденье. Она порывалась пересесть, показывая, что старшая и вообще имела право (по закону да, по моему личному требованию нет), но я запретил.

– Ники, почему ты так разговариваешь с братом? Почему позволяешь обзывать его?

– Да я пошутила. Ну, пап… – уже привычно пыталась съехать с разговора.

– Нет, Николь, никаких «ну пап». Если ты продолжишь, то больше с нами отдыхать не будешь. Я буду брать Рому, а ты с матерью останешься. И на выходных тоже. Мы с Ромчиком будим гуливанить две ночи у нас дома, а тебя не возьмем.

Дочь призадумалась. Надеюсь, что-то в ее голове щелкнет. Может, нужно было что-то другое сказать, как-то психологически верно выйти из ситуации, но я не психолог, я мужик, да, дурной, иногда тупой, но я же по-хорошему хотел, но получалось какая-то херабора. Жаль, что я не пидорас, с мужиками всяко полегче. Сейчас я пидорас в каком-то ином смысле, и смысл этот мне совсем не нравился.

В четверг я поехал в школу. Хотел попасть на прием к директору. Надеюсь, Яна немного отошла, и мы поговорим, а если нет… Я глава попечительского совета помимо прочего: мои визиты не должны вызывать вопросы даже после развода. Я не из тех, кто сдавался: эту женщину я уже брал настойчивостью. Мы помиримся! Друзьями нам не быть, но близкими должны остаться!

Насчет успеваемости Николь тоже нужно поговорить: может, репетитора нанять? В бредни относительно намеренного занижения оценок не верил. Ники отчего-то начала терять интерес к учебе, а ее мать точно не из тех, кто способен подтянуть или подать пример в этом плане.

Лика наконец оставила актерскую карьеру, но домохозяйкой не стала. Мне вообще на такой тип женщин не везло: не то чтобы я хотел, но считал, что тут важен баланс. Жена должна быть развита, занята, интересна мужу. Кухарка-домработница мне не нужна. Но и бизнес-леди меня лично не привлекали. Без перегибов: работать для души (деньги я заработаю) и оставлять время для дома, мужа, детей.

Сейчас Лика пыталась реализоваться в смежных актерской профессиях. Надеюсь, она усвоила урок, и теперь Ники будет на первом месте. Я мог и по остаточному принципу, но дочь… Ей нужна мама. Раньше мне казалось, что хватало меня и Яны, но получалось, что мне только казалось.

– Яна Николаевна у себя?

Секретарь встрепенулась, тут же отложила телефон и улыбнулась максимально приветливо и широко. Не потому, что муж директора, а потому, что прилично финансировал эту школу лет эдак тринадцать. У нас со Святом были свои благотворительные и спонсорские программы, а также муниципальные проекты, над которыми мы брали шефство. У него клиника, у меня вот школа.

– Проходите, Мирослав Константинович.

Я вошел в просторный кабинет: светлый, стильный, женский. Слишком здесь было по-государственному при другом директоре, а сейчас – минималистичный стиль в белых тонах, но смягченный изящной итальянской мебелью и натуральным деревом.

– Ты?! – Яна перевела на меня взгляд и возмущенно округлила губы. – Это преследование?

– Я муж и пришел к жене.

– Бывшей жене!

– А бумажка есть? – приподнял бровь. – Даже после суда решение только через месяц вступит в силу.

– Проваливай!

Яна не смягчилась. Хорошо, зайду с другой стороны.

– Я вообще с официальным визитом, Яна Николаевна.

– Слушаю, – лицо недовольное, но тон идеален.

– Что-то нужно в школу? Может, парты поменяем?

– Они новые.

– Компьютеры в каждый класс?

– Это лишнее. У нас ноутбуков нет только у первоклассников.

– Ремонт? Везде.

– У себя ремонтом займись. Все?

– Все.

– Тогда проваливай.

– А сейчас я отец ребенка, который учится в вашей школе.

– Вас что-то беспокоит?

– Николь скатилась по всем предметам. Может, репетитора нанять?

Вот сейчас Яна проявила эмоции. Ей не все равно, но как не все равно: как директору или как мачехе?

– С языками у Николь действительно проблемы, и репетитор необходим. В остальном: у нее есть все качества, чтобы быть твердой хорошисткой. Учителя не понимают, почему она запустила учебу. Это уже вам в семье разбираться нужно.

– Ясно, – задумался я. – Посоветуешь педагога?

Яна кивнула.

– Ты лучшая, Мудрёна. Ты ведь знаешь об этом?

– Уходи, Мир. Завтра все обсудим. Великий день.

– Скажи честно, ты уверена? Точно уверена, что мы поступаем правильно?

Почему я так мучился? Ведь не просто так корежило от одной мысли, что завтра все-таки наступит.

– Абсолютно, Мирослав Константинович. Абсолютно.

Мне пришлось тупо сглотнуть эту правду. Яна умница. Если она уверена, значит, так и нужно. И от этого тоже тошно, бля…

На два часа дня у нас было назначено заседание. Мы встретились раньше, чтобы к судье обратиться с подписанным мировым соглашением и избежать примирительного периода. Меня лично еще три месяца ходить женатым не напрягло бы, но жена хотела прямо противоположного, а я и так показал себя большим эгоистом.

– Не доверяешь? – встретил Яну у входа в здание. Юридическую сторону бракоразводного процесса сопровождал исключительно я, но сегодня она пришла с плюгавеньким мужичонкой, представившимся ее адвокатом. Неужели решила, что я мог вписать пункты, которые потенциально задели бы ее или моего сына?

– Сепарирую, – ровно ответила. – Мы заходим? – я стоял так, что не пройти. Рассматривал Яну: уверенная, спокойная, бесстрастная. В деловом брючном костюме, гладкий пучок сковал роскошь темных волос, солнечные очки прятали светлые глаза. Ноябрьское солнце решило почтить петербуржцев, хотя в пору рыдать. Ненавижу разводы. Именно поэтому в загс больше не ногой…

Основные пункты соглашения устраивали и Яну, и ее адвоката, а вот общение с Ромкой она решила строго регламентировать и прописать в мировом соглашении. Раньше я мог в любое время прийти или взять сына к себе, предупредить, конечно, сначала, а потом – пожалуйста. Теперь все четко, и любое отклонение – уже моя проблема. Жена злилась на меня и наказывала, отсекая от… себя.

– Ты реально хочешь это вот так оставить? – поднял на нее глаза. – Мы не враги, Яна.

– Но и не друзья. Извини, Мир, но… – бросила взгляд на своего адвоката. Он понял и вышел. – Больше я не могу тебе доверять.

У меня даже глаз дернулся. Серьезно?! Яна в действительности считала, что я мог сделать что-то такое, что ущемит ее в правах? Забрать Ромку, к примеру? Ну это бредятина чистой воды!

– Я никогда не сделаю плохого тебе или нашему сыну, – заявил бескомпромиссно.